***
Открывает глаза парень в своей комнате — трещины на потолке до боли ему знакомы. Он потратил на изучение данного «узора» не один час своей жизни, но в этот раз все по-другому. Джордж хватается за противно ноющую голову. Не так сильно, конечно, как в магазине, но все же. Магазин… Парень помнит, как ему вдруг поплохело, когда они с подростком ходили между прилавков, а потом провал в памяти, словно кто-то стер мел с доски, оставив ее пустой. Встает, пошатываясь. Спина противно ноет. Ударился, потеряв сознание? Просто потрясающе… Томми находится спящий на диване в гостиной, не потрудившийся даже с себя куртку снять, а завалившийся прямо в ней. Пакет с продуктами стоит рядом. За окном уже темно, и Джордж старается предсказать, сколько прошло времени. Часа два-три? Вряд ли больше, потеря сознания обычно происходит на достаточно небольшой срок, а тут, скорее всего, свое дело сыграло напряжение, скопившееся в парне за достаточно насыщенный день. Стыдно осознавать, что подростку с, скорее всего, кем-то неравнодушным пришлось тащить его тельце в дом, но поделать с этим нечего. Не каждый день он видит, как перед ним людей расстреливают, между прочим! Парень содрогается от воспоминаний, но резко мотает головой (тем самым вызывая приступ тошноты), отгоняя их прочь. Не время. Не сейчас. Последнее, что нужно ему в данный момент — самокопание. Ни к чему хорошему это не приведет, это уж точно. Для этого еще будет время, а пока нужно действовать быстро, резко. Не останавливаться, чтобы не дать мозгу обработать всю ту информацию, полученную за несколько часов. Чтобы не видеть перед глазами вновь Найтмера, помогающего им в толпе, а после стоящего на сцене. Просто не хочется думать об этом. Просто… Просто это все нихуя не просто, честно говоря. Чайник кипит, и парень выдыхает. Надо разбудить, несмотря на нежелание этого делать, подростка. Если верить сайту с электричками, который наспех парень открыл на компьютере, последний сегодняшний рейс будет через несколько часов, а убираться из города, если верить Уиллбуру, им стоило как можно скорее. «Если верить Уиллбуру». Джордж фыркает. Смешно звучит, если брать во внимание все последние события. Но, с другой стороны, панику в глазах подделать было бы трудно. «Глаза — зеркало души». Кто бы не сказал однажды эту чушь — он был чертовски прав. Несколько бутербродов, сделанных из остатков еды в холодильнике, стоят на столе. Им стоит поесть перед дорогой. Хрен знает, насколько хватит купленной еды (для Джорджа, кстати, остается загадкой, на чьи деньги. Он-то без сознания плюхнулся), а потому ее придется экономить. Что парни будут делать, когда та кончится, он не имел никакого понятия. Потом придумают. Все потом. Томми встает неохотно, смерив Джорджа взглядом, который прямо-таки кричал о лютом гневе в данный момент. Сонными глазами осматривается и, вздохнув и снизив градус ненависти в зрачках, вновь смотрит на Джорджа. — Ты как? Ты отрубился прямо посреди хренова магазина! Мне с охраной пришлось тебя, чтобы ты знал, тащить! — сразу высказывает свое недовольство подросток, все еще взъерошенный, словно воробей, после сна. Это выглядит… Забавно. — Пошли, нам поесть надо. — Ночью? — насмешливо уточняет подросток, вставая с дивана и потягиваясь. — До утра не потерпим, или ты это имел в виду, когда говорил о сбитом режиме сна? — Прекрати паясничать. Сними куртку и иди на кухню. Нам через пару часов уезжать. — Пф, чего? — давится парень воздухом, заходя вслед за Джорджем на кухню и усаживаясь за стол. — Мы что, едем сегодня? — А ты предлагаешь подождать до лучших времен? — шипит парень, разливая по кружкам кипяток и кидая туда чайные пакетики. Ставит чашки на стол, садясь напротив Томми, греет руки о горячую керамику. — Я уже тебе сказал. Я. Не. Собираюсь. Сбегать! — четко проговаривает подросток, сверкая глазами. Джордж лишь вздыхает. Придурок, решивший изменить прогнивший мир в лучшую сторону… — Прекращай, — глоток напитка обжигает горло. Брюнет молчит почти что минуту, сказав одно-единственное слово, обдумывая последующую речь. — Тут дело не в том, твоя это страна или нет. Побег — это не какое-то стыдное дерьмо. Это просто попытка спастись. Естественная и правильная. Томми, Уиллбур на их стороне, на стороне тех людей с площади, и даже он был напуган. Он понятия не имеет, что будет дальше. И именно поэтому он и попросил тебя убраться куда подальше. Вернее, попросил меня тебя спрятать, что я и намерен сделать. — Да мне плевать, как ты не понимаешь?! — подросток вскакивает с места, и стул падает на плитку. Джордж как-то заторможено следит за его падением, а после поднимает взгляд на Томми. — Мне плевать, что он там хотел! Туббо в больнице! Он может умереть! Как ты… Как ты вообще можешь сидеть на одном месте, зная, что он может умереть?! — Да я просто не такой придурок, как ты! — парень срывается на крик. Эмоции, копившиеся в нем весь день, наконец-то вырываются наружу. — Думаешь, мне плевать? Думаешь, я не волнуюсь за него? Хрена-с два! Но я так же волнуюсь и за тебя, дубина! Его жизнь сейчас висит на волоске, но он в больнице, о нем позаботятся. А ты — нет. Я понятия не имею, что будет с городом завтра. Сколько людей, вышедших на прогулку, не вернется домой живыми. Да Господи! Если бы не Найтмер, если бы я тогда действительно побежал, то мы бы валялись рядом с остальными трупами! — О чем ты? — Я не умею действовать в ситуациях, опасных для жизни, понимаешь? — Джорджа как прорвало, и он из последних сил сдерживал слезы, которые комком поднимались по глотке куда-то в сторону глаз. — Если бы не один человек, то мы бы, скорее всего, были бы уже мертвы. И я. И ты. И Туббо, которого мы не доставили бы до машины скорой. Все, понимаешь? Ты думаешь, я не забочусь о Туббо? Но ведь не заботишься о нем ты. Ты рискуешь своей жизнью, наплевав на то, что почувствует он, очнувшись в больнице один и узнав, что его друг умер под градом пуль. Думаешь, он будет рад? Так вот, нет. Не будет. Потому, прошу тебя, если ты не думаешь о себе, то подумай хотя бы о нем, прекращай строить из себя блядского героя! Тишина, повисшая на кухне после этой речи, оглушает. Томми медленно, подняв стул с пола, садится на него вновь, обняв колени. Он не знает, что говорить, что делать, а потому лишь покачивается взад-вперед, пока Джордж пытается прийти в себя и отдышаться. Не стоило это говорить. Не стоило, мать его! Делает слишком большой глоток чая, сжигая к чертям собачьим язык, но не издает ни звука, вставая из-за стола. Ему не хотелось вываливать это все на подростка, все те мысли, которые пожирали его изнутри. Даже не так, ему не хотелось этого говорить хотя бы потому, что он знал — сказав это, он признает правдивость того, во что не хотелось бы верить. Например в то, что он — бесхребетный слабак, неспособный мыслить в критических ситуациях, что могло привести к смерти. Как его собственной, так и к смерти одного глупого ребенка, возомнившего из себя великого революционера. И вроде бы смешно, а вроде нихрена подобного. Ни капельки. Говоря откровенно, хочется уткнуться в подушку и рыдать от собственного бессилия. Джордж шипит под нос ругательства, выходя с кухни. Ему не хочется быть там больше, ощущать это напряжение, болезненно повисшее в воздухе, которое мерзко давит на виски. А еще оно заставляет думать. А это вдвойне противно. Парень жалеет, что в доме нет никаких запасов с алкоголем. Он был бы не лишним. Сейчас ему до безумия хотелось ощутить приятную тяжесть в голове, которая забирала все мысли, скопившиеся за день. Это успокаивало, помогало. Джордж не был диким фанатом алкогольных напитков, но сейчас какой-нибудь коньяк был бы как никогда кстати. Можно сказать даже, что это — особый случай. Почти что праздник. Хреновый правда. С привкусом металла. «— Ты сам-то не устал попадать в неприятности?» Ох, черт, знал бы ты, Найтмер, как он устал. А ты, ты сам не устал его из них вытаскивать? Джордж смеется. Тихо, беззвучно, чтобы не услышал парень на кухне, истерично. Каждый раз он рядом. Каждый раз, весь месяц. Стоило только Джорджу написать о какой-то незначительной проблеме, как собеседник из кожи вон лез, чтобы ту решить. Всегда. Сначала незначительные, вроде неточности в новом отчете, потом более серьезные. В какой только момент они дошли до стадии «он появляется неоткуда, словно Супермен, и спасает парня из-под града пуль»? И как Джордж умудрился прозевать этот момент? Он был в сговоре с Уиллбуром, да? Не могло же быть веселым совпадением, что они стояли на сцене вместе. Вместе с тем неадекватом, напавшим на Томми. Такой забавной, чтоб ее, случайностью? И от этого в разы противнее. Хочется подняться с дивана, что-нибудь сделать, лишь бы не думать о парне, но сил нет, и Джордж лишь чувствует, как тяжелеют его руки, сжатые в кулаки, но побить нечего. Или некого. Ага, тот, кого хотелось бы ударить за то все дерьмо, что парень ощущал уже два дня, был непонятно где. Как, впрочем, и до этого. Как и всегда. Джордж не знал о нем ничего, а тот, казалось, знал о брюнете все, что только можно. И это было несправедливо. Но правильно. Это казалось такой правильной и нормальной вещью, что Джордж воспринимал это, как должное. Да, это какой-то незнакомец из социальной сети, которому я без проблем сливаю всю информацию о себе, и что с того? Это же «правильно». «- Дошло наконец? Я тебе об этом уже как месяц талдычу» — ехидно замечает здравый смысл, окончательно очнувшийся после запоя, и Джордж шипит, чтобы тот убирался. И без него неплохо жилось!***
— Хей, — парень вздрагивает, испуганно оглядываясь, когда сквозь дрему чувствует руку на плече, но это оказывается лишь Томми, удивленно уставившийся на него. — Что с тобой? — Да нет, ничего, — парень трет красные глаза, умирая от желания спать. — Задремал просто. — Понятно, — Томми замолкает, садясь рядом и бесцельно смотря куда-то вперед, тщательно обдумывая свои последующие слова. — Я думаю… Ну, я полагаю, что… Прав ты, короче. Туббо не будет счастлив, если я подохну. — Да и я особо радоваться не буду… Наверное… — Не перебивай! Так вот… Он не будет этому рад, а нам еще до конца неизвестно, что будет происходить в городе, так что… Наверное, ты прав. В нашем случае побег является… Хм… Оптимальным решением? Я не боюсь, но… Я не хочу умирать. И я не хочу, чтобы Туббо, умри я, знал о моей смерти. Думаю, умирать противно… — Хм, определенно, — фыркает Джордж, уставившись в ту же точку, что и задумавшийся подросток. — Я с тобой полностью солидарен. Так значит… У нас намечается отпуск? — В отдалении от неадекватных личностей, убивающих мирных граждан, ага, — усмехается Томми. — И с ними как-то связан один мой хороший знакомый. Отвратительная ситуация. Просто пиздец какая хреновая.***
В электричке пусто, последний ночной рейс как-никак. И Джордж, и Томми, нагруженные пакетами со всем, что они смогли утащить из дома брюнета, мирно посапывают на своих местах, несмотря на то, что просыпаться им минут через двадцать, а потом переться столько же пешком до дома, в котором парень не был уже лет пять, кажется. Привычная вкладка с социальной сетью сегодня утром была закрыта Джорджем, дабы избежать соблазна зайти на нее, вновь натыкаясь на противнейшее сообщение о блокировке аккаунта. Даже перед уходом из дома сдержался, заметив включенный компьютер, который он выключил ударом ноги. Эта привязанность бесила и пугала. И надо было бороться с этим. Да, просто не заходя на страницу Найтмера. Не этим вечером. Не тогда, когда он твердо решил, что нужно бежать, не дав незнакомцам ни малейшей подсказки о том, где они с Томми находятся. А, не закрой он вкладку, заметил ли он двадцать два новых сообщения от такого знакомого контакта, убравшего его из черного списка, который пытался выяснить, все ли с ним нормально? Попытался бы их проигнорировать? Разумеется нет. Так может оно и к лучшему?