Опекун

Атсуко, тяжко вздохнув, открыла свой шкафчик со сменной обувью и едва успела отшатнуться, когда на ноги ей посыпались мятые бумажки, фантики, пакетики, опилки от карандашей, записки с оскорблениями и прочий хлам. К счастью, уже не органический, а то в прошлый раз пришлось отмывать кабинку, и всей школе пришлось выслушивать полуторачасовую лекцию о вандализме и проблемах с законом. С тех пор Хана с подругами стали осторожней. А ведь все так хорошо начиналось. Длительная и напряженная работа с репетитором позволила Атсуко нагнать программу средней школы, чтобы она смогла сдать экзамены для поступления в выпускной класс к началу учебного года, и уже в апреле* девочка впервые шагнула на порог школы. Чтобы тут же растеряться. Почти за год отшельнической жизни Атсуко совсем позабыла какого это — оказаться в окружении людей. Причем своего возраста. С которыми, между прочим, еще надо общаться. А еще Акира, который и занимался оформлением документов, записал ее к местному психологу. Девочка была в ужасе. Просто застыла в ступоре и не знала с чего начать. Всего было слишком. Слишком много. Слишком много людей вокруг. Даже Тсукико замерла, утробно ворча на краю сознания. Хана, Мичико, Рейко, Мина подошли к ней первыми. И показались напряженной Атсуко весьма милыми и вежливыми, а психолог Ито-сан весьма аккуратной и обходительной, помогая ей наладить общение с людьми вокруг нее. Идиллия продлилась ровно две недели, пока Накаджима не обнаружила, что все чаще и чаще бегает в столовую по поручению Ханы, их недовольство, что она не хочет задерживаться после школы, чтобы погулять с ними (Атсуко бы и не против, но домашние задания все еще занимали много времени, а ведь еще надо приготовить ужин). Окончательный разлад произошел, когда Мина накричала на девочку со второго года обучения, когда та оступилась и едва не упала на нее, и попыталась ударить несчастную. Тогда Атсуко не выдержала и осторожно заметила, что Мина перегибает палку. Тогда гнев вылился уже на нее. И Рейко и Мичико встали на сторону подруги. Хана предпочла наблюдать склоку со стороны, словно какое-то интересное представление. В ходе ссоры блондинка с удивлением узнала, что ее оказывается облагодетельствовали своим вниманием, и она, никчемная сиротка, должна быть благодарна просто прислуживая им. Причем не только в школе, и поэтому они очень ждут, что Атсуко пойдет с ними после школы. Может, они были и правы. У Атсуко действительно не было никого, кроме Дазая, который переключился на мелодрамы для домохозяек, параллельно зачитываясь книгами по психологии и криминалистике, и Акиры, что гостил у них почти каждые выходные. Но это не дает той же Мичико, у которой отец крупный бизнесмен, обижать ее близких. К тому же Акира часто разговаривал с ней о приюте, о том, что директор и остальные были неправы, называя ее «тупой», «бесполезной» и так далее, и, если бы она согласилась с одноклассницами, то это значило бы, что слова одного из самых близких ей людей для нее ничто? Да даже Дазай иногда вставлял свои пять йен фразой «Если веришь всяким дуракам, то сама — дура». Тогда, наверное, впервые в жизни Атсуко смогла дать отпор. Ведь они сами к ней подошли. Сами предложили дружбу. А, если они считают, что просто купили себе подпевалу и служанку, то им лучше прекратить всякое общение, она больше не будет тратить на них свое время. Последними словами Ханы были «Ты еще пожалеешь». Не пожалела. Пусть в нее теперь летят скомканные бумажки, а в шкафчике для обуви всякий мусор, не портящий сменные тапочки. Пусть теперь ходить приходится глядя исключительно вперед, не останавливая свой взгляд на других учениках (Тсу вовремя научила ее фокусировать внимание на боковом зрении), а уж попытки запереть ее в туалете так вообще не проблема: даже части силы тигрицы достаточно, чтобы выломать хлипкий замок. И ведь никто не докажет, что хрупкая, невысокая девочка на это способна. А уж на бойкот со стороны одноклассников, Атсуко вообще внимания не обращала. Ее же не пытаются избить или еще как-то навредить физически, а к словам она привыкла настолько, что попросту пропускает их мимо ушей. Так даже проще. Быть одной. Это гораздо привычнее. Наверное, именно поэтому она ни разу не заикнулась о происходящем Акире, который часто спрашивал о том, как у нее дела в школе. Все в порядке, разве нет? Тем более терпеть их недолго, всего лишь год. Это ничто по сравнению с адом приюта. Атсуко лишь тяжко вздохнула, выкидывая мусор в корзину. Ничего нового. Лучше бы макулатуру сдавали, все лучше. Или вообще забыли про ее существование! Девочка впервые чувствовала раздражение, удушающей волной поднимающееся в груди, когда Рейко, стоя на верхней площадке лестницы, опрокинула ей на голову ведро с грязной водой. Атсуко еле смогла сдержать рванувшуюся было Тсукико, и на негнущихся ногах прошла мимо хохочущих «подруг» в сторону кабинета психолога. — Извините, Ито-сан, — она неловко улыбнулась, глядя на шокированное лицо женщины, — а можно перенести нашу сегодняшнюю встречу? — Боже, что произошло?! — выдохнула та, глядя на нее округлившимися глазами. — Небольшая авария, — нервно хихикнула Атсуко, убирая со лба мокрые пряди. Психолог ненадолго задумалась, глядя на нее внимательным взглядом, заставляя смущенно переминаться с ноги на ногу. — Атсуко-чан, ты точно не хочешь мне ничего рассказать? — неожиданно жестко произнесла она, глядя на девочку внимательным взглядом, заставляя ее смущенно опустить голову. — Нет, — Атсуко все же ответила, расстроенно глядя, как с юбки капает вода. — Хорошо, — внезапно легко согласилась Ито-сан, раздался звук отодвигаемого стула. — Тогда пойдем, я отвезу тебя домой. — Что? — вскинулась блондинка. — Нет! — Почему выгнула бровь женщина. — Я… я вам всю машину испачкаю, — растерянно протянула она. — Глупости! — от нее только отмахнулись. — У меня на сидениях чехлы, которые легко стираются. — Заодно и с твоим опекуном познакомлюсь. Атсуко икнула от неожиданности. — Нет! — резко выкрикнула она. — Мой опекун… он… он на работе! — тут же нашлась она, глядя на нахмурившуюся взрослую. — И поздно приходит. Честно. — Ну, хорошо, — после непродолжительной паузы медленно согласилась та. — Но подвезти я тебя обязана. И даже не спорь со мной. Будешь ходить мокрой по улице — заболеешь. — Хорошо, — покладисто согласилась Атсуко, радуясь, что смогла отговорить женщину. Она еще не знала, что Каори Ито только сильнее уверилась в своем решении посетить их куратора.