Многогранник

Бэлу спасло то, что первый поддон лёг на крышу, а остальные отрикошетили от него и просто завалили внедорожник. Телефон после короткой паузы зазвонил снова. Бэла нажала кнопку принять вызов, но руки ходили ходуном, и мобильник чуть не улетел на пол. – Да, – прохрипела она непослушными губами. – Слава богу, живая! Куда тебя понесло, ты можешь объяснить? Бэла молчала. От страха алкоголь выветрился, и ничего вразумительного она сказать не могла. В это время один из поддонов, находящийся в неравновесном состоянии, сорвался и грохнул о землю. – Погоди, что там у тебя происходит? Ты где? – Светка, это так хорошо, что ты позвонила, – Бэла откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза, – это очень вовремя. – Черт тебя подери, ты скажешь, где ты или нет?! Когда Света приехала на такси, рабочие с погрузчиком уже растащили большую часть поддонов. Бэла сидела на одном из них и курила. Не получалось думать, не получалось даже дышать –воздух вдруг стал напоминать вязкий кисель и никак не хотел затекать в измученные недостатком кислорода легкие. Света вышла из машины, посмотрела на покореженную крышу внедорожника, лопнувшее стекло, и в недоумении развела руками: – Какого хрена ты всё это натворила? – Меня успокаивает езда на машине. – Экстремальное вождение на фоне залитой внутрь бутылки коньяка ты называешь способом успокоиться?!! И главное, вот мне очень интересно, что же тебя так расстроило? Это мне в пору в петлю лезть, видимо я так плоха, что после проведенного со мной времени ты не находишь лучшего выхода, кроме как убиться на хрен! – Светка, ты что, с ума сошла?! Ты вообще тут ни при чём! – А кто при чём?! – рявкнула Света так, что поперхнулась и закашлялась, и, заметив, что к их разговору начали прислушиваться, сбавила обороты, – Ладно, всё, давай не здесь. Садись в машину, с твоей потом разберемся. – Вот уж на эту тему не волнуйся, эти проблемы я решу сама. Света пожала плечами, сделала несколько шагов, потом всё-таки вернулась, взяла Бэлу за руку и повела за собой: – Ты уверена, что с тобой всё в порядке? Может, всё-таки в травму? Получив отрицательный ответ, махнула рукой. В машине Бэла спросила: – А где Янка? – Надо же, а я думала, ты и не спросишь, – фыркнула Света, – с ней Наташа. – Почему Наташа? Света сжала ладонями виски, выдохнула, решив не комментировать: – А какой был выбор? Ты что, думаешь, Янка полная дура и не подумает связать твой эффектный уход с предыдущими событиями? А мы не настолько её знаем, чтобы не быть уверенными в том, что она не почувствует себя виноватой и по этому поводу не решит на десерт съесть что-то неподходящее или не пойдет прогуляться через окно. Вот как раз полной дурой себя чувствовала Бэла. Она прекрасно понимала, что своими собственными руками создала ситуацию, из-за которой сейчас корёжило всех. И ведь с самого начала чувствовала, что всё будет именно так! На что она рассчитывала? На то, что Янка окажется слепой, глухой и бесчувственной? Но она именно и полюбила её за то, что она не такая! Такси остановилось для Бэлы неожиданно, и она узнала собственный дом. Света расплатилась и вышла вместе с ней. Бэла удивилась, но ничего не сказала. Неужели она так плохо выглядит, что и за ней решили приглядеть на всякий случай? Войдя в квартиру, Бэла бросила ключи на тумбочку, скинула куртку и обувь и пошла на кухню. Сначала потянулась к бару, потом передумала и включила чайник. Света пришла следом за ней. Она переоделась, была в белом свитере и мягких серых штанах. Бэла приглашающим жестом махнула в сторону стола, а сама приоткрыла окно, закурила и облокотилась о подоконник. Света подошла, обняла её со спины: – Я испугалась. Действительно испугалась, когда поняла, что ты не просто ушла, а взяла ключи от машины. Я уже так многих похоронила… – потом вынула у Бэлы из рук сигарету, затянулась. Теплый дым коснулся щеки. – Свет, как тебе удается не ревновать? – Мне? Да ты смеешься! – Хорошо, как удается с этим жить? – Хороший вопрос, – Света вернула сигарету, прислонилась щекой к спине Бэлы, – Меня спасает любовь. Ну, скажем так, вера в то, что она есть. Если я чувствую, знаю, ну хорошо, сама считаю, что меня любят, то могу простить всё. Мне главное, как относятся ко мне, и тогда что там с другими не так важно. Но вот если я пойму, что любви больше нет… Бэла погасила сигарету, выбросила окурок, потом повернулась, осторожно обняла Свету: – Как хочешь, но я всё-таки скажу. Я люблю тебя. И её люблю тоже. И хочу научиться с этим жить. – Любить двоих – это всё-таки лучше, чем не любить никого. Бэла медленно вдохнула и осознала, что воздух наконец потерял тягучую вязкость и свободно влился в лёгкие, от чего даже слегка закружилась голова. Судя по всему опять произошло нечто важное, изменившее мир. Они стояли, прижавшись друг к другу, и только дышали синхронно. И тут Светкин мобильник, лежавший на столе, заиграл мелодию, которую Бэла сразу узнала. Света развернулась, улыбаясь, подхватила телефон, ответила: – Да, Дин, привет! – и засиявшая на лице улыбка тут же погасла, – Что ты сказала? Светины щеки побелели: – Дин, ты пьяная? Что я на этот раз сделала не так?... Да, у неё день рождения… Я не могу передать, я сейчас не рядом с ней… И не дома… Ты серьезно об этом говоришь?... Хорошо я поняла. Света отключилась и безвольно опустила руку с телефоном: – Тебе привет. – Она же не знает, что ты у меня! – Она сказала, что передает привет всем, с кем я… В общем, к тебе это тоже относится… – Что она хотела? – Не знаю. Судя по всему, она опять не в себе. Сказала, что у неё через три дня концерт, и я могу прийти. Но потом еще много чего сказала… Света отвернулась. Бэла почувствовала что-то не то и подошла к ней. Света плакала. Тихо, беззвучно. Слезы текли по щекам, срывались с подбородка, капали на свитер. – Светка, да ты что? Ну не плачь, пожалуйста! – Бэла обхватила её, прижимая мокрое лицо к своей рубашке, – Не надо, ты же понимаешь, какими мы бываем идиотками! Ну хочешь, я отвезу тебя в Москву? Хочешь, поедем все вместе на всякий случай? Хочешь, я возьму аккредитацию и наснимаю тебе её на концерте, ты же любишь смотреть на неё, когда она выступает! Те фотографии, которые я делала, думаю, не самые лучшие – она слишком волновалась, это чувствовалось! – А тех фотографий и нет… – Как так? Я же тебе отдала и фотографии, и флешку… – Да, я привезла всё ей. Сначала всё было здорово, мы посмотрели, повспоминали… А потом… В общем, она фотографии уничтожила, флешку сломала… – Ах ты, была у меня мысль сделать лишнюю копию, но я сделала так, как ты просила… – Да ладно, это не так уж и важно… – В самом деле я не все фотографии стёрла… Там, где только ты, я оставила. И ту, последнюю, с воздушным поцелуем… – Какую? Там такой не было! – Я для вас её не распечатывала и не копировала… – А ты мне её пришлешь? – Хорошо, пришлю, – Бэла улыбнулась, вытерла последнюю слезинку на щеке: – Ну, что решила? Поедем в Москву? Мне брать аккредитацию? – Бери. Поедем. – Вдвоем? Вчетвером? – Впятером. Ещё Лену возьмем. – Хорошо, как раз в машину поместимся. – В твою? Ты же её грохнула! – Успеют сделать, там всё не так страшно. В крайнем случае, Элькину возьму. – Да ладно, машину мы уж как-нибудь раздобудем, чай не безлошадные! Бэла смотрела на Светку, на её снова засиявшие улыбающиеся глаза, и понимала, что сделает всё, что угодно, лишь бы она не плакала. – Надо Наталье позвонить, мне нужен телефон Ларисы. – Ну, однако, ты даешь! И, главное, меня за человека уже не считаешь! – Света взяла свой мобильник и стала листать телефонную книгу, – Будет сейчас тебе номер. Но телефон в её руке зазвонил: – О, вот и Наташа! Привет! Что?! – Света подняла на Бэлу встревоженные глаза. Бэла взвилась: – Что случилось?! – Янку увезла скорая, – ответила Света, – вызывай такси.