Под Рождество

      По знакомому со школьных лет адресу Гэвина ждал дом, полностью украшенный к празднику. Удивительно. Риды потратили чуть ли не месяц, чтобы украсить собственную квартиру. А тут одинокий парень справился с этим за какие-то два дня, даже очистив заснеженные дорожки и слепив нелепого, немного жуткого снеговика. Вместо шляпы у него была квадратная картонная коробка, глазами служили огромные пуговицы, нос – праздничный колпак, предназначенный больше для дня рождения. Ричард также накинул на него сверху кухонный фартук, руки сделал из кочерги и веника. Кто вообще так изображает один из главных символов зимних праздников? И на поясе кобура! Добивающий удар.       Дверь оказалась не заперта, внутри горел свет. Очевидно, детектива здесь ждали. Стоит Гэвину без стука войти в дом, как ему становится прекрасно слышно то, что на улице прежде заглушали порывы ветра. Дом Рэйкетов был наполнен музыкой пятнадцатилетней давности, какую Рид мог слышать лет так в шестнадцать. Навеяло ностальгию. Коннор терпеть не мог то, что слушал его одноклассник. Когда он приходил в гнёздышко Рэйкетов, чтобы списать за пару баксов домашку, он ни разу не слышал, чтобы хоть кто-то из членов этой семьи слушал музыку, тем более тех годов. Они всегда казались старомодными ребятами, застрявшими в восьмидесятых.       – Ты что-то долго, – доносится голос Ричарда с кухни.       Только сейчас гость улавливает запах имбирного печенья. Надо же. Его правда ждали. Это не на шутку странно.       – Вот ведь сглупил. Мог не приходить, – нарочито громко говорит Гэвин, чтобы хозяин дома наверняка его услышал.       Он всё же снимает куртку и оставляет её на диване в гостиной. По направлению на кухню Рид ещё раз обращает внимание на общую обстановку жилища и думает, что теперь здесь гораздо уютнее, чем пару дней назад. Детектив облокачивается плечом о дверной проем кухни, сложив руки на груди.       – А если бы я не пришел? – заинтересованно спрашивает он, упираясь прямым взглядом в затылок Рэйкета.       – А ты бы не пришёл?       Ричард отрывается от нарезания овощей для салата, просто чтобы взглянуть на пришедшего и окинуть его оценивающим взором. Гэвин терпеть таких жестов не мог, поэтому каждый раз смотрел грозно, как бы намекая: "Будешь смотреть долго – врежу".       – Мне казалось, ты заскучаешь. Я всегда скучаю, когда далеко от этого дома. Напоминает о прошлом, правда?       На лице молодого офицера всё так же присутствовали пластыри, а на ухе – повязка. Но выглядел он живее всех живых. Особенно живее своего спасителя, который внезапно побледнел, несмотря на то что несколько минут назад мёрз на улице и должен был покраснеть на лицо.       – Моё прошлое не настолько сильно связано с этим домом, – пожимает плечами мужчина. – Я вообще-то хотел проверить, не застрелился ли ты здесь. Может ещё, немного побыть около твоего трупа. А потом вернуться домой.       Гэвин неловко переминается с одной ноги на другую, отваливаясь от косяка и направляя взгляд в окно, украшенное наклейками в виде снежинок, леденцов и с надписями "С Рождеством!" и "Счастливого Рождества!" Он готов смотреть на что и куда угодно, лишь бы не на Ричарда. Рид уже начинал жалеть о своём решении бездумно припереться сюда. Что ему дома не сиделось? Сидел бы он с этой мыслью дома, сумел бы ответить. Но сейчас как-то не получалось. Разум был перетянут собственными же нитями.       – Очень тебя понимаю, – с каким-то задором отвечает ему Ричард, но потом оборачивается и как-то обеспокоенно смотрит на коллегу. – Ты всё больше напряжён. Не замечал за собой?       Рэйкет считал, что причиной этому было времяпровождение Гэвина с его семьёй. Предполагал, что в своей квартире он мог слишком часто загонять себя в проблемы, думать о плохом, бояться жить дальше со всем ворохом неприятностей.       – Но здесь ты можешь расслабиться.       – Ты сейчас всё испортишь.       Гэвин однако же возвращает взгляд хозяину квартиры и хмурит брови, делая пару шагов в сторону обеденного стола, но не приближаясь к самому Рэйкету. Он вдруг понимает, что ответить ему больше нечего. Он просто не может. Да, Рид напряжен, очень напряжён, но, в свою очередь, уверен, что это всё из-за Ричарда. Это он его слишком напрягает. Что-то не даёт Гэвину доверять этому человеку до конца – верить его россказням и вообще любому слову. Только вот что не даёт – непонятно.       – У меня все нормально. Не пялься так, будто у меня дыра в голове.       – Тогда почему до сих пор не присел?       Рэйкет вовсе отворачивается, чтобы проверить, готово ли печенье в духовке. Потеря зрительного контакта с собеседником заставляет Гэвина посмотреть на обеденный стол, что теперь был ближе от него. Один из стульев стоял отставленным, безмолвно приглашая гостя присесть на него. На столе же стояла чаша с фруктами, пара свечей, тарелки, бокалы и столовые приборы. Ричард и в этот раз всё знал наверняка? Что Риду дома кусок в горло не полезет? Что он будет голоден, как стая волков? И был готов к тому, чтобы утолить сильный голод мужчины?       Гэвин вновь молчит в ответ, лишь занимает приготовленное для него место и старается усесться не так, будто на пики себя посадил. Всё происходящее до сих пор жутко попахивало фальшивостью. Но Рид решает, что нужно хотя бы попытаться расслабиться и не замечать подвоха там, где его не должно быть. Он признавал: "Да, Ричард ведёт себя странно, но, может, он просто хочет понравиться Гэвину?" – если он спросит напрямую, Рэйкет вновь спрыгнет с этой темы и поставит старую пластинку на повтор. Поэтому вопрос остаётся пунктом в голове мужчины. В любом случае, можно схитрить – не говорить так прямо, как изначально было задумано, и посмотреть на реакцию Рэйкета.       – Понимаю, мы много лет не виделись. И раньше ты особо не хотел со мной общаться. Но сейчас ведь ничего не мешает нам узнать друг друга лучше, правда? Ты уже не тот задира, что раньше, – Рэйкет говорил, будто бы между делом, совершенно увлечённый выключением духовки.       Наконец пахучее печенье оказывается на тарелке, а приготовивший его хозяин дома ставит сладость на стол, с мягкой улыбкой протягивая Гэвину ещё чуть горячее угощение. Ричарду уж точно не хотелось казаться Риду жутким. Именно казаться. Потому что жутким порой бывала только его улыбка, но точно не он сам. Детектив сам навыдумывал себе, что этот парень и его одиночество могут напугать. Он сам себя и напугал.       Гэвин и дальше молчит и ещё бы молчал, но в какой-то момент ему действительно становится спокойнее. Ричард внезапно перестаёт быть таким уж надоедливым, и коллеги даже начинают общаться на отвлечённые темы. Тему семьи Гэвин обрывает при первой же попытке Рэйкета: не его это дело, что творится в доме, в который его никто не приглашал.       В целом, вечер выдаётся даже приятным. Риду по правде стало легче, он отдохнул. При разговорах Гэвина с женой не каждый раз возникало такое чувство, что рядом с тобой находится человек, понимающий тебя настолько хорошо, что рассказывать ему можно даже самое сокровенное. В последнее время он, правда, мало делился с супругой собственными переживаниями, потому что ей самой нелегко сейчас. С Кэрой ему всегда приходилось осторожно подбирать слова, лишь бы не задеть. С Ричардом же он говорил всё, что только на ум приходило. А ещё понял и даже уверился – дома его никто не потеряет, если он вновь переночует в этом доме.       Старые знакомые легли спать только в два часа ночи. Гэвин – на диване, Ричард – рядом с ним. Уснули эти двое за просмотром рождественских фильмов и поеданием имбирного печенья. Рэйкет признался, что когда его родители были живы, они делали так каждую рождественскую ночь. И для него возобновление старой традиции значило очень много, за что он сильно благодарен Риду. Ничего так не скрасило бы этот праздник лучше, по словам Ричарда, чем компания Гэвина. Впрочем, про себя мужчина признал, что эта ночь ничуть не хуже, даже лучше, того праздника, какой он справил дома.       Выспаться коллегам было не суждено. Рид был разбужен хозяином квартиры в шесть утра. На то была причина.       – Уверен, тебе ни к чему лишние вопросы от жены. В её положении волнений быть не должно, так ведь?       Откуда только Ричарду было знать, что Кэра беременна, если Гэвин никому, даже Тине, об этом не рассказывал? Более того, он планировал упомянуть об этом только в суде, предоставив все медицинские справки.       – Какого хуя, извини меня? – не успев даже толком проснуться, детектив недовольно хмурится. – Откуда тебе знать, что Кэра беременна? Твой братец этого знать не мог.       Было логично принять за источник достоверной информации Коннора. Только вот Гэвин забыл о том, что адвокат Рэйкет тесно дружит с лейтенантом Андерсоном, ведущим дело миссис Рид.       Гэвин быстро встает, благо, одеваться ему не надо: заснул он прямо в одежде, расстегнув лишь ремень для удобства. На то, чтобы застегнуть его обратно, уходит несколько долго затянувшихся секунд, потому что руки Гэвина тряслись по утру. Более его ничего в этом доме не держит.       – Экстрасенс ебаный, – обуваясь и хватая куртку со спинки дивана, бросает детектив и покидает дом Рэйкетов.       Ричард, не одевшись, выглянул за дверь, провожая гостя взглядом. Он стоял в проходе, впуская холодный воздух в дом, до тех пор, пока Рид не уехал, пока его машина не скрылась за поворотом. Несмотря на утреннюю размолвку, парень всё же остался довольным внезапным визитом и хотел бы повторить этот вечер снова и снова, и снова! Он точно знает, Гэвин ещё вернётся в этот дом рано или поздно.