К рваным ранам души ты кота приложи

Арс устало падает в кресло, потягивается всем телом, словно кот, и не может перестать улыбаться. Да, безусловно, три мотора в день — это утомительно, сложно, тяжело и ещё тысяча и один синоним к слову «заебался», и всё же это чувство удовлетворения ни с чем несравнимо. Потому что ты это сделал, ВЫ это сделали, снова создали ещё один сезон, снова выложились на полную, подняли настроение всем тем, кто был на моторе и ещё больше поднимите тем, кто увидит это на экране. И это не может не радовать Арсения. Прикрыв глаза, Арс вытягивает ноги, тихо стонет от ломоты в теле, почти жалобно, но сразу чувствует на плечах нежные ладони и удовлетворённо выдыхает. Антон уже знает каждую точку на теле своего мужчины, поэтому нажимает, массирует и расслабляет, позволяя Арсению растечься по креслу. — Ты, конечно, у меня супер, но может, перестанешь бегать по павильону, как угорелый, все часы съёмок, чтобы потом вот так не умирать у меня на руках? — Антон чуть треплет Попова по волосам, улыбаясь тому, как Арсений — точно ручной кот, мурлычет что-то под нос, тянется вслед за рукой. — Я не против умирать от твоих рук. Антон смеётся и закатывает глаза. Арсений — такой Арсений. Неугомонный, яркий, живой. Любимый. — В тебе умер поэт и романтик. — Разве? — искренне возмущается Арсений, но улыбается, когда чувствует, что пальцы Антона всё чаще пробираются за воротник футболки. Антон настолько тактильный, насколько может быть, поэтому никогда не упускает возможности касаться оголённой кожи Арсения своей. Иногда это случается на концертах, на репетициях, но чаще он отпускает себя, стоит камерам и чужим глазам исчезнуть с поля зрения. Тогда Шастун становится котом, который выпрашивает ласки, трётся об Арсения всем телом, мурлычет, целует каждый участок кожи и весь такой нежный, что Арса всегда ведёт с такого Антона. У них особая связь и взаимодействие, отчего каждое касание — как слабый ток по коже. Антон обходит Арса, тянет за руку, заставляя это тело подняться, и садится в кресло сам, но тут же утягивает в свои объятия Попова, отчего поток начавшихся возмущений тут же сходит на нет. Арсений любит сидеть на коленках Антона, он, вообще, в целом, любит всего Антона. Антон тычется Арсению в плечо, вдыхает множество разных ароматов, которые впитала в себя кожа и футболка Арса, но это почему-то ещё больше кажется родным, потому что в Арсении такая энергия и жизнь, от которой загорается и сам Антон. Он даже и не помнит, как жил без своей питерской батарейки раньше. Для Шастуна странно, что раньше он мог не пить утрами кофе, не чувствовать приятный аромат какого-то замысловатого парфюма, не видеть в своём шкафу такие нетипичные футболки и носки. Для Антона жизнь без Арсения вообще кажется пыткой, потому что когда тот уезжает к родным или просто на съёмки своих фильмов — Антон скучает. Без него всё сразу пустеет и привычки, образовавшиеся от жизни вместе, больше давят, чем успокаивают скучавшее сердце. Антон так влюблён, каждой своей частичкой, что сжимает руки крепче, словно боится, что Арсений сейчас куда-то уйдёт. А он может, но не сейчас. Сейчас Арсению слишком хорошо в руках Антона. — Какие сантименты, — усмехается Арс, ласково гладит Антона по голове и сам не понимает, что смотрит на Антона, как на единственное, в чём есть смысл. Антон чуть щурится, когда смотрит в глаза Попова, но тут же опускает глаза на его руку и вздыхает, хмуря светлые брови. — Обязательно было на БЧ психовать на меня? Ну туповат я, чего уж так злиться, — фырчит Антон, а сам ласково оглаживает лейкопластырь, которым заклеена ранка на руке. Арсений был таким эмоциональным на игре, что от своего же психа и пострадал, когда кидался крышкой в Антона, при этом зацепившись за метал и резанув по руке. Рана была не глубокая, смогли даже доснять без остановки, но всё равно Арсений морщился при обработке, хотя Антон сам всё делал, не доверяя никому другому руку своего человека, а так же дул на ранку, вызывая умилительные шутки от друзей. Сейчас Антон просто гладит края, чтобы не причинить боль, и выглядит так, словно это не небольшая царапина, а дыра в груди. — Я живой, — на всякий случай напоминает Арсений, улыбается, пока Антон закатывает глаза. — Ты — психованная дурачина. — А вот обзываться не надо, — тут же возмущается Попов, который для Антона, и, кажется, для половины страны, уже давно Шастун. Причём, для ТНТ тоже. Антон лишь улыбается, качает головой и тянет мужчину к себе, мягко целуя. — А что надо? — Любить меня надо. Антон на это заявление лишь оглаживает скулу своего любимого человека и несдержанно смеётся. Он счастлив, именно вот так, с Арсением — он по-настоящему счастлив. У него есть прекрасный Арсений, чудесные друзья, и шоу, к которому они так стремились. Больше Антону ничего и не надо. — Я и так люблю тебя, Арс, больше жизни люблю. Арсений на это лишь умилительно улыбается, беззвучно шепчет «И я тебя» и устраивается в руках Антона удобнее, потому что так — хорошо. Только так — правильно.