Жёлтые глаза в темноте леса

Тэхен бредёт среди деревьев. Могучие, древние стволы поскрипывают от натуги где-то в вышине, а между ними мечется ветер. Ветер опускается к Тэхёну, обдувая его густые волосы и трепля их в разные стороны, шепчет нечто на своём, природном языке и устремляется вперёд. Он правда что-то шепчет омеге на ухо, но звук этот подобен шелесту листьев или шуму налившихся колосьев в августе. Тэхен совсем не помнит, как он здесь оказался. В какой момент он ушёл из деревни, ушёл от Чонгука и Чимина и пришёл сюда? Киму неуютно находиться здесь одному, но, оглядываясь и не замечая никого живого вокруг, он чувствует, как в его груди и животе внезапно разливается приятное тепло, такое тягучее и мягкое. Вокруг стоит легкий сумрак. Лиственные кроны деревьев плотным покровом нависают над землей и не дают ещё слабым утренним лучам солнца протиснуться на опушку. Лес здесь живет сам по себе, и видно: здесь ни разу не ступала нога человека. Растут сочные тёмные травы, доходящие ему почти до колена, растут пятнами фиолетовые и голубые цветы на длинных ножках. Они качаются на ветру и звенят, словно настоящие колокольчики. Тэхен моргает, и голубые цветочки исчезают, а на их месте остаётся лишь белый густой туман. Омега снова промаргивается и трёт глаза, а на этом самом месте у его ног уже растут фиолетовые васильки. Что же здесь творится? Где он? Где Чонгук? Он же будет злиться, если узнает, что Тэхен сбежал! А ветер все летит вперёд и вперёд, постоянно что-то пытаясь сказать. Интересно, а оборотни понимают его? Тэхен топчется на месте ещё некоторое время, прекрасно осознавая уже, чего от него ждет ветер и почему так упорно тянет вперёд, но боится сделать неверный шаг и наступить на эту восхитительную красоту. Он не хочет никому делать больно, даже цветам, ведь они тоже живые. В конце концов омега снимает с ног свою старую, потрепанную недавними приключениями обувь и аккуратно ступает на росистый зеленый ковёр. Это выглядит глупо, но Тэхен тихонько вслух извиняется перед растениями за то, что, возможно, причиняет им дискомфорт. Травы неожиданно расступаются перед Тэхеном, тянутся по бокам, в стороны от него, а пальцы ступают на мягкий мокрый мох. Картина снова меняется — и вот он стоит посреди сосен, разбросавших свои сухие иголки и редкие лесные шишки. Пальцы приятно утопают в нежном мху, и Тэхен специально сжимает их сильнее, тихонько вздыхая. Тело пробирает волна энергии. Эта энергия, сила исходит от самой земли и достигает даже кончиков ушей и волос. Все запахи усиливаются, слух обостряется, а звуки и шёпот в голове становится отчётливее. Теперь с ним разговаривает не только ветер, но и земля, деревья, мох, даже, кажется, сухие иголки, которые легонько колют пятки. — Сюда… — шепчет мягкий голос, такой родной и в то же время новый, необычный. — Сюда… — эхом вторят деревья, пролетевшая мимо сорока и проскочивший в кустах заяц. Тэхен послушно идёт, а затем и вовсе переходит на бег, утопая в природной мягкости. Ботинки брошены где-то там далеко и давным-давно забыты. Тэхен бежит все быстрее и быстрее с каждой секундой, потому что его буквально магнитом тянет вперёд. Омега не замечает, как выбегает на опушку. Он лихорадочно оглядывается, потому что окружающее в очередной раз плывет, покрываясь рябью. Теперь Тэхен понимает: он выбежал к краю деревни оборотней. Домики Волков плохо виднеются вдали, и, когда Тэхен решается подойти к ним поближе, вовсе скрываются за непроходимой пеленой тумана. А за спиной нечто озаряется светом. Там стоит древо. Все такое же широкое и раскидистое, оно освещается единственным лучом солнца, проходящим сквозь облака, и, кажется, блестит. Древний, местами ссохшийся ствол словно покрывает ковёр из светлячков. Они так манят и притягивают, что любопытство все же пересилило Тэхена и заставило подойти к древу. — Ты меня слышишь, правда? — неуверенно и смущённо спрашивает Тэхен, прикладывая ладонь к могучему стволу. — Ты вчера очень помог мне с моей ногой… Она сильно болела, а теперь я могу ходить. Спасибо. Разговаривать с деревом со стороны кажется глупым и вовсе сумасшедшим поступком, однако Тэхен так не думает. Что-то внутри ему подсказывает, что его слышат и, главное, понимают. Кора под пальцами теплеет, от кроны тянется несколько маленьких, нежных веточек. Они обхватывают каждый палец Тэхена, и тут… что-то происходит. Огонь. Его дом горит. Тэхен стоит перед родительским поместьем, а пламя отражается в его глазах. Жарко, очень жарко. Его бьет дрожь, а сердце сжимается, когда до ушей доносятся чьи-то крики. Там, внутри горящего дома как будто некто мечется в огне, вопит от боли и стенает, мучительно страдая. — Папа… Отец… — Тэхен сам не замечает, как начинают градом литься слёзы по его щекам. — Чонгук! Чонгук! Чонгук, не надо! Чонгук, пожалуйста, уходи! — кричит кто-то, и омега затравленно оглядывается по сторонам, пригибая голову. Он никого не видит рядом: стоит на опушке в полном одиночестве. Но этот отчаянный, полный ужаса крик становится только сильнее. И у этого крика голос Тэхена. — Пожалуйста, Чонгук! Тебе больно! Я не хочу, чтобы тебе было больно, беги, уходи, Чонгук! — вновь кричит и заливается в рыданиях. — Тэхен? Эй, Тэхен! Омега резко открывает глаза и вскакивает с футона, судорожно глотая воздух через рот. Рядом с ним сидит напуганный Чимин, осторожно придерживая Кима за плечи. Тэхен кашляет, шмыгает носом и, пытаясь унять дрожащие руки, поворачивается к оборотню. — Тэхен, ты как? — с беспокойством уточняет Чимин, поглаживая омегу по спине. — Ты плакал и кричал во сне. Тэхен удивлённо хлопает глазами и, трогая свои щеки, понимает, что они действительно мокрые от слез. Он удрученно вздыхает, морщится, когда невольно вспоминает остатки ужаснейшего сна, и кладёт голову на плечо Паку, пряча лицо где-то в его шее. Он, совсем не стесняясь, дышит успокаивающим запахом оборотня, а тот добродушно сжимает его в объятьях, уже догадавшись, какой большой смысл они имеют для человека. — Мне приснился кошмар, — грустно бурчит Тэхен, выдыхая Чимину в шею. — Но ничего страшного, на новом месте всегда плохо спится… — Да? Правда? Но вчера тебе никаких кошмаров не снилось… Может, это из-за футона? Давай я тогда его уберу! — Нет, не надо! — выпаливает Тэхен. — Он очень удобный, спасибо, Чимин. Омеги смотрят друг другу в глаза и начинают глуповато хихикать. Беззаботность и наивность Чимина помогают им разрядить обстановку, а Тэхену — немного отвлечься от кошмаров. — Ты не хочешь поделиться своими кошмарами? — осторожно предлагает оборотень после некоторого молчания. — Это поможет тебе отпустить все это и забыть. Или мне позвать Чонгука? — Нет, — мотает головой омега, — я, честно говоря, не хочу пока что это обсуждать. И Боже, нет! При чем тут Чонгук?! — Ну, ты просто звал его во сне… Тэхен пораженно хлопает глазами и мучительно стонет, прижимаясь ещё сильнее к Чимину. — Боже, какой же стыд и позор… — стыдливо бормочет он. — Нет ничего постыдного в том, что тебе понравился Чонгук. Он же такой… — Чимин мечтательно закатывает глаза, — настоящий альфа. Самый сильный оборотень стаи, вожак, с сильными феромонами, и в постели он тоже… — Все! Хватит! — затыкает его рот ладонями Тэхен. — Ни слова больше! Он не признаётся, что Чонгук мог действительно его… заинтересовать. Нет, не понравиться, а именно заинтересовать. Альфа ведь грубый и злой с ним постоянно, оскорбляет, насмехается, а Тэхена, как последнего идиота, все равно к нему тянет. И понять эту тягу он пока что не может. Вон он уже даже в сны его прокрался! — Но ты знаешь, своего Юнги я бы никогда ни на кого не променял, даже на Чонгука, — серьезно добавляет Чимин, лизнув руку Тэхена, чтобы тот отпустил его рот. — Для меня Юнги всегда будет самым лучшим альфой. — Он бы понравился моим родителям… — А они… — Да, они оба погибли ещё до того, как мы с ним стали парой, — печально отзывается Чимин. — Это произошло ещё при прошлом вожаке, отец бросил ему вызов и… проиграл. Папу за это тоже разорвали потом, потому что он был омегой проигравшего. Знаешь, я бы хотел увидеться с ними всего лишь на минуту только для того, чтобы они увидели, что я счастлив и у меня очень-очень хороший альфа, которого я люблю и который любит меня в ответ. Чимин вздыхает и отворачивается; Тэхен догадывается, что тот пытается сдержать слёзы. Омеге никогда раньше не приходилось успокаивать других и залечивать чужие раны, поэтому сейчас он чувствует себя, мягко говоря, беспомощным и бесполезным. Все, что он может сделать, — это ободряюще сжать руку Чимина в своей ладони. — Все хорошо, все хорошо, — улыбается Чимин, вытирая маленькую слезу. — Теперь-то все хорошо. — Почему это произошло? Это ведь так жестоко… Почему твоего отца убили? — Так заведено у волков, — пожимает плечами Пак. — Вожак стаи — главный, и все должны ему подчиняться. Если тебе что-то не нравится, ты либо уходишь, либо бросаешь ему вызов. Но проигрыш всегда означает смерть. А наш прежний вожак был особенно жесток… — А потом вожаком стал Чонгук? Как это произошло? — глаза Тэхена горят любопытством, а сам он замирает в некоем предвкушении. — А вот это тебе лучше спросить у него самого. Будет правильней, если Чонгук сам тебе расскажет. Чимин почему-то подмигивает, а затем они плавно переводят тему. Оказывается, сегодня Тэхен спал не до позднего обеда, и сейчас всего лишь десять часов утра. Чимин вновь принёс омеге завтрак и вдобавок дал парочку сочных зрелых яблок. Их человеку передал один старый омега. Пак разговаривал со «слабой» частью их общины, и они все решили пригласить Тэхена на совместный обед деревни. Как оказалось, на обеды и ужины все оборотни иногда собирались вместе. Они разводили костер в центре общины, набирали много хворосту, омеги готовили большой обед на всех жителей деревни, а потом все дружно садились в круг и разделяли трапезу между собой. Это все звучало так по-семейному. И ведь вся стая была огромной и дружной семьей. Тэхен всегда мечтал иметь большую семью. В общем, Чимин обещал, что предстоящий день будет особенным и очень насыщенным. Вообще, именно благодаря этому омеге Тэхен уже не чувствовал себя пленником или каторжником. Оказывается, сегодня даже о его охране пеклись куда меньше, чем вчера и позавчера. Когда Чимин уже подпрыгивал на месте от нетерпения, а Тэхен заканчивал с завтраком, Кима внезапно ошарашило. — Эм, Чимин? — сконфужено бормочет омега. — А как вы, оборотни, моетесь? Ему неудобно спрашивать о подобном, потому что вопрос кажется каким-то слишком личным или глупым, что ли. Но потная после ночного кошмара рубаха Тэхена и осознание, что он не мылся уже целых три дня, заставили его пересилить внутренние предубеждения и приличия. — Никак, — абсолютно серьезно отвечает Чимин. — Мы вылизываем друг друга. — Ч-что? — Тэхен смотрит на него с ужасом. — Ну, если мы чувствуем, что от нас попахивает, мы обращаемся за помощью к другим членам стаи. Мы ведь все одна большая семья. Но потом нужно отплатить товарищу тем же. — То есть… — шепчет пересохшими губами Тэхен, — я должен буду… вылизать тебя, чтобы потом ты… Он сглатывает и уже отчетливо воображает, как будет облизывать кожу Чимина, вычищая ее от всей грязи и пота. К горлу подкатывает ком и рвотный позыв, но сейчас Тэхен уже боится признаться Паку, что ему противно. В конце концов он ведь сам спросил и предложил все это. — Хорошо. Тогда давай сделаем это! — уверенно восклицает Тэхен и жмурится. Омега, пытаясь подавить просящийся наружу завтрак, тянется к шее Чимина, так как это, безусловно, самая приятная часть из возможных. Когда его пересохший от волнения язык касается нежной кожи, пропитанной ароматом и вкусом молока, оборотня наконец разрывает в приступе неконтролируемого смеха. Чимин заливается в приступе смеха, валится на землю, хватается за живот и даже не пытается сдерживать себя. А Тэхен так и сидит на коленях на футоне с высунутым наружу языком и, откровенно говоря, ничего не понимает. — Ах, Тэхен, боже мой! — смеётся Чимин. — Какой же ты доверчивый! Я, я не могу, ха-ха! Оборотень начинает задыхаться и все никак не может совладать с собой. Тэхен же теперь смотрит на него с обидой, чувствуя себя полнейшим идиотом. — Тебя так легко убедить! Знаешь, я до последнего не верил, что ты мне поверишь, но ты сделал это! — выдыхает через рот Пак, поглаживая разболевшийся от смеха живот. — Эй, ну ты чего! Это всего лишь шутка! Мы же не чудища пещерные, конечно, мы моемся! А вылизывают, — он снова издаёт хрюкающий смешок, — только альфы своих омег. Пойдём, у нас как раз сегодня банный день. — А зачем альфы вылизывают омег? — недоверчиво спрашивает Тэхен, уже не зная, верить оборотню или нет. — Подрастешь — узнаешь, — подмигивает Чимин. Они выходят из дома под аккомпанемент яростных протестов Тэхена, который утверждает, что давно уже взрослый, хоть и выглядит слишком юно. Да, он, возможно, неопытный в делах любовных, но уж точно не ребёнок! Чимин снова смеётся и уворачивается от легких и неуклюжих ударов омеги. Даже когда Тэхену удаётся шлёпнуть Пака по шее, тот нисколько не обижается. Что ему человеческий омежий удар: как пушинка в лицо. Оборотень просит подождать, пока сходит за чистой и сменной одеждой для Тэхена, и омега остаётся один прямо посреди деревни. Солнечный свет как обычно заливает всю общину и игриво отражается от зеленоватой травы. Сегодня жарко и душно, но лёгкий ветерок, поддувающий в спину, приносит желанную прохладу. Сегодняшний день в деревне оборотней такой же прекрасный, как и вчера, только на сей раз здесь подозрительно тихо. Альфы, наверное, опять ушли выполнять какую-то работу для общины или охотиться, но где же тогда омеги и дети? Тэхен видит только одного альфу в деревне, и это тот, кто был поставлен «сторожить» его. Когда темный крепкий оборотень замечает взгляд омеги, он улыбается и задорно подмигивает Тэхену. Ким тушуется и моментально отворачивается. Вскоре приходит Чимин, неся с собой чистую льняную рубаху и такие же светлые широкие брюки. — Они могут быть великоваты тебе, — рассуждает Чимин, — но, думаю, если подвязать веревкой, все будет нормально. — Спасибо, — Тэхен аккуратно принимает из рук оборотня чистую, пахнущую лесом одежду. Интересно, а он сам сейчас чем-то пахнет или же вовсе воняет? Однако спрашивать о подобном Чимина он не считает правильным. Они направляются в сторону леса, противоположную от поляны с древом, на которой были вчера. Здесь, на витиеватой тропинке, тщательно вытоптанной оборотнями, немного темновато, потому что лучи солнца с трудом пробиваются через высокие сосны. Совсем как в его сне… Рядом с тропинкой растёт орешник. Его, казалось бы, хрупкие и тонкие ветви разрослись ввысь и вширь, даже немного загораживая дорогу. Чимин срывает пару орехов и протягивает Тэхену. Они идут в молчании, потому что Ким постоянно разевает рот, запрокидывая голову или оглядываясь назад и вбок. Он все никак не насытится этой зеленью, что пестрит перед его глазами. Только после, натешившись природными красками, он отвлекается и задаёт вопрос Чимину про того альфу. — Многие стали относиться к тебе намного лучше и добрее, когда узнали, что древо тебя излечило. Природа никогда не ошибается в своих выборах, — важно замечает оборотень. — Многие, но только не Чонгук. Он вчера опять на меня скалился и, кажется, пытался придушить. — Вот же хамло зазнавшееся! Тупые альфы! Да я ему уши откушу! — негодует Чимин и от злости пинает шишку на дороге. — Нет, не стоит, — грустно усмехается Тэхен, — он ведь делает так потому, что о вас заботится. Чонгук наверняка думает, что я все ещё представляю для вас угрозу. Пак не успевает ничего ответить, потому что их разговор прерывают доносящиеся впереди крики и смех. Тэхен заинтересованно вытягивает голову, потому что крики впереди задорные, наполненные весельем и счастьем. Последние деревья расступаются, и они выходят на перелесок с рекой. Здесь полно народа: омеги и дети плещутся в реке, играют на берегу, мокрые волчата носятся туда-сюда и изредка пытаются топить друг друга. А река просто прекрасна: кристально чистая вода в ней отливает голубизной, а лёгкие волны течения неспешно качаются в своём темпе. Тэхен даже отсюда видит белоснежное песочное дно реки: оно довольно глубокое, а песок кажется таким нежным и приятным, что в нем хочется утонуть пальцами. Тэхен заторможенно наблюдает, как с берёзы падает один маленький листочек. Он, качаясь в воздухе, плавно опускается на водную гладь, и его тут же уносит вперёд от образовавшейся волны: маленький рыжий волчонок с разбегу ныряет в воду. А от брызг капель, которые попадают под солнечный свет, над озером появляется краткосрочная маленькая радуга. — Эй, чего ты встал? Не волнуйся, вода теплая! — Чимин, уже полностью раздетый, стоит по колени в воде. И тут Тэхен осознает, что все омеги вокруг абсолютно обнаженные. Краснея, Тэхен прикрывает глаза, но все ещё прекрасно видит золотистую, загорелую кожу Пака. Он, хоть и являясь омегой, имел впалый живот с, пускай и слабо выраженными, но мышцами пресса. На руках тоже прослеживался рельеф, а бёдра были ну очень крепкие и накаченные. Тэхен, мало того, что бледный из-за постоянной жизни взаперти, так ещё и чересчур мягкий и какой-то желейный по сравнению с фигуристыми и крепкими оборотнями, теперь и вовсе не мог снять с себя одежду от стыда. — Ты что, в одежде купаться собрался? — скептически щурится Чимин. — Ее вообще-то снимать надо, — подшучивает он. — Я не думал, что здесь будет так много людей! — возмущается омега. — Так сегодня банный день! Я же говорил тебе об этом. Ты лучше лезь быстрее в воду, а то потом придут альфы, и ты не успеешь помыться. Тэхен дергается и рефлекторно проверяет, не идут ли оборотни со стороны деревни. Однако нет, они были совершенно одни, не считая всех остальных омег деревни. Те же, на удивление, не обращали на только что прибывших никакого внимания. Каждый занимался своим делом. Красный как помидор, превозмогая стыд и унижение, Тэхен стаскивает сначала рубаху, а затем и штаны, полностью оголяясь. Он слегка пригибается и прикрывает руками своё естество, медленно и опасливо идёт к воде. Чимин был прав: вода очень тёплая, даже почти горячая. Когда омега входит в воду по колено, к нему подходит Пак. Оборотень уже весь мокрый, успел нырнуть пару раз, и теперь вода ручьями стекала с его крепкого тела и мокрых волос. Чимин смотрит на него и удивлённо вскрикивает: — О Боже мой! Ты такой мягкий! Он набрасывается на Тэхена, отдирает его руки от паха, вытягивает их в стороны и щупает, жмякает, не сильно оттягивает кожу. Чимин мнёт мягкий живот Тэхена, чуть ли не расцеловывает его предплечья, а затем внезапно ахает, увидев кое-что ещё. — Он такой маленький! Совсем крошечный! Неужели у всех людей такие?! Тэхен, а можно потрогать? Тэхен не понимает, о чем толкует оборотень, но когда внимательно прослеживает за его взглядом, вскрикивает и сам, вновь складывая руки на паху и пряча за ними свой орган. — Не смотри! — кричит он, отворачиваясь. — Тэхе-о-о-он! — канючит Чимин, набрасываясь сзади. — Ну Тэхен, ну дай посмотреть, пожалуйста! Почему он такой маленький? У людей-альф они тоже маленькие? Я только одним глазком посмотрю и все! — Нет, нельзя! И ничего он не маленький! Совершенно обычный! Тэхен говорит четко и уверенно, а сам украдкой поглядывает вниз. Неужели его половой орган действительно слишком маленький?! Хотя вон, у Чимина, хоть он тоже омега, явно больше! — Да он же сантиметров восемь от силы! А у альф, а у альф какой, Тэхен-а? — Откуда я знаю! — обидчиво бурчит Тэхен, горбясь ещё сильнее. Он уходит на большую глубину и погружается в воду по самые глаза, хмуро наблюдая за оборотнем, у которого огоньки в глазах пляшут. Чимин же, совсем не замечая настроения омеги, подплывает поближе, опирается на его плечи. — Тэхен, ты что, расстроился? Ну какая разница, какой у тебя член, ты же омега! К тому же, вы, люди, во всем меньше и слабее нас. Я просто удивился! Это наоборот хорошо: альфы ведь миниатюрных омег любят. Главное, чтобы у них хозяйство было! А у оборотней оно о-го-го! — Откуда ты знаешь? — осторожно спрашивает Тэхен. — И вообще, зачем мне эта информация? Хоть Тэхен и противится, а что-то внутри него наоборот хочет узнать про все это подробнее. Раньше ему не доводилось обсуждать с кем-то чужие достоинства, но это, оказывается, жуть, как интересно! А когда Чимин заговорил об альфах, внутри Тэхена что-то сжалось и в предвкушении замерло. — Поверь мне на слово, я ведь с альфой живу, — подмигивает ему Чимин, невзирая на препирательства и протесты. — Слушай, сюда через час примерно придут альфы. Давай в кустах спрячемся и подсматривать будем, а? Я одним глазком случайно как-то увидел чонгуков член. Он чертовски огромен, вот такой! Чимин начинает отмерять руками расстояние, а Тэхен с визгом пихает его в воду, начиная топить. К такой информации он сейчас точно не готов. Чимин заливисто смеётся, выныривая и отплевываясь. С криком «Тебе конец!» он набрасывается на Тэхена всем своим весом, заставляя того уйти на дно. Омега утопает в воде, спиной касаясь песчаного дна. Как и хотел, Тэхен запускает в песок пальцы, с силой сжимая и наслаждаясь поразительной текучестью и мягкостью песка. Даже здесь, под водой, он на самом деле белый. Они выныривают, тяжело дыша и кашляя. Мокрые, морщащиеся от воды в глазах и носах, но счастливые. Какое-то время они все ещё плещутся в воде, как малые дети, прежде чем успокаиваются и приступают к мытью. Тэхен тщательно растирает руки и ноги в воде, смывая с себя всю грязь и пот, накопленные за последние несколько дней. Он промывает пряди волос, ещё пару раз ныряет, затем умывает лицо и шею. Чимин, будучи не настолько чистоплотным, уже давно закончил с водными процедурами и теперь пускал пузырьки через рот, нетерпеливо наворачивая круги вокруг Кима. — Кстати, — вспоминает Тэхен, уже отжимая свои волосы около берега, — а как вы с Юнги познакомились? — Да, впрочем, как и все, — пожимает плечами оборотень, — я был с детства привязан к Юнги, а где-то в тринадцать или в четырнадцать осознал свои чувства. Мы начали встречаться, когда мне было шестнадцать, кажется. А потом, на мое совершеннолетие Юнги выбрал меня на Ночи Судьбы. — Ночи чего? — Ну, Ночь Судьбы. Постой, ты и этого не знаешь? — Чимин шокированно смотрит на него. — У людей что, даже этого нет?! Тэхен безразлично пожимает плечами, уже постепенно привыкая к тому, что жизнь людей по сравнению с лесной очень скучна и обыденна. Пока Чимин причитает на эту тему, он успевает натянуть новую рубаху и брюки на чистое тело. Они действительно оказались слишком широки, но, подвязав веревкой, их удалось закрепить на бёдрах более или менее сносно. — Ночь Судьбы — это самое знаменательное событие для всех оборотней! — восклицает Чимин, и Тэхен наконец отрывается от своих дел, прислушиваясь. — Помнишь, я рассказывал тебе, что мы очень связаны с древом и даже свою пару выбираем там же? Так вот, в начале июля, каждый год, когда урожаи уже выращены, птенцы и звери выросли, начинается новый цикл жизни. Одну из таких ночей мы называем Ночью Судьбы. Все альфы и омеги собираются у древа, а оно помогает одиноким сердцам найти друг друга. — Но… как? — Незанятые омеги и альфы принимают участие в ритуале. Если у омеги в Ночь Судьбы начинается его первая течка, это означает, что омега стал взрослым. Он готов к будущей семейной жизни и принятию альфы, а потому может принять участие в ритуале. Альфы, прислушиваясь к зову души и природы, выбирают себе омегу, с которым проведут всю оставшуюся жизнь. Все завершается погоней: альфа должен поймать и подчинить себе омегу, доказав, что он достоин им обладать. Ах, Тэхен-а, эта ночь — самый прекрасный момент в жизни любого оборотня! Чимин предаётся воспоминаниям, видимо, проматывая в голове моменты их с Юнги погони. А Тэхен так и сидит с раскрытым от удивления ртом, не до конца веря в то, что услышал. Он поражён до глубины души, потому что это, вопреки всей радости Чимина, ни капли не романтично! Тэхена даже, наверное, обуревает ненависть вперемешку с возмущением. — Это… Это ведь чертовски… — омега порывается сказать «глупо», но вовремя сдерживается, хоть Чимин прекрасно понимает его, — это несерьезно! Во-первых, как у всех омег может начаться течка в одно и то же время?! — У всех оборотней течка начинается в эти дни. Мы вынашиваем волчат всего семь месяцев, поэтому течем в июне–июле, чтобы родить их ближе к весне, — резонно возражает Пак. — Но все равно! Как у всех омег общины она может начаться в один день? — А это уже таинственная сила природы, — разводит руки в стороны оборотень. — Кто-то течёт уже в шестнадцать, потому что готов ухаживать за волчатами, а кто-то только в двадцать пять. И природа это чувствует, потому что связана с нами. — А что, если тебя выберет тот альфа, которого ты не любишь? — не может успокоиться Тэхен. — Что, всю жизнь с нелюбимым жить? — Ох, Тэхен-а, ты меня слушаешь вообще? Я же говорю, природа все чувствует и понимает. Ни разу не было образовано пары, которая была бы несчастна или не любила друг друга. Чимин, слегка раздражённый, начинает собираться и, поднимаясь с берега, отряхивается от песка. Тэхен, тоже насупившись, начал складывать свою грязную одежду, чтобы отнести ее к воде и хорошенько промыть. Вообще-то Тэхен не знает, как правильно мыть белье, до этого он никогда не делал, но выглядеть беспомощным в глазах таких хозяйственных оборотней он точно не собирался. На его счастье, к ним подходит омега, окружённый толпой маленьких детишек. В руках у омеги корзины с уже вымытым, чистым бельём. Он забирает одежду Тэхена, пообещав все вымыть и хорошенько высушить, а ещё напоминает, что они все ждут Тэхена на общем обеде. Ким низко кланяется, поражаясь чужой доброте и отзывчивости. Он возвращается к Чимину, который задумчиво кидает камешки в отдалении. — И все же это несправедливо и глупо: полагаться на судьбу или веру в древо, хоть я и видел его силу, — не выдерживает и добавляет омега. — А как будто у вас, людей, все по-другому! Как у вас образовывают пары? — взвинчивается Чимин в ответ. — У нас все серьезно. Сначала семьи присматриваются друг к другу, встречаются и знакомятся ближе. Если альфа и омега подходят друг другу, а их союз будет полезным, то родители… — голос Тэхена начинает постепенно угасать, — дают добро, или же не дают и выбирают другого… жениха… Только сейчас Тэхен осознаёт, что Ночь Судьбы гораздо правильней и честней, чем людская свадьба. У них ведь все строится только на взаимовыгоде: женятся люди только, если семье альфы нужен новый омега, или наоборот. Да и весь процесс контролируют всегда родители молодых. Тут им чаще всего плевать на чувства, на любовь, на истинность и что-либо ещё. Да, Ночь Судьбы намного правильней. — Знаешь, — меланхолично говорит Тэхен, переводя тему, — в деревне староста хотел выдать меня замуж, но из-за того, что я неумеха, который не принесёт пользы в хозяйстве, я никому не понадобился. Если бы я хотя бы был крупным и крепким и мог нарожать кучу детей, то, может, меня бы и взял кто. А так я действительно стал никому не нужен. Омегу, который был бесполезен для остальных, решили сделать общим, — горько усмехается он, сжимая зубы. Да, Тэхен опять вспоминает эту ужасную ночь и тот старый сарай. Он вспоминает альфу, который пытался его душить, и невольно касается шеи. Те двое хотели только его тело, и им было абсолютно плевать на его чувства и эмоции. А все потому, что Тэхена было некому защищать. Почему нельзя жить в мире и безопасности? Почему, если ты слабый и беззащитный, тебя обязательно нужно мучить и унижать?! — Тэхен… Теперь ведь все хорошо, — сдержанно улыбается Чимин, — теперь ты здесь, со мной и с другими оборотнями, в полной безопасности. Тэхен, тебе не обязательно выходить замуж за кого-то. Просто живи с нами и будь счастлив. А можешь образовать пару с оборотнем: они-то все без ума от твоего сладкого запаха и мягкого тела! Тэхен улыбается, а лицо его моментально светлеет от возникшей улыбки. Чимин весь такой позитивный, положительный и энергичный, что эта энергия добра не может не распространяться на других! — Спасибо большое, Чимин. Знаешь, если бы меня вернули в прошлое, я бы даже думать ни о чем не стал — сразу бы побежал в лес, чтобы снова попасть к вам. — И правильно! Оставайся у нас столько, сколько захочешь! И грустить больше не надо. Пойдем, я тебе кое-что покажу. Чимин заговорщически манит его пальцем, и Тэхен заинтересованно следует за ним. Оборотень ведь обещал показать ему много-много разнообразных мест, неужели пришло время? И правда, пришло: Тэхен ведь теперь может пойти с Чимином куда угодно, а больная нога больше не помеха. Пак ведёт его куда-то вдоль речки до тех пор, пока на горизонте не виднеется мост. Он объясняет, что его построили сами оборотни для удобства. В той части леса растёт много грибов и ягод, а собирать их в волчьем обличье (именно в нем реку можно преспокойно перепрыгнуть) как-то неудобно. Мост крепкий, хорошо слаженный, сбитый из досок и брусьев. Он лишь слегка прогибается и поскрипывает под весом двух тел. — Кстати, а можно ещё вопрос про Ночь Судьбы? А что, если двое альф захотят одного омегу? — И такое бывало, — кивает Чимин, — тогда альфы дерутся за этого омегу, и право выбора достаётся победителю. — Насмерть, что ли, дерутся? — пугается Тэхен. — Конечно нет! Пока один из них не признает своего поражения и не отступится от омеги. Тэхен задумчиво хмыкает и кивает, мол, понял, ясно. Честно говоря, все это время в его голове крутятся мысли об этой самой Ночи. Ему до жути интересны все подробности и детали, а потому на Чимина вскоре сыпется тонна вопросов. Ну, а какой омега не захочет поговорить о делах, касающихся любви? Оборотень сначала всегда охотно отвечает и разъясняет детали, но со временем начинает постепенно уставать. — А что, если истинный живет не в этой стае? — Для этого на Ночь Судьбы собираются все оборотни из округ, даже Северные волки спускаются с гор. — А если истинный умирает, оборотень может участвовать в Ночи Судьбы ещё раз? — Это решение принимает глава. — А если бы Юнги не выбрал тебя тогда, что бы было с вашими отношениями? — Они бы прекратились, потому что теперь у меня был бы другой альфа. — А неужели можно заводить отношения до ритуала? — Ну, мы с Юнги встречались и даже трахались, — пожимает плечами Чимин, — всем плевать, первые эти отношения или нет. А думаешь, альфы такие невинные на ночь выбора тоже должны приходить? У них ведь гон начинается, как только организм физически вырастает, а там уже хоть на стенку лезь. Для консервативного и воспитанного на древних постулатах Тэхена все это звучит как-то дико, но так заманчиво. Он невольно задумывается, что тоже хотел бы начать встречаться с каким-нибудь оборотнем. Чтобы они вместе лежали на траве и смотрели на небо, чтобы держались за руки, гуляя по лесу, чтобы вместе готовили еду и засыпали в обнимку. Чтобы… целовались даже. Наверное. Тэхен даже в своих фантазиях плохо мог представить настоящий поцелуй, но он предполагал, что это очень и очень приятно. Иначе почему только от одной мысли живот приятно крутит? — А что… — спрашивает он, спотыкаясь о выпирающий корень. — Так, стоп, хватит! Чимин на самом деле останавливается, и Тэхен падает прямо на него. К счастью, оборотню удаётся устоять на ногах, несмотря на то, что на него сзади наваливается тушка Тэхена. Чимин буквально берет Кима в руки и ставит на землю, чуть подальше от себя. — Хватит вопросов! Ночь Судьбы будет уже совсем скоро, через неделю. Вот сходишь и увидишь все. К тому же, в этот раз ритуал будет особенно интересным. — Почему? — В нем будет участвовать Чонгук. А ещё и вожак стаи Северных волков собирается тоже выбрать себе пару. Сразу два вожака найдут себе омег. Все наши визжат и подпрыгивают от нетерпения, потому что каждый верит и надеется, что именно его выберут. — Чонгук… Он что, выбрал себе омегу? — во рту внезапно пересохло, а язык с трудом поворачивается, чтобы выговорить это, хотя почему Тэхена это так волнует — непонятно. — Не знаю, он не говорил ничего конкретного, — пожимает плечами Чимин, — может, кого и присмотрел. А может до конца определится только в ночь ритуала. Но все давно уже ждут, когда он заведёт себе семью: у вожака должен быть сильный омега, как-никак. От услышанного настроение у Тэхена почему-то резко портится, а восторг и упоение от этого загадочного ритуала как-то пропадают. Если сначала омега хотел на все это посмотреть и точно уже для себя решил, что будет просить деревню присутствовать там, то теперь наблюдать, как Чонгук метит какого-то другого омегу, совсем не хотелось. Неужели это ревность? Но откуда?! В конце концов Тэхен психует, приходит к выводу, что во всем виноват исключительно Чонгук, и пытается переключиться на что-то другое. Тут и Чимин как раз говорит, что они уже почти пришли. Только сейчас Тэхен оглядывается и понимает, что они забрели так далеко от деревни, и все места были абсолютно незнакомыми и чужими. Закрой Тэхену глаза, поверти его по кругу, чтобы запутать, а затем открой ему глаза — омега точно не найдёт дороги домой. Лес теперь казался совершенно чужим, не таким, как «дома». Да-да, теперь Тэхен называет деревню оборотней домом. Эта часть леса более заросшая и менее обжитая. Видно, что она дикая и необузданная: здесь все живут по своим законам, никто не следит за землей, не охраняет, но в то же время не занимает ее. Тэхену от осознания, что они совершенно одни здесь и, теоретически, не в безопасности, становится как-то жутко. Вокруг темновато. Вытоптанных дорожек и тропинок нет, поэтому они идут прямо по сырому мху, который даже совсем не хрустит под ногами. Стоит гробовая тишина. И когда ворона срывается с ветки, хрипло каркая, Тэхен вздрагивает и тесно прижимается к Чимину всем телом. Повсюду растут папоротники. Их здесь так много, что в глазах уже пестрит. Чимин рассказывает, что раньше оборотни верили в то, что нашедший цветок папоротника оборотень станет безмерно счастливым. Только папоротники, оказывается, не цветут. Чимин сообщает, что они пришли, когда до ушей начинает доноситься тихий шум и плеск. Тоненькая струйка воды журчит и бодро бьется о нерушимые валуны. Сначала Тэхен это представляет, а потом, когда Чимин отгибает ветку липы в сторону, видит воочию. Среди многовековых камней, поросших толстым слоем мха, усталых от вечной череды несменяемых дней, бежит маленький родник. Он такой юный, молодой, полный энергии и силы: чудом пробил себе проход на этих камнях, и теперь разливается в низине в небольшое озерцо. Вокруг пахнет водой, родником. Тэхен чувствует, какова холодная и свежая вода на вкус. Они с Чимином, чуть пригибая спины, пролезают на небольшую полянку и, очистив камни от мха, усаживаются прямо на них. Тэхен складывает руки лодочкой, подставляя их под воду, и она так чудно булькает и журчит в его руках. Омега пьет и даже вздрагивает от холодка и прилива бодрости: вода буквально ледяная. — Это место мне в детстве показал Чонгук, — отрешённо вспоминает Чимин, пустыми глазами глядя на бегущую воду, — мне тогда было семь, а ему пять. Чонгук тогда сказал, что когда мы станем большими, ручей тоже разольется и превратится в огромную реку. И наше племя станет таким большим, что придётся построить много-много новых домов. Он сказал, что дома мы поставим здесь. Чимин замолкает, а на его устах играет лёгкая улыбка. Наверное, он вспоминает те заоблачные детские мечты. А Тэхен пытается представить то громадное поселение, которого так хотел Чонгук. Это была бы уже не деревня — целый город! Настоящий город оборотней, сокрытый от чужих глаз в глубинах леса. — Но, — продолжает Чимин, — иногда мечтам свойственно не сбываться. Ручей этот как был маленьким, так и остался, как и наше поселение. А мы выросли. — Это… звучит так грустно, — Тэхен вздыхает и кладёт подбородок себе на колени. — Наверное. Но знаешь, что нужно делать, когда твои мечты не сбываются? Упорно трудиться и исполнять их самостоятельно. Я пообещал себе, что, когда мои дети вырастут, а я состарюсь, наша деревня увеличится в разы. И я буду работать ради этого день и ночь. — Ты такой волевой и решительный, — завистливо тянет Тэхен. — Ты тоже, — смеётся Пак, — просто ещё не осознаёшь этого. Ты смог выжить и не сломаться после всех бед и ужасов, что произошли с тобой. Я бы так не смог. Мне повезло: после смерти родителей семья Юнги приютила меня. Иначе стал бы общим. Тэхен не хочет представлять, что значит жизнь общего омеги у оборотней. Вернее, он даже не может поверить в то, что это возможно. Волки такие дружные, любвеобильные и благородные, как они могут так поступать?! Хотя Чонгук говорил, что в их деревне общих омег нет и никогда не будет… Они сидят на холодных камнях ещё какое-то время, каждый размышляет о чём-то своём. Им комфортно вот так: в тишине и молчании, нарушаемом лишь шумом листвы над головами и журчанием ручья у ног. В какой-то момент Тэхен и Чимин уже оба понимают, что им пора возвращаться. Но ни один из них не шевелится, потому что природа приносит покой и усладу в их души. Тэхен какое-то время пытается вновь установить с ней контакт, однако он слишком расслаблен и разморен, чтобы концентрироваться на каком-то одном чувстве. Треск. Тэхен дергается и вжимает голову в плечи. За его спиной раздаётся явный треск. Некто тяжело ступает по сухим веткам, ломая их ногами. Омега хочет обернуться и посмотреть, кто идёт, но почему-то не решается. Они с Чимином одни в лесу, здесь больше никого нет. Тэхен не должен слышать этого пронзительного треска. В голове опять всплывают воспоминания о погоне. Его снова нашли? С ним снова хотят сотворить те ужасные вещи? Это опять они? Нет, нет, нет! Тэхен не может издать и звука, скукоживается в один маленький комок, закрывая себе глаза и пряча голову. Чимин даже не замечает изменений в человеке, с интересом оборачивается и всматривается в глубину леса. А звук шагов как будто становится быстрее и громче. — Так я и думал, — доносится знакомый голос. Тэхен вытягивает шею и поворачивается. За его спиной стоял Чонгук. В точно такой же светлой льняной рубахе и штанах, как и Тэхен (хвала богам, что не раздетый, как вчера!), он с недовольством смотрел на двух омег. Лоб альфы был опоясан серой лентой, которая не давала длинной чёлке спадать на глаза. На плечах висела большая, на всю спину корзина. — Чонгук-и! — улыбается Чимин. — Как ты узнал, что мы здесь? — Твой смех и крик ни с чем не перепутаешь, — устало вздыхает вожак. — Постой, ты дал ему мою одежду? — указывает он пальцем на Тэхена. Под его суровым взглядом Ким только и может, что опустить глаза в пол и пробормотать что-то вроде тихонького, невнятного «Здравствуйте». — Да! — активно кивает Чимин. — Я знал, что ты не будешь против, все равно ты из этой одёжки давно уже вырос. По взгляду Чонгука Тэхен понимает, что Чимин в своих суждениях ошибся. Альфа был недоволен, и ещё как. А Тэхену хотелось биться головой об землю: как он не понял, что это одежда Чонгука?! Ещё ведь сам заметил, что так приятно пахнет лесом. — Я могу снять ее, если вы… ты так этого хочешь, — Тэхен запинается в словах, путается в обращениях и чересчур нервничает, сам не понимая, почему. — Пожалуй, если смотреть на тебя голого или же в моей одежде, я все же выберу второе, так как это меньшее из возможных зол, — с едкой усмешкой замечает Чонгук. Тэхен кивает и стыдливо сжимает руки на своём животе. Ему, признаться, очень обидно и больно слышать подобное в свой адрес. Особенно от альфы. Особенно от такого альфы, как Чонгук. И сейчас ему даже кажется, что он действительно стоит перед ним нагой, не имея возможности скрыть своё тело. Чонгук сверлит омегу нетерпимым взглядом. Тэхен от этого взгляда горбится и сутулит плечи. В воздухе между ними прямо сочится давление, но вот только Чимин этого совсем не замечает. Он лишь глуповато хихикает на слова Чонгука. — А зря, ой зря, Чонгук-и. Ты был бы поражен, когда увидел бы, какой у Тэхена маленький… — Чимин! — протестующе кричит омега. — Замолчи, пожалуйста! Тэхен уже сквозь землю от стыда готов провалиться из-за этих шуточек. Поэтому он смотрит на Чимина с явной обидой и нескрываемой злостью. Оборотень наконец понимает, что перегнул палку, и неловко ойкает, шаркая ножкой по камню и разбрасывая мох. Чонгук вздыхает, складывает руки на груди. — Сделаем вид, что я ничего не слышал и не видел. А теперь взяли друг друга за ручки, встали в пару и держим курс на поселение. Скоро обед, — напоминает альфа. Он, видимо, не ожидая никакого сопротивления, поворачивается и спускается вниз к подобию тропинки, где Тэхен и Чимин успели примять траву и обозначить свой след. Тэхен, ясное дело, не возникает, семенит тихонько за вожаком, ступая по его следам и стараясь быть тише воды, ниже травы. С приходом Чонгука их с Чимином маленькая идиллия была разрушена, так что оставаться в этом месте он больше не видел смысла. — Постойте! — окрикивает их Чимин. — Подождите меня всего пару минут! Мне нужно в туалет. — Ну ты маленький, что ли? Полчаса не потерпишь? — закатывает глаза Чонгук. — Нет, не потерплю! И с Тэхеном мы за полчаса до деревни не дойдём! Чимин демонстративно крутит носом, а потом галантно поворачивается, чтобы скрыться где-то в кустах. Тэхен предусмотрительно не пытается смотреть, куда именно пошёл друг. Последнее, что они слышат, — это грозное предупреждение от оборотня, чтобы за ним никто не подглядывал. Чонгук в очередной раз цокает языком, вздыхает и закатывает глаза. Он тоскливо замечает, что с Чимином это будет надолго, и затем присаживается на камень, согнув ноги в коленях и оперевшись о них локтями. Тэхен сначала нерешительно поглядывает на его спину сзади, а затем все же подсаживается рядом, спрятав руки между коленей. Между ними вновь воцаряется молчание. Чонгук молчит и пустым взглядом смотрит на воду, Тэхен же боится разрушить эту трепетную, шаткую атмосферу спокойствия и миролюбия. Он украдкой смотрит на профиль альфы с неким благоговением, исследует его линию челюсти и шею с дикой жадностью. Сколько бы вожак ни отпугивал его, осаждал и напоминал его место, Тэхена продолжает упорно тянуть к этому оборотню. Омега не понимает самого себя, злится, а иногда думает, что даже ненавидит, но стоит Чонгуку замаячить на горизонте, как разум моментально отключается. — И как вы с Чимином оказались здесь? — равнодушно, совсем без интереса уточняет Чонгук. — Это он притащил тебя сюда. — Ну, это не его вина, — сразу оправдывается Тэхен, — Чимин просто знал, как я хочу побывать во всех-всех местах, поэтому он и повёл меня сюда. Чонгук мычит нечто нечленораздельное и кивает, однако выглядит это больше так, словно он погружён в собственные мысли. — На самом деле, я все ещё не верю, что нахожусь здесь, — мечтательно говорит омега, откидывая руки за спину, — я с самого детства смотрел на лес из окна своей комнаты и мог только воображать, как здесь свежо, как солнечно и какая яркая растёт здесь трава. Я читал о том, какой красивой твёрдой гладью становится река зимой и как на ней люди катаются на коньках. Может быть, это глупо, но раньше я никогда не видел реки. Разве что на картинках, — глупо смеётся Тэхен. Чонгук ничего не отвечает и не поворачивает даже головы. Тэхен понимает: ему все это неинтересно, так, бессвязный лепет, но выговориться отчего-то хочется. Пускай Чонгуку неинтересно, пускай ему все равно, омеге просто нужно все это рассказать. Раньше он обо всем на свете рассказывал папе, а теперь удерживать все в себе просто невозможно. Тэхен с детства был любознательным и общительным ребёнком. Он часами мог говорить об одном и том же, и с годами эта особенность никуда не исчезла. Ким может порядка получаса описывать только этот самый ручей, что течёт у их ног. — Мне сложно передать, насколько я сейчас счастлив. Здесь действует некая определённая сила, перед которой я так слаб и ничтожен. Но, с другой стороны, это помогает мне осознать, насколько огромен мир, сколько удивительных мест существует, сколько прекрасных людей можно встретить. Благодаря этому моя жизнь наполняется смыслом. Тэхен, увлекаясь монологом, совсем не замечает, как пристально на него смотрит Чонгук украдкой, как внимательно слушает. Он глядит осторожно, словно боясь, что его вот-вот заметят. Однако Тэхен слишком занят, чтобы что-то замечать. — Значит, тебе здесь нравится? — медленно тянет Чонгук. — Несмотря на то, что здесь оборотни? — Конечно! — энергично отзывается Тэхен. — И мне очень нравится жить у вас! Честно говоря, я никогда раньше не видел, чтобы столько людей, — омега даже не замечает, как говорит «людей», а не «оборотней», — жили в мире и счастье. Вы как одна большая семья. Наблюдая за вами все эти дни, я невольно понял, что такая жизнь и означает счастье. Я всегда мечтал о большой семье, но нас было всего трое. Но все же мне повезло: у меня было хотя бы несколько близких людей. Это куда важнее, чем богатства, статус или земля. Тэхен все продолжает рассказывать, но теперь уже о своей семье, о папе и отце, о том, как он их любил и любит до сих пор. Он уже готов просто зарыдать внутри от воспоминаний, но почему-то продолжает упорно говорить, кажется, неся абсолютный бред. Он снова рассказывает Чонгуку о том, какая прекрасная у него стая и какой он сам молодец, ведь вожак, должно быть, является ее опорой. А в голове у омеги крутится лишь одна мысль, что свою «стаю» он никогда не ценил. Что родителям он не успел сказать в последний раз «люблю», что не проводил с ними достаточное количество времени, что не смог отдать им в ответ столько любви, сколько они давали ему. Тэхен слишком одинок, чтобы справляться со всем этим грузом самостоятельно, и слишком слаб, чтобы удерживать его в себе. Поэтому он и предстаёт перед Чонгуком в таком слабом, возможно, унизительном виде, когда уже даже начинает заплетаться в своих речах, а затем и вовсе поникает под пристальным, цепким взглядом оборотня. — Ты удивительный, Тэхен, — говорит Чонгук, прерывая образовавшуюся тишину, — говоришь о счастье, хвалишь мою стаю и меня, в то время как здесь тебя держат пленником. Ты одновременно говоришь об оборотнях и о своих родителях. Почему? Неужели ты ничего не понимаешь? Омега тихонько усмехается, закрывая своё лицо, чтобы Чонгук этого не заметил. А то все они, альфы, одинаковые: не переносят, когда над ними потешаются. — Это ты ничего не понимаешь, Чонгук, — сдержанно отвечает Ким, — вы с пленниками обращаетесь лучше, чем люди со своими товарищами. Я не считаю тебя монстром, — он льнет к альфе и заглядывает тому прямо в глаза, — монстры — это те, кто живет за этим лесом. Они не имеют сострадания, они жестоки и омерзительны. Знаешь, когда ты убил ночью у дерева того человека, — Тэхену мерзко произносить даже его имя, — я ничего не почувствовал. Я подумал, что это было правильно. Он не заслуживал чего-то другого. Монстры, Чонгук, это те, кто пользуется чужой слабостью. Ты не монстр. И я тебя не боюсь. — Надо же. Теперь ты даже не боишься моих когтей или клыков? — альфа специально обнажает острые зубы с ярко выраженными клыками. А Тэхен, глядя на них, почему-то представляет, как они прокусывают кожу и ставят на ней глубокую, вечную метку. От этой боли, которая обязательно сопутствует укусу, его начинает мелко трясти, а по телу несётся рой мурашек. — Нет, не боюсь, — незаметно сглатывая, честно отвечает омега. — Ты ведь никогда не применял их против меня. А те альфы… — Тэхен оттягивает ворот рубахи и обнажает шею, где уже начали расцветать отвратительные отметины, — душили меня. Вы быстрее меня, вы больше меня, у вас есть когти, клыки и мощные тела, но вы никогда не использовали свои преимущества, потому что понимали: я намного слабее. А они имели только силу и… специально давили мою шею руками. Им это нравилось, я видел на их лицах ухмылки! Чонгук, я хочу остаться с вами, я не хочу туда возвращаться… Тэхен невольно обнимает себя за плечи и сжимается. Снова, он снова вспоминает эту ужасную ночь. Этот страх никогда не отпустит его. Даже сейчас ему боязно: а вдруг они снова где-то рядом? А вдруг они его ищут? Только присутствие Чонгука даёт ему некоторое успокоение. Омега не сразу замечает, как вожак подползает к нему чуть ближе, а потому вздрагивает, чувствуя осторожные тёплые пальцы на своей шее. Чонгук находится слишком близко, настолько близко, что Тэхен слышит, как дышит альфа. Он трепетно, будто боясь поранить и сделать больно, предельно осторожно оглаживает полосы и следы от чужих пальцев. Тэхен стыдливо косится на вожака и напрягается, ожидая его действий. Ким все ещё не забывает, что перед ним находится альфа, доминантный альфа. А шея является слишком интимным местом, чтобы позволять каждому прикасаться к ней. Тем не менее, Чонгук продолжает делать это. — Не волнуйся, следы скоро сойдут, — наконец произносит вожак, правда голос его звучит с лёгкой хрипотцой. — Да, я знаю. Эх, хотел бы я родиться оборотнем, а не человеком, — вздыхает омега. — И почему же? — Я хочу быть таким же сильным, как вы, и иметь возможность себя защитить. — Омега не должна сама себя защищать. Для этого у неё есть альфа. — Смеёшься надо мной, да? — с грустной улыбкой замечает Тэхен. — Не найду я себе альфу среди людей, не хочу! Чимин, правда, шутит, что я могу выйти замуж за какого-нибудь оборотня, но… — Но кому из них ты нужен, да? — заканчивает за него Чонгук. — И не факт ещё, что я дам добро. Альфа снова смотрит на него с лёгкой насмешкой, откровенно забавляясь, как и прежде. Тэхену хочется снова обидеться, но он лишь смиренно кивает, ведь то, что говорит Чонгук, — чистейшая правда. Омега как-то постепенно уже привыкает к этой ауре превосходства, которую вожак излучает постоянно. Он всегда возвращает Тэхена на землю, когда тот слишком сильно ударяется в мечтания. — Да, ты прав. И ты не разрешишь, я прекрасно понимаю. Но знаешь, я бы и сам отказался от такого предложения. Чонгук удивлённо выгибает одну бровь, мол, к чему ты это? — Чимин рассказал мне про то, как вы находите себе пару. Я знаю про Ночь Судьбы. И мне будет больно осознавать, что я отобрал у какого-то омеги его партнёра. А альфы могут заинтересоваться мной исключительно из-за того, что я человек, что я отличаюсь от других. А мне хочется настоящих чувств. Я хочу дарить кому-то свою любовь и понимать, что это человеку жизненно необходимо. Про себя Тэхен добавляет, что он хочет такую любовь, какая была у его родителей. Но на самом деле он не может представить себя в браке. Его опыт строится лишь на прочитанных сказках и романтичных историях. И в этом мире, где люди заботятся обо всем, кроме любви, ему приходится сложно. Чонгук ничего не отвечает, потягивается и разминает шею. Он оглядывается по сторонам, ища глазами Чимина, и омега понимает, что этот разговор оборотню уже наскучил. Так удивительно. Они разговаривали с Чонгуком всего пару раз, а Тэхен уже успел привязаться к альфе. Ему становится немного печально на душе оттого, что эта привязанность односторонняя. Но потом Тэхен успокаивает себя, что теперь Чонгук хотя бы не называет его ничейным и, по крайней мере, слушает. Но лучше будет для всех не укреплять эту связь. Она не нужна альфе. И она не нужна Тэхёну, ведь потом может сделать слишком больно, если он снова разочаруется. Одного раза уже хватило в его жизни. — Ты кушал? — внезапно спрашивает Чонгук, а Тэхен смотрит на него как-то глуповато и непонимающе. — Ну… да, — с подозрением отвечает омега, — Чимин угостил меня завтраком с утра. Чонгук кивает и тянется руками назад, к своей огромной корзине. Он снимает ее со своих плеч и ставит между собой и Тэхеном, откидывает крышку. Корзина блестит красными оттенками, доверху наполненная земляникой. Ягоды сочные, крупные, мокроватые еще от утренней росы. А пахнут они просто бесподобно. Рот Тэхена наполняется слюной. — Угощайся. Собирал с утра здесь. В этой части леса растёт самая вкусная земляника. — Что? — округляет глаза Тэхен и даже приоткрывает рот от удивления. — Ты собирал ягоды весь день? И ты один все это собрал? Чонгук невозмутимо кивает. — И ты, значит, не ходил на речку? — А от меня что, воняет? — саркастично хмыкает вожак. Тэхен, будучи до жути наивным, наклоняется к альфе и несколько раз громко тянет носом, принюхиваясь. Он пожимает плечами и возвращается на своё место. — Нет, ты вкусно пахнешь, как и всегда. И пока Чонгук пребывал в немом шоке от происходящего, Тэхен непринуждённо берет первую ягодку и закидывает ее себе в рот. Омега протяжно стонет и закатывает глаза от вкуса таящей сахарной ягоды на языке. Тэхен уже не сдерживается: берет целую горсть ягод и закидывает себе в рот, бормоча набитым ртом, как это вкусно. Чонгук, глядя на разомлевшего от удовольствия омегу, наконец отмирает и улыбается. — Знал, что тебе понравится, — отвечает он, принимая благодарность, — собирал, потому что знал, как все омеги и дети ее любят. Тэхен, кашлянув, вмиг перестаёт жевать и как-то в целом грустнеет. Альфа не понимает такой внезапной смены реакции, хмурится, сводит брови у переносицы. — Это ведь не мое, ты для своих собрал, — виновато опускает голову вниз Ким, — не надо, а то детям потом не хватит, если я все слопаю. — Ты тоже омега. Я и для тебя тоже собирал, — резонно отвечает вожак и подталкивает корзину ещё ближе к Тэхену: — давай ешь, я же вижу, какие у тебя огромные глаза. А слюна вон так и капает. Тэхен хихикает и на всякий случай протирает рот рукой, чтобы потом возмущённо воскликнуть, что ничего там нет и не было. Чонгук усмехается в ответ и легонько, совсем не больно пихает омегу в плечо. Ким же пихает его в ответ. И вот они, как малые дети, уже валяются в траве, благополучно свалившись с камней. Тэхен смеётся, когда Чон начинает щекотать его бока, и пинается, толкается, сжимаясь от очередного приступа хохота. Альфа явно поддаётся ему, стойко выносит все удары и пинки, но не использует силу в ответ. Он, кажется, впервые по-настоящему смеется за последние несколько дней. Тэхен дышит полной грудью, а его сверкающие от радости глаза направлены прямо на Чонгука, нависающего сверху. Он заинтригованно, с предвкушением закусив нижнюю губу, смотрит в глаза вожака. Сейчас они карие-карие, но, если посмотреть под особым углом, — все равно сверкают золотисто-желтым. Альфа неотрывно наблюдает за действиями Тэхена и не двигается от слова совсем. Время и окружающий мир для них замерли, перестали существовать, а дыхания слились в один такт. Омега и сам не замечает, как начинает излучать больше природного феромона. Ноздри Чонгука раздуваются, он втягивает запах жадно и отрывисто, сжимая челюсти. — А что это вы тут делаете? — раздаётся сбоку, и Тэхен моментально вздрагивает, хватая альфу за предплечье. Слева от них стоит улыбающийся и совершенно ничего не понимающий Чимин. До жути довольный Чимин. — Чонгук, ты что, решил повязать Тэхёна на третий день знакомства? Ну ты негодник! — журит его Чимин. — Не неси ерунды. Раз пришёл, то собирайтесь быстрее и пойдёмте обратно в деревню. И так уже черт знает сколько времени потеряли тут. Чонгук становится прежним, искорка безумия и чего-то трепетного, будоражащего сознание и внутренности, угасает. Альфа снова становится тем самым серьёзным вожаком с хмурым лицом и строгим взглядом, каким раньше Тэхен его видел. Сам же омега, пылающий и краснеющий до кончиков пальцев, неуютно ёрзает на земле. Оборотень встаёт, даёт руку Тэхену и поднимает его тоже. Под смешки и шутки Чимина они все собираются и наконец отправляются в путь. Чимин тоже хочет землянику, но Чонгук ему не даёт, поднимает корзину вверх, пока неугомонный оборотень прыгает вокруг него, силясь достать. Ему разрешат ее есть только после обеда. Идут они вполне весело, задорно, хотя большую часть весёлости в их компанию вносит именно Чимин. Он беззаботно напевает какие-то песенки, которые Тэхену неизвестны, гоняется за бабочкой и, конечно же, спорит обо всем на свете с Чонгуком. Вожак поначалу отвечает сдержанно, но с каждой минутой закипает все больше и больше, ибо никакая голова не в состоянии выдержать нагрузку, исходящую от Чимина. А тому только и надо, что взбесить Чона, вон как ехидно улыбается. Тэхен наблюдает за всем со стороны, изредка улыбаясь краешками губ. Он иногда ловит на себе короткие взгляды Чонгука и почему-то смотрит на него в ответ, вместо того, чтобы отвести глаза в сторону. Он снова в стороне от них, но такой вариант вполне устраивает Тэхена, все равно влиться в их компанию и быть на равных он точно не сможет. Когда вокруг тебя стоит атмосфера позитива и счастья, даже окружающий мир становится светлее. И вот омеге уже совсем не страшно идти по этой части леса, как было до этого. Деревья не кажутся темными и нависшими над головой. Ворона уже не каркает так зловеще. Лес снова расцветает яркими красками. Они проходят уже пустую речку и заворачивают на тропинку, ведущую к деревне. Вскоре выходят на поляну. В центре деревни стоит настоящая суматоха. Вернее, нет, Тэхен бы назвал это суетой. Домашняя суета вкупе с традиционными хлопотами. Альфы и омеги готовят обед, дети носятся вокруг маленькими ураганчиками, а старики сидят на брёвнах в отдалении и о чём-то разглагольствуют. Чонгук, как вожак стаи, моментально включается в работу. Он ведь всем нужен: омеги разрывают его с приветствиями, а альфы тянут на себя, чтобы доложить исключительно важную информацию. Чимин, естественно, убегает к семье своего альфы, накидываясь на Юнги с объятиями. А Тэхен, сложив руки в замок, невольно прислоняется к одной из сосен в стороне от поляны. Ему как-то неловко что ли подойти и вот так вот присоединиться ко всем. Тэхен — это тот самый гость, случайно оказавшийся на застолье. Спасают ситуацию, конечно же, дети, которые, заметив Тэхена, бросают все свои дела и роем несутся к нему. И вот уже омега сидит в центре поляны в окружении стаи волчат и тискает, тискает мягкие округлые комочки шерсти. Сердца оборотней вмиг теплеют, а все внимание переключается на Кима с ребятней. Когда обед готов, Тэхену вручают тарелку дымящегося, ароматного грибного супа, а все оборотни потихоньку устраиваются в кругу. — Так чей ты, человек? — спрашивает папа Юнги, сидящий рядом с сыном. — Я все смотрю на тебя, но никак узнать не могу. А в деревне я многих знал. — Я из семьи Ким, мы жили на окраине деревни, на холме, — немного смутившись, рассказывает Тэхен. — Наша семья с деревенскими… не очень была близка, скажем так. По старшей половине общины проносится тихий ропот. Среди них отчетливо различимы такие фразы, как «Кимов сын», «те, из особняка которые». Тэхен пугливо вжимает голову в плечи. — Да ты не пугайся так, — ласково успокаивает его омега, — мы все знаем просто Кимов, хорошие люди. Я, когда ещё дурной был, из общины часто сбегал и за людьми наблюдал. Твой отец в молодости таким красавчиком был. Пожилые омеги отсмеиваются и кидаются колкими шутками в папу Юнги. Сам же альфа стойко сидит рядом и даже не вздрагивает ни разу, хотя на лице его явно заметен лёгонький румянец. — То-то и я теперь узнал тебя, — причмокивая супом, бормочет один старик, — помню ещё совсем крошечного. Бегал с батьками, ну дикий прямо был. Одного разу в лес забежал и заплутал, да мы и вывели тебя на тропинку к родителям, чтоб не пужались они. — Да? — переспрашивает Тэхен. — А я и не помню ничего такого. — Конечно, не помнишь, мелким ещё был. Эй, Чонгук, мальчишка-то ладный, зачем его здесь насильно держать, пущай в семью обратно возвращается скорее. Что ты, злобный такой, мучаешь его? Тэхен взволнованно оборачивается на альфу, что сидит с правого бока от него, и ждёт хоть какой-то реакции. Чонгук же выглядел абсолютно расслабленным и незаинтересованным в разговоре, с аппетитом ел свой суп. — Некуда мне идти… — тихо отвечает Тэхен, — нет больше родителей. Он так и не осмеливается рассказать всю правду о том, как погибли его родители. Хотя, глядя сейчас на сидящих вокруг оборотней, он не может поверить в то, что они могли причинить кому-то вред. Его семье, о которой они так тепло отзываются, тем более. Нет, Тэхену для начала нужно самостоятельно разобраться во всем и узнать правду. — И никто меня здесь не мучает, — добавляет омега, разбавляя сочувствующую тишину, — я бы наоборот хотел остаться с вами. В общине мне очень комфортно, и я бы хотел жить с вами, если вы… — Ну так оставайся! — машет рукой папа Юнги, прерывая тем самым попытки Тэхена выдать нечто членораздельное. — Места у нас точно хватит на всех, а мы гостеприимные, правильно, Чонгук? — Правильно, — кивает альфа, серьезно смотря на Тэхена. Омега хлопает глазами, ворочает головой туда-сюда, а затем, наконец осознав и обработав услышанное, подрывается с места, падает на колени и начинает усиленно кланяться всем членам стаи, постоянно бормоча слова благодарности. Оборотни тогда с трудом поднять и усадить на место смогли. Правильно говорят: что стар, что мал. И со стариками Тэхен сошёлся так же быстро, как с детьми. Они с интересом слушали рассказы о его семье, о том, как встретились его родители, как познакомились они совсем не в их деревне, а в соседней, потому что папа был не местным. Его рассказы так же увлечённо слушали и молодые омеги, чьи бунтарские души ещё не успокоились и требовали приключений. В них пылал и жил дух авантюризма. А какой авантюрист из оборотней не хотел пробраться в человеческую деревню, куда вход им уже давно запрещен? Тэхен был для них единственным проводником в те далекие (на самом деле, не совсем) края. Ведь если людям читают сказки об оборотнях, то самим волкам рассказывают о людях, правильно? — Эх, ну что вы все спрашиваете и спрашиваете, совсем замучили бедного, — цокает языком одна молодая омега, наливая Тэхену вторую порцию супа, — лучше сами расскажите чего-нибудь, мальчик ведь ничего не знает о нас! А ему тоже наверняка любопытно. — Ну, вообще-то так и есть, — потирая затылок, признаётся Тэхен. — Мне вот все интересно, а зачем у вас альфы вылизывают омег? Чонгук давится хлебом, а сидящий рядом с ним альфа заботливо хлопает его по спине. Застрявший комок все никак не выходит, и оборотень уже кричит Чонгуку: «Вытолкни его, давай, ещё раз! Дыши!». Все наблюдают за надрывающимся Чонгуком, пока треклятый кусок хлеба не покидает его бедную, страдающую глотку. Вожак вытирает губы рукавом и отпивает воды из кувшина. В последний раз кашлянув, он переводит многозначительный взгляд на Тэхена. Все оборотни также наблюдают теперь за ним. — Деточка, — ласково окликает его папа Юнги, — а где ты об этом услышал? — Чимин рассказал, — тушуясь, отвечает Тэхен. — Айщ, Чимин, ну что за негодник! Юнги, почему не следишь за своим омегой?! — пихает папа своего сына в бок. — А я-то что? Я ему ничего такого не рассказывал! — возмущается Юнги. — Он показывал! — хохочет Чимин. И старики, и молодёжь подхватывают смех Чимина, потешаясь над сгорбившимся от смущения альфой. Тэхёну тоже весело, хоть он все ещё ничегошеньки не понимает. — Ну, раз Тэхёну так никто ничего и не объяснил, то почему бы не сделать этого сейчас, — хмыкает Чонгук, толкая язык за щеку. — Ой, Чонгук-то объяснит! — раздаются вокруг голоса. — Он и покажет тоже заодно. Очередной взрыв хохота. Похоже, что настроение у всех здесь чрезмерно веселое, и серьёзных разговоров дождаться нельзя. Но Тэхен не настолько дурачок: уже понял, что вылизывание — это нечто пошлое, раз все так смеются и продолжают на эти темы шутить. Вот только невинный мозг омеги никак не может до конца сообразить, что именно здесь пошлого и развратного. Эта фраза вообще ассоциируется с чем-то материнским. Когда омега вылизывает своих детей, ну, или щенков. — А повязать что значит? — решает переключиться Тэхен. — Это такая традиция, да? Вы веревки друг на друге завязываете? Теперь Тэхен окончательно запутался, почему все с него смеются и даже на землю падают. Вся община ещё долго сидит в большом кругу, веселится, общается и проводит время вместе. Они обсуждают также и серьёзные вопросы, говорят о прибытии клана Северных волков в ближайшие дни. Тэхен сидит с набитым тёплым супом животом и млеет под лучами тёплого солнца, щурится, когда они попадают ему в глаза. Ему сейчас так хорошо, так спокойно на душе. Это состояние нельзя никак по-другому описать, кроме как «Мне сейчас так хорошо». А почему ему хорошо? Да какая, впрочем, разница. Не нужно лишний раз морочить себе голову. Нужно наслаждаться моментами жизни. Тэхен и не замечает, как, перегревшись на солнце, уставший от насыщенного дня и довольный вкусным обедом, он засыпает, откинув голову на плечо Чонгуку, что так вовремя оказался рядом. Омега зарывается носом в шею вожака, бормочет что-то о сладком и вкусном аромате и окончательно засыпает. — Не зря Тэхен появился здесь. Ещё и Ночь Судьбы приближается. Чувствую, случится нечто особенное, — хмыкает папа Юнги, глядя на Тэхена и Чонгука. Чонгук бережно несёт тельце Тэхена, погружённое в безмятежный, крепкий сон, в его дом. И альфа ещё долго всматривается в расслабленное лицо и скукожившееся в позу младенца тело на футоне. Всматривается да посверкивает иногда своими жёлтыми глазами.