К рваным ранам души ты кота приложи

Едкий дым травит лёгкие, но Арсению плевать. Он даже не помнит, когда начал курить, но и это уже неважно. Он лишь отмечает, что на улице так же морозно, как и на душе. Всё остальное перестало иметь смысл, особое значение: краски стерлись, грань размылась. Мир перестал играть теми цветами, в котором его видел Арсений. — Ты хотел бросить, — напоминает голос за спиной, на что Арсений даже усмехается болезненно, щурится. — Ты тоже. Антон встаёт рядом и тоже закуривает, и его сигареты ощущаются как удар под дых, потому что терпкие, и потому что Арсений всё ещё не может проветрить свою квартиру от этого едкого табака. От него не спастись, как и от Антона. Все вещи пахнут им, хранят моменты прошлого, которые нельзя стереть, от них нельзя сбежать. Они высечены на корке мозга, всплывают в подсознании, причиняют боль. Это с самого начала было херней: они, эти никому ненужные чувства, этот пейринг, сносящий фанатам крышу. Всё было так же бессмысленно, как стоять и курить на холоде, не имея сил бросить. Бросить сигареты, конечно же, потому что бросить Антона, к счастью, Арсению сил хватило. — Ты даже ничего не скажешь? — Антон не смотрит на Арса, потому что не уверен, что сдержится и не разукрасит такое красивое лицо, которое обожает обожал целовать по утрам. Это стоит забыть так же быстро, как и всё, что с ними связано. — Я всё сказал ещё вчера. — Да, ты сказал, блять, чтобы я не смел тебя трогать! — Антон злится, и Арсению это нравится. Его злость на вкус приятная и сладкая, потому что всё имеет свою цену. Арсений свою уже заплатил. — Мы оба знаем, что больше не нужны друг другу, — Арсений, наконец, поворачивается к Антону лицом и с холодным спокойствием делает новую затяжку, обжигая пальцы о фильтр. Последняя — самая крепкая, но самая желанная. — Чушь собачья, ты всегда был мне нужен, — Антон смотрит в голубые глаза, но они больше не напоминают небо, скорее океан, который погубит душу каждого. Арсений — это не взлёт, с ним лишь падание, и как жаль, что они оба так поздно это поняли. — Даже тогда, когда ты трахал её? — Арсений громко надрывно смеётся и достаёт ещё одну сигарету, пока Антон морщится. Он ненавидел такого Арса, это причиняло ему боль, но сейчас его чувства для Попова — пыль. Ничто. — Арс, ты знаешь… — Да нихуя я не знаю, Антон! — теперь Арсений кричит и в его глазах искры, и огонь боли, который Антон сумел разжечь, но не может потушить. И уже никогда не сможет, он сам всё испортил, своими руками. — Ты был мне нужен, ты так был мне нужен… Ведь ты знаешь, что Алёна против нас, против этого шоу, и я вижу дочь раз в три месяца. И я так боюсь, что она меня забудет, возненавидит… И вот когда ты был мне нужен — ты был с ней. Я прощал всё, Шаст, даже думал, что ты играешь просто слишком реалистично, но ты трахал её в день, когда был нужен мне. Антон дышит через раз, шипит, когда сигарета обжигает пальцы так же, как несколько минут назад Арсению, но эта боль — ничто, по сравнению с тем, что в груди, с тем, что в глазах напротив. — Ты знаешь, что она нужна нам ради шоу. Я всегда любил тебя, Арс, когда же ты это поймёшь, — Антон трёт ладонью лицо, но Арсений качает головой. Он тоже так думал — раньше, наивно, глупо и потому что безрассудно любил Антона. Оправдывал все его попойки с ней, все его измены, оправдывал его истерики, его срывы, но больше Арсений этого делать не хочет. И не будет. Он искал причины остаться с ним, но их больше нет. Без него плохо, но и с ним Арсений задыхается. Они разные, всегда были и будут. — Я пытался, но ты врёшь даже себе, Антон. Ира тебе нравится, ты влюблён, и с ней ты понимаешь, что будешь счастливее. Она может дать больше, чем я. Антон болезненно рычит и хочет обнять Арса, доказать ему, что всё совершенно иначе, но Арсений не позволяет, он отступает, и в его глазах всё предельно ясно — это конец. Конец для них обоих, отчего Антон так ненавидит эту правильность Арсения, которую раньше ценил. Ведь благодаря этому — Антон его потерял, не сумел удержать. Арсений же докуривает, тушит бычок и ещё секунду стоит рядом. — Я всё равно тебя буду любить, — бросает ему в спину Антон, надеясь, что Арсений услышит его, но тот лишь громко усмехается. — Будь счастлив с ней, Антон. Арсений исчезает в здании, и Антон поднимает взгляд в чистое небо, часто-часто моргая и сжимая холодные пальцы в кулак. Они оба хотели бросить курить, но в итоге бросили друг друга.