К рваным ранам души ты кота приложи

Арсений любит выходные, потому что в эти дни он предоставлен сам себе, и в его дикой голове возникает много разных безумных идей. Но для начала, Попов всегда предпочитает пить кофе и отсыпаться-отсыпаться-отсыпаться, потому что съемки и гастроли отнимают так много сил, что порой он начинает ненавидеть своё отражение с этими огромными мешками под глазами. Арсений в выходные просто любит заниматься своими делами, но вместо этого сейчас он едет в клуб забирать нерадивого коллегу, который снова не рассчитал количество алкоголя. Заботливый бармен набрал первый попавшийся номер, и — о, блять чудо! — это оказался именно Арсений. Именно в этот момент Попов решил, что попросит свой номер удалить, а то и переименовать в что-нибудь на букву «Я», чтобы в телефонной книге быть самым последним человеком, которого решат вызвать на подмогу молодому алкашу в следующий раз. Тело под два метра нашлось как раз там, где и сказал бармен, коим и сам оказался молодой парень. — Это тело моё, спасибо за звонок, — скороговоркой протараторил Попов, мило улыбнулся, и стащив полусознательное тело с барного стула, потащил его в сторону машины. — Арс…сюша, — тянет пьяно парень, пытается что-то сделать, пошевелить руками, но Попов рычит, плотнее обхватывает за пояс и недовольно морщится, когда дыхание Шастуна обжигает шею. Словно прочуяв, что если он не успокоится, то Арс его бросит здесь — Антон перестаёт махать руками, даже в машине ведёт себя… да никак он себя не ведёт, он просто лежит на заднем сидении, а Попов молится, чтобы тот не вздумал испачкать ему машину. Дорога, подъезд, в котором Антон пару раз пытался уснуть, словно его воронежская душа желала спать исключительно на лестничной клетке, и лишь добравшись до квартиры, Арсений на секунду расслабленно вздыхает. Открыв дверь, Попов почти вталкивает парня в помещение, но вовремя ловит перед падением двухметровой туши. — Нахрена так пить, — ворчит Арсений, когда стаскивает с Антона обувь, стараясь не отвлекаться на руку в своих волосах. Антон вообще странно себя ведёт: смотрит пьяно-довольно, улыбается, словно выиграл миллион, бормочет что-то под нос и пытается прижаться к Попову максимально близко, словно других поверхностей для этого нет. Оперевшись спиной на стену, Шастун вздыхает, когда с тела снимают куртку, довольно мурлычет, потому что чувствует запах Попова и пытается поймать его за руку, но Арсений лишь шипит на него, отходя на шаг и оглядывая друга придирчивым взглядом. И этот взгляд пробирает до костей, заводит, отчего Антон посылает всё нахер за вечер второй раз подряд. Именно из-за этих блядушных глаз он нажирался, именно от этого взгляда хочется кончить прямо в штаны. Это же Арсений, с ним только в омут с головой, и Антон осознано ушёл на дно ещё несколько лет назад Облизав губы, Шастун чуть трётся спиной о стену, упирается в неё затылком и прикрывает глаза. — Поцелуешь меня? Вопрос срывается даже без заиканий, звучит почти осознанно, и Арсений замирает. На его лице ничего не отражается ровно пару секунд, а потом брови ползут вверх, а губы растягиваются в усмешке. — Да что ты? И куда тебя поцеловать? — хмыкает, осматривая пьяное тело и не понимая, зачем Шастун так нажрался. — Куда хочешь, — парень выдыхает, приоткрывает глаза и снова облизывает губы, смотря так призывно, что Попов прищуривается, пытаясь разглядеть в хмельных глазах подвох. — Сколько ты выпил? — Сливаешься? — парирует Шастун и чуть отталкивается от стены, на удивление, делая ровный шаг в сторону Арсения, который неосознанно отступает, но всё ещё пытается понять, какую игру затеял Антон и почему не посвятил в неё самого Арсения. Антон пьян? Да, это видно по нечёткой координации, по запаху алкоголя и никотина вместе взятых, по захмелённому взгляду, но всё же Шаст оказался вдруг не таким пьяным, каким прикидывался. И догадка посещает Арсения быстрее, чем он сам успевает за ней проследить. Хмыкнув, Арсений принимает правила игры и делает шаг вперёд, заставляя на миг зелёные глаза расшириться. — Так куда поцеловать, а, Шаст? — Попов медленно поднимает руку, но взгляда не отводит, скользит по толстовке на теле друга, играется с завязками и еле заметно пробегается пальцами по шее, заставляя парня шумно выдохнуть. — Может сюда? Арсений поддаётся вперёд и мажет губами по колючему подбородку, отстраняется, смотрит оценивающе и снова улыбается, потому что Антон отпускает поводья, позволяя управлять всем Арсению. — Сюда, — Антон отклоняет в сторону голову, смотрит из-под полуприкрытых век и указывает на нежную кожу чуть ниже подбородка. Арсений сглатывает, но поддаётся ближе, чуть встаёт на носочки, потому что семь сантиметров в росте имеют значение, пусть и не большое, касается тёплой кожи губами, прижимает губы чуть плотнее, улавливая от шеи запах привычного парфюма Шаста. Он его не меняет, и от этого в груди становится невероятно тепло, потому что когда-то этот парфюм подарил ему Арсений, выбрав просто наобум, а Шастун оценил, и, как оказалось, впоследствии чего, потом покупал исключительно его. Попов отстраняется, не понимая, почему подыгрывает пьяному другу, который, кажется, пропил не только печень, а ещё сдал в аренду мозг. И Арсений сдал его вместе с ним, раз не может остановиться. Что они творят? Это вертится в голове, но Арсений всё равно ждёт следующих указаний, чувствуя, как пальцы покалывает от желания огладить худое тело, зарыться в светлые волосы, погладить как кота это двухметровое чудо с улыбкой ребёнка. Шастун приходит в себя, когда Арс перестаёт касаться мягкими губами его шеи, снова смотрит на Попова, ища в его глазах отвращение или усмешку, но Арсений просто стоит и ждёт, призывно закусив губу и выглядя из-за этого так развратно, что Антон хочет наплевать на игру и просто взять Арсения. Прямо тут, сейчас, сегодня, а потом завтра и в остальные дни. Это его Арсений, он давно присвоил этого чудика себе, которому скоро сорок по паспорту, по внешности двадцать пять, а по внутреннему миру вообще лет десять от силы. — Теперь сюда, — Антон наглеет, когда указывает на свои губы, и Арс раскрывает рот, втягивая воздух и судорожно сжимая кулаки. — А жалеть не будешь? — Не могу жалеть о том, чего ждал так долго, — просто отвечает Шастун, чуть жмёт плечами, но больше сделать он ничего не успевает, потому что Арсений сбивает его своим телом в сторону стены, обхватив ладонями лицо и жадно накрывая сухие губы парня своими горячими. Арсений весь горячий и он как наркотик, потому что если попробовал раз — уже не остановишься. Хочется ещё и ещё. Они сплетаются языками, и Шастун стонет, потому что ждал этого так долго, а Арсений лишь жмётся плотнее, дрожа всем телом. Он тоже дорвался, а ещё чокнулся, потому что безуспешно списывал свою тягу на то, что Шастун просто странный и другой, что Арсению до банального интересно, но нихрена. Ему просто хотелось Антона, и сейчас он уже не остановится. Брюнет стягивает с парня толстовку и припадает губами ниже, целуя уже всё, что попадается на пути, а Антон лишь шумно дышит и поддаётся ближе, путаясь длинными пальцами в тёмных волосах. Арсений прикусывает ключицу, проскальзывает ладонями под футболку и жадно оглаживает бока Шастуна, чуть царапая короткими ногтями, слышит его вздох и жмётся ближе, пытаясь потереться своим возбуждением о бёдра парня. В голове всё ещё рой мыслей, но кажется, они оба забивают на то, что завтра будет стыдно и неловко. Сейчас просто хочется, наконец, хочется забить на стандарты, забить на то, что они не просто один пол, а ещё и близкие друзья, коллеги, что вся их жизнь сплетена в один клубок из-за шоу. Сейчас это не имеет значения: есть просто Арсений, есть просто Антон, и они хотят друг друга до боли, до жадных поцелуев и коротких стонов. — Сними-сними, — как в бреду шепчет светловолосый, пытаясь стянуть с Арсения футболку, ведь куртку мужчины они потеряли где-то по дороге до спальни. Попов усмехается, облизывает губы и скидывает футболку, показывая своё тело, которое тут же покрывают мелкими поцелуями. Антон почти падает на колени, скользит языком по шее, собирая вкус горького парфюма, и стонет, потому что хорошо, потому что он попробовал самого Арсения — своего ебанного графа, от которого сходят с ума не только девушки. «Ему любая тёлка даст, а может даже и мужик» — это именно про Арсения Попова, идеального человека, которого звали так в шутку, но знали это и сознательно. Он идеал, и Шастун его желал давно, наблюдал за его танцами, ловил взгляд красивых глаз и сходил с ума. И уже даже перестало смущать то, что Арс, вроде как, тоже мужик. Вообще наплевать. — Ты идеален, — Антон бормочет эти слова мужчине в живот, и Арсений смеётся, пытаясь поднять Шастуна на ноги. И когда ему это удаётся, он прищуривается, оглядывая парня внимательным взглядом. В зелёных глазах кроме желания сверкает восхищение и любовь, которая начисто сбивает дыхание у брюнета. — Антон, — тихо бормочет Арсений, оглаживает щёку парня и поддаётся вперёд, снова целуя и подталкивая русого на кровать. — Утром мы пожалеем. — Никогда, — стонет Антон, и Арсений забывает обо всём, помимо своего русоволосого парня с милой родинкой на носу и его изумрудных глазах. Громкие стоны, тихие всхлипы, короткие рычания, пошлые шлепки тела друга о друга и полное единение. Эта ночь навсегда останется в памяти Арсения, даже если утром Антон возненавидит его и уйдёт.

***

Утро встретило светловолосого парня не слишком приветливо: голова болела, пусть и не сильно, тело ломило после бурной ночи, а во рту пересохло, но все недостатки исчезали на фоне того, что со спины Антона обнимал Арсений. Такой тёплый и родной, что грудь Шастуну сдавила нежность. Он помнил ночь, помнил головокружительные поцелуи, горячие руки на своём теле, помнил хриплые стоны Арса и то удовольствие, что доставляло его тело. Когда Антон пил в баре, он не думал, что ночь для него закончится таким образом, но ни о чём не жалел. Осторожно перевернувшись, Антон скользнул взглядом по Арсению, который продолжал спать, мило посапывая. Его лицо разгладилось, и этому мужчине никак нельзя было дать сорок лет. Арсений был особенным человеком, удивительным и непохожим на других. Он выбивался из серой массы нестандартным мышлением, раз за разом удивлял и был центром всей Импровизации. Разве стоит говорить, что ещё совсем юный Антон влюбился в него, увидел в нём кумира своего сердца? Наверное, нет, так всегда бывает, но после, влюблённость переросла во что-то крепкое и уверенное, но так же Антон с возрастом понимал, что это не та страна и не те чувства, где можно просто любить и не беспокоиться. Да и у Арса за спиной брак, есть ребёнок, зачем ему пацан, который ещё и на восемь лет младше? Но эта попойка в баре пошла на пользу, потому что сейчас тело Арса было украшено свежими засосами и даже укусами, видимо, Антон и правда обезумел от вседозволенности. Плечи мужчины были покрыты мелкими царапинами, при взгляде на которые бросало в дрожь. Антон помнил всё, оттого и желал повторить ночь, которую никогда не сможет забыть. Нельзя забыть ночь с человеком, который значит куда больше остальных. С тем, кого любишь — всё становится ярче, в этом Антон убедился на собственном опыте. — Боже, Антон, — стонет мужчина, открывая свои небесные глаза и сладко потягиваясь. — Ты в курсе, что когда смотрят на тебя спящего — это ужасно неприятно и неловко? Шастун выгибает бровь, а потом смеётся, пожимая плечами. Мужчина же улыбается, лохматит волосы парня ещё больше и коротко целует в губы. — Всё ещё не жалеешь? — Ответ тот же, что и вчера, — Антон крепко обнимает мужчину, прижимая к своей груди. Ему хотелось просто держать Арсения в своих руках, а остальное всё может подождать. — Никогда.