Дом Уродов

Вдох-выдох. Вдох-выдох. Страх. Когда сжимают глотку, невольно раскрывается рот. Стрикен видит, как один из Псов хватает Хвороста за шкирку и приближает к себе вплотную. Хворост смотрит испуганными глазами, нервно сглатывает. Пес самодовольно улыбается, берется за горло. Стрикен чувствует боль Хвороста. Район шеи не дает ему покоя. В такие моменты Стрикену приходится только наблюдать призрачной тенью. Ведь это воспоминание Хвороста, и он ничего не может изменить. Или что-нибудь сделать. Прошлое не подвластно его силе. Временем, как источником, никто не может управлять, но «возвращаться» в прошедшие моменты жизни умеет каждый человек. Это главное различие между человеком и животным. Животные, невинные существа, не могут подвергаться такому «проклятию», но вот человек… Существует тонкая грань между прошлым, настоящим и будущем. Люди не способны пересекать ее, но Стрикен — может. Такой силе может позавидовать любой, но Стрикен готов отдать все на свете, чтобы от него избавиться. Эта сила приносит ему очень много душевных пыток. Он больше не может переносит их. Стрикен был рожден с такими невероятными способностями, выходящие за человеческое понимание. До четырех лет они никак не проявлялись, но однажды он увидел пророческий сон. Он видел, отчего погибнут его родители. Больше он не пересекал грань будущего. Воспоминания в виде сна не так часто тревожат Стрикена, но, когда рядом обнажаются чьи-то страдания, он невольно липнет к ним, и они стремительно уносят его в прошлое страдальца. Сейчас он видит Хвороста, значит, он жив, но сейчас испытывает нескончаемые мучения. Неужели над ним кто-то издевается? Пес выливает в рот Хвороста странную густую жидкость серого цвета. Опустошает склянку до последней капли. После прячет ее в карман, чтобы не оставлять лишних следов. Откидывает Хвороста, как мешок картошки, тот бьется об стену головой и теряет сознание. Ужасная зловещая ухмылка заставляет Стрикена проснуться и вскрикнуть. Он резко поднимает голову с подушки, затылок поражается острой стрелой. Последний отпечаток от воспоминания Хвороста. Стрикен перестает кричать, но душераздирающий вопль заполняет его комнату. Кричит Кери. Сердце уходит в пятки от этих звуков. «Что происходит? Стрикен просыпается от глубокого, сладкого сна и слышит множество громких голосов. А после раздается крик Кери. Стрикен пугается, прячется под одеяло. Происходит что-то страшное. Постояльцы много ругаются, орут, пытаются куда-то ворваться, просят кого-то открыть дверь и не трогать Кери. Псы спускаются с четвертого этажа. Стрикен понимает это по тяжелому приближающемуся топоту. Стрикен хочет выползти, посмотреть, что происходит, но страх заковывает все его тело и приказывает оставаться под одеялом. Он боится, что стоит ему подойти к двери, как кто-то схватит его и убьет. — Гордон, прошу, не надо, — громко умоляет Кери. Стрикен слышит каждую ее мольбу, и сердце готово вырваться из груди. Он закрывает глаза и прикрывает уши. Он желает не слышать ее криков, ее просьб и мольбы о пощаде. Стрикен плачет. Стрикену плохо от страха. Все происходит в точности, как три года тому назад. Он просыпается, Кери кричит, постояльцы собираются в коридоре и пытаются выломать дверь. Но теперь Стрикен не собирается прятаться под одеялом. Он должен помочь Кери. Он должен защитить своего друга. Доконца не опомнившись от сна, Стрикен спрыгивает с постели и тут же падает. Бьется грудью, корчится от боли. Страх вновь завладевает его телом. Он не понимает, почему не может подняться на ноги. Чтобы переступить через грань между настоящим и прошлым, требуется много энергии, и после всех этих снов, Стрикен чувствует, мягко говоря, себя не очень, но у него остаются силы на передвижение. Сейчас его тело словно поражает сильная судорога. По щекам текут слезы.  — Почему я такой слабак? Стрикен собирается силами, пытается поднять руку, но получает поднять только указательный палец. Он даже не может позвать никого на помощь. Словно проглотил язык. Но Стрикен особо не боится за себя, он почему-то крепко уверен, что скоро этот недуг пройдет. Переживает больше всего за Кери. Неужели кто-то вновь на нее напал? «Знаешь, что действительно делает человека слабым — мысль, что он на самом деле слаб» — Кери никогда не забудет эти слова Гордона. Они печатью выжжены на ее коже, которая ощущала его горячее дыхание. — «Не смей смирятся со своей слабостью, иначе опустятся руки. Я хочу видеть тебя сильной». «Я буду сильной. Я обещаю». Гордон, прости, но не получается. Почему именно сегодня, именно в эту ночь, его мертвая тень решила навестить ее. Гордон навис над ней каменной стеной, всматривается в лицо Кери. Она уверена, что его ледяной взгляд застывает на ее глазах. Кери ощущает его запах, и чертовые воспоминания бумерангом возвращаются к ней. Кажется, она сходит с ума. В день смертной казни Гордона, Кери с большим трудом выкинула все эти дерьмовые воспоминания, но прямо сейчас они решили ее навестить. Сердце сжимается от невероятной боли, и Кери не сдерживает своего крика. Кери тихо плачет в комнате. Прижимается спиной к уголку, поджимает ноги, руками хватается за голову. Ее никто и никогда не придет успокаивать. Потому что у нее нет родителей, нет друзей. Раньше у нее были Иса и Сарра, но теперь они почему-то отдалились от нее. Она считала их семьей, но оказалась не права. Сегодня к Рику приходили его родители. Он чуть не расплакался перед всеми постояльцами и кинулся к ним в объятие. Долго жаловался, как ему здесь некомфортно, а они тихо успокаивали его. Кери стояла рядом и все слышала. Видеть эту душещипательную картину она не могла. У Кери отсутствуют глазницы, поэтому она и находится здесь, в Доме Уродов. Почему у какого есть родители, а у какого — нет? Это ведь не справедливо. Каждый ребенок заслуживает быть любимым. Кери оказалась брошенным, обреченным на смерть дитятею, но ей крупно повезло, что ее вовремя нашли.  — Эй, ты почему плачешь? Кери всхлипывает. Как смог бесшумно пробраться тот смешной забавный мальчишка в ее комнату? Кажется, его зовут Гордон. Он подходит к ней, садится напротив нее на корточки и устраивает ладони на ее коленях.  — Ты не поймешь! — резко отвечает Кери.  — Почему?  — Потому что у тебя есть мама. И она заботится о тебе. Гордон хмурится. Садится возле нее, чуть наклоняется голову вниз.  — Мне обидно, что никто не думает обо мне. Даже сейчас, когда я плачу, никто не приходит меня успокаивать. Гордон сжимает губы в тонкую линию.  — Определенно, мама обо мне заботиться, но мне кажется, она совсем меня не любит. — Голос его становится насколько тихим, что его можно не услышать. Гордон не хочет признаваться в этом, но, если это правда, почему он должен его боятся. — Она просто выполняет свой материнский долг.  — Ты хочешь сказать, что Мария Уолтер совсем нет до тебя дела? — Кери не верит Гордону. Он говорит так, чтобы она не расстраивалась и больше не плакала. «Как родная мама не может любить своего сына?» — этот вопрос не укладывается у нее в голове.  — Я получаю любовь и поддержку от сестры, Симоны. Наша мама никогда не обнимала нас и не целовала. Она холодна с нами. Кери молчит. Она окончательно успокаивается. Вздыхает. Мария Уолтер и правда не похожа на чувственную натуру. Даже с маленькими постояльцами она разговаривает, как со взрослыми, ледяным безразличным голосом.  — По крайней мере, у тебя есть Симона. А у меня никого нет.  — Есть я! — Резко заявляет Гордон и подскакивает на месте. — Я буду твоим лучшим другом!» «Ты на своей родной земле. Так пусть ее сила укрепляет тебя» — вспоминает она слова Гордона, сказанные неделю назад до его казни. Но Норвегия умеет забирать силы, но не отдавать. Она разрушает каждую ее клетку, бьет безжалостно в бок, от чего Кери падает с постели на пол. Она встает на четвереньки, но Норвегия ногой пытается пригвоздить Кери к полу. Она не может сопротивляться и сталкивается лицом с холодными каменистыми плитами. Запах Гордона усиливается, будто его тень наклоняется перед ней.  — Давай сыграем в жмурки! — Гордон не предлагает, а очень хочет сыграть именно в эту игру. У него даже глаза загораются, и он подскакивает на месте. Симона не желает с ним играть, бесконечно читает и практикуется в психологии. Это скучно, но, кажется, Симоне нравится учится. Гордон считает ее очень умной, пусть мама с этим мнением и не согласна.  — А мне обязательно закрывать глаза? — выгибает бровь Кери и улыбчиво вопрошает.  — Кери Андерссон, я даю тебе клятву, что ты увидишь мир таким, каким вижу его я. Гордон не нарушил эту клятву, которую дал в пятилетнем возрасте.  — Чтобы ты не делала, Норвегия, я буду сильной, несмотря ни на что. Потому что я обещала одному человеку, — шепчет Кери, тяжело дыша. Чувствует присутствие Гордона, но это всего лишь его мертвая тень. И от этого Кери ломается. Из глаз текут слезы, но Кери сдерживает крик, напрягает глотку, причиняет боль колючим комом. Неожиданно на ее висок падает капля, по всей вероятности, воды, и запах Гордона резко обрывается. Но откуда взялась она? Гордон отталкивает Кери от себя. — Если тебе надоело слушать легенды Норвегии, то мог сказать, и я… — Кери поднимает глаза на него и резко останавливается. Взгляд Гордона дикий, чужой. Он словно ломается изнутри, разрушается на глазах. Хочет наброситься на нее, делает даже попытки, но с каждым шагом вперед он останавливается, дрожит всем телом. Кери смотрит на него снизу вверх и зовет его со слезами на глазах. Она не видит, как он сражается с кем-то, с другим, который поселился в нем. Он не позволяет тому другому сделать лишний шаг, иначе он бы набросится на нее. Сдерживает его, как только может. Гордон бьет себя кулаком по плечу. Это было за два дня до восемнадцатого дня Рождения Кери. Он не появлялся до ее праздника. Она искала с ним встречи, ждала его объяснений, но он словно сквозь землю провалился. Весь свой праздничный день она провела на подоконнике и смотрела на метель. Ей казалось, что он придет, что не бросит ее. И он пришел. Когда она уснула. Гордон подкрался к ней в комнату, закрыл дверь на ключ и приблизился к ее постели. Кери проснулась мгновенно, ощутила его запах, не ждала подвоха, когда он наклонился к ней. Она доверяла ему, но он кровожадно вцепился зубами в ее выпирающую ключицу. Раньше он любил ее целовать, сейчас высасывал жадно по каплям кровь, когда в воздухе застывает приятная симфония душераздирающего крика Кери. Он напирал… А после случилось то, что случилось. «Слабая обнаженная кукла» — последняя его фраза. Она попалась в руки искусному любителю сломанных игрушек. Он, как хищник, выжидал удобного момента, когда жертва полностью расслабится и продолжит жевать травку, и напал одним прыжком. Укус на ключице затянулся шрамом, воспоминания стали настоящим проклятием, клеймо пользованной игрушкой не стереть. Ее боль останется с ней всегда. Но плачет она не из-за «испачканного» тела, смерть Гордона пошатывает ее стержень жизни. Кери не скрывает своей потери. Разрывает глотку, кричит. Это единственное, что может ей помочь. Пусть все знают, что она разрушается. Пусть все знают, что она не забыла. Пусть услышит Симона, что она оплакивает смерть ее брата. Ее насильника. Кто-то ломится ей в дверь, что-то кричит, но она не перестает проклинать себя и Гордона. Стрикен ползет. Он не может оставить Кери одну со своими страданиями. Собирает все оставшиеся силы, встает и бежит к двери на неустойчивых ногах. Вылетает из комнаты и чуть не бывает сбитым с ног Симоной с двумя Псами. Увидев последних и вспомнив сон, Стрикен застывает на месте и дает им пройти. Симона видит несколько зевак на этаже возле выбитой двери Кери. Жестом приказывает Псам растолкнуть всех на ее пути. Псы выполняют свое задание аккуратно и быстро, и Симона видит Рика, обнимающего и успокаивающего Кери. Она не может бороться с истерикой одна. Ради нее он выбил себе плечо. И сейчас остается рядом с ней, хоть та без умолку бормочет о Гордоне. Обычная пешка, не представляющая угрозу раньше, сейчас готова свергнуть королеву. Но это всего лишь Шах, Кери Андерссон. Мат обязательно будет за Симоной.