«– это ты на фотке?»

— Это так странно, хах? — Джордж удивленно вскидывает брови, уставившись на Дрима, что бесцеремонно развалился на диване. Для полноты картины ему оставалось лишь закинуть ноги на Джорджа, сидевшего с краю. К слову, судя по всему, он был близок к подобной наглости. Для Джорджа оставалось загадкой, как тот мог вести себя столь непринуждённо в чужом доме, будучи знакомым с хозяином всего несколько часов. — Что именно? — Ну, все это, полагаю, — парень обводит глазами комнату, хмыкнув. — Как минимум, тот факт, что ты реальный человек, а не текст в мобильнике. — Ты в этом сомневался? — Джордж, откинувшись на спинку дивана, выдыхает, закрывая уставшие глаза. Он примерно понимал, о чем говорил Дрим, но думать было… Лень. Усталость подобралась слишком резко, рухнув как снег на голову, с радостью напоминая организму о том, что хозяин, между прочим, уже несколько дней нормально не спал, предпочитая тратить драгоценное время на размышления о «насущных» проблемах. Двигаться становилось трудно, словно бы тело отключилось, в то время как мозг продолжал бодрствовать. — Нет, просто. Я не ожидал, честно говоря, что мы когда-либо встретимся. Как минимум, не ожидал этого, когда впервые написал тебе. Думал что-то типа: «Хах, какой забавный парнишка», а теперь, — парень пожимает плечами, ткнув Джорджа носком. — А теперь я тут, занимаю твой диван. Понял, о чем я? — Угу, — выдыхает Джордж, поджав губы. Неозвученные вопросы, словно мини-ракеты, летали в голове, но задавать их не хотелось. Скорее, не хотелось получать на них ответы, не хотелось пугать парня рядом своими расспросами, своими догадками. Впрочем, факт оставался фактом — Дрим был замешан во всем том пиздеце, что произошел на фестивале. Ну не могло же быть его присутствие там — простым совпадением, не могло же быть совпадением то, что Дрим оказался знаком с Уиллбуром, который, в свою очередь, был знаком с еще более опасными личностями. Стоит ли говорить, что все это было слишком странным совпадением? Стоит ли говорить, что Джордж прекрасно понимал, что сейчас его медленно спихивает ногой с дивана человека, из-за которого, вполне возможно, погиб не один десяток людей? Ему стоило бы бояться. От парня, что сидел рядом, веяло чем-то обманчиво-дружелюбным, но Джордж ощущал еще кое-что. Силу. Невероятную силу, что охватывала все существо Дрима, сковывая всех находящихся вокруг словно в тиски, не давая лишний раз выдохнуть. Джордж не смог бы назвать это аурой лидера, нет. Скорее, человека, что может и хочет контролировать все, упиваясь собственной мощью. Который дает другим ощущение свободы, а на деле… А на деле… «А на деле Джордж уже на крючке» Как бы грустно это не звучало, но факт оставался фактом. Откровенно говоря, теперь у Джорджа не было никакого выбора. Да и был ли он когда-то? Когда-то, кроме того дня, когда какой-то неизвестный контакт отправил сообщение, что было адресовано не ему? Парень еще мог соскочить с крючка, заблокировать странного пользователя. Забыть, как плохой сон. Как кошмар. Но сейчас все тщетно. Бесполезно пытаться бежать, зная, что бежать-то в общем-то и некуда. Если вернуться к аллегории с тропинками, то картина вырисовывалась, сказать по правде, достаточно удручающей. У него не было выбора, лишь его иллюзия. Навязчивое ощущение, что, пойди он по другой дорожке — что-то изменится. Что-то будет иначе. И Джордж шел, даже не догадываясь, что это — не его выбор, что он идет не сам, а по тропинке его ведут за руку, словно маленькое дитё. И Дрим, мать его, прекрасно знал это. Понимал, что происходит. Осознавал, что, говоря откровенно, взял парня чуть ли не в заложники, медленно, но верно утягивая его все глубже и глубже. Привязывая все сильнее и сильнее. И это должно было бы пугать, но на деле… На деле — Джордж даже не осознавал, что попал. Не понимал, насколько сильно привык к какому-то незнакомцу, что ежедневно писал ему. Это было глупо, по-детски. Подростки часто совершают подобную ошибку, слишком привязываясь к безликому аккаунту в социальных сетях, а после узнавая, что собеседник является совсем не тем, кем представлялся изначально. Но Джордж думал, что он старше, умнее. Он думал, что не клюнет на подобную ловушку. Что ж, каждый ошибается. Осознание, что его отношения с Дримом перешли на что-то более сильное, нежели обычная дружба, пришло тогда, когда Джордж вновь и вновь обновлял блядский аккаунт, наивно полагая, что собеседник вот-вот разблокирует его, вот-вот вновь выйдет на связь. Но этого не происходило. Его кинули в ЧС. И, вроде бы, ничего страшного, так почему Джордж так сокрушался тогда, каждую минуту обновляя страницу в надежде, что в этот раз все будет иначе, что в ЭТОТ раз аккаунт будет разблокирован. Но нет. Увы и ах, но нет. Тогда Джордж не знал, куда себя деть, что делать с безумием, что охватило все тело, заставляя чуть ли не дрожать от бессилия. Тогда он вдруг осознал, что попал. Окончательно и бесповоротно. Что капкан защелкнулся, сжимая ногу, с противным треском разрывая плоть. — Зачем тебе все это? — Джордж чувствует, что к нему тянутся чужие руки, что человек, что раньше лежал на диване, привстает, дабы в очередной раз провести по плечу рукой, запутать пальцы в волосах. И Джорджу бы стоило возмутиться, что его опять тискают, аки домашнего любимца, но сон накрывает с головой, и сил на общение не остается. Дрим очень контактный. Настолько, что за те шесть часов, что тот провел в доме, его прикосновения стали чем-то вполне нормальным, чем-то естественным. Хотя, надо признать, что Джордж изначально не воспринимал это, как какой-то враждебный или неприятный жест. Сейчас же, когда организм трубил об экстренном отключении из-за недосыпа, чужие касания были, пожалуй, даже приятны. И, уткнувшись в чужое плечо, парень вполне спокойно позволял ошалевшему Дриму гладить его по голове, по спине. Это, наверное, неправильно, да? С момента их знакомства прошло всего ничего, но какая нахрен разница, если такие простые действия не вызывают недовольства ни у кого из присутствующих? — Ну, например, ради этого, — Дрим шепчет это еле слышно, но Джордж находится достаточно близко, дабы, продолжая стремительно засыпать, расслышать-таки эту фразу. Забавно… Дрим откидывается спиной назад, позволяя парню принять полулежачее состояние. Впрочем, судя по позе, в которой он вырубился — ему было совершенно плевать, предстоит его телу спать сидя или лежа. Думается, при сильном желании, он бы мог и стоя поспать. Но, слава богу, до этого не дошло.

***

Что делать — парень не знает. Ему, разумеется, льстит тот факт, что Джордж совершенно бесстрашно продолжает находиться рядом, избегая «опасных» вопросов, но не до такой же, мать его, степени! Он ожидал что парень, который с явной настороженностью относился к окружающим, о чем не раз сообщал ему в переписке, будет дергаться от него, как от огня. Он ожидал, что, чтобы так легко погладить его, протянув руку, ему потребуется несколько дней общения, если не недель. Но чтобы день! Существо внутри урчит, словно здоровый кот, что объелся честно спизженной сметаны, довольный настолько близким присутствием ЕГО человека. «Настолько близким», хах? Он, мать его, буквально лежит на Дриме, спокойно дыша, как может дышать лишь спящий человек. В гостиной совершенно тихо, Томми ушел в, как подозревал Дрим, свою комнату еще часа два назад, раздраженно хмыкнув, а потому каждый вдох воздуха, каждый шорох одежды было слышно слишком громко, слишком ярко. Пожалуй, парню стоило бы перестать считать Джорджа — его человеком, это было эгоистичным, но его внутреннее «я» начинало выть от злости, стоило только попытаться вычеркнуть слово «мой». Ибо какого хрена?! Дриму хочется встать, походить по комнате, подумать, но, встань он — и парень, так доверчиво лежащий столь близко, встрепенется, стряхивая с себя сон. Уйдет, не давая больше возможности так бесцеремонно себя разглядывать, гладить по расслабленной спине. Каждый раз, стоило ему коснуться парня до этого, он чувствовал, насколько его тело было напряжено. Ощущал, как тот замирал, словно кролик перед удавом, но не пытался убежать, отстраниться. Напротив — почти что без сопротивления позволял себя гладить, потупив взгляд, словно ребенок, которого отчитывают родители. Сейчас же он лежал совершенно спокойный, расслабленный. В движениях не было настороженности, дыхание не замирало каждый раз — стоило только протянуть руку. Дрим чувствовал, что парень прекрасно осознавал, что за человек находился в его доме, но тогда почему… Почему он вообще позволил ему прийти? Прийти после всего того, что произошло? Не то, чтобы у Джорджа вообще был какой-то выбор, Дрим бы пришел в любом случае, но он действительно ожидал сопротивления, агрессии в свой адрес, но никак не подобных действий, подобного отношения. Ему всего лишь раз пригрозили плеснуть кипятком, а, учитывая все то дерьмо, которое совершил Дрим, это было минимальной ценой за все его ошибки прошлого. Ошибки, хах. Незначительные промахи. Дрим ощущал себя странно, ненормально. То, что произошло на площади, не ощущалось ему как-то дико. Это всего лишь несколько десятков расстрелянных людей. Роботов системы. «Правильных». Просто безымянный народ, чья смерть никоим образом не повлияла на парня. Да, увы и ах! Какое-то сострадание к роду человеческому у парня так и не появилось. Люди и люди, умерли и умерли. Сотни людей умирают каждый день, никто же не акцентирует на них своего внимания, а тут всего несколько десятков трупов, что окрасили тротуар в красный. Единственный человек, на которого ему, в общем-то, было не плевать — сейчас преспокойно сопел у него на груди. И Дрим явственно ощущал, что ни в коем случае не должен показать парню другую часть себя. Не должен позволить узнать то, насколько равнодушным ко всеобщим проблемам он бывает. Это можно было бы назвать обманом, но Дрим так не считал. Скорее, напротив. Наличие Джорджа рядом помогало становиться более человечным, менее равнодушным к проблемам окружающих. И это уже даже не пугало. Не пугал тот факт, что он постепенно становился нормальным. Относительно, но нормальным. Это просто было необычно. Лежали они так достаточно долго. Дрим сам не заметил, как за неимением другого занятия (телефон лежал буквально в двух метрах, но встать за ним было невозможно) сам задремал, уткнувшись носом в чужую макушку. Приятно, однако. Так что Томми, который с громким «ебать» зашел в комнату, Дрим был готов разорвать на куски. Джордж, что не очень-то удивительно, тоже подскочил от столь резкого восклицания, отталкиваясь от парня, на котором он лежал, кажется, последний час. Причем с такой силой, о наличии которой Дрим даже не догадывался, задыхаясь, когда рука с силой ударила его в грудь, мгновенно выбивая весь воздух из легких. — Что за нахрен? — а этот вскрик уже принадлежал Джорджу, который, резко отпрыгнув на другую часть дивана, с неимоверным удивлением смотрел на человека, который в последнее время послушно изображал его подушку, а теперь задыхался от нехватки кислорода. — Черт, прости! — Что с вами двумя не так, чтоб его? — подросток с ярым недовольством смотрит то на Джорджа, который, не понимая, что происходит, ошарашенно оглядывается, то на Дрима, что яро пытается вдохнуть воздуха, который выбило из легких от удара. — Мы спали, ты, кусок дерь… — парень вовремя затыкается, грубить не стоит. Да и Джордж, кажется, напуган его состоянием. — Потеряшка, ты мне почку отбил, кажется. — Прости! — брюнет, не зная, что делать, сжимается на краю дивана, испуганно и как-то неловко глядя на Дрима. — Ты почему меня не разбудил? Я бы мог уйти в комнату, а не… — Ты выглядел уставшим, — перебивает хозяина дома парень, тряся головой. — Не хотел будить. Ты опять не спишь по ночам, придурок? — Я вам не мешаю? — Томми, раздраженно глядя за парочкой на диване, хмурит брови. Джордж и забыл, как подросток ненавидит, когда всеобщее внимание направленно не в его сторону. — Мне Уиллбур написал, я хотел тебе об этом рассказать, а вы тут, видите ли, спите! Когда этот уйдет? Дрим удивленно вскидывает брови. «Этот», значит? Обычно подобное не говорят, если не хотят обидеть человека. Да и вообще, говорить о ком-то так, будто его и вовсе нет в комнате — это, как минимум, невежливо. Хотя, что подростку знать о вежливости? Парень усмехается, поудобнее устраиваясь на диване. Удивительно, как чужое тело сделало лежание на твердом диване в разы удобнее. А сейчас это самое «тело» сидит в ногах, явно смущенное своим сном. Дриму отчего-то становится слишком смешно, а потому он, пропустив мимо ушей смысл слов Томми, хлопает ладонью по груди, предлагая Джорджу вернуться на нагретое (и побитое) место. Почему-то, парень даже представить не может почему, Джордж мотает головой, алея, словно маков цвет, прячет лицо в ладонях. И ему вот-вот стукнет двадцать пять? — А жаль, с тобой было уютно. — Хватить меня игнорировать, уебки! — о, подал голос! — Не кричи, тебя никто не игнорирует, — Дрим, потянувшись, лениво поглядывает краем глаза на Томми, скрестившего руки на груди с воинственным (как казалось подростку) видом. — Сейчас ночь, чтоб тебя. Куда я, по-твоему, могу пойти? — На привокзальную лавочку? — предполагает подросток, хмыкнув. — Ты что, собираешься здесь остаться? Не-не-не! Джордж! Джордж, че за нахуй? Вы поговорили? Поговорили! А теперь пусть съебывает! — Томми, — голос Джорджа еще слаб после сна, но подросток почти мгновенно затыкается, стоит парню произнести его имя, ожидая решения. — Томми, он останется и завтра уедет, успокойся. Уиллбур написал с другого телефона что ли? — Какой «останется»? Пусть съебывает! Не хватало еще непонятно кого на ночь оставлять! — Дрим, сказать по правде, жалеет сейчас только об одном: у него нет попкорна. Наблюдать за злостью подростка — бесценный дар, которым тот поистине наслаждается. О нет, дружище. Ты провел с ним достаточно времени тет-а-тет, теперь его, Дрима, очередь. — Да, он написал, что нашел старый телефон. До сих пор правда не пойму, зачем он отдал другой этому… — Этому кому? — Дрим фыркает, привстав. Он видит, каким недовольством горят глаза подростка. Не доверяешь, ребенок? Что ж, твое доверие никому и не нужно, говоря откровенно. Может только Уилбуру, дабы предать еще раз. — Ладно, не кипятись, дружище. Мы же вежливые, воспитанные люди! Что там с Уильямом? — Не называй его так, — бурчит под нос парень. — Ему не нравится, когда его так называют. — Ох, подумаешь — всего лишь назвал по имени. Когда я его называл так — он не был особо против, — Дрим пожимает плечами, фыркая от злости подростка. Ну не говорить же тому, что не возражал парень по той причине, что его избивали, и сил на возражения по поводу имени попросту не было. Но это произвело, пожалуй, даже больший эффект, на который изначально рассчитывал Дрим — Томми весь взбеленился, словно разозленная кошка. — Он — мой друг! Кто ты, мать твою, такой, что он позволяет тебе так себя называть! — Ох, вот как? Друг, значит? — Парень лениво привстаёт на локтях, прикрыв глаза, и картинно зевает, прежде чем закончить. — Забавно. А он-то тебя другом считает? Сам посуди — сначала промолчал про плохое самочувствие, потом — про свое реальное имя. Странно все это, не находишь? — Ты… — Томми замирает, с яростью смотря на парня перед собой, но не может подобрать подходящих слов, и просто открывает и закрывает рот, пытаясь справиться с эмоциями. — А ты?! Ты-то чем лучше, а? Дрим. Видите ли, Дримом его величать! Имени своего стесняешься, что ли, подонок?! — Нет, что ты, — смеется парень, и смех каким-то жутковатым эхом отдается от пустых стен, удваиваясь, становясь громче, сильнее. — Я просто не собираюсь играть с тобой в дружбу, в отличие от Уилла, только и всего, так нахрена тогда тебе нужно мое имя? Последняя капля. Дрим с каким-то особым наслаждением наблюдает за тем, как подросток в беззвучной ярости сжимает в руке мобильный, едва не ломая его и, резко развернувшись, уходит в одну из комнат, громко хлопая дверью напоследок. Вот же ребенок… — Ты… Слишком груб, — выдыхает Джордж, до этого молча наблюдавший за перепалкой. Несмотря на сон, усталость из глаз никуда не исчезает, напротив — выступает лишь ярче. — Он первый начал общаться со мной, как с мусором. Я всего лишь ответил. Ему пора бы понять, что не у него одного в этом мире есть клыки. Только у него, в отличии от меня, они еще молочные, — Дрим хочет добавить «и выбить их не составит труда», но благоразумно замолкает, смотря на сонного парня рядом. — Пошли, тебе стоило бы выспаться. — Нет, я нормально… Не нужно… Не хочу… — Джордж трясет головой, словно отряхивающийся пес, пытаясь стряхнуть сонливость, но ничего не выходит, и он лишь упирается боком о подлокотник дивана, силой держа глаза открытыми. — Дерьмо… — И я о том же. Пошли, — Дрим резко встает с дивана, хватая сопротивляющегося парня за руку. — Пошли, говорю. Ты опять сбил к херам собачьим свой режим. Джордж, я же сейчас тебя попросту силой донесу, ты, придурь! Эта «угроза», на удивление, работает. Джордж правда, вставая с дивана, ворчит. Но встает. А это главное. И плевать, что Дрима умудрились несколько раз проклясть, пока тот, сопровождая брюнета, дошел до его спальни. В комнате до ужаса холодно, холоднее, чем в остальном доме, и Дрим понятия не имеет, что не так с этим уютным уголком с кроватью. Проверяет окна, но те закрыты, да и, вроде бы, там нет щелей, из-за которых в помещение мог проникать холодный воздух. — Котел до этой комнаты не достает, — Джордж, кажется, понимает, о чем думает парень, отвечая на его незаданный вопрос. — У меня тут есть одеяло и плед, так что не холодно. Ты же не против, кстати, поспать на диване, да? Я бы мог, конечно, предложить тебе эту комнату, но тогда тебе придется тащить меня обратно, да и тут, как ты заметил, достаточно прохладно. — Ничего страшного. Мне плевать, где спать, в общем-то, — Дрим тянется, поглядывая на парня, что рухнул мешком на кровать, зевая и грозясь вот-вот уснуть. В комнате темно, да и никто не спешил включить свет, довольствуясь луной, что проникала в комнату сквозь запотевшие окна. — Не против, если я посижу тут? Томми не очень-то доволен, что я нахожусь здесь. Останься я один — живьем сожрет же. — Интересно, почему он так к тебе относится, — уже засыпая, смеется Джордж, двигаясь, дабы парень мог сесть рядом. — Как думаешь, что ему Уиллбур написал? — Сомневаюсь, что что-то важное. Спи. Завтра узнаем, — Дрим аккуратно вновь проводит рукой по чужим волосам, балдея от прикосновений. Благо, Джордж не сопротивляется, лишь слабо фыркает на очередное нарушение личного пространства, расслабляясь. Пусть делает что хочет. А Дрим так и сидит, продолжая поглаживать парня по волосам. Сидит в темной комнате, с удивлением отмечая, что чувствует себя… Счастливым. И это так странно… «Что ж, кажется, так просто тебе от меня не отделаться, потеряшка. Не теперь».