Жёлтые глаза в темноте леса

Тэхен просыпается далеко не с рассветом солнца. Все оборотни давно уже встали, его «караул» успел смениться. Альфы отправились на работы в лес, омеги занимались делами по дому, маленькие волчата слонялись по улицам, ничем не обременённые. Со своей густой шерстью они плохо переносили тёплые летние дни и предпочитали лежать в тени под деревьями, широко разинув пасти и вывалив на землю языки. Тэхен открывает глаза, потому что лучи солнца пробиваются через одно-единственное окно в доме и светят прямо ему в лицо, жестоко и безбожно напекая его голову. Омега сонно потягивается, хлопает глазами, не понимая после сна, где он. Все тело почему-то очень сильно ломит, болит. Тэхен оглядывает глазами свой «дом» и наконец все вспоминает. Ах да, точно, ночь, погоня, поселение оборотней, стая, их вожак Чонгук (и почему он вспоминает именно его?) и тюрьма, в которой тот его заточил. Тэхен горестно вздыхает, не замечая в своей «тюрьме» никаких изменений. Он понимает, что все это время спал просто на полу и именно поэтому сейчас так сильно болит спина. Живот противно урчит, нога все ещё ноет, а отёк плохо спадает, но Тэхен не знает, что ему с этим делать. Звать кого-то из оборотней и лишний раз контактировать с ними он боится. Омега прекрасно чувствует за дверями стойкий альфий феромон, забивающийся в ноздри. Как после вчерашнего он ещё не потерял обоняние? В поселении стояла ужасающая концентрация совершенно разных запахов. Тэхен даже не мог различить каждый из них по отдельности — все сливалось в какофонию тяжелых, давящих и пугающих альфьих и более легких омежьих феромонов. Среди них его нос мог отчетливо выделять только запах Чонгука, который пахнет лесом. И хоть здесь все пахнет лесом, потому что они, черт возьми, находятся в самом его центре, но аромат Чонгука – особенный. Он пахнет морозной хвоей, как рождественская елка. Тэхен хорошо знает этот аромат, так для него пахнет детство: ему пять лет, зима, отец приносит огромную пушистую ёлку, а они украшают ее. Как иронично, что такой жестокий и страшный человек ассоциируется с такими приятными воспоминаниями. А еще Тэхен различает запах Чимина. Он как теплое парное молоко, тоже напоминает дом. А ещё родителей. Но сейчас омега не чувствовал ни Чонгука, ни Чимина, поэтому лишний раз боялся чертыхнуться. Тэхен сидит, гладит свой бушующий живот, в котором уже почти сутки не было ни крошки, и тоскливо оглядывается. Он внезапно осознаёт, что боится одиночества. Раньше он всегда был с родителями, с папой и отцом они проводили каждый день. Это была их собственная идиллия. Друзей у него не было, но зачем они Тэхену, если рядом есть папа? Взрослый омега был одновременно и лучшим другом, и родителем, и советчиком, и кокетливым сплетником, с которым можно было пообсуждать романтику и принцев из книжек. Именно поэтому после его смерти Тэхен лишился сразу всего: друга, спутника, родителя, близкого человека. Папа заменял ему всех людей в мире, они были нужны друг другу. А теперь, когда он ушел на небо и оставил здесь Тэхена одного, Ким стал ненужным. «Ничейный», — едко цыкнул тогда Чонгук. И он был прав. Тэхен боится одиночества, но ещё он боится и общества. Омега вспоминает, как его приняли в деревне и что попытались с ним сделать, и испуганно вздрагивает, озираясь и ища, где можно спрятаться от преследователей. Их уже давно нет, но сейчас, вспоминая все события, Тэхен все никак не может успокоиться. В деревне оборотней ему тоже несладко, он прекрасно помнит, что добрая половина здешних жителей хотела его убить. Что мешает им сделать это в любой момент? Они ведь оборотни — безжалостные, дикие покровители лесов. Наиболее ужасное чувство — это чувство полной безнадёжности. Тэхен, будучи всегда жизнерадостным, оптимистичным и веселым человеком, сейчас чувствовал себя абсолютно разбитым. Ведь что бы он ни делал, это будет бесполезно, выхода нет. За дверью слышатся какие-то шумы, заставляющие вздрогнуть. Кто-то на приглушённых тонах спорит, шипит и, кажется, потом даже начинает драться с альфами на улице. Когда запах этого оборотня проникает внутрь, а Тэхен наконец осознаёт, кто это, то дверь отворяется, в проем просовывается светлая макушка. — О, ты уже проснулся! — радостно восклицает Чимин и окончательно пролезает в дом, закрывая за собой дверь. — Я уже четвёртый раз к тебе заглядываю, а ты все спишь и спишь. Я не знал, что людям нужно так много спать. — Нет, эм, — неуверенно отвечает Тэхен. — Я просто сильно устал вчера и вот. А так люди обычно спят… часов семь, может восемь. — Сколько?! — вопит Чимин, а Тэхен аж вздрагивает. — Да вы так всю жизнь проспите! Мы, оборотни, спим только три, максимум четыре часа! Тэхен осторожно отползает чуть назад и прижимается спиной к стене, пока Чимин подсаживается все ближе и ближе к нему. Оборотень активно нюхает воздух вокруг и тянется к шее Тэхена, опять, как вчера. Омега утыкается носом прямо в артерию Тэхена и глубоко дышит его ароматом, изредка водя кончиком носа по коже. А Ким сидит, зажмурившись, сжавшись в один напряжённый комок. Он слышит, как тяжело дышит Чимин рядом с ним, приоткрывает свой рот, и Тэхену совсем не хочется вспоминать, какие в этом рту сидят острые клыки. По его коже бегут стайки мурашек. — Ой, прости-прости, только не пугайся, пожалуйста! — обеспокоенно отскакивает в сторону Чимин и вытягивает руки вперёд в знак примирения. — Не бойся меня, я ничего с тобой не сделаю. — Тогда з-зачем ты лезешь ко мне? Оборотень понуро выпячивает губки. Кажется, он действительно дружелюбно настроен, но, если честно, Тэхен относится к нему как к большой собаке: играясь, она может случайно тебя укусить. — Я просто хочу с тобой подружиться, — как-то слишком честно и по-детски мило признаётся Чимин. — Я не хочу, чтобы ты меня боялся, я ведь никогда тебе не наврежу. И я не лез, я просто хотел тебя понюхать, ты ведь так сладко пахнешь! — Не надо меня нюхать, пожалуйста, — просит Тэхен. — Я стараюсь тебя не бояться, но не могу. У тебя такие… острые зубы. — Да, — гордо хмыкает Чимин, улыбаясь и ещё сильнее обнажая клычки. — Ни у кого из омег в деревне нет таких. А что? Тэхен мысленно вздыхает и взывает к богу, если он действительно существует. Омега не знает, как разговаривать с этим оборотнем. Он вообще не понимает намёков! Не может же он сказать ему, что боится его клыков, потому что они могут разодрать его. — Эй, а у тебя нет клыков, — замечает Чимин, и Тэхен вздрагивает, видя, что оборотень снова слишком близко подлез. — Что случилось? Тебе их вырвали? — Эм, нет… У людей нет таких зубов. Они есть только у альф и появляются, когда они… ну, кусают своего партнёра, — мнётся Тэхен. Ему до жути неловко объяснять Чимину такие очевидные подробности. Да и вообще, обсуждать такое не принято. Это то, что называется интимными вещами. — А как вы охотитесь тогда? — размышляет оборотень. — У вас же нет ни когтей, ни клыков, ничего. — Мы не охотимся. Вернее, ну, альфы иногда охотятся там на птиц, уток всяких, тетеревов. Но они используют лук для этого. А так мы же не хищники, мы занимаемся земледелием, животноводством, — объясняет Тэхен, загибая по очереди пальцы. — Я читал, что раньше альфы охотились в лесах, но сейчас в нашей деревне таких нет. — Постой-постой, — обрывает его Чимин. — Ты сказал «не хищники»? Тэхен моментально прикрывает рот рукой, осознавая, что он ляпнул. Солнечное лицо Чимина вмиг становится хмурым, он прячет от Тэхена свой взгляд, а губы его как-то странно подрагивают. Омега понимает, что обидел оборотня своим высказыванием. Сам же ещё вчера дёргался от неприязни, когда его называли чужаком или человеческой омегой. А теперь сам повесил на Чимина ярлык. Хорошо хоть, что собакой не назвал. — Прости меня, — вздыхает Тэхен, — я просто ужасен. Все это так непривычно для меня. Я внезапно попал в лес, узнал, что существуют оборотни, что это не просто сказки, придуманные людьми, — он на миг запинается, когда замечает, что в глазах Чимина проскакивают огоньки любопытства. — А в легендах и сказках всех оборотней описывают чудовищами. Вы нелюдимы, живете, как животные, съедаете всех, кто заходит на вашу территорию. А ещё вы ненавидите людей и убиваете их тоже. Мы для вас добыча, на которую нужно охотиться… Тэхен ждёт, пока Чимин хоть что-нибудь ответит ему, но тот упорно молчит, думает о чём-то своём. А омеге очень сложно выражать свои чувства. Он просто ощущает страх и беспомощность, которые невозможно разложить по полочкам даже у себя в голове, не то, что объяснить их постороннему человеку. Это тяжёлая, адская смесь неприятных чувств, вызванных обстоятельствами. Наверное, такое понять может только тот, кто пережил то же самое. — В общем, мне всю жизнь запрещали ходить в лес, говорили, что там меня загрызут. А теперь я здесь, а у вас правда такие зубы, и вы действительно можете меня убить. И вот, я у вас пленник, которого половина хочет умертвить, а половина не знает, что делать, но отпускать не хочет никто. Прости, я… Мне очень страшно. Тэхен прячет лицо в своих ладонях и отчаянно пытается не заплакать. За последние несколько дней он устал слишком сильно. Хочется это прекратить. Да, наверное, лучше бы его убили ещё вчера. Тёплая рука аккуратно, легонько касается его ладони и осторожно оттягивает в сторону. Чимин держит его за руку и улыбается очень ласково. — Я родился и вырос в этой общине, — тихо начинает он свою историю, — и кроме этого леса я никогда и ничего не видел. Иногда, конечно, я отправлялся на охоту вместе с альфами, но, знаешь, — Чимин усмехается, — лес везде одинаковый. А покидать мне его нельзя. В горах — чужая стая, там внизу — твоя деревня и люди. Оборотням к людям нельзя, потому что у людей есть вилы, копья, ножи и мечи. Если они узнают, что я оборотень, они начнут на меня охоту и попытаются убить. А ещё у людей есть огонь. У нас он тоже есть, но люди используют его для разрушения. Тэхен моргает, шокированно смотрит на Чимина и просто не может поверить. Что же такое он говорит? Люди никогда не убивали оборотней, все наоборот, все не так. Люди просто боятся волков. — Мы с тобой как будто из разных миров. И наши виды боятся друг друга. Поэтому мы придумываем жуткие истории друг про друга, чтобы маленькие дети лишний раз не нарывались на неприятности и не любопытствовали. Наши, из деревни, они тоже просто боятся тебя, потому что за одним человеком в лес приходят ещё десять. Но я не боялся тебя с самого начала, я ведь знаю, ты не хочешь никому навредить. Давай вместе избавимся от стереотипов и будем верить друг другу. Тэхен кивает и улыбается краешками губ. Почему-то теперь Чимин больше не кажется таким уж пугающим. Да, у него все ещё есть эти острые клыки, и он оборотень, но ведь ничем другим они больше не отличаются, ведь так? Теперь Тэхёну хорошо на душе, приятно и тепло. Он решает проявить дружелюбность и обнимает Чимина за плечи. Оборотень сначала не понимает, в чем дело, но затем обнимает в ответ, окутывая своим молочным ароматом. — Можешь спрашивать у меня все, что хочешь, — предлагает Чимин, — я тебе все расскажу про нас. А ты мне потом расскажешь про людей. И почему ты продолжаешь меня обнимать? — смущённо вздрагивает омега. — Ой, прости. Просто ты пахнешь почти как мой папа, — Тэхен неловко отодвигается назад. — Вы все пахнете так сильно, что мне непривычно, и как будто нос болит. Только ты и Чонгук пахнете… как я люблю. — Чонгук? — оживляется оборотень. — А как для тебя пахнет Чонгук? — Как… детство, — признаётся Ким. Тэхен рассказывает про свои воспоминания о зиме, о елке, затем, забывшись, переключается на рассказы о своих родителях, эпизодах из детства и юношества. Кажется, он болтает целый час о том, как играли с отцом на лужайках, как ездили с ним в соседнюю деревню, как искали потерявшегося на рынке папу, как катались все втроём зимой на снежной горке. Чимин ни разу его не перебивал, а слушал с неподдельным интересом. Похоже, что это были именно те рассказы о человеческой жизни, которые его интересовали. Когда Тэхен уже стал запинаться, а язык его начал безбожно заплетаться, он остановился и устало привалился к стене. Он давно не говорил так много и в итоге выдохся, как после целого дня работы на поле. Хотя откуда ему знать, Тэхен ведь в поле никогда не работал. — А можно теперь я задам один вопрос? — прикасаясь к своему животу, интересуется Тэхен. Оборотень активно кивает. — У тебя есть что-нибудь покушать? Я немного проголодался, — смущённо говорит он, а его живот в тот же миг урчит, как умирающий кит, толсто намекая, что проголодались они совсем не немного. — Ой, да, конечно! Я же как раз принёс тебе, совсем забыл! — Чимин достаёт из-за пазухи небольшую коробочку и открывает ее перед Тэхеном. В коробочке лежит какое-то мясо и немного овощей. Смотрится это все аккуратно, аппетитно, но омега не спешит приступить к трапезе. Даже когда ему прямо в руки впихивают палочки, он все ещё опасливо поглядывает на еду. — А это, кхм, ну, сырое мясо или нет? — Боже, — Чимин ударяет себя по лбу. — Стереотипы придётся прорабатывать долго. Ешь давай, все приготовленное. Это я сам готовил. Мы сырое едим очень редко, если придётся слишком долго находиться в обличье волка. Тэхен кивает, извиняюще улыбается и принимается за трапезу. Стоит ему попробовать один кусочек, как он срывается и, чуть ли не давясь, уплетает обед за обе щеки. Омега, оказывается, изголодался так сильно, как не голодал никогда в жизни. Именно поэтому вся еда, принесенная Чимином, была проглочена без остатка, а вода выпита. Довольный Тэхен жмурится, довольно улыбается и гладит свой живот: теперь он полненький, забитый до отвала. — Ну отлично, а теперь пошли прогуляемся, покажу тебе деревню, все расскажу, — встаёт с насиженного места Чимин. — А заодно мы потом найдём тебе и кровать стоящую, а то негоже на холодном дереве все время спать, особенно омеге. — Чимин, ты чего? Куда прогуляемся? Я ведь… У Тэхена язык не поворачивался сказать при новом друге «пленник», потому что это было как-то неправильно. С этим омегой он, кстати, почти успел забыть о том, где он находится и что его ждёт. А Чимин со своей беспечностью упустил это из головы и подавно. — А, ты об этом, — машет рукой Чимин. — Успокойся, все в порядке, ты ведь со мной. Считай, что на следующие несколько часов твоим надзирателем буду я, — усмехается он, вот только Тэхену совсем не смешно. — Но я не могу ходить. У меня болит нога, — кивает он на травмированную конечность. — Что? Так Хосок не вправил тебе вывих? Неужели этот балда забыл к тебе прийти?! Ну, я сейчас пойду и устрою ему… — Нет-нет, Чимин, все не так. Он приходил вчера, — морщится от болезненных воспоминаний омега. — Но теперь ноге нужно какое-то время на восстановление. Нужно, чтобы травма зажила. — А почему она ещё не зажила? — хлопает глазами оборотень. — Ну, я не знаю, — растерялся Тэхен. — Просто она не может так быстро зажить. Требуется несколько дней. Чимин стоит, задумчиво смотрит на ногу Тэхена, чуть покусывая пухлые губы. В конце концов он выкрикивает звонкое «О!» и говорит: — Тогда я тебя понесу! Омега не успевает воспротивиться, как оборотень подставляет ему свою спину, принуждая на неё взобраться. Тэхен делает это неуклюже, неумело, боится привалить Чимина или упасть назад, однако оборотень ловко перехватывает его под коленками и чуть подкидывает вверх, чтобы Тэхен крепко уцепился за шею. С такой вот ношей Чимин и выходит на улицу. Он носит Тэхена на спине по всей деревне, все рассказывает и показывает. Вот здесь живет он, вот дом родителей Юнги, который, кстати, является его альфой. Там их небольшие поля, где они выращивают овощи и пшеницу, а вон в той стороне растет хороший орешник. Альфы все сейчас, оказывается, ушли в лес, чтобы поохотиться. Конец июня — животные давно вывели всех своих детёнышей, можно вдоволь охотиться и гоняться по лесу, не боясь спугнуть маток с мелкотней. Зверьё в лесу сыто, довольно, лениво, поэтому альфы охотятся часто, но понемногу. А вот в сентябре они пропадут на добрые несколько дней, а то и неделю, заготавливая дичь для всей общины на зиму и весну. Когда холодает, лес пустеет, становится голым, хмурым и холодным. А оборотни зато веселятся и отдыхают всю зиму, рыбу на промёрзшей реке ловят, в снегу валяются. Тэхен таких веселий не понимает, но атмосферу чувствует, попробовать хочет. Омеги в общине смотрят за детьми, занимаются собирательством, но тяжёлую работу на себя никогда не берут. Тэхен из-за этого крайне удивлён, потому что помнит, как староста в деревне фыркал, говоря, что омега бесполезен, раз работать не умеет. Атмосфера в деревне, в целом, приятная и дружелюбная, не такая, как ночью. На Тэхена никто не набрасывается, зубы не скалит и не рычит. Омеги смотрят на него с осторожностью, но без злобы, старики, конечно, пофыркивают, но молчат. А маленькие волчата, до этого боязливо прячущиеся за ногами родителей, теперь бегают вокруг Чимина, пытаются его повалить, чтобы облизать сладкого чужака с ног до головы. Это и происходит вскоре. Тэхен смеётся, выгибается, уворачивается от мокрых, мягких языков волчат, перебирает через пальцы их мягкую, пушистую и топорщащуюся в разные стороны шерсть. Тэхен ведь любит детей, правда любит. Да, растить их не умеет, но омежье нутро само понимает, как играть с маленькими волчатами. Ему удаётся делать это с детьми в обеих формах. Вскоре он понимает: самые маленькие члены стаи его полюбили. — Почему меня все так хотят обнюхать и облизать? — с наигранным недовольством бурчит Тэхен, когда детвора от них отлипает, а сами они присаживаются под деревом. — Ха-ха, ты уж извини их за это, — смеётся Чимин. — Просто ты очень сладкий. А у оборотней ещё и принято обнюхивать друг друга. Мы так быстрее сближаемся. — Но… Но ведь обнюхивание — это слишком личное и интимное! — вспыхивает краснотой на щеках Тэхен. — Так делают альфы и омеги, когда… Когда хотят узнать сущности друг друга. — Это другое! — важно изрекает Чимин. — Обнюхивание альфы — совсем другое. Разница же очевидна! Тэхен не находит, что на это можно ответить, и только отворачивает голову в сторону. Он смотрит вниз, гладит толстые корни деревьев, вдыхает запах коры, полностью погружается в атмосферу леса. — Постой, у тебя что, никогда вообще не было альфы? Вообще-вообще? — допытывается Чимин. Омега на это лишь рассеянно качает головой. Зачем ему какие-то альфы, когда он находится в таком прекрасном месте. Тэхен дышит полной грудью, закрывает глаза и отдаётся лесу. Трудно поверить, что он с самого детства мечтал здесь оказаться, лес его постоянно манил и притягивал, а теперь он уже сидит здесь, наедине с природой. Омега сжимает пальцами сочную зелёную траву, примечает, как пролетает рядом птица. Тэхен хочет увидеть лес зимой, погулять по нему во время дождя. Он мечтает обернуться птицей и облететь лес сверху, рассмотреть кроны всех деревьев, почувствовать потоки воздуха под собой. Тэхен хочет пройти глубже в лес, исследовать его, найти тот самый кристальный ручей в чаще, добраться до раздела земли и снега, посмотреть на горы снизу вверх. Если бы он только мог сейчас ходить, он бы попросил Чимина отвести его во все знакомые ему места. Это для оборотня лес везде одинаковый. Тэхен же замечает мельчайшие детали, видит даже самые мизерные изменения. Если бы он только мог ходить… Омега полностью сползает на траву. Удивительно, какое успокоение ему приносит эта местность, эта природа. В некоторые моменты он будто чувствует нечто особое, что нельзя потрогать, увидеть или услышать. Энергия леса, энергия природы — это окружает здесь абсолютно все. Это есть в Чимине тоже. Тэхен хочет быть частью этого нечто. Они сейчас лежат у подножья того могучего дерева, где вчера проходило собрание. И хоть здесь вчера убили Сону, Тэхена не выворачивает от осознания наизнанку. Он просто думает о могущественном стволе, длинных, многометровых корнях и широкой кроне. Это дерево, оно живое. — Вы, люди, не знаете этого, — шепчет Чимин, — вы не чувствуете этого. — Чего? — так же шепотом отвечает омега. — Природу. Все, что здесь находится, связано. Мать-природа — это деревья, это кусты, это река, это птицы, это звери. Мы тоже часть этой природы. Здесь все связаны, все чувствуют друг друга. Оборотни живут в лесах из-за этой связи. Мы не можем разорвать ее, без неё мы не выживем. Это как отрезать себе руку или ногу: ты выживешь, но болеть будет всю оставшуюся жизнь. Говорят, люди так и появились. Они однажды отреклись от природы, потеряли свою вторую сущность и больше не ощущают природу. — Я… Иногда мне кажется, будто я что-то чувствую, — возражает Тэхен. — Значит, эта история правдива, — улыбается Чимин. — Постарайся понять это, только не пытайся думать, ни в коем случае! Это то, что нужно понимать душой. Тэхен кивает, вновь закрывает глаза и предпринимает первые попытки. Омега не может объяснить, что с ним происходит, но он внезапно дергается, когда перестаёт ощущать руки и ноги. На их месте он чувствует крылья. Тэхен понимает: в кроне этого дерева сидит маленькая лесная пташка. Она смотрит на Тэхена и Чимина своими чёрными глазами бусинками. И омега словно видит самого себя со стороны. — Это дерево, — мягко похлопывает ствол оборотень, возвращая Тэхена в реальность, — связано с нашим поселением. Оно наше сердце. Здесь мы молимся матери-природе и усопшим членам стаи, здесь мы выбираем себе пару, здесь мы излечиваемся. — Как? — У оборотней на самом деле превосходная регенерация. На нас переломы заживают за пару дней, вывихи — за часы. Я поэтому и удивился, когда узнал, что ты все еще не можешь ходить. А если случается что-то серьёзное или если кто-то умирает, мы можем обратиться к природе, к нашему сердцу. Иногда оно слышит нас и помогает. Однако я такого воочию никогда не видал. — Как думаешь, на что это похоже? — мечтательно спрашивает Тэхен. — Думаю, что это очень приятно. Они лежат еще какое-то время в молчании, каждый думает о чем-то своём. Тэхен наслаждается свежим воздухом и мягкой травяной периной под собой. Это намного удобнее и приятнее жестких досок в его «тюрьме». Но всему приходит конец. Видимо, Тэхен и Чимин одновременно понимают, что им нужно возвращаться, и поднимают головы. Оборотень снова присаживается на корточки, чтобы Ким мог усесться ему на спину. И омега уже хочет подняться, однако что-то сдерживает его движения. Он переводит взгляд на больную ногу и охает от неожиданности. — Что это такое? — обескураженно бормочет он. Чимин переводит взгляд и широко раскрывает рот от изумления. Больная лодыжка Тэхена оплетена тоненькими зелёненькими нитями-усами. Они тянутся как будто из-под земли, оплетают ногу омеги совсем не сильно, но плотно и часто. Тэхен с трудом может увидеть саму ногу и бинты. — Не трогай, стой! — кричит Чимин и перехватывает его руку. — Не шевелись. Они завороженно наблюдают за медленно двигающимися и колышущимися путами. Тэхену совсем не страшно и не больно. Эти растения немного щекочут, но, в целом, доставляют лёгкое удовольствие и ногу, на удивление, не тревожат. — Как это произошло? Что ты сделал? — шепчет оборотень. — Я… Я не знаю. Я просто мечтал, думал о лесе и вот. Что это такое, Чимин? — Дерево. Дерево тебе помогает. Природа услышала тебя! — Я ведь, — вспоминает Тэхен, — я ведь подумал о том, как здорово было бы снова ходить. — Природа тебя лечит! Боже мой, мать-природа тебя услышала. Значит, ты тоже, ты тоже ее чувствуешь? У тебя есть связь! У него есть связь! — восторженно кричит оборотень, но вокруг них никого. Тэхен радуется вместе с ним и даже немного плачет, но разве что только от счастья. Лес, он так любит лес, а лес, значит, любит его тоже! Они вместе с Чимином ждут, пока произойдёт это чудо, и оно происходит: Тэхен чувствует некое покалывание, а затем ветви плавно распрямляются, отпускают его и прячутся где-то в траве. Омега осторожно ощупывает лодыжку, замечает, что отёк спал, а синяк пропал. Он на пробу ведёт ногой и, не замечая никакой боли, встаёт. Ступня действительно совсем здоровая, как будто не травмировалась даже. Тэхен идёт по траве, ступает сначала медленно, затем все быстрее и быстрее, а в итоге вовсе срывается на бег. Он звонко, заразительно смеётся, а Чимин подхватывает его смех, догоняя. Две омеги носятся по лугу, как сумасшедшие: толкаются, играют в догонялки, правда, Чимин всегда нагоняет Тэхена слишком быстро, кувыркаются и катаются по траве. Тэхен чувствует себя полным сил, готовым к бою и просто счастливым. Мать-природа излечила не только его ногу, но, наверное, и душу, иначе почему внутри все так трепещет? Больше нет этой апатии, нет волнения, есть только бесконечное блаженство. Тэхен уже хочет попросить Чимина показать ему лес и исполнить заветную мечту, как его взгляд цепляется за какие-то движения вдалеке. Сбоку к деревне подходят альфы. Мужчины, все до единого раздетые по пояс, возвращаются домой. Некоторые из них тащат убитую дичь. Конечно же, самым первым Тэхен замечает Чонгука и, сам не понимая, почему, откровенно зависает. Омега смотрит на золотую, загоревшую на солнце кожу, капельки пота, стекающие по крепкой груди. Тэхен видит, как альфе передают что-то тяжелое, как его мышцы напрягаются, когда он отдаёт груз впереди идущим. Литые мышцы перекатываются на его руках, а затем руки вновь расслабляются, опускаются вниз. Ким смотрит на все это, как на произведение искусства. Он ведь… впервые видит… такого альфу. Обнаженного. Это чувство такое странное, потому что раньше Тэхен как-то не задумывался о том, что мужчины могут быть привлекательными. Нет, он не маленький дурачок, знает, как появляются дети, но никогда не воспринимал себя как человека, способного интересоваться противоположным полом в таком плане. Тэхен не понимает, что стоит закостенелый и молчит уже несколько минут, откровенно пялясь на тело альфы. А когда тот поворачивается в их сторону и Тэхен случайно опускает взгляд на маленькие темные соски, что-то в его животе переворачивается. — Что, нравится, да? — растягивает в улыбке губы Чимин. — Красивый и сексуальный, правда? — А? Что? — моментально краснеет Тэхен. Но Чимин его уже не слушает. Он подпрыгивает в воздухе, машет рукой, орет во все горло «Чонгук-а» и бежит альфе навстречу. Тэхену приходится побежать за ним. Вожак останавливается, молча наблюдает за ними, пропуская вперёд всю идущую колонну. Чимин наваливается на альфу с объятиями. Чонгук же просто похлопывает его по спине и снимает с себя. — Я надеюсь, что он пытался сбежать, — кивает вожак на Тэхена, — а ты, как преданный член стаи, словил его и привёл обратно. Не говори мне, что сам выпустил его. — Гук-и, Гук-и, ты представляешь! — взволнованно, сбиваясь, лопочет Чимин. — Дерево, дерево вылечило его ногу, ты можешь себе представить! Я видел это своими глазами, оно его признало! Чимин в подробностях рассказывает все, что видел, Чонгук же на его чрезмерную эмоциональность разве что снисходительно улыбается. На Тэхена он смотрит иногда лишь украдкой, но так, что у омеги сердце замирает. В такие моменты он спешно опускает взгляд в землю. — Интересненько… — в итоге только и выдаёт вожак, когда Чимин заканчивает. — Да, да, ещё как. Ой, Юнги! Юнги-я, подожди! Чимин срывается и бежит к бледнолицему оборотню, вешается уже на него, а Тэхен только взволнованно смотрит на это, не знает, что ему делать дальше. Чимин со своей парой, мешать им не стоит, но что тогда делать? Вернуться в деревню одному? Остаться подождать? Пойти за ними? Его дилемму решает вожак. Он садится на землю и хлопает рукой рядом с собой. В его жесте есть какая-то властность и сила, словно отказ здесь не подразумевается. — Ну что, ничейный, значит, не болит нога? — как-то саркастически, с лёгким презрением спрашивает альфа. — Нет, больше не болит. И у меня имя есть вообще-то, Тэхен я, — обиженно бурчит он, но рядом садится. — Имя ещё заслужить надо. Вот ты заслужил? — мудро интересуется он. — Эм… Не знаю, — как-то растерянно отвечает омега. — А как его можно заслужить? — Альфа должен проявить свою смелость, силу. Если он доказывает это, он может создать свою семью, начать новый род. А омега должен очаровать своего будущего мужа красотой, хозяйственностью, внутренней стойкостью, хотя каждому свое, — замечает Чонгук. — Но только после этого омега получает имя и род мужа. — У меня мужа нет, но имя есть, своё, от папы и отца. И никакое больше мне не нужно, — фыркает Тэхен. — Вот поэтому ты и ничейный. Местная, деревенская принцесса, значит? Тэхена от этой «принцессы» аж передёргивает. Сону и Гону тоже имели в виду нечто подобное, когда называли его элитной подстилкой, но выражали свои мысли в более грубой и развязной форме. Омега сглатывает, собирается, отгоняет плохие воспоминания и гордо вскидывает голову. — Не принцесса, — злобно цедит он, — просто мои родители воспитывали меня в уважении и любви. И я хочу, чтобы мой будущий партнёр тоже уважал меня. Только такого я смогу полюбить. А в этом выслуживании перед альфами я уважения не вижу. — Много ты знаешь о семейной жизни, — расслабленно выдыхает Чонгук, ложась и закидывая руки за голову. — Нет, ничего не знаешь, малой ещё и несмышлёный, — выносит он вердикт. Тэхен отчаянно пытается не смотреть на крепкие руки Чонгука, на его золотистую, гладкую, разгоряченную и упругую кожу. Чтобы контролировать себя, омега тоже ложится рядом с вожаком в такую же позу, смотрит на плывущие в небе облака. — А ты вот, умный такой, имя заслужил? А омегу заслужил? — дерзко спрашивает Тэхен, совсем потеряв страх. — Я целую стаю заслужил, омега, — чеканит Чонгук. — Сомневаешься в моей силе? — Нет, — поспешно отвечает Тэхен. Вожак удовлетворенно цыкает и замолкает. Омега украдкой на него поглядывает, но лицо Чонгука безмятежное, глаза прикрыты, а сам он как будто дремлет. Он разговаривать, очевидно, не хочет, вот только Тэхена ведь не заткнуть. Тэхен любопытный слишком. — А сколько тебе лет? — спрашивает он, перекатываясь на правый бок, чтобы было удобнее смотреть на собеседника. — Больше, чем тебе, мелочь. — С чего вдруг? Я довольно взрослый. Мне двадцать три, — гордо хмыкает Тэхен. — Двадцать три? — альфа раскрывает глаза и удивлённо переспрашивает. — Не врешь? Тэхен отрицательно мотает головой. — Надо же, а так и не скажешь. Я думал, что ты шестнадцатилетний ещё где-то, мелкий, придурковатый. — С чего ты так решил? — изумляется омега. — Запах твой слишком чистый, девственный, — после долгого молчания наконец объясняет альфа. — И выглядишь ты совсем не на двадцать три. Тэхену хочется спросить, а на сколько он тогда выглядит, что значит «девственный и чистый запах», как он вообще пахнет для Чонгука, но эти вопросы так и остаются неозвученными. Потому что разговаривает он с альфой, с оборотнем, с привлекательным оборотнем-альфой. И потому что да, Тэхену двадцать три, а настоящего альфу он видит в первый раз. Чонгук потягивается, хрустит позвоночником и плечами, потягивает мышцы и наконец поднимается на ноги. Кивком он показывает, чтобы Тэхен тоже поднимался. — Мне двадцать один, — сухо отвечает альфа. — А теперь пошли. И не забывай, кто ты такой и почему здесь, ничейный, — едко добавляет он. Омеге приходится подняться. Вдвоём они идут в сторону деревни. Альфа идёт впереди, и Тэхен видит только его широкую, накаченную спину. В голове появляется дурная детская мысль «А что, если потрогать?». Однако омега усиленно мотает головой, отгоняя мысль, и перестаёт смотреть на выпирающие мышцы около лопаток. — А у вас в деревне есть ничейные омеги? — беззаботно спрашивает он. Тэхен совсем не сразу замечает, как резко Чонгук останавливается и напрягается всем телом. Из-за этого омега чуть не врезается носом в него, вовремя останавливаясь. Он осторожно замирает, затаив дыхание. Тэхен не понимает такого кардинального изменения в поведении и ждет следующих действий альфы с опаской. — Нет. Раньше были, но теперь таких нет. И никогда не будет, — с нотками стали отзывается Чонгук. Не дожидаясь омегу, Чонгук размашистыми шагами идёт вперёд, ускоряясь. Тэхену приходится бежать, чтобы догнать его. Больше они не разговаривают. Чонгук все ещё нервный после того диалога, а Тэхен это чувствует по его немного резковатому феромону, а потому предпочитает больше не лезть. Его инстинкт самосохранения все ещё прекрасно работает. Деревня теперь оживлённая, ведь все ее члены здесь. Крупное пойманное зверьё альфы заносят в погреба, которых Тэхен раньше не замечал, более мелкую дичь и птицу разбирают омеги, чистят прямо на поляне. Кто-то сгружает в центр дрова, готовится разжигать костёр. Кажется, стая собирается организовать общий ужин на поляне. Среди оборотней Тэхен замечает и весело болтающих Чимина с уже одетым Юнги. Они заняты своим делом и не обращают никакого внимания на Тэхена с вожаком. Вся эта дружеская, весёлая атмосфера хлопот так нравится омеге, что он хочет пойти и принять в ней участие, вот только не может. Чонгук ведёт его к злополучному пустому дому. — Чонгук, — тихо зовёт его Тэхен, когда они проходят к «тюрьме». — Зачем я здесь? Почему ты так ко мне относишься? Мы ведь ничем не отличаемся. Мы похожие. — Похожие? — невесело усмехается альфа. — Значит, ты тоже монстр? — Что? — хлопает глазами Тэхен. — Ты такое же чудовище, как и я? Ты тоже дикий, ты тоже животное? Убиваешь людей, жрешь всех и живешь в норе?! — Чонгук, я, я никогда такого не говорил, — омега осторожно отступает назад, заходя в дом. — Но ты так считаешь. Не ври мне, Тэхен, я знаю вас, людей, как облупленных. Вы все о-ди-на-ко-вы-е, — раздраженно выплевывает по слогам он. — Но ведь даже природа приняла меня. Чимин сам рассказал тебе, как это произошло. Разве это не… — Нет, не доказательство, хотя поистине удивительно. Но ты ведь все ещё боишься меня, да, Тэхен? Омега не отвечает, тупит взгляд и боится посмотреть вверх, увидеть глаза Чонгука. Альфа рычит, выпуская свой феромон, специально пугая омегу и подавляя его волю. — Ты боишься меня, Тэхен?! — с рыком повторяет он вопрос, хватая Тэхена за горло и заставляя посмотреть себе в глаза. — Да, ты боишься меня. А знаешь, почему я это знаю? Потому что ты пахнешь страхом, омега. Ещё тогда, в лесу, когда я тебя настиг, ты пах страхом. Он никуда не уходит, Тэхен. Все люди пахнут одинаково. Чонгук откидывает Тэхена внутрь дома, не заботясь о том, больно ему или нет. Зыркнув на омегу в последний раз, он захлопывает дверь и поспешно уходит. А Тэхен так и сидит на полу посреди комнаты, уставившись огромными глазами на дверь. В отражении его зрачков все ещё можно увидеть те блески и блики жёлтых волчьих глаз.