«– это ты на фотке?»

— Ты ведь еще когда-нибудь приедешь, да? — Джордж, стоя около тумбы, разливает кипяток по кружкам, повернув голову в сторону собеседника и морщится, когда брызги от него попадают на пальцы. — А ты пустишь? — улыбается Дрим, чуть склонив голову вбок. Последние пять минут, ожидая, когда вскипит чайник, они провели в молчании, думая каждый о своем. Вернее, об одном и том же. О произошедшем диалоге. О чем думал Дрим, Джордж не знал. Знал лишь, что, судя по безмятежному выражению лица, мысли его явно были направлены в чуть иную сторону, нежели чем мысли Джорджа. Нет, все вопросы и страхи парня не исчезли, словно по мановению волшебной палочки, но дышать стало легче. Немного, но легче. Вопрос, насколько были правдивы ответы Дрима оставался открытым, но на ложь они не походили. Скорее, Джордж это чувствовал, было что-то, о чем Дрим решил умолчать, но парень не знал, как и о чем ему стоит спросить, а потому предпочёл отмалчиваться в стороне, закусив губу. Дриму же, после «изгнания» своей туши с чужих плеч, пришлось сесть по-человечески на стул, закинув ногу на ногу и, за неимением другого занятия, сверлить спину парня, что, стоит отметить, сильно давило на нервы. — Если спрашиваю, то разве ответ не очевиден? — парень трясёт обожжённой рукой и, из-за нежелания идти до раковины, пусть она и находится буквально в трех метрах от него, сует два пальца в рот, желая, по-видимому, остудить ожог. — Какого хера ты творишь? — Дрим как-то подозрительно смотрит на парня, нахмурив брови и барабаня какой-то странный мотивчик по столу, отчего Джорджу становится даже как-то не по себе. — Обжёгся, — брюнет, достав пальцы изо рта, демонстрирует красный след ожога на них, который быстро продолжает разрастаться. — Господи, какой же ты придурок… — вздохнув, Дрим мысленно просит Бога дать ему сил, и встает со стула, с явным намерением подтащить парня к раковине, но тот резко от него пятится, врезаясь спиной в стену, и морщится от боли. — Вдвойне придурок. Дай лапу, мыть буду. Джордж смеется, мысленно удивляясь неожиданному пробуждению чего-то детского внутри него. Скоро юбилей, а он по кухне бегает, словно его в этой самой раковине притопить хотят. Хотя, судя по уставшему взгляду Дрима, он к этому достаточно близок. Но его просто тащат к ней за руку, включая ледяную воду и вынуждая сунуть руки (именно обе. Доказать сквозь смех, что вторая не получила никакого ущерба, Джорджу не удалось), кажется, превращая их в подобие ледышек. Если для получения теплой воды приходилось ждать, так как котел далеко не сразу обрабатывал желание владельца дома, то холодную воду он предоставлял с радостью и в безмерном количестве. Но руки ему убрать из-под воды не позволяют, продолжая их держать там до тех пор, пока Джордж не начинает подрагивать от холода и стараться попасть ледяной водой в своего мучителя, с которого спала маска серьезности и неодобрения, а потому он уже еле сдерживал смешки, наблюдая за явным недовольством парня. — Ну и зачем это надо было делать? — полотенце не особо спасало замерзшие руки, а потому было отправлено в сторону лица человека, виновного в данной ситуации, но тот его ловко поймал, не давая мокрой и холодной тряпке встретиться с его лицом. — Ты постоянно калечишь мои руки! — Я просто хотел помочь. Да и калечишь их ты, я лишь пытаюсь их спасти! — фыркает Дрим, усаживаясь обратно за стол, словно бы ничего и не было. Словно бы только что он не пытался заморозить руки чужого человека. — О чем ты там, кстати, хотел поболтать? — О чем? — у Джорджа к тому моменту из головы уже совершенно вылетает, о чем они с Дримом общались буквально пять минут назад, потому вопрос становится неожиданностью, заставляя извилины начать работу. Хоть раз-то в жизни нужно! — А, да, точно… Ты это, не мог бы мне чая купить? Просто у меня почти закончился, а без него мне в последнее время затруднительно представить свою жизнь. — Хах? — Дрим удивленно вскидывает брови, с непониманием наблюдая за тем, как парень перетаптывается с ноги на ногу, словно смущаясь своей просьбы. — А, да, не вопрос. Еще что-нибудь надо? А хотя… — Что? — Как ты смотришь на то, чтобы съездить к тебе домой, забрать самые необходимые вещи, закупиться провизией и вернуться сюда? Я, откровенно говоря, не до конца уверен, почему ты подался в бега, ибо вряд-ли о твоем существовании вообще кто-то вспомнил бы через день, но, раз уж тебе хочется жить здесь — стоило бы хотя бы вещи забрать, ты так не считаешь? — Если они, конечно, остались, — смеется Джордж, отпирая дверь и, приоткрыв ее, идет обратно к чашкам с чаем, о которых все успешно забыли после «инцидента». — Меня пытались грабануть, когда я был дома. А, оставив дом без присмотра, я буквально подписал разрешение на грабеж. Впрочем, с чем черт не шутит? Может что и уцелело… Только как мы координироваться-то будем? — Я тебе потом запасной телефон Уиллбура отдам. Ребут системы сделал, так что он сейчас чист, аки стеклышко! — и, подумав, чуть тише добавляет. — Только Уиллу постарайся его не показывать, ладно? Отобрать — не отберет, но недоволен явно будет. — Ты же говорил, что он тебе его на безвозмездной основе отдал, — Джордж подозрительно косится на парня, на что тот лишь пожимает плечами. — Отдать-то отдал, но явно не для подобных целей. Там вообще трудная история с этим телефоном. Симку, кстати, я тоже поменял. Пароли свои, надеюсь, помнишь? — Помню. А симку зачем? — Чтобы быть уверенным, что слежки никакой за ней нет. Не хотелось бы, чтобы те, кто желает мести Уиллу, неожиданно ворвались сюда, — Джордж не знает, как реагировать на подобное заявление, а потому в качестве компромисса лишь делает глоток чая. — Ребут, кстати, по той же причине сделал. — Знаешь, ты меня пугаешь иногда, — вздохнув, Джордж берет в каждую руку по чашке, а после поворачивается обратно к собеседнику. — Чтоб ты знал, я один четыре кружки не донесу. — Это намек? — Это просьба. Помоги, пожалуйста, — Дрим думает, что ощущал бы себя последней свиньей на планете, откажи он парню, и послушно берет оставшиеся чашки. Джордж благодарно улыбается. Кажется, того постепенно покидают гнетущие мысли. И Дрим не может сдержать щенячьей радости в глазах, наслаждаясь этим мимолетным моментом, ощущая себя… счастливым?

***

Джордж, смирившись со своим заведомым проигрышем, даже не пытается столкнуть парня, что привалился к нему боком, равнодушно залипая в мобильном телефоне, изредка окидывая комнату каким-то странным, изучающим взглядом, словно проверяя, не изменилось ли чего за те несколько минут, что он не смотрел по сторонам. Брюнету кажется, что, во избежание столь наглого покушения на его личное пространство на этом треклятом диване, ему стоит, по крайней мере, купить Дриму отдельное кресло. И то не факт, что это бы сработало. А тот, словно бы прочитав мысли парня, поднимает голову, с явным довольством в глазах уставившись на столь удобную подставку под свое тело. Но подобные действия с его стороны, к слову, никак не помогают разрядить напряженную обстановку, что повисла в воздухе, не давая лишний раз вздохнуть. Ее ощущал каждый присутствующий, Джордж был в этом уверен, но лишь одному человеку было на нее плевать настолько, что он даже не потрудился оторваться от телефона, равнодушно читая сводку новостей. Ну да, о произошедшем на фестивале все еще трубили во всех новостях. Было это желание заработать на чужом горе, или же репортерам действительно хотелось опрашивать каждого, кто был поблизости — Джордж не знал, но учитывая тот факт, что уже пошел опрос родственников пострадавших, все-таки склонялся к первому варианту. Ох, реши репортеры опросить его — получили бы такой резонанс, ужас! Чуть не погиб, друг ранен, да еще и знаком с людьми, причастными к происшествию! Интервью, определенно, стало бы сенсацией. Но опрашивать его никто не спешил, вряд ли вообще зная о его существовании, да и сам Джордж не жаждал поведать столь ценную информацию общественности. Как минимум, из-за Дрима, который был бы явно не в восторге, сдай его Джордж репортерам. Парень, не сдержавшись, прыскает в кулак, за что получает вопросительный взгляд, направленный в свою сторону. Брюнету пришлось мотнуть головой, показывая, что все нормально, прежде чем тот вновь вернулся к чтению чего-то в телефоне. Это вообще было странно. Стоило ему как-нибудь двинуться, что-нибудь сказать, как Дрим тут же отрывался от экрана мобильного, глядя на него, словно пытаясь понять, в чем причина лишних действий. И это было, кхм, необычно. Столь пристальное внимание смущало, но деться от него было некуда, а потому Джордж так и сидел, чувствуя тепло навалившегося на него тела, и думал, что, впрочем, все не так уж и плохо. Единственное, что действовало на нервы — пристальное внимание Уиллбура, который, нахмурив брови, сидел на кресле напротив, слушая какую-то болтовню Томми, которой он пытался разрядить обстановку, неотрывно глядя на Дрима, который полностью игнорировал его. И это было… Странно. Такое внимание Уилла, направленное на Дрима и, из-за близкого нахождения Джорджа, его самого, очень даже напрягало, заставляя как-то сжаться, исподтишка глядя на Уиллбура, словно готовясь к тому, что тот вот-вот что-то скажет, вот-вот нападет. Но этого, слава Ктулху, не случалось. Дрим же, заметив, что чужое тело, успешно служившее ему подставкой, напряглось, чуть привстал, давая Джорджу выдохнуть, и отодвинулся. Решил, что это его вина? Стало как-то холодно… — Где твоя маска? — голос Уилла сух и груб, словно бы все происходящее в доме ему ой как не нравится, но Джордж не может понять, почему. Да и о какой, собственно, маске идет речь. Томми, чей рассказ бесцеремонно перебили, нахохлился, возмущенно сверкая глазами. Мог бы хотя бы дослушать! — Я что, по-твоему, постоянно в маске хожу? — Дрим же, кажется, прекрасно понял, о чем идет разговор, и с явной насмешкой в хриплом, словно после сна, голосе наблюдал за недовольством Уиллбура. — И тебе бы, пожалуй, стоило снять маску в гостях, но ты этого не делаешь, с чего бы это? — Ты прекрасно знаешь с чего! — рычит Уилл, и Дрим тихо смеется, кивая. О да, он-то знает. Забавен тот факт, как быстро парень пришел в себя после диалога на кухне. Ну надо же! Только двадцать минут назад, кажется, готов был разрыдаться, сжимая в руке пистолет, а теперь возмущается по поводу глупой маски. Дрима в жизни что, одни дети окружают? — Ты почти не снимал маску, когда мы общались раньше, а теперь сидишь без нее, да еще и вид делаешь, что тебе не плевать на все происходящее? Что ты, мать твою, задумал? — Если я не снимал ее в вашей компании, это не значит, что я не снимаю ее никогда, Уилл, — голос становится каким-то угрожающе спокойным, от чего Джордж ёжится, удивленно глядя на Дрима. — Ваше общество мне было совершенно неинтересно, и ты это знаешь, как никто другой. Так что да, сейчас мне не плевать на происходящее. Удивлен? Уилл морщится, желая выдать еще что-то эдакое, но не может придумать, что ему хотелось бы сказать, а потому замолкает, что, кажется, вполне устраивает Дрима. И он уже готов было вновь занять нагретое место, но сделать этого ему не дают, пристав с очередным вопросом. — Какая маска? — Томми, согнав с лица недовольство тем, что его перебили, с интересом смотрел на спорящих парней, и Джорджа, к слову, тоже интересовал этот вопрос. — И что в ней такого, что он ее никогда не снимал? — В коридоре рюкзак стоит. Если интересно — притащи его сюда, покажу, — Дрим, словно бы поняв, что от интереса в глазах Томми и Джорджа не сможет избавиться, вздыхает, глядя как подросток быстрым шагом идет туда, куда его отправили. — Если там, по крайней мере, не маска Дарта Вейдера, то я буду разочарован, — шепчет Джордж, кое-как укладываясь на диван так, чтобы ненароком не помешать Дриму. Хотя, вряд ли бы он был против, если вспомнить, как часто тот сам нарушал личное пространство. — Увы, придется тебя разочаровать, — смеется парень, как-то хитро сощурив глаза, что явно не сулит ничего хорошего. — Ты бы мог лечь на меня, как в прошлый раз. Думаю, тебе бы было удобнее… — Это было не специально! Я просто уснул! А ты бы, раз я тебя раздражал, мог бы меня просто разбудить, — Дрим, смеется, мотая головой, наблюдая за смущением на лице парня. Вот же придурок! — Кто тебе сказал, что я был против? Мне может наоборот понравилось? Так, сюда неси, рыться в чужих вещах невежливо! — последнее предложение было адресовано Томми, который, ввалившись в комнату, уже искал обсуждаемый аксессуар в чужом рюкзаке. Но, впрочем, послушно протянул тот хозяину, не найдя маску на ощупь. — Вот. Видите, ничего необычного. Да, действительно ничего необычного. Просто маска с неровной улыбкой и глазами, закрытыми черной тканью, дабы человек, надевший ее, мог хотя бы что-то видеть. Томми быстро потерял интерес к данному предмету, усаживаясь обратно на место и продолжая свой прерванный рассказ, а потому она была передана Джорджу, который отнесся к ней явно с большим трепетом, нежели неугомонный подросток. Улыбающийся смайлик с аватарки вдруг стал чем-то более реальным, нежели просто картинка. Это можно было назвать знаком Дрима? Парень аккуратно проводит пальцами по всем неровностям, обводит глаза, «рисует» новую улыбку поверх предыдущей, прямо-таки ощущая, как хозяин этого предмета неотрывно следит за ним, словно бы боясь чего-то. Интересно, чего? Что Джордж испортит ее, или начнет насмехаться за любовь к подобному виду украшений? — Из чего она? — тихо, не отрываясь от изучения каждого сантиметра, словно Джордж был слепым, старавшимся изучить вещь, попавшую ему в руки. — Папье маше и гипс, — Дрим пожимает плечами. — Несколько лет назад нашел в доме матери глину, решил что-нибудь сделать. Получилось это. Больше не пробовал. Создавать маски, кажется, не мое. — А по мне так, вполне неплохо вышло, — и Дрим благодарно улыбается, забирая протянутую маску обратно, быстро пряча ее в рюкзак. — Тебе бы ее стоило, правда, отшлифовать, да и все, кажется. — Если захочется сделать новую — позову тебя, будешь помогать. — Хах, с радостью. Уиллбур раздраженно закатывает глаза, наблюдая за этим диалогом. Дрим общается с людьми просто так, ради удовольствия? Ага, держи карман шире! Впрочем, Уиллбур и подумать не мог, что разговор о том, что Дриму вообще нужно от Джорджа, произойдёт так быстро. Он просто планировал сесть вечером на электричку, возвращаясь обратно в город, думая о чем-то своем, а потому без задней мысли поделился этими планами с людьми, что собрались в комнате. И это, кажется, было ошибкой. Либо так просто совпало, либо Дрим специально решил действовать парню на нервы, но он неожиданно вызвался поехать с ним на одном рейсе, мол, надо что-то обсудить, что стало достаточно неприятным известием как для Уилла, так и, как тому показалось, для Джорджа, который сразу как-то поник, услышав про скорый отъезд своего знакомого. И это не могло не удивлять, учитывая, что иногда Уилл просто молился, чтобы Дрим куда-нибудь ушел. А еще лучше — просто исчез с лица земли. А тут грусть?

***

— Там от меня, кхм, несколько сообщений будет. Ты пропал из сети, а потому я писал, и писал, и писал, и писал… Много писал тебе всякой ерунды, короче. Можешь на нее не обращать внимания, — Джордж хмыкает, беря протянутый мобильный и пряча его в карман. — Зарядки, правда, нет, но думаю, что ты можешь попросить ее у Томми. И, это… Голос Дрима становится тише, и он, наклонившись к Джорджу, шепчет ему на ухо. — И если Уиллбур вдруг вновь приедет — отпиши, ладно? Мне не очень нравится, что он вообще находится тут. — Мне тоже, — кивает Джордж. — Ага, спасибо. Напишу, если что, а насчет поездки… — Это уже чуть позже решим, не сейчас. Все, давай, до скорого! — и, махнув рукой на прощанье, Дрим выходит на улицу, вдыхая холодный воздух. Он слышит, как за спиной с ним прощается Джордж, и сжимает кулаки, не позволяя повернуться. О, знал бы хозяин дома, как тому не хотелось уходить, оставлять его одного, не считая Томми, в этом холодном доме. И, остановись он на секунду, рванул бы обратно. На тот блядский диван, где мог безнаказанно гладить парня по голове, слушая его возмущения, и смеяться с абсурдности происходящего. А потому Дрим лишь ускоряет шаг, слыша, как позади тоже скрипит снег под чужими ботинками. Уиллбур явно не желал отставать от парня, что было забавно, учитывая, как тому была противна его компания. Что ж, раз хочется — пусть идет, ему-то что? Они молчат, проходя через поле, заваленное снегом. Скоро весна, и все белое покрывало, так красиво застилавшее землю, растает, принося после себя лишь грязь и слякоть. Наверное, это была одна из главных причин, почему Дрим не жаловал весну. Снег тает, дожди идут, не переставая, а, выходя на улицу, ты рискуешь и вовсе утонуть в какой-нибудь луже. Но люди продолжали романтизировать ее, как и осень, чья погода не очень-то и отличалась от весенней. Откуда такая любовь к грязи-то в людях? — Что тебе нужно от Джорджа? — Дрим удивленно поворачивает голову в сторону Уилла, словно удивляясь, что тот вообще умеет говорить. Ему-то всю дорогу казалось, что тот лишился столь полезного в жизни навыка. — В смысле? — решает уточнить Дрим, не до конца понимая, о чем вообще идет речь. Что ему может быть нужно от Джорджа? — Ну, все вот эти вот фальшивые разговоры, прикосновения. Все это, что ты делал там, в гостях. Или это цирк для меня? — До Дрима, наконец, доходит, о чем говорит Уилл, и он широко улыбается, тем самым, кажется, пугая собеседника лишь больше. — Ты называешь это «цирком»? Отвратное слово. Я тебе уже говорил, Уиллбур, что он просто значит для меня чуть больше, чем ты, Блейд, или кто-либо другой, а потому получает чуть другое общение, нежели кто-то из вас. Но, если ты так настаиваешь, я могу и на тебе полежать! Не уверен, правда, что тебе это понравится, но… — Не стоит. Так с чего же этот парень так важен для тебя? Что в нем такого особенного? Для чего он тебе? — Я не знаю, — Дрим пожимает плечами, и вдруг, заметив странную задумчивость в лице Уиллбура, напрягается, понижая голос до угрожающе вкрадчивого. — Уильям. Ты же знаешь мое правило о том, что я сам никогда не убиваю людей, да? Так вот, о чем бы ты сейчас не думал, знай кое-что. Если ты хоть пальцем его тронешь — я убью тебя. Плевать, где ты будешь прятаться. Я найду тебя и прострелю твою тупую башку, если ты только попробуешь ему как-то навредить. Понял? Дрим улыбается, глядя как передергивает парня, и ускоряет шаг, устремившись вперед. Ему надо добраться до вокзала как можно скорее, последняя электричка не будет ждать.