По ту сторону зеркала

Ну конечно. Что-то подобное стоило предположить с самого начала. — У тебя такое лицо, будто ты призрака увидела, — веселится Лэнс. Пидж не знает, что именно у неё за лицо, но улыбка напротив меркнет. Кажется, до него всё же доходит. Задумчивый взгляд скользит по ней сквозь прозрачную ладонь. Паника охватывает тело следом. Чтобы не трястись так сильно, Пидж пересчитывает лампочки гирлянд на стене за Лэнсом. Сам же Лэнс как ни в чём ни бывало пожимает плечами. — Сколько мне осталось? Нет. Нет-нет-нет, это то, о чём Пидж не собиралась думать ближайшие пару лет. Нельзя вот так сразу. С собой так нельзя. И с ней тоже. — Это лишь предположение, — срывается с языка против воли, — но, скорее всего, ты исчезнешь как только всё вспомнишь. — Ох. «Ох». Вот и вся реакция. Серьёзно? Что ей теперь делать? С исследованиями, с приборами, со всеми грандиозными планами и со своими грёбанными чувствами, о которых она не просила? — Ну эй. Я же не умру, в самом деле. — Как знать. Не стоило этого говорить. Кто бы знал, что контролировать эмоции так сложно. Не стоило этого говорить, ведь Лэнс отшатывается от неё, как от про́клятой. Сейчас он походит на призрака как никогда раньше, и как никогда раньше Пидж тяжело на него смотреть. Не стоило вообще ничего говорить, никому из них, но Лэнс продолжает строить из себя непробиваемого героя и выдаёт идиотское: — Побудешь со мной, пока всё не закончится? Будет больно. Может, даже больнее, чем когда уехал Мэтт. Он-то приезжает в гости на праздники, а когда исчезнет Лэнс… Не так. Будет невыносимо. — Нет. Броня даёт трещину; Лэнс меняется в лице. Вот теперь он по-настоящему напуган, и Пидж заставляет себя не зацикливаться на этом сейчас. — …нет?.. — «Нет» раскисанию, ясно тебе? — Она выкладывает на стол припрятанные под ним книги о сверхъестественном, которые ещё не успела прочесть, улыбаясь Лэнсу: — Давай, иди сюда, самое время выяснить, как тебя спасти. — Ты у нас теперь за рыцаря? — А что мне остаётся, раз ты за королеву драмы? — Тоже верно. Теперь он улыбается. Кажется или нет, чуточку счастливее обычного. Или же Пидж только хочется так думать. Лэнс садится на стол и делает вид, что заглядывает в книгу. Может, правда читает — понять сложно; гирлянды светят сквозь него слишком ярко. Всё это похоже на дряной сериал про подростков и паранормальщину. Технически, они действительно подростки, да и паранормальщина присутствует, но Пидж не собирается соглашаться с привычными таким сериалам клише. Она всё это сто раз уже видела. Её не трогает подобное с экранов. Как оказалось, в реальной жизни эти заезженные штампы справляются со своей задачей на весь бюджет. Лэнс исчезает. Медленно, но верно. Вряд ли обратимо. Лэнс говорит что-то на испанском — судя по интонации, ругательство — значит, тоже замечает. Или, что хуже, чувствует. — Я ничего не делал, оно само. Ему не нужно оправдываться, он ведь Пидж ничего не должен. Не нужно, но он продолжает. Бормочет что-то под нос, мечется из угла в угол, пока Пидж пытается прикинуть, сколько у него осталось времени. Сколько времени осталось их странной дружбе и через сколько она снова останется одна. Расчёты неутешительны, нисколько. Лэнс и сам это понимает — по взгляду видно, что понимает. Он снова извиняется, будто это что-то исправит. Здесь ничего уже не сделать. У Пидж нет идей. Дело остаётся за Кэти. Сказать это непросто. Слова даются с трудом, дрожащие пальцы сжимают карманы толстовки изнутри, а перед глазами всё расплывается. — Я… Я побуду с тобой. До рассвета. Лэнс опускает ладони на её плечи. Прикосновение не ощущается, но на Пидж давит ответственность. Вина за то, что не смогла разобраться, за то, что так и не помогла. Это меньшее, что она может для него сделать. — До рассвета, значит. Он поджимает губы, а Пидж думает о том, что могла бы коснуться их своими. Хотя бы попробовать. Это сработает? Вряд ли. — Пидж? — Да? — отвечает она, с ужасом поняв, что уже привстала на носочки. — Раз такое дело, может, встретим рассвет на крыше? Оттуда красивый вид. — Не вопрос. Сгорая от стыда, Пидж сдвигает очки со лба на нос и упархивает к лестнице, подсвечивая путь фонариком телефона. О чём она только думала, боже. Одна ступень, две, три, на четвёртой небольшой скол там, где должны быть перила. Пидж занимает голову счётом и бесполезными деталями только для того, чтобы не думать о происходящем. До рассвета часа два, не больше. Два часа — это вообще много? Два часа — это целый фильм «Звёздных войн». Когда-то они с Мэттом устраивали марафоны и смотрели все части подряд. Тогда Пидж терялась во времени и не замечала, как наступает следующий день. Не так. Два часа — это всего лишь один фильм «Звёздных войн». Небо ещё тёмное. Затянуто неровными клоками облаков, будто кто-то наспех порвал громадный пласт сладкой ваты. Лэнс, кажется, рад и этому. Вдвоём они усаживаются у дальней стены — Пидж на рюкзак, а Лэнс зависает в воздухе поблизости, отзеркаливая. Вид отсюда действительно красивый. Дорога совсем пустынная, едва ли не сливается с общей чернотой; её выдаёт лишь разметка. Не поют птицы, не шумят соседи, не гуляет никто возле. Тишину нарушает лишь трепет ветра, то и дело взъерошивающий без того непослушные кудри. — Вспомнил, почему я здесь оказался, — говорит Лэнс, и Пидж едва не подпрыгивает на месте, — я часто сюда приходил. Ну, ещё до всего… случившегося. Сидел вот прямо здесь и думал о всяком. — Например? — Например, что хочу быть ближе к звёздам. — Он поднимает вверх руку, но Пидж видит её очень размыто. — Думал в космонавты податься, ну, или хотя бы в пилоты. Глупо, наверное. — Почему же. Она просто хотела поддержать разговор. Стандартная фраза из книги о вежливом общении, однако Лэнс смотрит в ожидании. Что ж, всё равно всё скоро закончится. — Небо, оно… манящее. Я понимаю. Пилотом стать не хотела, конечно, но мне нравится астрономия. Брат тоже ей увлекался, и поступил, кстати, на астрофизика. — Ого! — И он был тем ещё раздолбаем. Почти не вылезал из кабинета директрисы. Помню её лицо, когда она узнала, куда именно он поступил. Это я всё к чему: нужно верить в себя и идти к своей мечте. — Даже если в тебя никто не верит? Его голос самую малость надламывается. Пидж всматривается в силуэт — нет, не настолько Лэнс исчез. По крайней мере пока. Но по его взгляду она видит, что это что-то очень личное. Что-то, чем он поделился, возможно, впервые. Она хочет шутливо толкнуть его в плечо и одёргивает себя в последний момент. — Ну эй, — Пидж прислоняется к стене и улыбается ему настолько искренне, насколько может, — я в тебя верю. Это уже не «никто», так что… Придётся тебе стать космонавтом Ну, или пилотом. Лучше пилотом, наверное. У них красивая форма, тебе пойдёт. Серые ресницы подрагивают в утренних сумерках. Лэнс неловко ёрзает на месте, после чего садится к Пидж так близко, что они наверняка касались бы друг друга, не будь его тело… таким. Едва слышное «спасибо» греет изнутри. Какое-то время они сидят в тишине, наблюдая, как светлеет небо. — А ты… — Лэнс прочищает горло, — а ты о чём мечтаешь? Взгляд падает вниз. Рука Лэнса накрывает ладонь, бестелесная, неосязаемая. Прямо сейчас Пидж мечтает ощутить прикосновение пальцев. Прислониться к твёрдому плечу и вдохнуть запах того ужасного парфюма, который странным образом напоминает ей о море. Нет. Она сделала ему больно достаточно. Об этом лучше промолчать. — Хочу стать учёной, как папа и брат. Получить пару-другую премий за крутые исследования и открыть лабораторию. Настоящую, а не таскать хлам из гаража. Но это так, фантазии. — Почему? — Нечего особо открывать. В ЦЕРНе скучно, а всё остальное и так уже открыто, так что. Не знаю пока даже. — А твои исследования меня не прокатят, что ли? — Прости? — Ну, все твои записи, — Лэнс даже рисует в воздухе прямоугольник дневника для наглядности, — и приборы, которые ты делала. Разве это всё не подойдёт? У неё нет оправданий. Ветер забирается в широкие рукава толстовки, сковывает взмокшую от пота кожу холодом. А ведь так хорошо всё начиналось. Хотя, учитывая ситуацию, заканчивалось? Уже неважно. Важно, что она ему соврала. — Расслабься. — Пристроив подбородок на поджатых коленях, Лэнс продолжает: — Может, я не очень умный, но не слепой уж точно. Ты не очень хорошо шифруешься. Прости. Осознание приходит к Пидж с запозданием. — …так ты знал? Что я не перестала тебя изучать? — Знал. Причин множество. От жалости до глупости, от безысходности до привязанности. Может, Пидж всего лишь принимает его бесконечную доброту за симпатию к своей персоне — истина известна только Лэнсу, и делиться ей он не торопится. Просто ставит перед фактом. Число вещей, с которыми она не знает, что делать, только увеличивается. К этим вещам прибавляются участившийся пульс, лёгкое головокружение и приятная дрожь в коленях — Пидж обнимает их, чтобы не выдать себя. — Ты меня не бросил, — проговаривает она вслух, всё ещё пытаясь осмыслить, — знал, что я соврала тебе, и не бросил. — Так говоришь, будто это достижение какое-то. — Вообще-то оно и есть. Небо на востоке светлеет вместе с Лэнсом. У них осталось не так много времени, а Пидж до сих пор не сказала ему самого важного. — Спасибо, — она утыкается носом в колени, смутившись. — Да брось. У нас тут ты рыцарь, а не я, забыла? Его смех проникает под кожу и щекочет лёгкие изнутри, иначе Пидж не может объяснить, почему смеётся вместе с ним. Поводов для веселья ведь нет. С другой стороны… Пожалуй, это лучшая нота, на которой они могли бы проститься. — Ох, — неожиданно останавливается Лэнс, — я вспомнил. Ну, за что меня наказали сегодня. Хотя вчера уже, выходит. — И за что же? — Гриффину врезал. Удивился не меньше него самого. — Ого. — Лэнс меньше всего похож на человека, который будет решать вопросы физической силой, и поэтому ей становится ещё интереснее. — Наверное, он очень тебя разозлил. — Не то слово. Трепался много. — О тебе? — Не, я такое игнорирую. Про девушку одну всякую хрень нёс, знаешь, все эти низкосортные шутки про ночную работу. Не знает, но очень этой девушке завидует. Наверное, речь о той блондинистой чирлидерше. Сильно, видать, она его зацепила. — Что за девушка хоть? — спрашивает Пидж как бы между прочим, стараясь держать эмоции при себе. — Одноклассница, кажется. У неё ещё имя такое красивое. Катрин? Нет, не то. Кэти — да, точно, Кэти. Кэти Холт, вспомнил! Обрадованный, он оборачивается к Пидж и сразу же меняется в лице. А затем — исчезает.