Ты знаешь, Мне так тебя здесь не хватает. Я снова иду по проспекту, глотаю рекламу, Прохожих, машины сигналят, но не замечаю. Держусь и опять спотыкаюсь. Уж лучше домой, на трамвае, На наших с тобою любимых местах.
Слишком холодно, чтобы заметить, как красив серый мокрый Питер в начале необыкновенно холодной осени. Ветер торопливо гоняет уже местами опавшие листья, изредка пакеты и бумажки, которые люди впопыхах кидают мимо урны. Но Антон всё равно крутит головой, как в первый раз смотря на здания вокруг, и лишь плотнее натягивая капюшон толстовки на голову. Вероятно, эта не лучшая погода для прогулки, но Антон не гуляет — он вспоминает. Вытягивает из подсознания воспоминания, как те самые нити из толстовки, но оборвать их не пытается, всё равно не получится и он это знает, поэтому лишь проматывает, не готовый их отпустить. Питер всё ещё красивый, но без него он стал холоднее. А он помнит, как Арсений крепко держал его за руку, пряча обе руки в свой карман куртки, и тянул за собой, буквально ведя Антона, который и так шёл за ним. По-детски, совершенно нелепо тыкал пальцами в достопримечательности и так светил, не понимая, что затмевает собой весь остальной мир. Сидели в кафе, грелись, а потом снова гуляли, потому что Питер красивый, а они — влюблены. Антон помнит, как они перебегали через мигающие светофоры, держась за руки, ловили в спину недовольное «придурки», и снова бежали по лужам, смеясь, словно дети. А сейчас Антон запинается о тротуар, восстанавливает равновесие и пинает попавшийся камень из-под ног, зябко ведя плечами. Всё-таки слишком холодно, а Антон забыл надеть шарф. А ещё он забыл оставить в своей жизни Арсения.Ты знаешь, Погоду здесь не угадаешь, От этого все как-то мельком — Прогулки и мысли, стихи на коленках. Прости, но я очень скучаю. Все носится перед глазами. Я должен, я буду, я знаю. Вернувшись домой, я пытаюсь уснуть.
Перед глазами мелькают машины так же, как воспоминания: появляясь, дразня и исчезая в никуда, до новой встречи. И от этого снова хочется где-нибудь спрятаться, там, где очень тепло и рядом под боком такой же тёплый Арсений, хотя ради него Антон готов отдать последнюю вещь, лишь бы согреть парня из Питера. А точнее парня, так сильно влюблённого в Питер. А Антон влюблён в него. Питер может быть и серый, но он так же горит ярче других городов, отчего глаза Арсения всегда зажигались для него взаимностью. Он так тянулся к этому городу, что даже если уезжал всего на пару дней, уже скучал. И сейчас этот город тосковал по Арсению, в этом Антон уверен. Словно искра, которая так отличала Питер от остальных, погасла, стоило особенному человеку уехать. Или же погасло что-то в Антоне?Мне так надоели вокзалы, Хотя в глубине понимаю, Что лучше пусть будут вокзалы, Чем город, в котором тебя слишком мало. Я, кажется, вновь повторяюсь. Темнеет, терплю, вспоминаю, О том, как мне было с тобою мечтать.
Антон едет на метро, даже не смотря по сторонам. Он автоматически выходит на нужной станции, бродит по дождливому городу дальше, который окутывает его своими холодными объятиями, и вспоминает о том, как им было вдвоём мечтать, сидя где-нибудь на берегу Невы. — А знаешь, когда мы поженимся, я бы хотел, чтобы у нас была квартира где-нибудь на окраине. Ты любишь тишину, а я люблю раннее утро, когда город только просыпается после ночи. Никто никуда не торопится, а сам Питер такой сонный, такой уютный. Антон негромко смеётся, но лишь плотнее застёгивает куртку на груди Арсения, поправляет на нём в шапку, и заботливо, пока никого рядом нет, целует в щёку. — Значит, ты хочешь на мне жениться? — О, Антон, зачем обсуждать то, что и так естественно? — Арсений улыбается так широко, так ярко, что на секунду Антону кажется, что сквозь тучи проглянуло солнце. Но небо такое же серое, а Арсений всё такой же тёплый.Ты знаешь, Я все еще так удивляюсь, Тому, как все в жизни циклично. И я почему-то пишу тебе письма, Но, все равно, не отправляю. И дождь мне опять намекает О чем-то ненужном и личном. Считаю минуты, пытаюсь уснуть.
Антон добирается до дома, но не торопится входить, потому что эта квартира больше не его, она даже больше не принадлежит Арсению. В тот день они потеряли не только друг друга, но и место, которое смели называть домом. А Антону всё равно здесь уютнее, чем там, где теперь он живёт. Здесь всё другое, такое привычное, родное, каждый угол и каждая дверь, все кишит воспоминаниями. Всё о нём. Даже не особо приветливая соседка снизу и милая пожилая пара сверху — тоже нечто родное. В окнах не горит свет, но Антон верит, что теперь у этой квартиры более достойные хозяева. Он возвращается туда, откуда начинал свой путь, и здесь, в этой квартире холоднее, чем на улице, хотя Антон уверен, что ему кажется. Он растирает замерзшие руки, греет их о чашку чая, и снова открывает диалог, стуча по клавишам привычное: «Привет. Сегодня снова дождь, представляешь? Он идёт, кажется, целую вечность, а может, мне так кажется, потому что без тебя мне холодно? А может, он оплакивает тебя? Питер любит тебя так сильно, как я, представляешь? Вероятно, мы с ним вместе тоскуем…» Их история — хрупкая, тонкая, как утренняя корка льда на лужах, — треснула и разбилась так же незаметно, как это бывает с хрусталём. Сожми сильнее — и ты всё потеряешь. А Антон передавил, он уронил и прошёлся по этому самому хрусталю, оставляя Арсению на полу лишь горсть из осколков, когда прилетел из Москвы с тонким, почти незаметным засосом на шее и кучей вины вместо багажа. Арсений даже не кричал, он даже не устраивал истерик или драмы, он не сказал ничего, просто ушёл спать раньше положенного, а утром так же молча собрался и ушёл, оставляя на столе покоиться вторую связку ключей. Чтобы не тяготить себя прошлым, Арсению хватило смелости покинуть любимый город, а вот Антон уехать не смог. Он так прикипел к нему, да и этот город будто единственное, что как-то связывало его с Арсением, которого у Антона больше нет. Арсений может простить многое, но предательство — никогда, и Антон это знает. Теперь знает. Его жизнь, такая красивая и яркая, вмиг стала серой, пустой и холодной, а единственное солнце, греющее его, исчезло, не оставляя надежду на спасения от вечной мерзлоты.Отпусти, снова тревожен сон. Отступи, может быть год прошел. Отпусти, я так хочу домой. Ты так внутри. Я все еще твой, и ты… Знаешь.
В этом стало слишком мало Арсения, в этом городе стало слишком много боли. Антон замирает перед экраном, а потом добавляет дрожащими пальцами хрупкое: «Прости, но я очень скучаю. Ты так внутри. Я все еще твой, и ты… Знаешь.» Но ни одно сообщение не дойдёт до своего получателя, снова затеряется где-то в мире сети непрочитанных, никому не нужных слов, которые не были сказаны вовремя.