Под Рождество

      Гэвин продолжал ходить к Ричарду. Но уже по вечерам, надеясь, что тот не ежедневно прогуливает работу только затем, чтобы провести время с детективом. Рид заканчивает свой отпуск на несколько дней раньше, решив, что сочетание "Работа + Ричард" послужит тем самым идеальным лекарством для человека, который, как ему думалось, так долго живёт не своей жизнью. В последние дни мужчина много думал именно об этом, всё сильнее приходя в состояние упадка от следующих рассуждений: "Была ли Кэра той, кто предназначена мне судьбой? спланированным высшими силами сюжетом моей жизни? любил ли я её? хотел ли ещё когда-то бросить всё это?" – страшно было признавать правдивость ответов на эти вопросы.       Но за признанием истины следовало облегчение. Жена и уже немаленький ребёнок, ещё и второй на подходе – это не случай с отношениями, которые продлились всего несколько месяцев, и их спокойно можно разорвать, тут же забыв. Гэвин не мог просто взять и уйти. Однако чем дальше он погружался в свой разум, в свои личные переживания, тем больше уверял себя в том, что всё он может ради личного благополучия. Для начала ему просто нужно было вернуться на работу, лишь бы меньше времени проводить с семьёй и всё решить окончательно.       С Рэйкетом они стали общаться прямо как старые друзья. Детектив уже давно убедился в том, что с этим молодым парнем ему комфортно и спокойно. Настолько спокойно, что Гэвин пропустил тот момент, когда начал заигрывать с Ричардом в ответ, не игнорируя его флирт, не оказывая безразличия и не сдерживая наслаждения от льстивых речей. Это могло бы показаться ему странным, неправильным, но по итогу казалось лишь естественным и верным. Рид даже начал задумываться, вдруг когда-то после окончания школы его похитили инопланетяне, стёрли ему память, оборвали его отношения с Ричардом и вложили надобность в том, чтобы он женился на Кэре, такой спокойной и умиротворённой – в противовес таинственному, жизнерадостному и взбалмошному Ричарду? Гэвин уже во что угодно готов поверить, да хоть в то, что Рэйкет прибыл за ним из параллельного мира, откуда-то из страны мертвецов.       Одно его не волновало совершенно – в какой момент они с Ричардом начали целоваться в опустевшей к вечеру раздевалке.       Мужчина горел, чуть ли не пламенем метался в чужих руках, так удобно и крепко сжимающих талию. Этот Рэйкет одурманил его – ему и тушить тот неведомой силы пожар, который возник в груди Гэвина. Детектив Рид целовал так, словно ему было мало, словно он был бы отнюдь не прочь съесть чужие губы своими. Офицер Рэйкет, в свою очередь, не позволял страсти разгореться, сдерживая себя в руках и с упрямой непоколебимостью одаривая старого друга желанным знаком внимания. "Долго же он держался", – думается парню, когда поцелуй обрывается. Старшему из коллег приходится вдоволь напитать лёгкие воздухом, в то время как младшему было достаточно одного глотка.       – Сегодня ночуешь у меня?       Такой глупый вопрос, ответ на который был заранее известен. Рида и упрашивать не надо возвращаться туда, где цвела и пахла его новая жизнь.       – Поехали уже, – утверждает Гэвин и первым направляется к своей машине.       И пусть едут они молча, но Ричард никак не оставляет коллегу в покое. На этот раз не словами, за что Рид готов был всем существующим богам молиться, раскланиваясь в благодарности. Вместо слов Рэйкет исключительно действует: оглаживает бедро мужчины своими длинными, тонкими пальцами, согревает дыханием чувствительное место за ухом, целует в шею, покусывая кожу зубами – в общем, делает всё, чтобы они прямо сейчас въебались в столб или в чужую тачку. Гэвин был в шаге от того, чтобы бросить руль нахер и снова целовать своего Ричарда, словно он его единственный источник кислорода, который он же и высасывал с каждой секундой по литру.       Рид терпит.       И возвращается к поцелуям уже на пороге дома Рэйкетов, когда терпеть уже было просто невыносимо, ведь куртки были небрежно сняты и отброшены туда же, куда любовники не глядя поставили уличную обувь. Ричард позволил и в этот раз прижать себя к стене во время поцелуя, разгоревшегося так, что положи шоколад любому из них на губы – он расплавится и потечёт от губ по подбородку и до самой груди, застывая в конце пути. От мысли об этой возможности у сладкоежки Рэйкета потекло чуть больше слюны, чем необходимо было для поцелуя. Это был толчок к тому, чтобы пропихнуть в рот Гэвина свой язык и обхватить его крепче.       Отстранившись, молодой офицер без промедления подхватывает мужчину на руки, позволяя обвить себя ногами, и несёт его до самой постели так быстро, что можно было и запнуться. Он бросается вместе с коллегой на кровать, оставляя того под собой и нависая. Гэвин уже было начал ёрзать под ним, пытаться хоть как-то сократить расстояние между их телами. Но Рэйкет воспротивился даже поцелую, когда детектив за ним потянулся. Парень положил ладонь на грудь Рида и стал отчётливо ощущать его сердцебиение. Быстрый ритм так идеально сочетался с теми страстью и голодом, которые возобладали над несчастным Гэвином. Но Ричарду хотелось видеть взгляд его бешеных, влюблённых глаз.       – Пообещай, что никогда не забудешь этой ночи. А если забудешь, то обязательно вообразишь.       Ради такого Ричард мог бы и не останавливать любовника, но всё же сделал это.       – Только если ты постараешься, – ухмыляется тот в ответ, на удивление, ещё в силах совладать с собственным языком.       Рэйкет с удовольствием присаживается прямо на пах своего мужчины, возбуждённого не одним только долгим отсутствием по-настоящему горячего секса, но и тем видом, который наблюдал сейчас. Его партнёр всеми способами показывал, как ему нравилось дразнить детектива, теперь уже используя нити другого плетения, физического, а не душевного. Молодой офицер позволяет раздевать себя, даёт трогать, но никак не отвечает на попытки поцеловать. Он натурально бесит Рида, вынуждая к перехвату из рук Ричарда ваги*. Теперь очередь Гэвина натянуть нити на самую задницу наглого обольстителя и взять его под контроль настоящего мужчины.       Он стаскивает офицера Рэйкета с себя и укладывает на постель, полностью раздевая и принимаясь получать желаемое. Детектив целовал вздымающуюся грудь, ласкал языком соски, очень много внимания уделяя члену, истекавшему естественной смазкой. Рид вспомнил опыт студенческих годов ради того, чтобы самозабвенно отсосать до безумия и потери рассудка красивому парню. Гэвин ощущал, как властно Ричард царапает своими ухоженными ногтями его плечи, слышал, как тот стонет в попытках не задохнуться, чуял запах самой настоящей страсти, видел, как половой орган в его руке принимает напряжённый вид, и просто растворялся в той информации, которую ему сообщали органы чувств. Ему было необходимо доставить этому ублюдку максимум боли и удовольствия, доказать, что именно в этом доме Гэвин Микхайл Рид начал новую жизнь, смыслом которой стал Ричард Джеймс Рэйкет.       – Давай, детка, расслабься, ну же, – игриво шептал мужчина на ухо своему любовнику, скрепляя одну руку с тонкими пальцами, которые хотелось запихнуть в рот не меньше члена, а второй уже разрабатывая кольцо мышц ануса.       Ричард обещал детективу постараться. В этом крылась причина того, почему он без единой капли стыда прогибался под чужой крепкой хваткой, подставлял свой прекрасный зад неизвестным рукам и с хитринкой в голосе умолял быть быстрее, действовать резче и настойчивей. Он очень бесил, а Гэвину было только в радость исполнять его прихоти, которые так удачно совпадали с тайными фантазиями детектива.       По ночам, отвернувшись к супруге спиной, в моменты бессонницы, Рид думал о том, как сильно ему хотелось близости с соблазнительным офицером. Он в подробностях рисовал их позы, воображал – как Ричард и велел, – как бы он взял его где только коллеге пожелается: в той самой раздевалке, на обеденном столе, на рабочем – в участке, в пустой допросной. До постели его выдумки так и не добирались, потому что в постель такие люди, как Гэвин, утягивают партнёра с целью излить душу, признаться в крепкой любви, оттрахать так, чтобы ни один из участников процесса не забыл этого момента. Только сейчас, начиная плавно двигаться внутри своего кукловода, мужчина понимает, что он готов был Ричарду не только руку и сердце предложить, но и всё тело с душой в придачу. Пусть Рэйкет станет его дьяволом, Сатаной, Люцифером, самым страшным кошмаром, но никому другому Рид не позволил бы манипулировать собой, кроме него.       – Ещё, Гэви, ещё... Так глубоко, Гэви!       Каждым своим словом парень, изнывающий верхом на толстом члене, приближал своего любовника к точке невозврата. Рид двигался беспощадно быстро, только бы слышать голос любимого, видеть его улыбку и держать в своих руках тонкие пальцы. Каждый Гэвин обсосал, расцеловал, позже добираясь и до пальцев на ногах, когда Ричард был уложен обратно на спину и подтащен к самому краю. Детектив ебал его стоя, заставляя задрать длинные, гладкие ножки вверх и положить на его плечи. Всё это время Рэйкет даже не думал касаться себя, будучи абсолютно уверенным в том, что его партнёру захочется, чтобы он кончил прямо ему в рот.       Даже в этом Ричард оказался прав. Сорвавшись и бросив все нормы морали к чёрту, детектив сел парню на лицо, сказав вылизать его анус, пока сам Рид планировал заняться минетом в позе шестьдесят девять. Гэвин брал половой член в самое горло, держал так, дёргался и отпускал, издавая выдох. Он чуть ли не захлёбывался слюной вперемешку со смазкой, но всё же был доволен, когда семя Рэйкета до последней капли излилось в него. Ему хотелось этого так же сильно, как и его любовнику. Мужчина сплюнул сперму в край одеяла, не задержав ту у себя во рту. Просто потому что ему не хотелось кончить от одной только мысли, что он проглотил это.       Гэвин ещё минут десять трахал своего ненаглядного в задницу, получая разрядку в тот момент, когда молодой офицер выгнулся особенно красиво, так, что у Рида не получилось сдержать себя ещё минут на пять. Он начал кончать Ричарду на живот, но тот вовремя поднялся, чтобы ухватить хотя бы пару капель на свои губы.       – Ты невыносимый, – так прокомментировал это действие мужчина, на самом деле сходя с ума от наблюдаемого.       – С кем поведёшься.