You’ve Got My Devotion (Hate You Sometimes)

Только когда Гарри садится в машину и трогается с места, он осознает, что понятия не имеет, куда едет. Он никогда не бывал в новом доме Луи. С чего бы ему? Это было бы слишком болезненно, и потом, прошло уже много времени, их жизнь разделилась в совершенно разных направлениях, и даже такая абсолютно нормальная вещь, как знание адресов друг друга, стала здесь излишней. У него есть несколько вариантов. Он мог бы напрямую связаться либо с Луи, либо с их общим другом, либо с кем-то из команды One Direction. Он выбирает последнее, потому что это требует от него наименьшего количества объяснений. К тому времени, как он получает адрес, упоминания его имени в интернете увеличиваются в разы. Друзья и родственники пишут личные сообщения, спрашивая, все ли с ним в порядке, снова ли они с Луи вместе и тому подобное. Он подумывает о том, чтобы позвонить Саре и Митчу и попросить их отговорить его от встречи с Луи. Но они так же запутаны, как и все остальные. Есть целый круг людей, которых он считает лучшими друзьями, но которые понятия не имеют, что они с Луи когда-либо встречались. Господи Боже. Чертова катастрофа. Остальной мир за пределами пузыря Гарри начал понимать, что на самом деле означает это видео — тяжесть того, что оно означает — и теперь оно распространяется, как лесной пожар. Его отметили уже в тысячах постах в Инстаграме и Твиттере. Он мельком замечает бесконечные зеленые и синие сердечки, то и дело появляющиеся на экране блокировки. Это заставляет его сжиматься — буквально сжиматься — поэтому он полностью отключает свои уведомления. Примерно в то время, когда Гарри и Луи расстались, Гарри начал дистанцироваться от социальных сетей. Слишком много из всего этого было связано с тем, что у него было с Луи: от неловкого флирта между ними в Твиттере до фотографий в рекомендациях его Инстаграм. Когда они создали отдельный аккаунт для Build A Bear, Гарри начал смутно осознавать, что ситуация выходит из-под контроля. Но в то время это казалось правильным, просто способ по-настоящему общаться с фанатами, не раскрывая себя. Но потом это стало болезненным напоминанием обо всем, чего у Гарри больше не было, и очередным средством поддержания его и без того нездоровых механизмов совладания с самим собой. Он думал, что его счастье зависит от того, что думают о нем другие, и он хотел изменить это. В прошлом Луи успокаивал его, говоря, что это всего лишь белый шум, но без его поддержки Гарри приходилось справляться со всем самостоятельно. Теперь для всего, помимо проверки вовлеченности фанатов в новые проекты, у Гарри есть помощник, который размещает рекламные посты от его имени и в целом занимается продвижением. Иногда он пишет в Твиттере странные вещи, но это хотя бы не приводит его к скрытности, что в свою очередь ведет к хандре, так что он лучше этого. По крайней мере, ему нравится в это верить. Когда он подъезжает к шикарному, но непритязательному таунхаусу в Хакни (в совершенно другом районе Лондона, где они жили вместе. Это не потеряно для Гарри), ему в голову приходит мысль, что Луи может не быть дома. Или, что еще хуже, он может быть с кем-то. — Блять, — бормочет себе под нос Гарри, изо всех сил вцепившись в руль. Внезапно он осознаёт, насколько опрометчив его поступок. Он не видел Луи много лет. Они даже не разговаривали. А теперь он заявляется к нему без предупреждения посреди ночи. Гарри сидит в машине, двигатель бурчит, будто проговаривая: иди, иди, иди. Он все еще может отступить. Луи понятия не имеет, что Гарри находится около его дома. Но это не остановит наступление завтрашнего дня, не остановит натиск всего грядущего дерьма. Нет, он должен это сделать. Гарри глушит машину, считает до десяти, выходит и подходит к желтой входной двери. Он делает глубокий вдох и нажимает кнопку звонка, глядя на медную цифру 9, расположенную на уровне глаз. Он слышит, как звонок эхом разносится по коридору, вызывая хриплый лай собак Луи. Их когти стучат по твердому деревянному полу прихожей, когда они прибегают на звук звонка. Гарри видит их силуэты сквозь полупрозрачные стеклянные панели по обе стороны входной двери. Он впервые видит их вживую. Гарри любит кошек. Луи купил двух огромных собак в течение нескольких месяцев после их разрыва. Подумать только. Затем раздаются шаги, и вот тут-то реальность настигает Гарри. Сонный голос Луи мягко одергивает собак, приказывая им успокоиться. Он так давно этого не слышал. Звук вызывает непроизвольное ощущение прохлады по всему телу, легкое покалывание в кончиках пальцев. Ему кажется, что он может упасть в обморок. Но он хочет, чтобы его тело оставалось в сознании. Одна только мысль о том, какой же это чертовски неловкий способ вернуться в жизнь Луи, не дает ему упасть. А потом дверь распахивается, и Луи стоит перед Гарри, выглядя довольно растрепанным. Чувство прохлады все еще с ним, все еще наполняет его вены, но теперь оно смешано с чем-то еще. Почему-то Гарри забыл подготовиться к этому. К красоте Луи. Дерьмо. Желудок Гарри сжимается, и он буквально чувствует боль в груди. Это такая инстинктивная и мгновенная реакция, что ему почти необходимо присесть. Люди не зря называют это разбитым сердцем. Это чертовски больно. — Гарри? — Луи склоняет голову набок и прищуривается. На нем фланелевая клетчатая пижама, ноги босые, волосы растрепаны. Момент узнавания озаряет его лицо настолько явно, что Гарри может видеть каждую эмоцию, пробегающую в голове Луи. Он видит, как вторая часть Луи наполняется гневом. — Какого хрена? Из всех способов, которыми Гарри представлял себе их воссоединение, всё идет совершенно не так. Он знал, что этот день настанет. В течение нескольких месяцев разговоров с Найлом и Лиамом о проведении тура с альбомом Made in the AM в качестве подарка поклонникам к десятилетнему юбилею группы, Гарри всегда тщательно избегал перспективы участия Луи. Хотя в глубине души он знал, что в конце концов ему придется встретиться со своим бывшим и что им снова придется выступать вместе, но это всегда казалось далеким будущим. Чем-то настолько отдаленным, что он до самой последней секунды надеялся, будто ему и вовсе не придется разбираться с этим. Будь на то воля Гарри, он не видел бы Луи до тех пор, пока не начнутся саундчеки и репетиции тура в следующем году. Луи, который сначала казался смущенным, теперь смотрит каменным взглядом. Как будто Гарри — последний человек на Земле, которого он хочет видеть прямо сейчас. — Это из-за видео, да? — наконец говорит Луи, его донкастерский акцент еще сильнее, чем помнил его Гарри. Это прекрасный звук, но одновременно ужасен, потому как Гарри не привык, чтобы с ним разговаривали с такой агрессией. Он почти забыл, как всё закончилось между ними. Почти забыл, что Луи, скорее всего, всё еще ненавидит его за это. — Значит, ты уже знаешь об этом? — Гарри отвечает вопросом на вопрос. — Я не в пещере живу, Гарри. — Точно, — так вот как это должно было быть. За три года мало что изменилось. Он выжидает мгновение, прежде чем покончить с любезностями. — Так ты впустишь меня? — Гарри крепко сжимает губы, стараясь не обращать внимания на двух собак, которые, не подозревая о враждебности между мужчинами, остро соперничают за их внимание. Луи фыркает, поворачивается спиной к Гарри и идет обратно по коридору. Гарри принимает это как согласие и следует за ним, осторожно закрывая за собой дверь. — Почему ты здесь, Гарри? — спрашивает Луи измученным голосом. Гарри терпеть не может, когда Луи ставит его имя в конце каждого предложения. Он ненавидит, как покровительственно это звучит. Но больше всего он ненавидит то, как это напоминает ему обо всех других прозвищах, которыми Луи называл его. — Ты знаешь почему. Из-за видео, — смущенно начинает Гарри. Он следует за Луи через кухню и гостиную открытой планировки, просторнее, чем большинство других в этом районе, но выполненную всё с тем же старинным английским шармом. Будь он в любой другой ситуации, Гарри нашел бы время полюбоваться обстановкой. Хотя прямо сейчас он едва ли может представить, что все когда-либо будет хорошо. — Нет, — перебивает Луи, — почему на самом деле? — он поднимает брови. — Чего ты от меня ждешь? — Что я…? — тихо повторяет Гарри, нахмурив брови. — Нет, Луи, дело не в этом. Я здесь не для этого, — произнося это, он понимает, что это правда. Приятно говорить именно то, что имеешь ввиду, когда речь заходит о Луи. — Я хотел поговорить. Посмотреть, все ли с тобой в порядке. — В десять вечера, — Луи складывает руки на груди. Он настроен так оппозиционно, что Гарри практически видит стену между ними. — Ладно, — начинает Гарри. — Я думаю, нужно попробовать еще раз. — О, ты думаешь, да? А хочешь спросить, что я думаю? — Луи, — Гарри говорит это медленнее и глубже, чем раньше, пытаясь достичь перемирия. — Не мог бы ты… на секунду… не могли бы мы… — он борется с собой, чувствуя, как в груди поднимается гнев. Он заставляет себя остановиться и сделать глубокий вдох. Как глупо с его стороны думать, что его примут с распростертыми объятиями, что Луи будет добр к нему. — Каким образом мы дошли до этой точки? — Не знаю, Гарри! Может быть, потому, что мой бывший парень появляется у моей двери после двух лет нулевого контакта, чтобы спросить, как я себя чувствую после того, как меня раскрыли на видео, распространяющемся по всему интернету? — Луи говорит это быстро, яд бурлит в каждом слоге, который он произносит. — Это нечестно, — тихо говорит Гарри. — Ты тоже не разговаривал со мной два года. — О, пошел ты, — огрызается Луи. — Серьезно, давай без всей этой игры в лучшего парня. Просто признай, что ты тоже злишься. — Я злюсь! — Гарри повышает голос, совершенно срываясь. — Я просто не понимаю, как вымещение злобы друг на друге может хоть что-то изменить! Луи пристально смотрит на него, и Гарри понятия не имеет, о чем он думает. Раньше такой взгляд означал что-то, где-то, куда-то, но теперь это выглядит так, словно Луи говорит на другом языке. — Ладно, — Луи немного выжидает, прежде чем отойти к дивану и с глубоким вдохом сесть. Так же быстро, как все поднялось, они каким-то образом вернулись на исходные позиции. — Давай попробуем еще раз. Он соглашается, голос хриплый от скрытой уязвимости. Гарри слышит это только потому, что даже после всего этого времени он всё так же чутко реагирует на каждое изменение настроения Луи, как если бы оно было его собственным. Гарри медленно приближается к нему, устраиваясь на диване и сохраняя неловкое расстояние между ними. — Привет, — неуверенно говорит он, чувствуя себя полным идиотом. — Привет, — отвечает Луи, избегая зрительного контакта. Гарри нервно теребит одно из колец на пальцах. — Мне очень жаль, что я появился так неожиданно. — Спасибо, — тихо говорит Луи. Один из псов, Клифф, кажется, так его зовут, вскакивает на диван и пробегает прямо по ногам Луи, направляясь к Гарри. — Чертов пес! — Луи ругается себе под нос, а затем, осознав, что эта выходка только что сняла напряжение между ними, нервно смеется. Гарри улыбается, и ему почти больно делать это вместе с Луи. Почти. — Самое неуклюжее животное в мире. — Он милый, — говорит Гарри, осторожно поглаживая тяжело дышащего пса. Он никогда не знал, как вести себя с большими собаками. Клифф энергично виляет хвостом взад-вперед, а значит, у него все в порядке. — Это странно, Гарри, — произносит Луи, и улыбка сползает с лица Гарри. — Я имею в виду, что нам делать? — Не знаю, — признается Гарри, поворачиваясь лицом к Луи. — Я думал, что если это случится, я буду готов и я буду точно знать, что делать. Но я не знаю. — Да, я тоже, — Луи убирает челку с глаз. Ему нужно подстричься, но он выглядит просто замечательно. — Никогда не думал… что мы столкнемся с этим… сейчас, — заключает Гарри, зная, что его слова должны звучать неопределенно. Каждый раз, когда он представлял себе каминг-аут, они были рядом. Они были друг у друга. Но это давно не так. И это несправедливо. — Я тоже, — говорит Луи и, конечно, он всё понимает. Всегда понимал. — Мы не можем отрицать. Это явно мы. — Знаю, — Луи кивает, — и я… — он выглядит задумчивым. Как будто он пытается решить, стоит ли открываться прямо сейчас. Гарри молчит, боясь нарушить хрупкое равновесие. — Честно, Гарри? Я все равно не хочу. Даже если бы мы могли. Я устал. Гарри выдыхает. — Я понимаю, что ты имеешь в виду. Это своего рода облегчение, довольно странное, но всё же. — Но мы не можем просто оставить это. Мой менеджер сказал, что я могу просто заявить о том, что мы расстались, но я чувствую, что это неправильно. — Значит, мы не будем этого делать, — решает Гарри, и выражение благодарности на лице Луи в этот момент значит всё. — Я не хочу никого разочаровывать, — бормочет Луи, избегая взгляда Гарри. — Фанаты поддерживали нас в течение многих лет… насчет этого, — он делает неопределенный жест, указывая на них двоих. — Было бы просто дерьмово, абсолютным дерьмово сказать им, что мы все испортили. Гарри не произносит вслух то, о чем думает. Что это было бы дерьмово, но так сложилось. Они не могут вернуть назад то, что сделали. Они не могут вернуть назад последние почти десять лет. И даже если бы они могли, захотел бы Гарри? Готов ли он стереть из своей жизни хорошее вместе с плохим? Бывали дни, когда он жалел, что они вообще встретились, потому что это было невыносимо больно. Сейчас он уже не так уверен. — Тогда что же нам остается? — спрашивает Гарри, болезненно ощущая каждый мускул в своем теле, когда он обращается к Луи. Первобытная тяга к бывшему парню никуда не делась. — Нам нужно выспаться. А потом… завтра… — Луи качает головой. — Завтра мы позвоним ребятам и поговорим об этом. — А они знают? — пока Гарри ехал из ресторана, у него не было ни малейшей возможности выяснить, слышали ли об этом Найл и Лиам. — Вообще-то я разговаривал с Найлером по телефону еще до того, как ты приехал. Лиам в Лос-Анджелесе, так что он, возможно, еще не слышал. Наступает молчание. Не неловкое молчание, но отнюдь и не легкая пауза. Гарри проводит пальцами по волосам. Луи наблюдает. — Все еще такие короткие. — Ммм? — Гарри моргает, роняя руки на колени. Лицо Луи краснеет, он слишком поздно осознает, что сказал это вслух. — Твои волосы, — поправляется он, прочищая горло. — Ты оставил короткую стрижку. — О, да, — Гарри демонстративно взъерошивает их. — Теперь ими легче управлять. Луи кивает. — Тебе идет. — Спасибо, — Гарри осмеливается взглянуть на Луи, его взгляд смягчается, когда его глаза встречаются с голубыми глазами Луи. — Разве ты не предпочитаешь длинные? — инстинктивно спрашивает он. Луи грустно улыбается, прищурив глаза. — На самом деле ты не хочешь, чтобы я отвечал. — Нет, — соглашается Гарри, чувствуя комок в горле. — Наверное, нет. Луи теребит челку, с любопытством глядя на Гарри. — Ты принарядился, — он кивает на наряд Гарри. — Был на каком-нибудь горячем свидании? — игриво спрашивает он, издавая короткий смешок. Гарри оглядывает себя, разглаживая свой костюм. На нем белые брюки с высокой талией и блестящая голубая рубашка с оборками. Его пиджак в тон костюму украшен маленькими вышитыми узорами. Это не совсем тот наряд, который он надел бы, чтобы бегать по поручениям. Он снова смотрит на Луи, во рту пересыхает. — О, — лицо Луи бледнеет. Гарри хотел бы, чтобы он мог сохранять спокойствие или чтобы он быстрее солгал что-нибудь, потому что обиженное выражение на лице Луи невыносимо. А потом оно исчезает, сменяясь чем-то простодушным, чем-то настолько далеким от Луи, что Гарри вспоминает, насколько хорошо он скрывает эмоции. — Ладно, — автоматически отвечает Луи, сжимая челюсти. Воздух снова становится холодным, и Гарри некого винить в этом, кроме себя. — Луи… — начинает он, не зная, что сказать. — Нет, нет, — перебивает Луи, немного хмурясь. — Это не мое дело. Гарри выжидает несколько секунд, ломая голову над тем, что он мог бы сказать, как он мог бы сменить тему и вернуть разговор в хорошее русло. Он может врать кому угодно, может притворяться любезным, может быть очаровательным. Но рядом с Луи его мозг затуманивается, и он не может придумать, как рассеять ледяную атмосферу. — Я должен идти, — тихо говорит Гарри, надеясь, что Луи остановит его. Сердце застревает где-то в горле. — Да. Должен, — соглашается Луи. Гарри встает, хладнокровно и медленно, надеясь, что Луи снова щелкнет выключателем внутри себя и расслабится. Но он этого не делает. Вместо этого он молча провожает Гарри до входной двери, неловко задерживается и решает, что короткий кивок — это все, что он может предложить своему бывшему парню. Гарри застывает на крыльце, уставившись на закрытую дверь и задаваясь вопросом, что же, черт возьми, они будут делать с этим дальше.