***
Снова они исходили все ноги. Парни, казалось, побывали везде в этом городе. Они дважды сидели в кофейнях, перешли немыслимое количество мостов, были в Летнем саду уже дважды и сейчас стояли на Университетской набережной, глядя прямо на Адмиралтейство. Да, они здесь уже были, но что плохого в центре культурной столицы матушки-России? Отабек в основном молчал, слушая рассказы Юры и изредка рассказывал о себе. Сейчас они уже минут пять стояли в тишине, просто созерцая. Плесецкий первым нарушил тишину. — Забавная история со мной случилась накануне того самого выступления, — Юра смотрел вдаль и, задумавшись, говорил. — Я готовился и не мог тебя найти. Решил, что ты не приедешь вовсе. Яхотел спросить у Виктора, как мне быть, но, найдя его гримёрку, зайти не смог, — парень тихо посмеялся. — Я увидел их вдвоем: Юри и Виктора. Юри сидел в кресле, а Виктор целовал и целовал его без остановки. Я так смутился, что решил уйти, но представляешь! В глубине души я был безмерно счастлив за них! Они нашли друг друга, идеально совпали характерами, и мне казалось это таким прекрасным. Я даже перестал называть Кацуки свиньёй с того момента. Ведь Виктор не мог влюбиться в свинью, не так ли? — Юрий широко улыбнулся и потёр руки. — Правда, чем ближе ко мне был каток, тем больше был мой страх. Из-за этих двоих я начал думать о том, что мечтаю когда нибудь обзавестись таким же партнёром… Идеальным для меня. Я шел и чувствовал, как тяжелеют мои ноги. Ещё бы чуть чуть, и я бы просто остановился или даже убежал, так и не выступив. Но… — Но тогда я позвал тебя — тихо сказал Отабек. — Я крикнул, и ты оглянулся. И твое лицо… Оно светилось от радости. — Я уже не надеялся увидеть тебя там, — голос Юры чуть дрогнул. — Думал сначала, что справлюсь, но только увидев тебя, я окончательно понял, что точно не смог бы выступить. Стояв чуть поотдаль, Отабек докуривал одинокую сигарету. Он подошёл к Юрию и обнял его со спины. Тот повернул голову, как только мог, и поцеловал Алтына в щёку. — Так ты думаешь, я — твой идеальный партнёр? — Я не знаю… Знаю только, что я никогда раньше не испытывал такого, как сейчас. А ты, Бек? — Я тоже…– парень расплылся в улыбке. — И думаю, что сейчас ты — самый идеальный друг, человек и партнёр из всех возможных.***
— Бе-ека-а-а…— Юра протянул это так долго, как только смог и поймал непонимающий взгляд друга. — Чего? Ты меня так зовёшь? — Да, а что, не нравится? — Даже не знаю…— Отабек снова повернулся по ходу движения. —Непривычно. — Ну ладно. Они шли по красочной, но совершенно безлюдной аллее. На деревьях были развешены длинные белые гирлянды, которые и освещали большую часть аллеи. — Я устал! — послышалось откровенное нытье сзади. — Не стоило нам идти на тот каток, знал ведь, что не удержусь от понтов и решу прыгнуть парочку четверных. Теперь ноги болят жутко, без разминки ведь… А до отеля ещё как до Луны пешком! Юра ныл ещё с пол минуты, а потом притих. Отабек обернулся и увидел того лежащим на скамейке. — Ты сдурел, что ли?! Холодно же! — Честно говоря, мне уже по-барабану — Плесецкий демонстративно закатил глаза и перевернулся на бок от Отабека. — Ну, как знаешь, — Юра бы посмеялся после этих слов, если бы не одно но. Не особо церемонясь, Отабек поднял фигуриста в воздух и понес на руках. — Ты что творишь? — Юрий явно не ожидал такого. — Ты не оставил мне выбора, Юра. Не брошу же я тебя замерзать, тем более снова. Юра слегка улыбнулся, а потом засмеялся своим раскатистым смехом. Отабек не смог совладать с собой, а потому тоже начал смеяться. Дорожка была скользкая (в России ведь не особо заботятся о безопасности), а потому фигуристы, друг за другом, под громкий смех, упали в сугроб. — Это так, — пытался говорить Отабек, —Так смешно, боже. — С-согласен! — Юрий уже чуть подостыл и теперь увлеченно наблюдал за падающим снегом. Одна снежинка, вторая, третья… Потрясающе! Для него это не было ново: в Москве снег выпадал часто. Но вот в Петербурге… Он тренировался здесь несколько лет, и ещё не разу не выпадало столько. — Я знаю, что уже говорил об этом, но это так красиво: эти снежинки, будто мириады осыпающихся с неба звёзд. А все вместе они образуют единый «организм», единое тело, именуемое снегом. — на последних словах Юра сделал акцент, поскольку подбросил вверх только что слепленный снежок. Тот приземлился на голову казаху. — Я смотрю, ты очень любишь зиму, — заговорил он, отряхиваясь и вставая из сугроба. — Ты прав. Она напоминает о детстве, о дедушке, о первом выходе на каток, — Отабек помог Юре подняться. — Ещё о первых коньках и красном шарфе, который мне связала мама. О первой настоящей тренировке и о первом триумфе на малюсеньких, но тогда важных соревнованиях. Ни в какое сравнение с мировыми кубками и гран-при они не идут, конечно же, но мне было пять, так что, — Юра не закончил. Отабек просто притянул его к себе и коснулся губами его лба. — Воодушевлен и подавлен одновременно. Ты настоящая загадка, Юрий Плесецкий. Люблю тебя за это.