Я сижу у окна, откуда дует прохладный ветер, и думаю о тебе,
Когда смотрю на высокое небо.
Я, должно быть, такая дурочка:
Мне уже нельзя помочь,
И даже когда времена года меняются,
Я остаюсь прежней.
BLACKPINK — HOPE NOT
Окно, как портал в иную реальность. Тебе тепло, хорошо, уютно, может ты в пледе с чашкой горячего какао и зефирками, когда этот нежный, чем-то напоминающий шоколад запах, разносится повсюду; может ты в уютных тёплых носках и кутаешься в свитер в крупную вязь — это неважно. Главное, что это полная противоположность тому, что происходит вне мира, который ты создал, находясь в своей квартире или доме…flashback
Я хмуро смотрела в мужское лицо. На дне карих глаз оппонента плескались разочарование и гнев. Из-за этого мне хотелось вздрогнуть или опустить глаза, но нельзя. Иначе я признаю поражение, и отец продолжит думать, что он мой авторитет. Не хочу, нельзя, плохо. Ради мамы притворюсь, что больше не боюсь, что поджилки не трясутся от одного лишь грозного вида моего отца. Под столом сжала кулаки — так проще. Со стороны лишь гляделки между отцом и дочерью, а для меня война, решающая, как ко мне будет относиться отец в будущем, и какие отношения будут между нами. Я знала, что при любом исходе плохие. В его глазах на секунду мелькнула горечь, но он спрятал её за ухмылкой, после чего его взгляд внимательно следил за тем, как он режет стейк. — Я понял твою позицию, дочь. Но сегодня будут гости, поэтому в данном виде, — он вилкой с говядиной, наколотой на четыре зубца, указал на мой внешний облик. Я усмехнулась, хотя в душе сама была не рада подобному сочетанию. Ненавижу красный цвет. И единственной отрадой стало то, что он ненавидит красный ещё больше. — Спасибо, что предупредил, папочка, — я ясно выделила последнее слово, указывая на своё мнение по поводу отцовских слов. Уходя, я шумно поднялась в комнату и хлопнула дверью, в груди разлилось воодушевление. Я стала свободнее. Нет, ограничений меньше не стало, от норм общества я не отказалась — мне с ними комфортно, — но я смогла отпустить человека, которого ненавижу всей душой.end flashback
Я устала. Сначала всё шло как обычно только очень и очень неловко, но я терпела до момента, пока я не осознала всю тупость данной ситуации. Чёрт, мне всегда легко давались карты, потому что мама в детстве предлагала мне играть в сокровища, а я сейчас, как конченная идиотка, сижу и решаю то, что могла решить и год, и два назад. И, кажется, что всю глупость ситуации понимала не только я. Мне было до ужаса неловко. Я нервно стучала ногой и пальцем руки. Глаза бегали по всей аудитории, мыслями я пыталась абстрагироваться от грядущего диалога. А простым он не будет. Напротив меня сидел мужчина, его руки были сложены в замок, указывая, что он очень уверен в себе и готов вести серьёзную беседу, от этого становилось хуже. Его глаза пристально смотрели на меня, вызывая мурашки и огонь, приливший к щекам. Особенно меня смущали его пухлые губы, что были поджаты, показывая, что их обладатель на чём-то сосредоточен. Хотя не этот факт приводил меня к желанию уйти под землю, а то, что я прекрасно знаю вкус и мягкость этих губ. Казалось, что я покраснела до кончиков ног, потому что все мысли сводились лишь к тому поцелую. И вроде мы оба желали начать разговор, но при этом молчали. Я от смущения, Чимин… от того, что изучал мою реакцию. И всё-таки он оказался смелее меня, разрушил царившую тишину. — Как я вижу, Ученица Пак, вы тоже сожалеете о произошедшем в этом кабинете, — его подбородок лёг на сложенные руки, и смотрела я теперь на них. Главное, чтобы не в глаза. — Я… — я не знала, что сказать, так как я стараюсь не сожалеть о прошлом. Зачем вводить себя в уныние за свои желания? — Я не сожалею, лишь чувствую, что мне неловко от происходящего. Вы учитель, — моя улыбка, наверное, была грустной, потому что мужчина сделал тяжёлый вдох и хотел было начать говорить, как я решила хоть сейчас стать уверенной и сказать то, что меня гложет. — Вы мне нравитесь. Нравитесь как мужчина. Я понимаю, что нам не быть вместе, что мои чувства скорее всего не взаимны и не нужны. Но от этого я не могу перестать чувствовать… Я не знаю, почему. Всё началось с того, как я сделала вашу фотографию. Просто вы тогда выглядели так… эстетично. А я такое люблю, а потом… одно увлечение вызывает тёплые чувства, понимаете? А потом ваши тёплые слова и особое отношение. Это так неправильно, но… так правильно… — Он зарылся в свои волосы и потянул их за корни, пряча лицо в руках. — Чеён, я так виноват… Прости, что дал тебе надежду. Боже, из меня ужасный учитель… Я… ты мне тоже нравишься…как девушка, — я не видела его эмоций, но по голосу было понятно, что это признание даётся ему тяжело. — Я не должен был. Не должен был тебя целовать, влюбляться… Я всё то время, что тебя не было, думал и пришёл к выводу, что нам стоит меньше видеться… — он говорил это с такой душевной болью, что моя усилилась в два раза. Я закусила губу, пытаясь заглушить рёв, что так и рвался из нутра. А он продолжил, вбивая ещё один гвоздь в гроб, куда похоронена наша симпатия. — Я… уволюсь, чтобы было проще… Чеëн, прости, — его красные глаза наконец-то упёрлись в мои, и их лихорадочный блеск меня поразил. — Я тебя люблю, — он звучал уверенно, а потом его рука легла на мою щёку и огладила, я замерла, ожидая, что же будет дальше. Делать шаг самой не хотелось, знала, что сорвусь с обрыва и привяжусь к нему сильнее. Его большой палец стёр слезу, проложившую длинный путь до подбородка, а затем он резко дёрнулся, взлетел с места и через минуту его не было в кабинете, а я… я позорно разревелась. Я больше его не увижу… Почему от того, что он меня любит, только больнее? Почему от осознания, что он уйдёт, чтобы не делать нам двоим больно, хуже, чем от осознания того, что он рядом, но я не могу коснутся его и позвать по имени? Почему эти отношения изначально обречены? Будет ли этот мир справедлив ко мне? Нет… Когда ни через минуту, ни через час его не было, я на ватных ногах вышла из кабинета и по пустынным коридорам направилась на выход. Урок… Все учатся, готовятся к экзаменам, а я реву, потому что мир в очередной раз решил избавить меня от любви. Погода стояла солнечная. Солнце своими лучами аккуратно касалось моего лица, будто желая успокоить, но ему было плевать… А если нет, то пусть оно сожжёт эту систему. Когда и через минуту мир не погрузился в хаос, я грустно улыбнулась и всё так же, как побитая собака, плелась по шумным улицам. Но не единая душа не обратила на меня внимания, как впрочем и всегда. Этот мир может быть перенаселён, но никто никогда не откажется тебе помочь, даже если ты будешь истекает кровью и умолять их, им не то чтобы плевать, они не хотят отвечать за чужие поступки.«Кто-то другой поможет, а я вот спешу…»
Я помнила каждый шаг, что отдавался болью в груди, особенно, когда со спокойного ритма я перешла на бег. Помнила и то, что, когда добежала до дома, я даже не поняла, когда упала в обморок прямо у лестницы…🍃🍃🍃
Мне было банально плохо. Во рту будто сдохла кошка, захотелось почистить зубы и умыться, чтобы не чувствовать остатки косметики, что ощущались как слой штукатурки. Если кратко, было плохо, а если в красках, то хуёво. Обычно я не матерюсь — нормы, заложенные с детства. И меня всё устраивало, а сейчас… хотелось выть на луну и гоняться за хвостом, учитывая, что ни то, ни другое не удастся осуществить, оставалось только вцепиться в простынь или повеситься на ней. Я усмехнулась своим мыслям. Нет, они были шутливыми, никак не помыслом. Как часто вы говорите «я в депрессии», «хочу сдохнуть», и слова этого порядка? Наверное, часто? Но сколько смысла в этих мимолётных мыслях? Не больше, чем в угрозах уйти из дома в пять лет. Встать не получалось, тело будто наполнилось свинцом, а сила притяжения увеличилась раза в три-четыре. Поэтому я просто перевернулась набок и снова уснула.🍃🍃🍃
— Пак Чеён, мы в смятении… Бывали ли такого рода происшествия ранее? — спросил меня мужчина в халате. — Вроде да… Мне не ставили диагноз, потому что исследования позднее дали отрицательный результат… Но мы всё равно перестраховались и взяли освобождение от тяжёлых физических нагрузок на основе того, что болезнь может проявится позже, — говоря это, Пак хотела избить себя палками.«Чёрт, дура! Изводилась нагрузками и страданиями из-за проблем, совершенно забывая о себе. А так нельзя… Жить надо для себя, не для других. Ведь ты видишь не их вселенную, а свою».
— Странно… как только вам станет лучше, сходите в больницу и сдайте анализы, но учитывая то, что болезнь генетическая… даю вероятность девяносто девять процентов, — мужчина что-то начиркал на бумажке и положил её на тумбочку, затем глубоко вздохнул, встал, и, пожав отцу Чеён руку, ушёл. Пока доктор не покинул помещение, Пак провожала его взглядом, но как только не сильно широкая спина скрылась за дверью, перевела взор на отца. Он молча смотрел на неё, казалось, что где-то в глубине его холодного взгляда скрыто беспокойство, но доверять этому человеку она разучилась давно, поэтому перевернулась на другой бок, ожидая того, что мужчина покинет комнату, как человек в белом халате до этого, но этого не произошло… Губы самовольно поджались, не желая издавать всхлипы, при этом же сама Чеëн не понимала, почему ей хочется плакать. От того, что вспомнила о матери, или от того, что не хотела видеть отца? А может дело в нём? В человеке, который стал виновником сие торжества? Хотя был ещё и третий вариант: ПМС, которое вызывает желание плакать над любой мелочью и желать убить даже самых милых и маленьких существ. Общая атмосфера помещения была угнетающей. Ранее яркие и дарящие улыбку фотографии вызывали желание плакать. Розовые обои, которые раньше были стимулом с улыбкой идти покорять мир, вмиг потускнели и вызывали ассоциацию с детством. Аккуратный письменный стол, где всегда был порядок, почему-то завалился бумагами и другими фотографиями, что были сделаны на фотоаппарат, который явно покрылся слоем пыли… Почему жизнь свернула не туда? Она же так любила фотографировать и жить, а сейчас? Она потеряла Чимина, потеряла Дженни, потеряла мать… кто будет следующим? Ей внезапно поплохело, но она расслабилась и приказала себе собраться. Несмотря на все препятствия, она будет жить. Позади раздался глубокий вдох, а затем звук шагов, за которым последовал щелчок замка двери."Так будет лучше… она перестрадает одна."
Превозмогая слабость, она встала. Опираясь на стены и любые другие статические предметы интерьера, она дошла до стены и сорвала одну из висящих там фотографий. Чёрный песок, голубое небо, белые камни. Счастливые улыбки и умиротворение… где же оно сейчас? И было ли оно тогда? Не могло же чувство зависти вырасти без корней? Чеëн знает, она любит биологию… А ещё больше подруг, ведь ей больше некого любить. Её взгляд, направленный в стену, был пустым. Диагноз подтвердили, лечение прописали… А Дженни нашли… Наверное, всё, что её спасло на тот момент, были препараты. Ей хотелось и смеяться, и плакать. И она не понимала, почему… её ли это эмоции? Наверное, так недалеко и до дурки… Но она лишь вздохнула и улыбнулась, выходя из палаты после тяжёлого для всех разговора. В милой маленькой бежевой сумочке она нашла зеркальце. В этот момент она не могла сказать, что блещет красотой и очарованием, и дело не в проблеме с самооценкой, а в том, что её лицо опухло, как развёрнутый пельмень. События в палате и до будто говорили, что всё будет хорошо. Она помирилась с Лисой, хоть и продолжала чувствовать вину. Дженни нашли живой, но почему-то её состояние вызывало ужас, который отражался в глазах врачей. Вроде все снова стали единым организмом как раньше, но почему «вроде»? Что делать? Как жить? Всё же хорошо, так почему на душе плохо? Так было всегда или только сейчас? Чеëн никогда не выходила из состояния «жить ради других», так почему сейчас ей кажется, что она эгоистка? Почему всю жизнь она считала себя ленивой, хотя делала слишком много? Почему ревела, потому что получила не тот результат, на который рассчитывала, если от неё ничего не зависело? Или зависело? Пак собрала волосы в хвост, поправила макияж и уже выходила из больницы, когда с ног её чуть не сбил парень… Чеëн не придала этому значения, а, наверное, стоило…🍃🍃🍃
В голове будто что-то шумело, сначала Чеëн думала, что всё было плохо, но, находясь на похоронах лучшей подруги, предыдущие скитания казались мечтой, в которую хотелось окунуться. День в целом был странным, особенно состояние Лисы. Вроде она была в отчаянии, а вроде иногда на её устах могла взыграть улыбка. Может им всем нужна психологическая помощь после произошедшего? Кроме некой странности, отображающейся на лице Манобан, она также кидала взгляды полные презрения на неё, что в очередной раз доказывало гипотезу о том, что их компания на грани краха. А если точнее, без Дженни это уже не «их» компания… какая-то другая… незнакомая и пустая. Почему-то опять захотелось реветь, так чтобы затопить Нил и омрачить все пресные водоёмы солью. Но слёзы кончились в день, когда им сообщили о смерти Ким. Это было жутко и страшно. Пак не любила хорроры, но если бы любила, то сказала, что они ничто, по сравнению с подобными известиями и их подробностями. Чеëн поджала губы, доставая фотографию их первого дня в новой школе. Они такие красивые… Все. Вместе. А сейчас они одиноки, хоть и окружены друг другом… Страшно осознавать то, что даже самый крепкий канат, когда-нибудь лопнет, оставляя два конца болтаться, а построение, которое держалась на тросе, погрузится в хаос. Люди сменяли друг друга, Пак даже не обращала на них внимания: она смотрела в карие глаза на фотографии, которые отображали счастье, а не обречённость и смирение со смертью. Люди менялись, а Ким уже никогда не изменится… Останется такой же, как и на фотографии… Вмиг стал понятен её вымаливающий взгляд в больнице… она знала.«Дженни… Дженни… Онни… Я тебя так сильно люблю. И ты нас люби, даже оттуда, даже таких…»
Внезапно минута ностальгии закончилась. Чеëн заметила макушку знакомого человека, но обернуться и посмотреть на него полностью не решилась. Он был тут… Чимин. В груди зародилось трепетное ожидание, что он подойдёт, обнимет, утешит, но этого не произошло. Мужчина поговорил с кем-то, а затем скрылся также быстро, как и появился. В груди опять кольнуло, а в голове слегка помутнилось, но она высидела, постаравшись не отразить это на лице.«Всем и так плохо… Пак, держись!»
Она вытерла вновь подступившие слёзы и убрала фотографию. Теперь Чеëн будет носить её с собой постоянно. А по приходу домой избавится от всей стены, точнее спрячет грустные воспоминания в ящик, заменив их на новые. Так будет проще… она не забудет, просто будет вспоминать, когда захочется, чтобы не обременять душу ещё сильнее. Церемония продолжала бы идти в таком свойственно ей русле, если бы в одно мгновение Чеëн не уловила странный взгляд Лисы, направленный ей за спину. По той гамме эмоций, что проскочила на её лице, сразу стало понятно, что сюда заглянул староста. Пак замерла. А потом и вовсе побледнела от того леденящего душу взгляда, которым окатила её лучшая подруга… скорее бывшая лучшая подруга. Ведь выражение её лица говорило о многом: ненависти, презрении, омерзении, — о чём угодно, но не о прощении… Казалось, что все эмоции и чувства, которые она испытывала в последнее время, совместились, а затем вырвались наружу, отдавшись болью в сердце… От этого ей поплохело. А затем опять темнота. Зачем лекарства, если они не помогают избавиться от источника проблем? Они лишь ослабляют последствия эмоций от того самого «источника».🍃🍃🍃
Она была в больнице. Подобный вывод, который она сделала, несмотря на закрытые глаза, выходил из запаха спирта и тихих разговоров за пределами палаты. Чеëн попыталась встать, но от слабости лишь упала, в голос застонав. Захотелось закрыть глаза и снова уснуть, чтобы стало проще… но не вышло. Как только она начала погружаться в сон, в палату вошли два человека: медсестра и доктор. Они внимательно всматривались в бумаги, возмущённо переговаривались, а потом снова вздыхали, то ли успокаиваясь, то ли раздражаясь ещё больше. Она попыталась что-то сказать, но до этого нежный девичий голос сел и звучал, как кряхтение старушки. Кажется, визитёры даже слегка подпрыгнули, удивлённые посторонним звукам, а затем подбежали к ней, делая первичный осмотр. — Боже! Вы очнулись, как хорошо! Ваш отец сильно волновался. А ещё девушка. Темноволосая, невысокая, и учитель! — тарахтела медсестра под неодобрительный взгляд врача. — Сыльги, Успокойся! В целом, проанализировав вашу историю болезни, можно прийти к выводу, что вы не соблюдайте прописаный режим, — строго произнёс мужчина и снова начал смотреть в бумаги. — Ваш диагноз — не шутка. Всё, что мы можем — это прописать вам лекарства, но это… это не лечится. Я вообще не понимаю, как вашу болезнь пропустили! Она передаётся генетически, что означает, что вы регулярно должны проходить осмотр, — с каждым произнесённым словом он хмурился всё больше и больше, а под конец помрачнел так, что мог слиться с асфальтом. Его глаза встретились с её. Он осуждал, она понимающе кивала, делая виноватое лицо. Но таковой она не была. Она потеряла подругу… нет, двух подруг… И чьё английское прощание было больнее, являлось сложным вопросом. Одна пропала и обманула, сказав, что всё будет хорошо, и умерев, разбила все надежды и мечты на их общее будущее, не только с девочками и семьёй, а ещё с Тэхёном, которого никто не видел уже несколько дней, что прошли с похорон… А вторая...вторая заставила почувствовать вину за то, что не делала, а потом, молча ненавидя, прекратила общение. Чёрт! В жизни так много дерьма. Когда-то в детстве её беспокоили оценки, а сейчас… Сейчас она выросла. Говорят, что детство длится до тех пор, пока рядом есть родители, а у неё их нет. Поэтому она взрослая. Неважно, что хочется зареветь в голос и проситься к маме — это всё внутренний ребёнок, он ей не нужен, иначе она сломается… — Вы меня слушаете? — спросил мужчина, вздыхая. Чеëн, до этого смотревшая в одну точку, вдруг вышла из оцепенения. Она сможет. Переживёт их всех. — Да. Я хотела узнать, когда будет заседание по делу Дженни Ким? Если вам никто ничего не говорил, вы явно читали в новостях. Дайте мне дату, — под упрямым и несогласным взглядом врача, её тон становился всё более уверенным и давящим. — Вам нельзя волноваться, — проскандировал он и под громкие возмущения Пак вышел, сделав безразличное лицо. Хотя сам хотел сострадать. Девчонке нет и двадцати, а уже такое… Но это удел жестокости судьбы. Она никогда не благосклонна к тем, кто живёт хорошо… Хотя, наверное, это только так кажется, ведь мера жестокости измеряется в пережитой заботе…🍃🍃🍃
Пак чувствовала себя паршиво. Вдалеке звучало множество голосов, кто-то ставил на одну команду, кто-то на другую. Чеëн не разбиралась. Всё, что она когда-либо знала о волейболе, была Лиса и её чудесные истории. О том, как они однажды разрисовали мяч, а потом играли и смеялись, когда вновь и вновь отбивали угрюмую рожицу с побоями. Помнит и о том, что у Манобан есть несколько соперниц, и даже знает их в лицо, ведь на предыдущей игре она им их представила, причём в шутливой форме, предлагая избавиться от мешающей ей личности. Пак тогда хохотнула и, кивнув, согласилась. Сейчас же вокруг не было дружественной атмосферы, несмотря на Джису, шагающую с ней под локоть. — Джи, давай уйдём, она не будет рада нас видеть… она нас ненавидит… — в голосе прозвучали нервозность и страх, но девушки уверено двигались к центральному входу. — Возьми себя в руки! Чеëн, Лисе просто сложно… мы должны ей помочь и поддержать, иначе она скатится… Каждый раз на матче, она ищет глазами родных, но никогда их не видит, зато есть мы, которые заставляют её забывать об отсутствии семьи… Мы не обязаны это делать, но… разве ты её не любишь, несмотря на всю ту боль, что она нам причинила… Я искренне верю, что она не хотела, — Джису говорила уверенно без запинок. Она была так воинственна и воодушевлена, что Чеëн передались её настрой и идея. — Хорошо, но если она опять начнёт меня обвинять… Я не буду просто слушать, я уйду. Я люблю вас, но на кону моя жизнь, а я… ещё не отомстила, — Чеëн нахмурилась и смахнула прядь волос, что принёс, взбесившийся ветер. Видимо, не хотела судьба, чтобы она становилась грязной, уподабливаясь, всем тем, кто принёс ей горе. — Кому мстить-то будешь? — усмешка проскользнула на лице Ким. — В первую очередь тем, кто убил Дженни… — Пак хотела звучать грозно. Джису же понимающие кивнула. Она хотела того же. И всё равно, что убийство косвенное, это лишило их подруги, а подругу — будущего. Дженни, наверное, сейчас бы сказала что-то умное, упомянув присущую статью, но еë больше не было, а поэтому среди огромного столпотворения разлилась оглушительная тишина. Люди вокруг продолжали шуметь, а вот девочки ушли в себя, сожалея и оплакивая. Бесшумно, ведь они должны быть сильными.🍃🍃🍃
В груди Пак разлилось чувство предвкушения, когда был отправлен первый мяч. Она болела за Лису как только могла, зная, что той больно от осознания, что даже её брат не пришёл. Хотя хотел..."Наверное, ей было одиноко."
Несмотря на то, что Лиса вела себя странно и даже жестоко по отношению к ней, она чувствовала глубокое сожаление и вину. Да, она ничего не сделала, но она и не хотела. Наверное, всё дело в том, что она вовремя не сказала нужные Чонгуку слова про то, что она не ищет отношений... Если бы она сделала это вначале, сейчас всё было бы хорошо. Душа будто наливалась свинцом, а на плечи закинули камень, весивший тонну. Но она держалась, не давая этим эмоциям свободы и управления её организмом. Но она ли это делала? Как бы она держалась, не будь в её рационе несколько таблеток, что поддерживали её эмоциональное состояние? Из мыслей и грустных ожиданий, её вывел крик! Все кричали и поздравляли победителя первого раунда? Чеëн не разбиралась в спорте, в целом даже не очень его любила, но она тут по иной причине. Её глаза начали искать Лису, но той будто след простыл. При этом Джису вскочила и положила её с трибун. — Что случилось? Где Лиса? — Она куда-то убежала. Пойдём, нам надо её успокоить... — сейчас Пак понимала, что это было плохой идеей, она стала тем самым пусковым крючком, который помог выстрелить всему тому, что пережила Манобан. Нашли они её в какой-то маленькой и тёмной комнате, Лиса выглядела как беззащитный и мокрый котёнок, которого ты хочешь отогреть. Она опять начала чувствовать сожаление, которое не относилось к жалости, только к тому, что она чувствовала себя виноватой. Захотелось расклеиться и дать эмоциям волю, но голова начинала кружится, значит надо успокоится."Я не причём. Я ни разу не дала ему поводу, чтобы сейчас думать, что увела человека, который мне откровенно не нужен."
Но легче не становилось. Джису начала разговор первой, поняв, что Пак не решится. — Ли, пойдём. Скоро игра, тебе надо на площадку. Не волнуйся о том, что проиграла, это всего лишь первый сет… — Ким звучала спокойно, старалась не задевать больные места и в целом, говорила обеденные вещи, которые никогда никому не вредили. Но она, видимо, забыла, что Лиса не кто-то, а их подруга и почти сломанный в психологическом плане человек. Манобан вспылила и вскочила, как только услышала слово "проиграла", но просьбу дослушала и начала только когда появилась возможность. — Не смей меня утешать! Мне этого не надо! Я устала! От всего устала! От людей, от того, что вы постоянно чего-то от меня ждёте! Просто отвалите! Исчезните! Мне не нужны все эти ваши слова про то, что следующий раунд будет за мной, что всё будет хорошо, что победа не главное! Это для вас! Не для меня, я — это не вы! Отвалите! Чего вылупились?! Удивительно, что Лалиса Манобан имеет собственные чувства и мысли?! Все же привыкли, что со мной можно делать что угодно! Уводить парня, издеваться! И вы такие же! Вы никогда не считали меня подругой, просто использовали, потому что я хотела любви… Все вы люди одинаковые! — направившись в нашу сторону, точнее к выходу, она было хотела задеть Джису, чьи слова ей не угодили. Но Пак чувствовала ярость. Ладно ей, но причём тут Джису? Она всегда была их опорой, защитницей, всегда шутила и была добра в своей заботе и любви... — О чём ты говоришь, Лиса? Ты сама себя слышишь? Напридумывала что-то и обвиняешь в этом нас? Что ты там говорила? Мы с тобой никогда не дружили? А что происходило все эти годы? Мы тебя использовали? Зачем, думаешь притворялись, выслушивая все твои проблемы и поддерживая? Я увела твоего парня, в конце концов?! Да нахрен он мне нужен! Я люблю другого человека и то, что этот придурок просто не может успокоиться, не моя вина! Манобан, ты полная сука, если во всех своих проблемах обвиняешь других! Ты сама во всём виновата! Не надо было строить этих замков о вас с Чонгуком, он не из таких парней, ещё и сразу тебя как вариант откинул! Не надо было думать, что твоя победа будет значить, что тебя примут в семье, Лиса, это так не работает! Если люди придурки, они ими будут всегда! И вместо того, чтобы подумать, ты просто обвинила других! Теперь иди! Ты свободна! От «обязательств» перед людьми и от тварей, что все эти годы, использовали тебя! — Чеëн была зла, как никогда, когда высказывал всё накипевшее. Она устала от того, что все обвиняют её. Почему? Почему... Выстроенный годами образ медленно опадал, открывая всё то, что она давно хотела сказать, но молчала из этических соображений. В конце концов, она тоже человек. Она тоже имеет свободу слова и мнения! Каждое её слово становилось всё эмоциональней и эмоциональней, пока ярость не вышла из-под контроля. Она не заметила, что сильно вцепилась в Лису и делала ей больно, не заметила обеспокоенность взгляда Джису и полного сожаления в глазах Лисы, которое заменилось опустошением. — Чеён, — внезапно начала Джису. — У тебя кровь… пойдём к доктору, — Пак будто бы очнулась, когда рядом прошелестел голос теперь её единственной подруги. Большим пальцем она дотронулась до губного желобка, где почувствовала горячую для её холодной руки кровь... В груди образовался спазм, который она до этого игнорировала и Пак покачнулась. Не упасть ей помогли заботливые руки Джису, которая придержала её и помогла уйти. — Не стоило тебе этого говорить… — по мере этих слов мы уходили всё дальше и дальше, но Ким не обвиняла и не корила Чеëн, лишь поддерживала... Как всегда... Джису всегда заменяла ей маму, как и Лисе... Всё-таки эта тирада и правда была неуместной. Манобан тоже было больно, и это её состояние было вызвано несколькими факторами. Пак дёрнулась, желая пойти за "бывшей" подругой, но её остановила Ким. — Не стоит... ты не виновата, всё будет хорошо. Сейчас ей надо побыть одной, — ей стало тепло от той открытости и милосердия, что оказала ей Джи... — Спасибо, что ты со мной... Надеюсь, что скоро всё наладится, — Пак сморгнула слезу и зашла в медкабинет.🍃🍃🍃
Пак встала рано утром с чувством тревоги, но она решила его проигнорировать. Что могло случиться? Всё хорошо... Почистив зубы и накрасившись, она подошла к двери, прислушиваясь, что происходит за пределами комнаты. Было тихо, слышались только неторопливые шаги уборщицы. Чеëн уже хотела отойти, как совсем недалеко от комнаты послышался голос её отца. — Чеëн уже встала? — спросил он тихо и заинтересованно. — Госпожа пока ещё не выходила, но обычно в это время она уже собирается... — голос женщины стал задумчивым, а потом она быстро добавила. — Я зайду и проверю, вдруг она проспала! — Пак подпрыгнула, отдаляясь от звучавших голосов, и зашла в ванной. Она включила воду в душевой и сделала вид, что принимает ванну. Осмотрев ванную комнату, она не нашла телефона, из-за чего разочарованно вздохнула и положила лоб на прохладную поверхность зеркала над раковиной. Закусив губу, начала думать, как ей выйти из дома, не встретив отца. Говорить и видеть она его не хотела. Нет, ни за что! Она скончается прямо на его глазах, как только тот скажет ей, что хочет поговорить. Слишком напряжёнными были их отношения, что усложняло жизнь Пак. В ванной она провела пять минут, после которых спокойно вышла. Кровать была заправлена, а цветы поменяны, значит больше к ней не придут. Вспомнив про идею сбежать, Пак бросилась на поиски телефона и, когда он был найден, набрала Джису. — Онни! Всё плохо, отец дома. Поможешь мне выйти через окно? — Блин... Че, я была на съёмках с раннего утра... Я, наверное, не приду, устала жуть. Учителя предполагают, но передай им, хорошо? — голос Джису звучал сипло и сломлено, будто что-то произошло. — Джи, всё хорошо? Ты поссорилась с Джином или вспомнила Дженни... — второй факт отозвался глухой болью, ведь эта ситуация была так похожа на ту, где она выбиралась из окна, и её чуть не заметили... тогда они были счастливы и, смеясь, убежали с её двора... — Нет, всё хорошо... просто вспомнила... день, когда мы познакомились... — конец фразы перешёл в шёпот, а затем Ким всхлипнула. — Джи, всё будет хорошо! Я думаю, что мы помиримся, просто нам всем нужно время... А сейчас всё трудно... — сама Пак тоже не отличилась спокойствием и хладнокровием. Но она постаралась сменить тему, чтобы не ступить на тонкий лёд. — Может мне прийти и помочь тебе? — Нет, Че... учись, я может попозже подойду. Просто надо... успокоиться... — на тот момент Чеëн лишь пожала плечами и, сменив план, продолжила собираться. Но странности в этот день на этом не закончились. Когда Пак пришла в школу на неё все смотрели и перешёптывались, иногда передавая слова о соболезновании, но она держалась хорошо, даже выпрямила спину и продолжила идти, не взирая на десятки взглядов и воспоминания о Дженни. По приходе в класс Чеëн удивило отсутствие Лисы, но вспомнив, что та вчера сильно вспылила, она решила не обращать на это внимания, хотя на грудь давила совесть и хотелось извиниться."Я не виновата..."
Чеëн сделала глубокий и рваный вдох. А затем также некрасиво и почти слёзно выдохнула. Класс потихоньку наполнялся людьми, и в какой-то момент зашёл староста. Он был другим. Его взгляд полный боли и растерянности метнулся к парте, где раньше сидела Лиса. Он будто заколдованный подошёл туда и с нежностью провёл по поверхности..."Может всё не так уж и плохо, и он любит Лису? Те, кто не любят, не ведут себя так... Может он сожалеет?! Может рассказать об этом Лисе? Тогда может всё будет хорошо..?"
Чеëн была переполнена надеждой. В груди горело предвкушение того, как они снова будут все вместе. Да, Дженни больше нет, но разве это означает, что они должны всё бросить и уйти в монахини. Они встанут и покажут Дженни, что ей не стоит волноваться о них оттуда... Чонгук сел за ту самую парту, и Пак была готова поклясться: на гладкую поверхность капнула слеза, а затем в класс вошёл напряжённый куратор. Мужчина сначала твёрдо осмотрел учеников, отметив для себя, кого сегодня нет, а затем зацепился глазом за Пак. — Чеëн, сходи, пожалуйста, за результатами в учительскую, — при этом весь его вид говорил о том, что ему больно... И причина была понятна. У него погиб ученик... Пак почувствовала к нему жалость, поэтому встала и вышла из класса, где начался классный час, только информацию она не услышала, как минимум изначально. Возвратилась она через пятнадцать минут с результатами, но с растрёпанными нервами. Сначала ей устроили допрос, будто желая продлить её пребывание в кабинете, а затем вместе с тем же учителем, что почувствовал себя детективом, начала искать бумаги, что было довольно сложно, ведь на столе учителя царил беспорядок... Это было странно, потому что все разы, которые она была здесь, тут было чисто, чуть ли ни как в больнице. Казалось, что тогда она могла почувствовать запах спирта, хотя его тут не было в помине. Её туфли на невысоком каблуке отстукивали ритм, пока она шла в класс. Она хотела бы сказать, что это были все её приключения на этот день, но проходя по этажу, где находился её кабинет, она увидела Тэхёна... Ему было плохо. Это всё, что можно было сказать по его виду. Причёска, о которой он всегда заботился, была растрёпана, его одежда помята, а лицо имело слегка припухлый вид. Нет, ему было не просто плохо. Плохо тем, кто знал Дженни, а ему было смертельно ужасно, потому что он любил Дженни, которая умерла на его глаза, когда он лежал вместе с ней. Чеëн тихо поздоровалась, когда он оказался в метре от неё, а Тэхён... даже не услышал. Пустой взгляд, направленный в пол, даже не отметил чьего-либо присутствия. В таком состоянии добраться сюда живым было для него невероятной удачей. Почему-то этот день становился всё печальнее и печальнее, хотя Пак только начала испытывать хоть малую часть надежды, что когда-нибудь всё наладится.🍃🍃🍃
Следующий день был ещё подозрительные прошлого. К ней в комнату рано утром зашёл её отец. Она сделала вид, что не проснулась от звука открывающейся двери. Мужчина сел на край кровати, подоткнул ей одеяло и тихо прошептал. — Так будет лучше... Ты поймёшь... Ты пока не готова... слишком опасно. Я не готов потерять и тебя... — эти слова нашли бы в ней отклик ещё пару лет назад, но сейчас... ни капли. Только интерес к его странным словам и попыткой понять, что произошло. Мужчина удалился, а Чеëн встала и продолжила заниматься утренней рутиной, хотя пару раз ловила себя на том, что задумчиво замирает и пытается раскопать что-то в своих мыслях. На выходе её уже ждала Ким. Она выглядела хуже, чем до этого. Несмотря на то, что она не видела её полтора дня, казалось, что та исхудала."Да что же произошло?!"
Внутренний голос, визжал сиреной, будто говоря, что от неё что-то скрывают, и она должна выяснить что. — Джи, ты плохо выглядишь... Всё точно хорошо? — она говорила ласково, но будто нажимала этой лаской на Ким, которая просто обязана молчать. — Суд завтра, Чеëн... Меня просили не говорить тебе этого, но я не могу промолчать... и... — Ким замерла, как только хотела начать следующее предложение. — и... я помирилась с Джином, да... у нас была пауза и я уже думала, что всё, но... он опять... я не могу... не могу его бросить... я его люблю, а ещё он теперь единственный, кому я нужна...— Джису близко подошла к Пак и положила голову ей на плечо, сама же она затряслась, стараясь плакать бесшумно, что выходило у неё плохо... — Онни... спасибо, что была со мной честна... прости, что не могу дать тебе тоже самое... прости, мне жаль, что я такая, что не могу оказать тебе поддержку или поволноваться о тебе, как следует. Мне жаль, — она вздохнула, а затем резко ударила себя по коленями, привставая. — Тебе надо выпить чаю, мне, наверное, тоже... — Да...да... ты права. Пойдём. Лучше в кафе, чем в школе. Там слишком много... всего, — сегодня их не глажило чувство вины, хотя, наверное, должно было. Просто всё будто стало неважным. Мир из розового стал серым... Да... нет плохих или хороших. Они — просто они. Говорят, что розовые очки привилегия тех, кто не чувствовал горя и побоев от жизни, но это не так. Душевные раны заживают, ты снова учишься окунуться в мир счастья, а потом больно падать обратно, разбивая очки опять... Зато не скучно.🍃🍃🍃
Она стояла у зеркала и смотрела на себя. Привычный розовый цвет будто бы был забыт, потому что она была в чёрном. В чёрном костюме с юбкой. Волосы она убрала в пучок, на лицо нанесла аккуратный макияж, только в этот раз он добавлял ей не милоту и наивность, а женственность и мудрость. Смотря на себя в отражении, она в который раз удивилась тому, как быстро она поменялась. Это были долгие болезненные дни, приправленные ссорой, потерей любимого и потерей подруги. В сердце теплилась надежда, что это всё. Вздохнув, Чеëн разгладила одежду, будто там могли появиться складки или пятна, а затем, захватив туфли, спустилась вниз. В этот раз её не заботило его присутствие, и дело не в тех двух днях, которые прошли, а в том, что дозу лекарств ей пришлось увеличить, ведь она знала, что этот день без волнения не пройдёт. Мужчина стоял на кухне. Он смотрел в окно, будто пытаясь найти что-то на улице, но почему-то не находил. — Чеëн... я отвезу тебя в суд, только, пожалуйста, не доводи себя... ты — единственное, что у меня осталось, — он сел за стол, где стояла кружка с кофе, и зарылся в волосы, скрывая лицо ладонями. — У тебя остались деньги и статус, — в конце хотелось добавить едкое "отец", но нет... никогда. После её слов в тишине большого и пустого дома прозвучал смешок, а затем мужчина рассмеялся. На секунду Пак подумала, что он сошёл с ума, потому что она никогда не видела его таким. — Че, ты ещё такая глупая, как я десяток лет назад... Дело даже не в событиях, ты просто ещё не поняла, не попала в тот мир, где ты — это главная гарантия и ответственность. На меня работают сотни людей, у меня есть обязанности. Да, это не оправдывает меня в некоторых отношениях, но и ты пойми. Твоя мать — не святая. Далеко. Чёрт, да! Я был гавнюком, потому что был молодым и глупым, думал, что деньги могут дать эмоции, а что по итогу... она умерла, ты не хочешь меня видеть... думаешь, я ни разу не понял, что ты убегала из дома, чтобы не встречаться со мной... думаешь не видел, что ты делаешь мне многие вещи назло. Но ты пойми! Мне тоже больно, я понимаю, почему ты можешь меня ненавидеть, но неужели я не заслужил прощения... Я давно осознал цену своей ошибки, я давно хочу поговорить, но ты закрылась... Чеëн... не оставляй и ты меня... я не готов. Я же... один навсегда... некого и некому любить... — Эта тирада должна была вызвать в Пак бурю эмоций: негодование, обида, боль, горечь, ярость, — но не вызвала ничего. Только лёгкие отголоски, она будто бы имела две себя: внешнюю и внутреннюю, только вот та, которая внутри, она спряталась, ушла, не хотела говорить. — Тебе нет прощения. Мама умерла из-за тебя. Я всегда буду ненавидеть тебя. Пожалуйста, когда я закончу школу и университет, купи мне квартиру и машину, я хочу жить отдельно. И не появляйся после этого в моей жизни. Убийцы не достойны прощения, — её тон мог резать скалы, а взгляд сжигать своим холодом. Мужчина закрыл уши и пробормотал что-то невнятное. — Я. Её. Не. Убивал. Я был ужасным мужем, мог быть слишком жестоким, но я ни разу не бил твою мать и тем более не делал чего-то смертельного, — отчеканил он и, громко поставив кружку, удалился в коридор, оставив за собой лишь тишину. — Я оставлю своего водителя тебе. И... постарайся не волноваться,— Чеëн бы оценила трепетность, с которой он говорил про неё, но только она впала в прострацию."Не убивал? Не бил? Я же была там... Помню отца, его руку, занесённую над матерью, их крики, шум битой посуды...А может, всё это было лишь иллюзией? Ведь бывает, что человек с годами искажает события... ведь бывают ложные воспоминания... Но мама... мамочка... она, её всё равно нет, её не вернуть... какой бы она не была... Может не проткнул ножом или выстрелил в сердце, но факт в том, что он убил её морально. Её личность и планы, он убил её жизнь, а то, как она погибла физически... Лучше не знать. Так проще. Иногда надо пребывать в неведении о том, что может ввести тебя в шоковое состояние. Мне и так плохо, не надо насмерть. Не брошу Джису... и Лису."
Щёку что-то защекотало, и она решила убрать это, наверное, насекомое. Только вот оно было жидким и, вероятно, солёными. Слёзы. Даже смешно. Она же выпила лекарства, так почему..? Может надо больше?"Нет, не надо. Опасно. Сердце и так слабое, а много таблеток может сделать всё ещё хуже. Ей говорили соблюдать порции. Хорошо, она будет, ведь она обещала..."
Пак осела на пол, держась за ножку стола. Наверное, отец хотел как лучше, но получилось как всегда. На лице будто объявили карнавал для тех самых насекомых, и они всё бежали и бежали. Когда кольнуло в груди от неожиданности Чеëн грохнулась на попу и пикнула: — Ой! Лбом прислонилась к прохладной поверхности и постаралась выровнять дыхание. Боль продолжалась, но постепенно ослабевала, в то время как Пак обретала силы. А когда она испарилась, сама встала и, быстро собравшись, пошла в сторону машины."Поплакать можно всегда, а вот отомстить — нет. Как и посмотреть в глаза страху."
🍃🍃🍃
Я чувствовала себя тупой. Потому что совершенно не понимала устройство суда. Наверное, если бы Дженни была здесь, она бы осуждающе покачала головой и по-матерински погладила меня по голове, будто говоря, что я ещё слишком молода, чтобы понять. Но это был не просто суд, а последнее заседание с вынесением решения по делу убийства Дженни Ким. Вообще, как я поняла, общаясь с адвокатом, это дело не по убийству, а по «доведению до смерти лица, в следствии лишения свободы и морением голодом». Но это слишком сложно, как и сами заседания. Я только сегодня узнала, что заседания могут идти годами, потому что судья обязан прочитать всё дело вслух, объявляя каждую улику и действие, сделанное правонарушителем. Сначала может показаться, что это недолго, но чаще всего подобные дела имеют множество томов и страниц, которые должны быть озвучены. Многие из них имеют больше страниц, чем десять конфуцианских учений. Адвокатом был мужчина лет тридцати. Очень умный и начитанный, что можно было услышать в его крайне понятной и красивой речи. Хотя, может дело не в книгах, а в образовании. Его лицо с двумя пролёгшими морщинки между бровями и очками на носу, в целом, было приятно глазу. Хотя мне в первую очередь бросилось не оно, а дорогой костюм и очищенная до зеркальности обувь. Это говорило о нём всё. Приятный, обеспеченных, симпатичный мужчина. Но волновало меня не это и даже не другое лицо, которое я находила там привлекательным, а то, что ждёт меня далее. Тогда я сидела, чуть ли не с носовым платком и держалась только из вежливости. Культурные девушки не сморкаются на людях. Мы пришли как раз вовремя. В зале сидело множество людей. Госпожа и Господин Ким, Намджун, Джису и Тэхён... Как минимум, это были те, кого она знала. Лица людей, сидящих в помещении разнились: Тэхён смотрел на руки, перебирая в них какую-то подвеску; Дядя Намджун задумчиво смотрел вдаль, поджав губы; родители Дженни обнимались, пытаясь поддержать друг друга; Джису, которая выглядела всё так же помято, махнула мне и пригласила сесть. Но я отказалась. Одиноко сгорбившаяся фигура Тэхёна так и просила меня поддержать его. Я медленно подошла к нему и спросила: — Это от Дженни? — он вздрогнул, но затем его губы растянулись в грустной улыбке. — Это для Дженни... Я хотел подарить ей этот кулон в день, когда она очнётся, но именно в тот день оставил его на тумбочке у кровати, подумал, что отдам потом, но... потом уже не будет... — его голос был сдавленным, он будто сдерживал слёзы. — Знаешь... Наверное, я спятил, но Дженни даже тогда была красивой... она даже улыбнулась мне... а я в ответ... а потом она попросила историю из детства... это так больно... я думал, что всё будет хорошо, знаешь, как в книгах... я был счастлив, когда понимал, что она будет рядом, что у нас есть будущее, а она знала, что ничего нет. Дженни была умнее нас всех, она знала даже будущее... — по его щеке бежала влажная дорожка, которую он быстро убрал. Тэхён всегда был красив, даже так, но он всё равно был не тем... В голове всплыл образ Учителя Пака, а затем Чонгука. Первый отзывался грустным теплом, а второй жгучей ненавистью. Как хорошо, что хотя бы Ким любил Дженни. Отношения... пусть они горят в аду. Как и все те, кто разрушил их дружбу. Но вслух сказала я не это. — Тэ... — мы не были близки до этого, но боль и потеря сближают, поэтому я понимала его. — Чеëн, не стоит... Дженни не хотела бы, чтобы мы страдали... И мы не будем... Они будут, — до этого он выглядел так, будто скоро умрёт от горя, но сейчас... после этих слов его улыбка имела лишь один смысл: «либо они, либо все». Его глаза так и говорили мне, что если он не сможет утопить их, то он поступит, как Камикадзе, утопит их ценой своего будущего. — Я пока никому не говорил, но после того, как прослежу за исполнением приговора, я хочу уехать из Сеула... может из страны. Не знаю смогу ли я вернуться и захочу ли. Я уже говорил с отцом, он согласился, что так будет лучше, нашёл мне психолога, посоветовался с психиатром, знаешь, мы, наверное, впервые с моего раннего детства так близки. Он всё тот же, но будто бы другой... хотя... я знаю причину... — мышцы его лица подрагивали, глаза блестели, руки дрожали, но он посмотрел на них и грустно улыбнулся, поправляя рукав. Она не заметила торчащий у запястья бинт. И хорошо, ей не стоит. Послышался шум, в зал вошли несколько мужчин, они встали по две стороны, словно берега меж рекой. А потом с шумом два полицейских привели девушку и парня, которые были посажены прямо перед массивным деревянным столом. Тишина была разрушена громогласными словами: — Всем встать, суд идёт! — несмотря на то, что я сидела лишь в наблюдающих, мне стало жутко так, будто я подсудимая. — Последнее заседание по делу Дженни Ким. Рассмотрев все улики и записи с показаниями, суд решил, что обвиняемые Кан Куй и Ван Е по предварительному сговору и по средством голода довели гражданку Дженни Ким до тяжёлого состояния, которое привело к смерти. Согласно статьям 30, 40 и 281. 1 УК. Южной Кореи, и учитывая все обстоятельства, в их числе: возраст, жизненная ситуация, решение психиатра и связь с жертвой, — мы выносим приговор в виде 15 лет каторжных работ. По истечению двух третей срока, приговор может подлежать смягчению через суд, — удар молотка. Оглушительный. Наверное, я даже вздрогнула. Несправедливо... хотя, скорее всего, так только казалось, ведь мы потеряли близкого человека, нам хотелось чего-то, что было бы хуже, ну или эквивалентно тому, через что прошла Дженни. Но суд должен быть гуманным. Рядом со мной напрягся Тэхён, когда подсудимых схватили за скрученные руки. Я его понимала, поэтому положила ладонь на плечо. Где-то послышался плач, а потом двое, что только что сидели на скамье, оказались повëрнутыми в зал. Мои глаза, что до этого смотрели в одну точку, оказались в плену безумных глаз Кан. Когда она меня увидела, вздрогнула, а затем закричала: — Пришла?! Смотрите, это же Пак Чеëн! Невинное дитя, которое никогда не видела бед! Сука! Ты и только ты виновата в смерти подруг! Твои руки по локоть в крови! Думаешь, что ничего не сделала?! Не-е-ет! Главная тварь этой истории — ты! Не кто-то другой, а ты! Ты виновата в том, что у меня нет отца! В том, что моя мама вышла замуж за богатого придурка, который, даже слыша эти слова, простит меня, потому что я его "дочь"! Знай, мудак, моя мать шлюха, которая забеременела от другого, а залезла на шею тебе! Пак Чеëн, это ты виновата, что всё так! — она вырвалась, кричала, её пытались удержать, но она максимально растягивать время, что должна была находится в зале заседания. — Пак, Дженни умерла из-за тебя, ведь я хотела знать, что ты будешь страдать! А ты будешь! Твоя мамка сдохла, чтобы не видеть свой позор, а твоя подружка-суицидница-Лиса, все знают, что ты увела её парня и, что её смерть тоже на твоих плечах! Я хочу, чтобы ты сдохла, Пак! Как все, кто окружают тебя, даже если они не в гробу, то их жизнь хуже смерти, потому что ты — истинное зло, очерняющее всё вокруг! — я была в ступоре. Лиса... Моя любимая Лиса... Она же блефует..? Она же врёт, чтобы мне стало хуже... а мне стало. Тело одолела слабость, единственным якорем был Ким, что придерживал меня и пытался успокоить, всё, что говорила я было: — Это неправда... неправда...Лиса не могла... я не виновата... она так говорит, чтобы всё стало хуже, я же права..? Права? Тэхён! Я же права?! — я не видела, как сумасшедшую всё-таки вывели из зала, я лишь вцепилась ногтями в мужское плечо, ожидая нужного мне ответа, но его глаза были наполнены лишь жалостью, а губы замерли. Он замолчал, лишь смотрел с сожалением и пониманием... но он не понимал! Я виновата! Я! Я! Я! Куй права... Если она убила Дженни, чтобы отомстить мне, то я виновата... не только перед Дженни, но и перед её семьёй, Тэхёном, Джису и Лисой... А Лиса... когда это случилось... почему я не знала?! Почему... Я дрожала. В глазах темнело, кто-то кричал, началась суматоха, последнее, что я услышала было: — Чеëн! Звоните в скорую!🍃🍃🍃
Я очнулась в тёмной комнате. В глазах плыло. Надо мной стояли встревоженные доктора. На миг в голове прояснилось, а потом вдруг унесло куда-то в небеса. Стало легко... закрыла глаза, чтобы прочувствовать. Так даже лучше... Почему-то уже не помнилось, почему я здесь, кто я и кого знаю. Захотелось всё это отпустить, и я это сделала. Снова открыла глаза, будто выходя из транса, через пару мгновений. Всё те же врачи, только в голове ясно. Казалось, что я смогу встать, потому что больше ничего не болело, стало даже как-то легче, будто всё то, что произошло мгновение назад, было реальностью, я просто отпустила все проблемы. Попробовала встать. Получилось. Доктора будто этого не заметили, а может и правда так произошло, видимо их привлекло что-то другое. Они разговаривали, но я решила, что не хочу вслушиваться. Взгляд обратился к двери, куда вышел мужчина. За ним шёл и другой... грустный... Что-то случилось, может потом узнаю, мне в больнице лежать ещё минимум несколько дней, так что познакомлюсь со всеми. Послышался окрик, когда я была уже на выходе из помещения. — Ты куда?! — подумав, что это мне, выбежала полностью, оказалась в месте с раковинами и другими принадлежностями. Впервые вижу такое... второй мужчина, за которым вышел предыдущий, сильно толкнул дверь, и я успела протиснуться, хотела поблагодарить, но он ушёл, будто не заметил... Может сегодня международный день депрессии? Я оказалась в длинном коридоре, который вёл в зал ожидания, но была ещё одна дверь и куча медработников. Попасться им на глаза не хотелось, думалось, что вернут в палату, а там... жутко. Шла по стенке до того момента, как знакомый хирург, а это был именно он, не оказался передо мной. Решила, что раз не отправил в палату до этого, то и сейчас не станет, поэтому расслабилась и с гордо поднятым подбородком прошествовала до другого помещения. О, он тоже хочет поговорить с близкими! Эта мысль почему-то заставила притормозить. А почему я здесь? Кто мои близкие? Помотав головой, вышла. Тут сидел мужчина, даже два, девушка и кто-то ещё... самым знакомым почему-то показался один из тех, кого я отметила первым. В голове промелькнуло имя: "Пак Чимин", это было странно, но, смотря на этих людей, я чувствовала, что мы знакомы, что я вспоминаю их имена, но я не помню, кто они мне... Из раздумий меня вывел голос доктора. Хотя не только меня, подскочили все. — Прошу меня простить, — он низко поклонился и сказал всё очень эмоционально, будто ждёт приговора... приговор... приговор... в памяти что-то шевелилось, но не встало полностью... Что-то не так. Что-то точно не так. — в десять тридцать пять, двадцать третьего апреля, две тысячи двадцать первого года, пациентка Пак Чеëн скончалась от остановки сердца. Причиной этому стала... — дальше я не слушала... Пак Чеëн... красивое имя... как у меня... точь-в-точь... вот это... совпадение... По голове будто что-то ударило, вернулись воспоминания и я метнулась к нему... К тому, к кому тянулась моя душа. Ему было больно, плохо, он чувствовал себя разбито, будто ему вырвали сердце... Мёртвые не ощущают эмоций, но я вдруг поняла, что хочет сказать...«Мне тоже плохо, милый...»
Я посмотрела в последний раз на свою подругу, улыбнулась и попросила не винить себя... На отца посмотрела более холодно, но теперь... Будучи призраком, я знаю больше и готова его простить... Он и правда не виноват... я ошибалась... Она не хотела грустить в этот момент, и я вернула взгляд на плачущего мужчину того, кого любила и поцеловала его...«Прощай, мой милый пиончик... Это то, о чём я говорила... Я готова уйти, лишь с воспоминаниями о твоих губах...»
Мир начал расползаться по швам, но я так и не разорвала наш поцелуй, которого, наверное, и не было...flashback
Чеëн играла с плюшевой акулой и куклами барби, изображая страшное нападение хищника на пляж. — А-а-а! — пропищала она, дёргая пластиковой блондинкой. — Спасите! Тут акула! — слегка шепелявя, она, вживаясь в роль, ожидая спасателя, и он не заставил себя ждать. — Я тебя спасу, прекрасная девушка! — хоть он и был старше, помочь девушке, которая ему нравится, было несложно. Ну, поиграет в куклы и что с того, пусть засмеют, он потерпит, зато в памяти всегда будет отражаться счастливая беззубая девичья улыбка. На любые её реплики он отвечал похожими, по-детски глупыми, пока их не прервал шум открывающейся двери. — Дети, пора за стол! Чимин, твоя мама испекла такие вкусные булочки, что надо торопиться, пока твой брат их не утащил! — А можно и мне? — спросила Пак, потупив глаза. — Я возьму! — Чимин подскочил на ноги. — Правда?! Спасибо, оппа! Я буду звать тебя "пиончиком"! Потому что они мне нравятся также сильно, как и ты! — воскликнула девочка, но всё равно подскочила, кинувшись обнимать мальчика. — Тогда ты будешь "розочкой", потому что, когда ты краснеешь, становишься похожей на розовый бутон, — его щёки тоже опалило жаром, но он сделал вид, что его — сильного спасателя и воина — ничего не может смутить, и гордо вышел из комнаты под заливистый смех отца.end flashback