«– это ты на фотке?»

— Что, так и будешь молчать? — Джордж отворачивается от Томми с Уиллбуром, сжимая кулаки от бессильной злобы. Да даже не злобы, это было бы правильнее назвать самой что ни на есть настоящей ненавистью, которую парень старался сдерживать. Не сдержись он — и получит пулю в лоб. Все до ужаса просто, хах? Нихрена подобного! — Или ты просто чая попить пришел? Что-то мне не верится. — Не устал ворчать, как старый дед? — Уиллбур нервно отбивает ногой странный ритм, и звук встречи подошвы с деревянной поверхностью пола громко разносится по всему, кажется, дому. Невооружённым взглядом видно, что парень не в себе: синяки под глазами, резкие движения, дрожь по всему телу. Джордж даже на секунду задается вопросом, не начал ли тот употреблять что-то запрещенное, но, судя по всему, виной подобных дефектов были расшатавшиеся нервы, стресс и явный недосып, уровень которого можно было прекрасно оценить по мешкам, образовавшимся под глазами. Парень вообще выглядит бледной копией себя прошлого — даже не верится, что прошло всего несколько дней с их последней встречи. Впрочем, он и на ней не был, пожалуй, тем самым Уиллбуром, которого Джордж привык видеть в компании подростка. Правда тогда, к сожалению, он этого не понял. А теперь уж было поздно что-либо делать — все уже сделано, а изменить прошлое без, как минимум, Делориана, было проблематично. Кнопки сброса, увы, для реального мира еще не придумали. — От тебя из коридора веет ненавистью по отношению ко мне. Может хватит? — Мне объяснить, почему у меня такое отношение к тебе, или тебе хватит собственной серой массы в голове? — Джордж пытается скрыть яд в голосе, честно. Не получается, правда, от слова совсем, но он хотя бы пытается, а это многого стоит, не так ли? В его-то ситуации… Уиллбур выдыхает и трет переносицу, устав от постоянной язвительности, направленной в его адрес от парня. Заколебал, ей богу! Томми, сидевший в самом углу комнаты, сверлит взглядом гостя, написавшего ему всего несколько часов назад, договорившись о встрече в ближайшее время. Подросток старается не показывать радость, которая охватывает все его существо, когда он видит, как ни крути, достаточно близкого друга, каковым Джордж для него не являлся. Да и, наверное, не станет. Уиллбур зарывается рукой в волосы, привычным жестом ероша их, и от этого на секунду становится так нормально, тепло. Привычно. Томми забывает, где он находится. Забывает, что все его существование может вот-вот прекратиться, если Уиллбуру вдруг придет в голову закончить то, что ему приказали. Томми никогда в детстве не хотел брата, довольный тем, что являлся единственным ребенком в семье, а также слушая истории своих друзей, жалующихся на старших братьев, которые гнали их от компьютера. Кто же знал, что у него в шестнадцать лет появится человек, способный заменить ему несуществующего родственника? Кто же знал, что этот человек так легко сможет его предать, воспользовавшись той информацией, которой Туббо делился с Томми и Уиллбуром? И тем не менее… — Зачем ты сюда пришел? Сдать нас тому человеку со сцены? — Джордж не до конца понимает, о ком говорит Томми, и косится в сторону Уиллбура, с интересом подмечая, как того передергивает от столь простого вопроса. Неужто он… боится? — Нет, он ни при чём. Я пришел… Я пришел… — парень не может ничего сказать, и лишь сглатывает, интенсивнее начиная тереть покрасневшую переносицу, сжав зубы. Издалека слышно, как они скрипят. Это пугает. Пугает до ужаса. Такой Уиллбур не вызывает никакого доверия (которого, в общем-то, у Джорджа не было изначально, но все же), напротив — он кажется поехавшим на голову, дергаясь и косясь то в сторону двери, то в сторону окна, будто обдумывая план побега, если что пойдет не так, как он запланировал. Джордж, сглотнув, медленно пятится к ящику со столовыми приборами. Когда рядом с тобой находится поехавший на голову человек — нож под рукой лишним не будет, мало ли что тому придет в голову. — Ну? — Томми внимательно следит за бывшим другом, сжавшись всем телом. По напряженной позе подростка прекрасно видно, что он не настолько безразличен ко всему произошедшему, как думал Джордж. Он явно волновался не меньше, чем хозяин дома, прежде чем сказать место проживания человеку, ответственному за блядский теракт. Однако внутреннее «я» пересилило, и он таки поведал эту, вроде как, тайну. Идиот? Пожалуй… — Я должен был убедиться, что ты жив, — Томми удивленно вскидывает брови на это заявление, всем своим существом показывая, что не доверяет ни слову. — Не смотри на меня, как на дерьмо. Я серьезно. — О да, я же должен безоговорочно верить каждому твоему слову. Особенно после всего произошедшего, хах? — Томми напоминает Джорджу напряженную пружину, которую вот-вот отпустят и она, вероятнее всего, попадет кому-то в глаз. Парень на всякий случай отходит к двери в комнату, в которой он обосновался. Если эта парочка начнет кидаться столовыми предметами (или мебелью) — нож его вряд ли спасет, а вот быстрый бег ой как поможет. — Ты блядский предатель! Я даже не пойму, зачем вообще позволил тебе сюда прийти. Хотел убедиться, жив ли я? А то, что я мог сдохнуть там, на площади, тебя не волновало? Или тебе я так важен стал лишь после того, как выжил? Хочешь закончить начатое, или что? Я не до конца понимаю этого, поведай же, мать его! Прекращай вести себя, как хуева жертва! Джордж удивленно слушает эту пламенную речь от подростка, который всего несколько часов назад утверждал, что верит человеку, в лицо которого он сейчас шипит ругательства. Он говорил про шанс, который они должны дать парню, а теперь просто… Он соврал? Уверен ли он в том, что Уилл не пристрелит его, зайди тот слишком далеко, скажи он лишнего? Становится по-настоящему страшно. Они в дерьме. Пожалуй, Джорджу с Томми стоит сейчас, выйдя в коридор по какой-нибудь надуманной причине, бежать отсюда нахрен. Но куда, да и спасет ли это от такого преследования? Джордж понятия не имеет, как прятаться от слежки и какие методы Уиллбур вообще может использовать, дабы найти их. Помогут ли им выкинутые телефоны? «Как минимум» — грустно усмехается Джордж. — «Мне не стоит волноваться насчет этого пункта. Его я уже выполнил». — Я не знал, что так будет. Так не должно было быть! Не должно! Не так! Это все было, мать его, не по плану. Совершенно, — Уиллбур неожиданно хватается за волосы, расширив от ужаса глаза, и Джордж в который раз задается вопросом: «а вменяем ли парень, или фестиваль окончательно разрушил его психику?». — Они обманули меня. Обманули. Этого не должно было произойти, должен был подохнуть только Шлатт и его охранники, пальбы по толпе не должно было быть! Я просто не подумал, что они могли бы… — Они? Кто они, мать их за ногу, вообще такие?! Да и причем тут они, если ты изначально планировал убийство людей? Да, хреновых, но убийство — есть убийство, и ты даже не пытаешься себя оправдать. Это, по-твоему, мирное решение конфликта? — Томми хочет сказать что-то еще, но его голос, предательски задрожав, срывается, и подросток лишь слабо мотает головой, отходя в сторону, дабы налить в стакан немного воды и промочить разболевшееся от крика горло. — Я просто… Просто… Блять! — неожиданно ругается Уилл, сжимая кулаки от бессилия, которое волной накатило на него из-за слов подростка. Становится хреново от самого себя, аж подташнивает. И все оттого, что на него накричал какой-то ребенок. Сказал, что на самом деле о нем думает, назвал предателем. И это больно кольнуло где-то внутри, заставляя поморщится. Неприятно признавать свои ошибки. Очень неприятно. До побелевших костяшек, закусанной губы и дрожи, прокатившейся по всему телу. Мерзко. — Прости меня. — Зачем? — голос Томми тих и, пожалуй, слаб. Словно сил на крик после глотка воды не осталось, вымыло. — Что мне даст то, что я тебя прощу? Что даст это тебе? Для чего я понадобился тебе в этот раз? Кого я должен помочь тебе убить, пока ты, мило улыбаясь, будешь вешать мне лапшу на уши? С чего я вообще должен тебя прощать? Ты — убийца. Из-за тебя погибли ни в чем неповинные люди. Черт, да передо мной бухнулся какой-то мужик с простреленной черепушкой. Не стой он там — пуля попала бы в меня, понимаешь? Я бы мог быть уже мертв, а Туббо… Туббо… Томми снова замолкает, и Джорджу становится по-настоящему неуютно от картины, которая развернулась на его кухне. Ему не просто неуютно — ему больно. Больно смотреть на разбитого подростка, который всеми силами пытался защитить бывшего друга совсем недавно, а теперь едва не плачет, стоя перед ним, пока в его голове неумолимо рушатся все светлые образы, выстроенные когда-то им. Больно осознавать, что все то было обманом. Фальшивкой. Пеленой перед глазами, из-за которой нельзя было разглядеть настоящую сущность, мерзким комом засевшую в глубине души Уиллбура, которая шевелила щупальцами, все сильнее и сильнее обвивая парня, навязывая ему параноидальные идеи и образы, заодно выкачивая все жизненные соки из ослабевшего тела. — Туббо жив. Не могу сказать, что он в порядке, но жив, — Уиллбур опускает глаза, словно ребенок, который оправдывается перед родителями за двойку, смотрит в пол. — Сейчас он подключен к аппарату ИВЛ, но, вроде как, врач обещает, что он скоро пойдет на поправку. Он жив, и это главное. — Он может умереть, — Томми начинает трясти — то ли от гнева, поглощающее все его существо, то ли из-за слез, неумолимо поступающих к глазам из-за страха потерять лучшего друга. — Он может умереть из-за тебя, кусок ты собачьего дерьма, а все, что ты говоришь, это: «он жив, и это главное»?! Ты, мать его, издеваешься надо мной, или что? — Он не умрет! — Уиллбур хватает подростка за плечи и ощутимо встряхивает. Тот пытается вырваться, но хватка парня крепка, и он просто дергается, как тряпичная кукла, пытаясь освободиться от ниток опытного кукловода. — Слушай меня внимательно. Он был перенаправлен в платную клинику под чужим именем. За ним следят опытные врачи. Он идет на поправку. Просто услышь меня сейчас, ладно? С ним все будет хорошо, понял? Повтори за мной! — Отпусти меня, ты поехавший на голову! — Повтори, — рычит Уиллбур, вновь встряхнув подростка. Джордж не вмешивается. Почему? Да потому, что он видит, что эта простая фраза нужна Уиллбуру не для того, чтобы успокоить Томми. Она нужна, чтобы Уиллбур сам поверил в нее. Поверил, что с его товарищем все будет хорошо, что он пойдет на поправку. Это должно было привести его в чувства, иначе он окончательно съехал бы с катушек, что могло привести к поистине ужасающим последствиям как для парня, так и для Томми с Джорджем в частности. — Он не умрет! Не умрёт! Отпусти меня только! — резко дергается Томми, вырываясь из чужих рук, и Джордж замечает, как, замолкнув на секунду, Томми вновь произносит эту фразу одними губами, словно надеясь на то, что таким образом она действительно будет правдивой. — Ты все сказал? Убедился в том, что я жив? Прекрасно! А теперь свалил нахрен отсюда. — Что? — удивленно переспрашивает Уиллбур, выпавший на секунду из реальности. — Ты че, глухой? Свалил нахрен из этого дома, — шипит сквозь зубы подросток, до белых костяшек сжимая кулаки. Ногти впиваются в ладонь, и Томми кажется, что он поцарапал ее. Как минимум, по ней что-то стекает, и Томми не может понять, кровь это или пот, а проверять не хочется. Не до этого. — Подожди, — неожиданно встревает в разговор Джордж, подходя чуть ближе. — У меня есть несколько вопросов, на которые никто, помимо тебя, не сможет ответить. Это важно. Уиллбур кивает, обращая все свое внимание к Джорджу, который неуверенно переминается с ноги на ногу, не зная, как лучше задать вопрос, который грызет его изнутри еще с того момента, как он, схватив Туббо и Томми, бежал прочь с площади. — Там, на сцене, был парень в перчатках и маске. Он, я так полагаю, спас нас от пуль тогда, а ты, кажется, знаком с ним, так что… Кто это такой? — Джордж с удивлением замечает, как Уилл, услышав вопрос, замирает, а в глазах на долю секунды мелькает самый настоящий страх. Хотя нет, страх — это слишком мягко. Ужас. Настоящий ужас, который почти моментально оказывается скрыт за маской напускного равнодушия, но Джордж все равно видит, как подрагивают пальцы Уиллбура, когда он прячет их в карманы. — Ты про парня в зеленом? — Джордж, замерев, кивает. Это был не желтый, получается, а зеленый. Зеленый, как и смайлик на блядской аватарке. — Откуда ты его знаешь? — Ну, он помог там тогда, на фестивале, а потому мне интересно было бы понять, кто это вообще такой. Быть может — поблагодарить его за спасение наших жалких душонок, — Джордж видит недоверие, которое плескается в глазах Уиллбура, и, вздохнув, добавляет еще немного информации. — К тому же, мне кажется, я с ним однажды общался в интернете. Хотелось бы побольше узнать об этом человеке, сам понимаешь. — Понимаю… — тянет Уиллбур, и трет переносицу, словно собираясь с силами. Или обдумывая, что сказать. Это тоже как вариант. — Понятия не имею, кто это, честно говоря. Он просто предложил нам помощь однажды, пригрозив тем, что сольет наши данные в сеть. Не знаю, в чем его выгода от участия в подобном, но… — «Предложил нам»? — удивленно переспрашивает Томми, но Джордж, взволнованный возможной долгожданной разгадкой личности собеседника, перебивает его. — Что ты о нем знаешь? Я не видел, чтобы он стрелял тогда, на площади, тогда для чего он был там? Кто он? Как его зовут? Я просто должен это узнать, мать его! — Сказал же, я не знаю о нем ничего! — прикрикивает Уиллбур, так как остановить словесный поток, вырывающийся изо рта Джорджа, оказывается попросту невозможным. — Знаю, что любит, падла эдакая, взламывать чужие переписки и лезть туда, куда не стоит. Имени тоже не знаю, пользовался псевдонимом. — Каким? — Джордж чувствует огонек любопытства, который все сильнее и сильнее разгорается в нем, превращаясь в настоящий пожар. Все тело замерло, ожидая ответа. Секунда раздумий Уиллбура кажется часом. — Дрим. Он просил называть его Дримом. Глупая кличка, да? Джордж выдыхает всем телом, с которого словно тяжелый груз свалился. И смеется. Глупо, неуместно и, пожалуй, безумно. Неужто ненормальность Уиллбура заразна? Дерьмо.

***

Джордж не может уснуть уже час. Ворочается, постоянно открывая глаза, не в силах сосредоточиться на погружение в злоебучее царство Морфея, гори он, падла, в аду. Разговор с Уиллбуром, прокручиваемый в голове парня уже сотни раз, подействовал на Джорджа как-то не так, как тот рассчитывал. Парень думал, что разочаруется в собеседнике, узнав о нем чуть больше положенного, но гость не сказал ничего, что можно было бы использовать, как причину для ненависти по отношению к Найтмеру. Или лучше называть его Дримом? Хрен его знает. Джордж обессиленно бьет подушку. Он не знает, как реагировать на визит Уиллбура в его дом, на его слова. На собеседника, тайна личности которого уже загорелась на горизонте. Под ложечкой засосало, и все, вроде-как, не должно было происходить именно так, но даже здравый смысл, постоянно орущий об опасности собеседника, неожиданно заткнулся, не подавая никаких признаков жизни. Лишь вякнул что-то о том, что кое-кому стоило бы встретиться с Найтмером и нормально поговорить, а не вести себя, словно нерешительная семиклассница, которая боится спросить что-то у одноклассника. Он же взрослый, в конце-концов, мужик. И Джордж согласен. Но все равно страшно. Стук в дверь заставляет парня подпрыгнуть от неожиданности, но почти мгновенно раздается голос Томми, который так же мгновенно успокаивает напряженное тело. — Ты спишь? — Нет, заходи, — Джордж с интересом смотрит на подростка, который неуверенно топчется на пороге, пока в руках ярким огоньком горит экран смартфона. — Что не спишь? — Я собирался ложиться, но тут мне сообщение от Уиллбура пришло, и он попросил дать телефон тебе, так что… — подросток неуверенно протягивает Джорджу мобильник с открытым диалогом, в котором гордо красуется никнейм «Wilbur». Не слишком оригинально, хах? Но оригинальность чужого имени сейчас волнует парня мало, он вчитывается в недавние сообщения, полученные от данного контакта. Wilbur: спишь? Pimpinnit: Какого хера? Я же сказал тебе, чтоб ты отстал от нас Pimpinnit: Че тебе нужно? Wilbur: хей, как грубо: ( Wilbur: мне надо поговорить с Джорджем, можешь дать ему телефон? Pimpinnit: На кой тебе это? Wilbur: просто отдай ему телефон, ребенок Pimpinnit: Зачем? Wilbur: отдай. Ему. Телефон Pimpinnit: А, хрен с тобой. Щас, погоди секунду Джордж понятия не имеет, зачем Уиллбуру вдруг понадобилось пообщаться с ним в час ночи, но что-то в таких простых, на первый взгляд, сообщениях не дает ему покоя. Парень замирает, пытаясь понять, что привлекло его внимание, но мысль издевательски проскальзывает в сознании, и Джордж не успевает за нее схватиться. Pimpinnit: ? Pimpinnit: Что такое? Wilbur: нашелся) Pimpinnit: О чем ты? Джордж удивленно смотрит в экран, не до конца понимая, о чем идет речь, а собеседник уже пишет новое сообщение. Wilbur: потеряшка нашелся, это забавно) Джорджу требуется непозволительно много времени на то, чтобы понять, о чем говорит собеседник. Секунды три. Три секунды, а после его сердце, замерев, уходит в пятки. Только один человек мог бы назвать его потеряшкой. Только, мать его, один. Из легких пропал весь воздух, но он ему и не нужен — парень так и так перестал дышать, как только до него дошел смысл написанного. Он еще не пришел в себя, а собеседник уже печатал новое сообщение. Wilbur: слушай, нам бы стоило обсудить много вещей, тебе так не кажется? Wilbur: ты не будешь слишком против, если я неожиданно зайду в гости? Wilbur: обещаю, если ты не захочешь меня видеть — я сразу же уйду. Только дай мне зайти хотя бы на минуту, ладно? Wilbur: ты не против? Пальцы Джорджа предательски дрожат, а потому ему огромных сил стоит такая простая задача, как написание всего лишь одного слова. Но он справляется с этим, замечая, как его сообщение оказывается мгновенно прочитанным. Pimpinnit: Договорились. Джорджа мучает вопрос, как Найтмер получил доступ к аккаунту Уиллбура, но контакт уже исчез из сети. Что ж, может это и к лучшему? Парню стоило бы обдумать сложившуюся ситуацию, не отвлекаясь на переписку. Пусть и хотелось…