К рваным ранам души ты кота приложи

— Проходи, — Антон открывает дверь, отступая в сторону, и девушка кивает, проходит вперёд, тянется к туфлям, щёлкая застёжкой, и обращает внимания на то, что пар обуви много — но не вся принадлежит Антону. Есть размер и немного меньше. — Я поставил чайник: тебе кофе или чай? — А Арсения не будет? — игнорируя вопрос, спрашивает Ира, проходя дальше, но нигде Попова не видит, только то, что он здесь живёт. Его присутствие ощущается очень сильно: всё аккуратно, красиво и изящно, как он любит, хотя и то, что Антон тут живёт не для галочки, как было с ней, тоже видно. Это и правда квартира Антона и Арсения. Их вместе. Они вместе её купили и вместе в ней живут. И для всех это само собой разумеющееся, но только не для Иры, которая верила, что Артон — пиар ход, фальшивка, каким она сама была прикрытием для Антона. — Он в кабинете своём, обсуждает новый сериал и фотки редачит, — Антон тепло улыбается, говоря об Арсении, на что Ира лишь поджимает губы и кивает, проходя на кухню и садясь спиной к окну за стол, пока Антон достаёт кружки. И против воли взгляд Кузнецовой падает на две рядом стоящие кружки: чёрные, с дизайном звёздного неба, идентичные друг другу, только на одной написано: «Мой», а на другой — «Твой». И это так просто, но так в стиле этих двоих, что сомнений не остаётся. И это раздражает девушку всё больше. Она тоже была хорошей: следила за собой, училась готовить, чтобы накормить Антона вкусно в те моменты, когда тот появлялся «дома» для галочки и для соседей, но он всегда спешил уйти. И Ира со скрипом соглашается, что уходить сюда было весомой причиной — здесь уютно настолько, что тепло становится даже ей, несмотря на то, что пришла она не за этим. — Как Люк? — интересуется Антон, чтобы не было так неловко от молчания, и Ира пытается улыбнуться, упираясь взглядом в свой маникюр. В ней всё такое чужое, отстранённое, что Антону хочется уйти к Арсению. Всегда хотелось, только сейчас он на своей территории, в своей квартире, где живёт со своим мужем, который находится не так далеко. Сейчас всё хорошо, и это успокаивает. Ему не стоит даже бежать, хватит крикнуть Арсения один раз, чтобы оказаться в его руках и почувствовать, что он дома. Быть «дома» в квартире — очень круто, но лучше, когда твой дом — человек. — Он в порядке: дерёт диван, грызёт мою косметику, по тебе скучает, — Ира тянет губы в искусственной улыбке, поднимает глаза, но Антон тут же меняется в лице. — Он не может по мне скучать, Ир, я никогда с тобой не жил, не забывай об этом. Он меня знает ровно также, как и твоих подруг. Не придумывай. По его серьёзному лицу понятно, что надавить на жалость не вышло, и Ира тушуется, делая глоток чая. Он встаёт в горле комом от того, что Антон добавил туда сахар, хотя Кузнецова пьёт чай без сахара. И Антон это замечает. — Чёрт, прости, я привык делать на Арса, совсем не замечаю, — Антон тут же достаёт другую кружку, но Кузнецова машет рукой, показывая, что не стоит. Собственно, она приехала пить не чай. — Сядь, мне неловко, когда ты мельтешишь так, — Ира пытается улыбаться, и Антон сдаётся, понимая, что его напускное дружелюбие встаёт комом в горле не только ему. Они не были никогда друзьями, и он правда не понимает, зачем она приехала. Им не о чём говорить, весь контракт заключается в основном со Стасом, они лишь играют необходимые роли, которые нужны, и то, в последнее время они с Арсением рискуют поставить всё на кон, потому что их любовь уже не умещается в пределах квартиры. Она объяла всё вокруг и захватила интернет. — Почему ты с ним? — этот вопрос выбивает Антона из колеи, потому что услышать это он никак не ожидал. Ждал обсуждения контракта, может возмущений или даже разговора о том, что пора их контракт разрывать, но никак не вопроса, касающегося чувств Антона. — Что? — Я была рядом с тобой тогда, когда у вас с Арсением было всё плохо, когда вы сомневались, когда он разводился с женой и вы даже не знали, сможете ли справиться с внутренними запретами, чтобы быть вместе, почему ты не выбрал меня? Почему не влюбился? Я же всегда была рядом и я… Я была хорошей, Антон. Ты не можешь отрицать этого, я старалась быть лучшей для тебя всё то время. В глазах Иры столько вопросов, что желание возмутиться и послать её за то, что она лезет, куда не стоит, пропадает, да и Антону нечего скрывать. Он любит, он счастлив, и он знает, что так же сильно любят и его. — Я никогда бы не полюбил тебя, потому что любил его. Изначально. Но это не слепая любовь, мне всегда было за что любить его: сначала за то, каким человеком он был, как шутил и как я влюблялся каждый день. Но именно любить я стал его по другим причинам, — Антон погружается в те моменты, когда простая влюблённость в человека, в его особенность, превратилась в настоящую любовь. — Я люблю его за то, что когда у меня заканчивается любимый йогурт — он не говорит, что его нет, а едет и покупает, даже если поздно и даже если я говорю, что мне не нужно. Я люблю его за то, что когда у меня плохой день — он не говорит о своих успехах, он слушает меня, обнимает, успокаивая. Я люблю, когда он говорит о чём-то, когда он чем-то горит, потому что: счастлив он — счастлив и я. Но это не любовь за то, что он делает для меня, я просто люблю стараться для него в ответ: люблю заботиться о нём, люблю обнимать, люблю ухаживать и быть на каждой его съёмке. Глаза Антона горят, когда он говорит это, и Ира опускает голову, понимая, что глупо было спрашивать об этом. Она и так знала, что они влюблены, просто не понимала за что, а теперь, кажется, стало ещё хуже. Ира завидовала Арсению всегда, но теперь — ещё больше, ведь у него всегда было и будет то, чего добиться ей не вышло — любовь Антона. Антон кажется сухим, невнимательным, но это только к тем, кто ничего для него не значит, любимого человека он знает досконально, и Ира это видит. Она этому завидует, потому что видит, как Антон может любить. И ей всегда хотелось, чтобы он горел так с ней, чтобы он говорил так о ней, чтобы бежал уставший и вымотанный в магазин за вкусняшками ей, чтобы обнимал её. Но этого не будет никогда, потому что Кузнецовой изначально не было в списке Антона, как и не было самого списка, там всегда был лишь один человек — Арсений. — Извините за беспокойство, я ненадолго. Ира, здравствуй, — Арсений заходит на кухню бесшумно, но Антон оборачивается даже раньше, чем тот начинает говорить, и в его глазах разливается тепло, пока на губах появляется широкая улыбка. Они вместе уже много лет, но он каждый раз смотрит на Арсения так, что замирает сердце. — Привет, Арс, и я уже ухожу, — Ир неловко улыбается, поправляет платье и смотрит на Антона, который удивлённо вскидывает брови. — Спасибо за ответ, Антон, кажется, я многое поняла. Ира улыбается и уходит в коридор сама, не желая, чтобы её провожали, хотя Антон всё равно из вежливости провожает, и лишь когда дверь за ней закрывается, Антон возвращается на кухню, обнимает Арсения со спины, устраивая подбородок на его плече, пока руки Арсения накрывают его ладони на своём животе. — Мне немного жаль её. Она, кажется, тебя любит, Антон, поэтому и пришла сюда, — голос Арсения тихий, спокойный, и Антон не беспокоится о том, что Арсений может ревновать, потому что оба знают, что Антон от Арсения уже никуда. Он без него никак, и тот без него так же. Они пробовали и каждый раз возвращались друг к другу снова, потому что друг без друга просто не могли. — Это неважно, она знает правду, и я всегда любил тебя, — Антон ласково трётся носом о шею Арсения, и прищуривается, потому что уверен, что Арсений всё слышал. — А ты всё слышал или выборочно? Арсений тихо смеётся, но качает головой. — Отчасти, Антон, и то, начало разговора. Но мне не обязательно слышать всё, чтобы знать, что ты сказал. Антон лишь благодарно урчит, потому что доверие Арсения для него слишком дорогая и хрупкая вещь. Арсению сложно доверять кому-то настолько безгранично, насколько он верит Антону, и таких людей у него в жизни всего трое: Серёжа, Антон и его дочь, которая пока ещё маленькая и многое не понимает. Но они обязательно ей всё расскажут и объяснят, когда она станет взрослее. Вместе. А сейчас им достаточно быть вместе, чтобы быть счастливыми. Они нашли друг друга, многое прошли, чтобы сейчас обниматься на общей кухне их квартиры, чувствуя, что этот момент стоил всех страданий. Они бы прошли всё по кругу ни раз, лишь бы всегда быть вот так вместе.