Ей снится звёздное небо под ногами. Крохотные точки мерцают в непроглядной тьме; приходится осторожно переступать между. Каждый шаг — это шаг в неизвестность, пустую и звенящую. Пугающую.
Она идёт, сама не зная, куда. От кед расходятся едва заметные круги: звёзды-точки подрагивают, будто вот-вот рухнут вниз, и это не имеет никакого смысла. Некуда падать. Да и смотрит она совсем не туда. Всё время только под ноги, не дальше собственного носа. Мир ведь куда больше.
Лэнс ожидаемо парит над ней. Сияет белым, и Пидж не представляет, как не заметила его раньше. Как вообще его не замечала.
Сейчас всё иначе. Сейчас она знает больше. Видит больше, что важнее —
чувствует больше. Они похожи настолько же, насколько разные, и Пидж пришлось буквально заглянуть в чужую душу, чтобы понять это. Пришлось раскрыть перед Лэнсом свою. Оказалось не так уж и страшно.
Лба касаются холодные пальцы. Те не проходят насквозь — легко надавливают на кожу, будто в попытке разгладить морщинки.
— Ну эй, что за лицо, — Лэнс щёлкает её по носу, — расслабься. Я не какая-то задачка, меня не нужно решать.
Он улыбается краешком губ, зовя за собой к звёздам. Не дождавшись, закатывает глаза и тянет за руку.
Пусть его ладонь почти ледяная, от прикосновения разливается тепло в груди.
— Не могу, — хрипло отвечает Пидж. Собирается с силами, когда Лэнс останавливается и смотрит в глаза. — Я должна тебя решить.
— Зачем?
— Чтобы ощущать тебя по-настоящему, а не как сейчас. Я ведь сплю, да?
Сожаление не скроешь. Не когда обладаешь такой богатой мимикой, как у Лэнса. У него и не выходит.
Меж пальцев просачивается белая дымка. Пидж не готова.
— Холт!
Она распрямляется; очки съехали на бок, шея неприятно ноет. Весь класс хихикает, а вот преподаватель не веселится ни капли.
— Кажется, победа на выставке вскружила вам голову? Если вы считаете сегодняшнюю тему настолько скучной, то, полагаю, вам больше понравится изучить её самостоятельно после уроков.
Всё то время, что преподаватель шагает обратно к доске, Кэти горит со стыда. Не из-за самого факта, а из-за того, что попалась, причём так глупо. Чёрт бы побрал этого Макклейна. Даже во сне от него спасу нет.
Сам Макклейн — который из плоти и крови — смотрит на неё с сочувствием. Этого ещё не хватало.
Кэти демонстративно утыкается в книгу, игнорируя и перешёптывающихся одноклассников, и дурацкого Макклейна.
Пристальный взгляд она ощущает на себе вплоть до самого конца урока. В голове уже есть несколько объяснений на случай, если Макклейн решит поинтересоваться, что случилось, но он не интересуется. Останавливается на полпути, хмурится, потирает шею у затылка.
Если не хотел разговаривать, то зачем вообще шёл в её сторону? Издевается, что ли?
Или всё гораздо проще. Ему нет дела до Кэти Холт, как и никогда не было. Она лишь придумывает себе всякое, считая, что по-настоящему поняла кого-то.
Это всё не так работает. Ожидания никогда не совпадают с реальностью, и это те единственные грабли, на которые она наступает раз за разом.
Так и не подняв головы, Кэти собирает вещи и выскальзывает в коридор.
Кто бы сомневался, что получится отделаться так просто, но увидеть Макклейна на внеурочной отработке она всё равно не ожидает.
— Типа, привет, — бросает он едкое вместе со своим рюкзаком на парту по соседству.
— Ты-то тут что забыл?!
На них оборачиваются ещё парочка наказанных учеников, что сидят ближе к доске, однако быстро теряют интерес. Макклейн отвечает на полтона тише:
— Тоже наказан, как видишь. — Он устраивает рюкзак на парте как подушку и ложится на неё щекой, блаженно простонав. — Если что, я тебя не осуждаю. Сам не высыпаюсь нихрена. Ну ты-то к выставке готовилась, наверное, а я без понятия, чем по ночам занимаюсь, раз себя почти не чувствую.
Сладко зевнув, Макклейн закрывает глаза — Кэти и слова вставить не успевает.
Впрочем, из-за того, что случается дальше, она и впрямь теряет дар речи.
Лэнс, вполне себе призрачный, замирает рядом со своим телом.
— …это я, что ли?
Кэти подрывается с места; металлические ножки стула противно скрипят по полу. Астральный Лэнс исчезает так же неожиданно, как и появляется, ровно в тот момент, когда Лэнс настоящий поднимает голову над партой.
— Что? — спрашивает он недовольно.
— Н-ничего, — Кэти прочищает горло и садится обратно, — не спи, а то ещё урок впаяют.
— Зануда.
Несмотря на сказанное, он достаёт конспекты и утыкается в них, будто правда читает, пока Кэти Холт в самом прямом смысле потряхивает от ужаса.
Как это, нахрен, произошло, и что ей теперь делать?
Возможно, сказывается привычка. Возможно, все вокруг правы и у неё действительно нет того, что большинство называют душой, а она сама — моралью. Как бы то ни было, Кэти делает новую запись в дневнике с исследованиями. Как бы то ни было, её руки дрожат, и написанное даже она разбирает с трудом.
Учёная, как же.
— Не похоже на алгебру, — слышится сбоку. Кэти так торопится перелистнуть страницу, что надрывает её у корешка.
— Потому что это физика, гений. Чего тебе вообще от меня нужно?!
— Остынь. Мне просто скучно. Думал, мы немного повеселимся, но раз ты не в настроении, то отваливаю.
Он и правда замолкает. Не заглядывает в тетради, не тычет в локоть карандашом, не спрашивает и в целом не делает ничего раздражающего. Именно это раздражает Кэти больше всего.
— Тебя-то за что? — спрашивает она, не выдержав.
Вопреки ожиданиям, Макклейн не рассказывает. Кэти и сама не замечает, как их разговор перетекает совсем в другую сторону — по итогу они треплются ни о чём до самого конца отработки, и ещё немного после, на площадке перед школой.
— Ты, эм, — окликает он Кэти напоследок, — высыпайся получше, окей? Говорят, классное чувство.
В ответ она пожимает плечами.
Как ей теперь вообще спать после случившегося.
***
Пидж не готова. Вряд ли вообще будет, но сейчас — особенно. Так что она решает последовать совету и как следует отоспаться.
Никаких на сегодня Лэнсов.
***
Не получается. Ни поспать, ни придумать, как объясниться.
Умница-Кэти ковыряет вилкой картофельное пюре, пока не-такая-уж-умница-Пидж пытается просчитать, какой вариант развития её отношений с Лэнсом будет менее болезненным. Даже сейчас о себе думает. Хреновый она друг, видимо.
На вопрос мамы Кэти отвечает, что всё в порядке, просто устала из-за подготовки к выставке. Мама чмокает её в макушку и предлагает съездить на выходных за новым телескопом. Здорово, конечно, она давно просила — надо бы порадоваться, сказать восторженное «Спасибо!» и обнять, как сделал бы любой нормальный ребёнок на её месте, но сил нет даже на это. На глаза наворачиваются непрошенные слёзы.
— Я же вижу, что что-то случилось.
Мама садится рядом. Стирает мокрое со щеки большим пальцем, гладит по волосам. Будто Кэти четыре и она уронила любимое мороженое на асфальт. Примерно так она себя и чувствует. В очередной раз портит всё собственными руками.
— Если хочешь — могу забрать тебя из школы на неделю. Устроим себе небольшой отпуск. Будем лежать на диване, есть начос и пересматривать Стар трек. — Она пытается смеяться, но выходит так себе. — Я серьёзно. Ты не должна нагружать себя слишком сильно.
Кэти знает. Что берёт на себя слишком много, что сама поставила себе невообразимо высокую планку и отчаянно пытается её перепрыгнуть, хоть никто её об этом не просил. Что ей не нужно никому ничего доказывать и что семья будет любить её даже без Нобелевской премии в девятнадцать.
Может, ей и правда нужно простого человеческого отдохнуть.
— Попозже, разве что, — отвечает наконец Кэти, — пока я ещё держусь.
— Договорились. А телескоп я сама тогда куплю.
Закрепив «спасибо» объятьями, Кэти поднимается к себе.
***
В два часа и одну минуту ночи Пидж выбирается из окна комнаты на улицу.
Если честно, она и сама не знает, на что надеется. Когда Пидж наконец спускается в лабораторию и видит там Лэнса, понятнее не становится.
И она всё ещё не готова.
Каждый из сценариев плох. Остаётся лишь верить в лучшее из худших. Если Лэнс выскажет ей всё, что думает — это можно будет пережить. Если накричит — тоже. Даже если будет демонстративно дуться — это тоже ещё ничего. Больше всего Пидж боится увидеть в его взгляде разочарование.
Опять. Что после этого он молча уйдёт и не вернётся уже больше никогда, ведь друзья так не поступают. Друзья не исследуют друг друга втихую и не ведут записи об этом.
Они вообще друзья?
— Я уже начал думать, что ты не придёшь.
Его голос ровный. Пидж не слышит в нём осуждения. Скорее… облегчение?
Лэнс подлетает к ней настолько близко, насколько вряд ли бы вообще позволил себе в школе. Заносит ладони, но так и не касается. У него всё равно не выйдет. Никаких обнимашек, и Пидж не понимает, рада этому или нет.
Всё теперь так странно.
— Это ведь ты там была, — наконец-то озвучивает он роковое, — сегодня днём?
Прежде, чем Пидж успевает ляпнуть что-то наверняка глупое, Лэнс продолжает:
— Знаешь, я даже обрадовался. Пока ты рядом, мне спокойнее. Но, серьёзно, почему ты сразу не сказала, что знаешь меня?
Стоп, что?
— Что? — повторяет она вслух. — Ты…
обрадовался?
— Вся эта тема с, ну, «призрачностью», довольно стрёмная, и хорошо, что кто-то умный, вроде тебя, в курсе. Я когда себя со стороны увидел, чуть не обделался.
— Нет, подожди. Ты серьёзно не обижаешься?
— А я должен?
Выдохнув, Пидж оседает на диван. Ноги до сих пор подрагивают, но это скоро пройдёт.
Тем временем Лэнс занимает её стул.
— Наверное, у тебя были причины. Может, не знаю, до того, как это со мной случилось, я как-то тебя обидел, или…
— Ничего такого, — перебивает Пидж, — я и правда тебя не знала. Точнее, не интересовалась. Ты и сам не знал, как меня зовут.
— О, вот как. Тогда понятно, почему я тебя так и не вспомнил. — Он задирает голову к потолку. Отталкивается ногой так, будто хотел раскрутиться на стуле, но ничего не происходит. Раздосадованный вздох отдаётся дрожью в теле. — А я-то думал, что не просто так попал в твой подвал. Типа там, может, мы дружили, или… Неважно.
— Нет. Мы друг другу никто.
Озвучивать это так же больно, как и осознавать в полной мере. Кто бы мог подумать.
Пидж не может заставить себя поднять голову, как не может перестать тянуть рукава толстовки.
— Почему сразу «никто», — нарушает тишину Лэнс. — Мы же рядом сидели, вроде бы?
— Это отработка была. Нас наказали.
— Ого. За что?
— Я на уроке заснула. А тебя за что — без понятия. Ты мне не рассказал.
— Прости. Надеюсь, скоро вспомню. Как только — так сразу, обещаю. Аж самому интересно стало.
— «Скоро вспомню»?
— Ну, я же говорил, что потихоньку вспоминаю всякое. После той прогулки возле школы картинок в голове стало больше, а сегодня прям поток. Самое забавное: имена преподавателей вспомнил, а своё — нет.
— Лэнс, — тихо говорит Пидж, уверенная, что он слышит. — Лэнс Макклейн.
Пауза затягивается дольше нужного. Тяжело заставить себя поднять голову, ещё тяжелее — посмотреть Лэнсу в глаза, но у неё получается. Сквозь них видно огоньки гирлянд на стене.
— Тогда приятно наконец познакомиться.
Пидж растерянно кивает, замечая кое-что ужасное.
Его рука прозрачнее обычного.
