Soulmate

      Лето на разных концах света… Длиннее дни, короче ночи. Больше времени, чтобы побыть вместе. Вместе пробовать что-то новое. Вместе ощущать друг друга, не прикасаясь. Разделять дни в прогулках по городу с новыми вкусами еды.       За прошедшую неделю они открыли друг для друга абсолютно новые вкусы мороженого. Он попробовал то, что готовит ее мама, она то, что для него привозит курьер. Мороженое, пицца, мясо, овощи, все так сильно отличалось по вкусу.       Он ел много острого, она в это время под его хохот пыталась погасить во рту несуществующий пожар из-за остроты еды. В отместку она ела что-нибудь на удивление вкусное, когда он ложился спать и, ощущая во рту приятную сладость, он едва ли мог уснуть.       Он знакомился с ее жизнью, а она не имела к его почти никакого отношения. Вечерами он писал музыку, и боялся, что подслушанный днём соулмейтом разговор может выдать его       Почему-то мысль не раскрывать личности друг другу, больше не казалось ему глупой, а скорее доставляла приятное удовольствие…       Приближалась середина июля. И, несмотря на свою занятость и ее отпуск, они все равно стремились найти минутку друг для друга. Он поражался тому, как смело она прыгала в воду, она наслаждалась его голосом, когда он пел и подмурлыкивала в ответ. Ему это казалось милым… все чаще он заставал моменты, когда она занимаясь домашними дела что-то напевала себе под нос.       В один из дней она задала ему странный вопрос: — У тебя болит плечо? — Почему спрашиваешь? — удивился он и рефлекторно дернул рукой.       Плечо поврежденное около 8 лет назад и правда часто беспокоило его. А в последние месяцы, обезболивающие перестали помогать совсем. — У меня болит плечо… там огромная гематома… Но я нигде не падала и не ударялась. А резко она появиться не могла. — Откуда ты знаешь? — Я гуглила — задумчиво ответила она игнорируя его смешок. — Значит да… — сделала она сама умозаключение. — Знаешь, что это значит? — Что? — скрывая любопытство в спокойном тоне голоса. — Мы можем чувствовать друг друга… Не только вкусы, но и тактильно… — заключила она. А потом вдруг взвизгнула, закрывая рот рукой, чем вызвала его смех. Он всегда смеялся, когда она так удивлялась. Это было забавно, неловко и очень мило одновременно. — О, боже… — Что «О, боже?!»? Что случилось-то? — Я не хочу, чтобы ты понял то, что поняла я! — То есть ты не скажешь? — Нет… — Опять вредничаешь… Ущипну… — Ты не всерьез…. — закончить она не успела, ощущение было такое, как будто и правда кто-то ущипнул за щёку, поэтому она взвизгнула, — аууууу…. Больно, дурак…. — Я же сказал, ущипну… Так что я должен был понять? — Ты такой вредный… АААААА, хватит…. Больно… — поглаживая пострадавшую щеку, проговорила она. — О, кажется, я понял, если я трогаю себя, или ударяю, или таскаю за щёки, ты тоже чувствуешь…. Ну, и что в этом такого? — Действительно, что? — абсолютно недовольно с нотками иронии и смеха, произнесла она, шумно выдыхая.        Ему понадобилась секунда, чтобы сообразить. — Ну ты и извращенка, голубоглазая, — расхохотался он, — Знаешь, а я не смущен… Теперь я чувствую тебя… Голубоглазая…