***
Роберт Нэльсон* с подросткового возраста стал замечать в себе нечто странное. Не потому, что у него был юношеский максимализм. В таком возрасте он был у всех и проявлялся по-разному, но парень понимал, что это было нечто другое. Ему нравилось смотреть на несчастных бездомных животных на улице, нравилось слушать, как они жалобно скулят, когда просят есть, нравилось смотреть на их облезлую, грязную шерсть, на худощавые тельца и проступающие ребра. Нравилось смотреть в эти несчастные морды, в грустные глаза, которые молили о помощи, тепле, еде. Но больше всего нравилось издеваться, пинать ногами, швырять в них камни и хватать руками, бросая на другую часть дороги. Ощущение боли у других доставляло ему неимоверное удовольствие. Не сказать, что Роберт был задирой в своей школе. Напротив, он был довольно тихим и порой странным до жути парнем, с проницательными черными глазами, но не ясными, как у многих других, а будто затуманенными, с тенью мрачной тайны, которую лучше никому никогда не знать. Он был довольно высок и обладал достаточно крепким телосложением. Нельзя было назвать Роберта толстым, он выглядел скорее как бывший спортсмен, но было понятно, что драться к нему лезть не стоило. Нэльсон никогда не встревал в драки и конфликты, всегда старался держаться в стороне. В учебе он не был ни отличником, ни двоечником, и учителям всегда было все равно на него и его успехи или неудачи. Он был одним из тех, кто ничем не выделялся из общей массы, и, если бы вдруг он исчез, никто бы этого не заметил. Чаще всего он был один, потому что каждый его одноклассник уже имел свою компанию друзей, в которой для него явно не было места. Но, по правде говоря, ему и не нужны были эти места. У него не было целей и мечтаний, но желал он лишь одного: быть рядом с тем, в кого он был влюблен до сумасшествия и беспамятства. Роберту было наплевать на то, что с ним в классе училась главная красавица всей школы, отличница и спортсменка, танцевавшая в группе поддержки их команды по баскетболу. Ему было дело лишь до своего одноклассника, невысокого, стройного, по-своему красивого и очаровательного, с каштановыми кудрями, большими, зелеными глазами и редкими веснушками на щеках. Когда он улыбался, мир останавливался, время замирало, а дыхание спирало от восторга и благоговения. Нэльсон подмечал в нем каждую деталь, какую только мог заприметить: длинные, пушистые ресницы, маленькая родинка на внешнем уголке у правого глаза, идеальная белоснежная улыбка, аккуратные, тонкие, розовые и до безумия сладкие — как ему казалось — губы, идеальный подбородок, ухоженные ногти и многое-многое другое, на что не обращали должного внимания остальные. Он редко общался с ним, но тот всегда был дружелюбен по отношению ко всем, и к Роберту в том числе. Он постоянно смеялся так громко и искренне, что в ушах гудело от этого нежного баритона, такого приторного, будто пропитанного медом, а сердце трепетало в приятном волнении. Нэльсон любил его искренне, так, как не мог любить больше никто, любил болезненно и неправильно, до безумия. И в один из весенних теплых дней его любовь просочилась за границы здравого рассудка.***
Услышав выстрелы на первом этаже, Роберт, подняв свое грузное тело со стула, стремительно направился к лестнице, прихватив с собой пистолет. Когда он спустился и увидел двух своих людей, лежавших в собственной крови, глаз нервно дернулся, а лицо перекосила кривая, кровожадная улыбка. Сабо обернулся на лестничный шум, но увидел лишь размытый силуэт, а в следующую секунду обернулся и Трафальгар, почти тут же получив пулю в плечо. Он вскрикнул, сгибая локти и пытаясь ухватиться за рану на плече связанными руками, но ничего не вышло, так что он слабо скорчился от боли и наблюдал, как струя крови сочилась из него, окрашивая одежду в бордовый. — Блять!.. — ЛО! — громко заорал Луффи, не в силах более сдерживать поток слез. Они текли без устали крупными каплями, попадая на губы и стекая по подбородку вниз и прячась за воротником футболки. — Ох, ну и что вы тут устроили?.. — холодным голосом произнес Роберт, прицеливаясь в Сабо и стреляя тому в ногу выше колена. — Убили двух моих сотрудников… И как вам только удалось? Сабо вскрикнул менее болезненно, чем Ло, и ухватился за ранение связанными руками, стараясь пережать ногу и перекрыть таким образом поток крови. — НЕ ТРОГАЙТЕ ИХ! — Луффи продолжал все так же орать во все горло, одновременно глотая слезы. — Вам нужен я! — он сделал ударение на последнем слове. — О… К тебе я еще вернусь, сладкий~, — притворно приторно вымолвил Нэльсон, почти что пропел, и по бархатному, мягкому его голосу было ясно, что он получал максимальное удовольствие от происходящего. — Отпустите их, и тогда… Тогда я… Я пойду с Вами сам! — отчаянно прокричал юноша, не в силах мириться с простреленными Сабо и Ло. Если Роберт убьет и их, он останется совершенно один. А этого он не мог допустить даже ценой своей жизни. — Луффи, блядь, заткнись… — шипел Трафальгар и одновременно пытался пережать свое раненное плечо. Роберт лишь звонко рассмеялся, и эхо от его злобного смеха распространилось по всему помещению. — Моя ты прелесть! — он подошел к Луффи, который сейчас был больше похож на мраморную статую, чем на человека, потому как он был по нездоровому бледен и абсолютно неподвижен, — какой ты смелый~. — он провел дулом пистолета по линии подбородка юноши. — Что ж, пойдем~. Луффи смотрел на него, дрожа всем телом, но ни на секунду не отводя напуганный, но уверенный взгляд. — Какой взгляд! — Роберт вновь дико расхохотался. — Я, так уж и быть, не стану убивать твоих друзей, хоть они мне и надоели~. Нэльсон начал подниматься обратно по лестнице, и юноша молча проследовал за ним. — Ребята, я выпрошу для вас помощь… — он промолвил это, обернувшись последний раз и взглянув на раненного босса. Далее он проследовал за своим похитителем, так ни разу больше и не оглянувшись.***
— Роберт!.. Пожалуйста… — жалобный дрожащий голос готов был вот-вот сорваться, а его обладатель — зарыдать в бесконечном отчаянии. — Разве ты… Разве ты такой?.. Я думал, ты… Ты… — все же заплакал. — Почему ты плачешь?.. — растерянно спросил Нэльсон, искренне не понимая причины слез своего любимого. — Разве это не чудесно? Рыдания под ухом усилились. — Я еще никогда не видел тебя плачущим, — Роберт заботливо провел своей широкой ладонью по чужой веснушчатой щеке, ласково утирая соленую дорожку слез. — Только улыбающимся. Но знаешь, я думаю, что тебе идет все. И улыбка, и слезы. Когда ты смеешься, у меня в ушах гудит. Ты когда-нибудь испытывал нечто подобное? Ну же, ответь… — он поднес влажную от слез ладонь к своим губам и с наслаждением слизал слезы. — Я прошу тебя… Умоляю… — О, ах. Умоляешь… Ты можешь умолять меня сколько угодно! — повысил голос Роберт, отходя от жертвы. — Нет, знаешь, это твоя вина. Ты виноват в том, что ты здесь. Не будь ты таким наивным… Милым… Доверчивым… Я бы не заманил тебя в свою ловушку так легко. Это ты виноват. Ты. Ты, ты, ТЫ! — рявкнул он так громко, что собака во дворе жалобно залаяла, а несчастный напротив зарыдал сильнее. — О, боже… Прости. Прости меня, я не хотел. Это тупое животное… Ты боишься ее? Хочешь, я избавлюсь от нее? Я избавлюсь от нее ради тебя. Роберт вышел во двор и подозвал собаку. Она, взглянув на хозяина бесконечно черными и ласковыми глазами, доверчиво виляла хвостом и ждала дальнейших приказаний. Ее светлая шерсть ярко блестела на солнце, показывая всем своим видом, что ее обладательнице очень повезло и что она имела крепкое собачье здоровье и выносливость. В следующую секунду со двора послышался дикий лай, скулеж и сопротивления, крики хозяина и собаки, а через пару секунд — гробовая тишина. — Я вернулся, — тихо промолвил Роберт, вернувшись в амбар. Весь его комбинезон и футболка были пропитаны собачьей кровью. — Я все уладил. Я потом ее закопаю, ладно? Когда ты уснешь. Знаешь, я ночами не сплю из-за тебя. Я не сплю уже третьи сутки.***
— Блять! — в очередной раз крикнул Ло, пребывая в полном отчаянии. — Кажется, все… Хах, — обреченно изрек Сабо, все еще пережимая простреленную ногу. — Что «все», блять? — злобно протараторил детектив, все еще шарясь по карманам мертвых преступников в надежде найти хоть какое-то оружие. Пули в выроненном пистолете закончились, поэтому он не мог взять его с собой. — А что мы можем? Мы… Умираем, — спокойно вымолвил журналист, оперевшись спиной на какую-то грязную и холодную стену. Трафальгар молча встал, направляясь к лестнице. Как только он зашевелился, плечо стало кровоточить еще сильнее, напомнив о себе. — Я, блять, пойду… — Он тебя убьет! — вскрикнул Вандер, с размаху сделав подножку своей здоровой ногой Трафальгару так, что тот свалился на пол рядом с трупом. — Ублюдок, лежи ровно, нам остается только ждать!.. — отчаянно продолжал кричать Сабо, в душе надеясь, что Эйс обнаружил жучок в кармане своего пиджака и сейчас активно ищет их, подключив других копов и спецподразделения. В это же время — Что значит «выезд только через три часа»?! — кричал на весь полицейский участок Эйс, на ходу собирая необходимое снаряжение и заряжая пистолет. — Три часа — это слишком много! Я поеду сам. Я не стану столько ждать, — твердо заявил мужчина и направился к выходу на парковку за своей машиной. В это же время Когда Луффи зашел в незнакомую ему комнату, дверь за ним плотно закрылась. Он уже не мог плакать: казалось, что слезы попросту закончились, остались только страх и бешеное сердцебиение, отдававшее стуком молотка в виски по очереди. Еще Луффи тошнило от вида свежих трупов и яркого запаха крови в воздухе, а еще — от вида окровавленных плеча Ло и ноги Сабо. Он осознавал, что там, на первом этаже, где он был только что, лежали его коллеги, товарищи, друзья, истекавшие кровью и стремительно умиравшие. Там был его босс. Его работодатель, его авторитет, его солнце. Тот, кто оберегал его все последнее время, тот, кто позволил жить у себя, спать, есть, готовить, мыться. Тот, кто подарил ему спокойствие на этот пусть и небольшой, но промежуток времени. Тот, с кем он мог чувствовать себя в безопасности. Его спаситель умирал прямо сейчас, и Луффи ничего не мог с этим сделать. Он безынициативно оглядел комнату, в которой находился: пистолеты, ножи, какие-то петарды или что-то в этом роде, секс-игрушки, о существовании и применении которых юноша мог только догадываться, фотографии жертв, которые были и в их полицейском участке, и…его фотографии. Много разных фотоснимков Луффи, с разных ракурсов и в разных локациях. Дома, на работе, в парке. Они были развешаны по стенам, а в уголке каждой фотографии была неясная для Луффи сделанная красным маркером пометка. Помимо этого в комнате была огромная, старая двуспальная кровать, где на постельном белье можно было заметить остатки давно высохшей крови. Был также письменный стол, такой же старый и дряхлый, как и кровать, и кресло к нему. На столе было много бумаг, ручек, пистолет и коробочка для хранения скрепок со степлером. На стенах помимо фотографий висели непонятные картины и шкура убитого волка, с потрепанной и вырванной в некоторых местах шерстью. — Я так давно ждал этого~, — наконец прервал тишину Роберт и снял с гвоздя на стене наручники. — П-пожалуйста, они же истекут кровью… М-можно мне хотя бы остановить им к-кровь?.. — Луффи то и дело постоянно заикался от слез и страха: каждое слово давалось ему с большим трудом. — О, не волнуйся, раны несмертельные~, — пролепетал мужчина и схватил юношу за связанные запястья. Он аккуратно и бережно развязал веревку, а после приковал руки наручниками к изголовью кровати. Луффи чувствовал, как от дикого ужаса у него отнялись ноги. Он не мог пошевелиться, он словно окаменел, а ноги налились самым тяжелым сплавом металлов во всем мире. Если бы похититель не уложил его на кровать, он бы, скорее всего, свалился на пол без сил. Роберт чувствовал его дрожь, дрожь в этом хрупком, маленьком и нежном теле, он чувствовал чужой страх, и это ощущение пробирало его до костей, просачивалось под кожу, в мышцы, во все ткани и клетки его тела и доводило до чувства непреодолимого удовольствия. Он почувствовал собственное возбуждение и неприятно давящую на него ширинку брюк. В это же время — Босс, Вы уверены, босс?.. — растерянно тараторил Дьюс, будучи за рулем полицейской машины. — Не болтай и поторапливайся… Ты сам захотел ехать со мной, так какого хрена сейчас ты так не уверен?! — разозлился Эйс, повысив голос на подчиненного. — Я-я не боюсь! — уверенно ответил синеволосый, нажав на педаль сильнее и ускоряясь еще. Они гнали вдвоем на полной, включив сирену, а позади ехала еще одна машина, так же громко и быстро, а внутри находились Марко и Татч. — Как только мы пересечем черту города, выруби сирену, — стальным голосом приказал Эйс и обратился с тем же поручением по рации к соседней машине. — Вас понял, — ответил Татч и положил рацию, а Марко за рулем согласно кивнул, дав понять, что он услышал Эйса. «За город… Черт, так далеко», — напряженно думал Эйс и хмурился, то и дело кусая губы от волнения. — «Полчаса езды, если не больше… Но на такой скорости может быть и пол», — он кивнул собственным мыслям и почувствовал привкус крови на языке: она текла из свежей раны на его губе. В это же время — Боже, что же мне с тобой сделать сначала?.. — с восторгом в голосе проговорил Роберт, оглядывая дрожащего и прикованного к кровати Луффи. Юноша молчал, а слезы, которые, казалось, уже закончились, вновь брызнули из глаз крупными солеными каплями. — «Нужно… Побыстрее… Что-нибудь сделать», — Луффи отчаянно пытался привести спутанные от страха мысли в порядок и предпринять хоть какие-либо попытки выбраться из этой комнаты, чтобы увести отсюда Сабо и Ло и оказать им первую помощь. Ему казалось, что в этот миг все зависело только от него: будто бы его товарищи не могли больше думать и соображать, не могли придумать план, и теперь вся ответственность за их спасение лежала на нем. Он абсолютно забыл об Эйсе и остальных, вообще не надеясь на помощь извне. Роберт, почувствовав собственное возбуждение, ни секунды не мешкая расстегнул пуговицу и ширинку и достал полувставший член. Луффи шумно вздохнул от ужаса, крупно вздрогнув, а в следующую секунду зажмурился, как тогда в машине, надеясь, что, когда он откроет глаза, это окажется ночным кошмаром. Его тело непроизвольно сжалось, а руки, прикованные к изголовью, сомкнулись в кулаки. Юноша машинально дернул ими в попытке освободиться, но, разумеется, ничего не вышло. Похититель стоял прямо возле него, держа собственный член в руке и не спеша распределяя по нему обильно вытекающую смазку. Но в следующую секунду Роберт неожиданно начал дрочить, резко, быстро и размашисто, а с его сухих тонких губ слетел первый утробный стон. — Возьмешь его в ротик?.. — хрипло прошептал он и хотел уже приблизиться к лицу Луффи, как в комнату ввалился Трафальгар, по-прежнему со связанными руками и окровавленным плечом. Ло налетел на преступника, стараясь сбить того с ног весом собственного тела, что у него удалось, но с большим трудом. Плечо отозвалось резкой, режущей болью, и, казалось, детектив почувствовал, как пуля проникла в плоть еще глубже. Но сейчас ему было не до этого: его целью было лишь спасти Луффи, а о себе он позаботится позже. — Л-ло… Босс… ВЫ РАНЕНЫ! — истерично заорал Луффи, одновременно радуясь появлению босса и вместе с тем пребывая в ужасе от обильно вытекавшей из его плеча крови. Роберт упал на пол, ударившись головой о край стола, и болезненно простонал, а его тяжелое тело сейчас находилось под тощим телом Ло. Руки детектива были обездвижены на пятьдесят процентов, если не больше, но он оказывал не худшее сопротивление ногами, пока Роберт дрался с ним кулаками. — Ло!.. — Луффи продолжал кричать в беспамятстве, и было видно, что он вот-вот впадет в истерику. — ТРАФАЛЬГАР!.. — он не понимал, что он кричал и как он кричал. Он просто делал это, потому что это было единственным, на что он был способен в данный момент. Он хотел помочь, спасти, уберечь босса, сделать все то, что Ло делал для него прежде. Трафальгар встал с преступника и уже хотел было ударить его ногой по голове, как неожиданно Роберт схватил пистолет из кобуры на поясе и прострелил детективу голень. Трафальгар вскрикнул, тут же упав на колено раненной ноги. — НЕТ! БОЖЕ МОЙ, УМОЛЯЮ, Я ВСЕ СДЕЛАЮ, ВСЕ! ТОЛЬКО НЕ СТРЕЛЯЙ! — в конце Луффи чуть ли не сорвал голос, пытаясь вырваться из наручников и сопротивляясь всем телом. Он буквально бился в конвульсиях на кровати, рыдая навзрыд и громко всхлипывая носом. Сабо, который с горем пополам дополз-таки до двери этой злосчастной комнаты, которая по звукам выстрелов и криков больше напоминала ад, решил, что, заявись он туда сейчас, — стопроцентно окажется мертвым. Он был обездвижен куда больше Ло, потому как он не мог даже ходить. Тем не менее он не мог спокойно слушать эти душераздирающие вопли, поэтому предпринял попытку дальнего сопротивления. — Ублюдок!.. — злобно прорычал Роберт и сплюнул сгусток крови. — Я УБЬЮ ТЕБЯ! — в истерике закричал он и нацелил пушку на безоружного и обессиленного Трафальгара. Ло молча, со спокойствием и одновременно с болью в глазах смотрел прямо в дуло пистолета, которое сейчас казалось ему огромным, бесконечно темным и всепоглощающим, как черная дыра. Он вдруг осознал, что оно заберет его прямо сейчас, через мгновение или два, и он провалится в какую-то неизведанную, мрачную пучину холода и безысходности, из которой больше никогда не сможет выбраться. Он умрет. «Хах… и вот это конец?»