Дети одной матери

На этот раз Генри не мешало ни платье сестры, ни необходимость прикрывать ее. Уверенным легким шагом он сбежал по широкой лестнице и первым приветствовал Мориса, еще не успевшего спешиться. В поводу тот держал прекрасного крапчатого мустанга, о котором говорил прежде Зеб Стумп. Собравшиеся в Каса-дель-Корво гости не знали, кем более восхищаться: редкой масти и стати лошадью, красавицей Луизой Пойндекстер или мустангером, в чьем облике, казалось, слилось все лучшее, что только могли предоставить Ирландия и Техас. А когда Морис с изысканной вежливостью преподнес Луизе свой «подарок на счастье», раздались одобрительные возгласы. В общем хоре не звучали лишь два голоса: Кассия Колхауна и Генри Пойндекстера. Генри показалось немыслимой жестокостью то, что сделала Луиза после. Он бы заложил душу ради того, чтобы получить подобный дар из рук Мориса Джеральда; сестра же потребовала от мустангера тут же объездить дикую кобылку. И пусть она умело преподнесла свое требование, как просьбу слабой девушки, — Генри видел за этим желание показать, на что способен ради нее такой человек, как этот мустангер. Он не мог сейчас рассуждать здраво: досада на сестру и тревога за Мориса переполняли его сердце. С высоты асотеи он смотрел, как лошадь, внезапно обнаружившая на себе уздечку и всадника, выделывает кульбиты, и сжимал перила, будто сам сидел без седла на норовистом создании. И только когда кобылка, смирившись со своей участью, привезла мустангера обратно на асиенду, он разжал пальцы и вдохнул полной грудью. Спустившись вниз, дамы и джентльмены обступили мустангера, аплодируя ему и, кто сухо, а кто от души, поздравляя с удачно выполненной задачей. Морис не смотрел ни на кого из них — все его внимание доставалось Луизе. Генри стоял позади всех, и это было к лучшему, поскольку его лицо то краснело от прилива крови, то бледнело при виде того, как Морис вручает Луизе лассо. Этот жест показался Генри символическим. Грудь его словно туго-натуго стянуло такой же волосяной веревкой. Со времен той самой пыльной бури он знал, что ему не на что рассчитывать, не на что надеяться; но видеть, как тот, кто в считанные дни стал дороже многих, отдаляется от него, не оставляя ни малейшего шанса и даже проблеска надежды, оказалось невыносимо для гордого нрава Генри Пойндекстера. Кровь его вскипела; он больше не мог стоять в стороне, не мог отдать сестре пальму первенства без единой попытки взять реванш. Протолкавшись сквозь толпу, он подошел к Морису, продолжавшему принимать поздравления. — Это было великолепно, мистер Джеральд, — сказал он звонким голосом, сразу перекрывшим остальные. — Я восхищен вашим умением. Это истинно мужское занятие, и я хотел бы обучиться ему у вас, раз уж я теперь житель Техаса. Удивленные взгляды со всех сторон ясно показали, что думают обитатели и гости Каса-дель-Корво об этой идее. Но Генри не смутило неодобрение общества. Он вскинул голову. — Да, я хочу научиться объезжать лошадей. Вы находите в этом нечто странное? — Я нахожу, что это блажь, сын, — Вудли Пойндекстер заговорил первым, как и подобало отцу. — К тому же опасная блажь. Ты мой наследник; кому я оставлю асиенду, лошадей, рабов, заботу о сестре, если ты свернешь себе шею, не успев даже продолжить род? Генри привычно собирался вспылить в ответ на высокомерный и снисходительный тон отца, но мысль о том, что внезапно вспыхнувшая любовь делает его шансы продолжить род ничтожно малыми, своей ироничностью угасила гнев. Его ответ был взвешенным и разумным, словно он обдумывал эти доводы не один день. — Мужчине подобает знать вкус опасности, отец, — веско произнес он. — Как ты оставишь на меня асиенду, если не знаешь даже того, смогу ли я управиться с лошадью? Кузен Кассий ненамного старше меня, но побывал в настоящих переделках. Пора и мне взрослеть, отец; и пусть обучение у мистера Джеральда станет первым шагом на этом пути. Вудли Пойндекстер хотел сказать еще что-то, но замолчал в задумчивости. Сейчас сын выглядел иначе, чем обычно: более уравновешенным, рассудительным, ответственным. «Кто знает, — подумал старый плантатор, — может, в этой затее есть разумное зерно». — Что ж, —сказал он, обращаясь к Морису, — если вы не против, мистер Джеральд, возьмите на себя обучение этого шалопая. Уверен, в ваших руках он станет настоящим мужчиной. — Я не против, мистер Пойндекстер, — ответил Джеральд, и быстрый, обжигающий взгляд его глаз заставил Генри залиться румянцем. — Пожалуй, мне по силам сделать мужчину из вашего сына. Генри был благодарен небесам за то, что Морис не пытался пожать ему руку в ознаменование договора. Ему с лихвой хватило и того, что уже имелось: взгляда, звука голоса, многозначительного обещания. Луиза Пойндекстер скрылась за спинами гостей. Эту партию она проиграла вчистую.