Другая история

Слэш
PG-13
Завершён
38
автор
Размер:
59 страниц, 17 частей
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Разрешено только в виде ссылки
Награды от читателей:
38 Нравится 8 Отзывы 6 В сборник Скачать

Глава VI. Признания и подозрения

Настройки текста
Генри казалось, что его отбросило на несколько дней в прошлое. Перед ним лежала все та же дорога, под седлом был тот же конь, и тот же человек ждал в конце пути. И так же, как и в первый раз, Генри не был уверен в его чувствах. Лежа в постели, он был вынужден постоянно слушать рассказы Луизы, в которых, замечала она это или нет, образ Мориса Джеральда занимал далеко не последнее место. Был вынужден? Да, но с не меньшей долей правды можно сказать, что Генри жаждал этих рассказов — ведь в них Морис представал именно таким, каким он и сам видел его. К сожалению, это говорило ему о чувствах Луизы так же ясно, как если бы она назвала их вслух. Оторванный от мира предписаниями врача, не общаясь ни с кем, кроме членов семьи, и не имея возможности развлечься, Генри уже сомневался в верности своих предположений. Как он мог заподозрить, что мустангер, такой любезный и внимательный к дамам и не упускающий случая покрасоваться перед ними, может даже подумать о некой противоестественной связи? К счастью, Генри был один, и никто не увидел краски стыда, залившей его щеки. Он допустил в себе порочные мысли, но как он мог подумать, что кто-то другой разделяет их? Разумеется, он все придумал, приняв заботу за проявление интереса, а естественную тревогу — за волнение сердца. Стоит ему только сделать усилие над собой, забыть о чувствах, которые не имеют права на существование, и все вокруг получит простое и понятное объяснение: Морис и Луиза влюблены друг в друга, Кассий нервничает, потому что догадывается об их сердечной склонности, а отец обеспокоен тем же, чем и в Луизиане, — переменой их финансового положения. Так настраивал себя Генри, подъезжая к коралю и высматривая Мориса. Но мустангера нигде не было видно. «Может быть, он передумал? — пришла в голову Генри простая мысль. — Зачем ему тратить время, обучая меня, когда он должен зарабатывать на жизнь, ловя и продавая лошадей?» Генри чувствовал, что подобный жестокий удар судьбы был бы лучшим выходом, дав ему силы повернуть коня и никогда больше не возвращаться к урокам объездки — и к мыслям о Морисе Джеральде. И в тот же миг Генри увидел его, скачущего навстречу с лошадью в поводу. Едва Генри разглядел этого мустанга, как уже не смог отвести от него глаз. Темно-серый, словно дым костра, разведенного для защиты от насекомых, жеребец показывал удивительную стать. Голова его с раздувающимися ноздрями и чуткими ушами была словно вырезана гениальным мастером, копыта, казалось, едва прикасались к земле, словно не нуждались в опоре. Залюбовавшись, Генри забыл поприветствовать Мориса. Впрочем, тот не обиделся. — Нравится? — спросил он, спешившись. — Разве такой может не нравиться?! — воскликнул Генри, не отрывая глаз от дымчатого красавца. — Гонялся за ним всю неделю, но он того стоит, — согласился Морис, окидывая жеребца одобрительным взглядом. — Его зовут Чапараль. Надеюсь, будущий владелец оценит мои труды. Их взгляды наконец скрестились, и Генри заметил поджившую ссадину на лице мустангера. — Повезло этому владельцу, — сказал он чуть дрогнувшим голосом. — Ради того, чтобы угодить ему, ты пролил свою кровь. — Ради него я сделал бы намного больше, — ответил Морис, вкладывая поводья Чапараля в руку Генри. — Бери, он твой. Это самый быстрый конь в округе. Даже мой Кастро уступит ему. Генри бездумно стиснул поводья. Он не мог поверить, что это происходит на самом деле. Морис читал его лицо, как открытую книгу, и строки этой книги сводили с ума. Он склонился к Генри так близко, что их губы разделяло не больше дюйма, но все медлил сделать последний шаг. За него это сделал Генри. Быстро оглянувшись по сторонам, он обвил руками шею Мориса и прижался к его губам в долгом и жарком поцелуе. Кастро стоял неподвижно, словно защищая хозяина от посторонних взглядов. Но Чапараль еще не привык к своему новому положению. Он издал короткое недовольное ржание и ударил копытом о землю, напоминая, что пора бы посмотреть, на что он способен. Морис опомнился. Он оторвался от губ Генри и поспешно расцепил его руки на своей шее. — Нас могут увидеть, — сказал он, и эти несколько слов напомнили Генри о недолговечности любых счастливых минут. — Я хочу проехаться, — сказал он, чувствуя, что лишь самая быстрая скачка способна сейчас хоть немного утолить его желание быть с Морисом. Очевидно, мустангер чувствовал то же самое. Придержав Чапараля, он подождал, пока Генри сядет в седло, и сам вскочил на коня. — Едем! — воскликнул он. — И не бойся: Чапараль не сбросит тебя. Я занялся его объездкой, едва рассвело. — Я не боюсь, — ответил Генри. — Ты ведь будешь рядом. И, может быть, если бы Фелим О’Нил увидел глаза Генри, когда тот произносил эти слова, у него язык бы не повернулся осудить своего хозяина.

* * *

В ту ночь Генри так и не смог заснуть. Ночной воздух, теплый, напоенный сухими ароматами прерии, словно душил его. Не раз и не два он вставал с постели и подходил к окну, за которым простиралась черная южная ночь, изрешеченная крупными звездами. Но Генри не видел этого. Перед его глазами вновь и вновь представали события прошедшего дня — дня, который решительно и бесповоротно переменил всю его жизнь. Жесткие поводья в руке, первый поцелуй, бешеная скачка наперегонки с ветром, когда они оба забыли обо всем — об осторожности, о недавней болезни Генри, о подозрениях и сомнениях, о полном отсутствии будущего для их едва зародившегося чувства. Лошади унесли их так далеко, что, казалось, весь мир остался позади, потеряв всякое значение. Когда они спешились и отпустили лошадей пастись, зацепив поводья за куст юкки, решительность ненадолго оставила Генри, уступив место робости. Их разделяли несколько шагов, и неловкость снова повисла между ними, мешая сократить это расстояние. Генри подумал, что Морис колеблется. У него самого сомнений уже не оставалось, но он не хотел настаивать на собственных желаниях вопреки, может быть, намерениям другого. — Морис, — начал он, собираясь сказать, что они могут вернуться обратно к коралю, что возможность выбора все еще имеется. Но этого не потребовалось. Имя мустангера, произнесенное дрогнувшим от избытка чувств голосом, было словно искра, попавшая на трут. Пламя разгорелось так быстро и жарко, как это всегда происходит в сухой от ветра и солнца саванне. И сейчас, выйдя на асотею в поисках свежего воздуха, Генри машинально тер губы, словно на них еще хранился жар поцелуев — жар, проникший в кровь и заставлявший его желать общества Мориса в сотню раз сильнее, чем прежде. Разумеется, Генри не был невинен. Кузен Кассий несколько лет назад счел своим долгом лично ознакомить юного родственника с этой стороной жизни, приведя его в один из наиболее популярных и в то же время «благопристойных» домов Луизианы. Девицы, встретившие их там, были насмешливы и понятливы, и Генри переступил порог, отделяющий мальчика от мужчины, так же легко, как по нескольку раз в день переступал порог собственной комнаты. Он был благодарен кузену за этот опыт и время от времени пользовался услугами сеньорит сомнительного звания уже в одиночку, не считая это занятие чем-то более приятным, чем обед, или более важным, чем прогулка с друзьями. Сейчас он припоминал, что Кассий пару раз позволял себе какие-то смутные намеки на подобные заведения, где можно встретить «не только сеньорит». Тогда Генри думал, что неправильно его понял, и не расспрашивал, считая такие вещи отвратительными и противоречащими всему, что он знал и во что верил. Но теперь, глядя на себя и Мориса, он не терзался ожидаемыми сомнениями и не мучился от неправильности происходящего. Разгоревшееся в нем чувство было настолько глубоким и чистым, что Генри даже мысленно, даже перед самим собой не мог усомниться в его абсолютной естественности. Он не обманывал себя ни на минуту — не было места в цивилизованном мире, где подобный союз мог бы считаться если не приемлемым, то хотя бы терпимым. И сейчас Генри раздирали на части два противоположных стремления. С одной стороны, ему было необходимо трезво обдумать происходящее и решить, к чему все это ведет и какова будет его жизнь, последуй он за велением сердца. С другой стороны, он хотел отбросить прочь все размышления и важные решения и насладиться переживанием первой в жизни разделенной любви, какова бы она ни была. Человек более взрослый без труда расставил бы приоритеты и задумался о будущем. Но Генри был молод, и ему было простительно затрудняться в выборе. Однако человек, наблюдавший за ним под покровом тьмы, ничего не собирался прощать. Он не знал причины бессонницы Генри, но подозревал худшее — поскольку знал по опыту, что именно такие подозрения оправдываются чаще всего, — и надеялся вскоре получить вместо подозрений точные сведения. Лошадь, подаренная Луизе, — а теперь и Генри заявляется в Каса-дель-Корво с великолепным мустангом под седлом, уверяя, что он подарен в качестве извинения за поведение сбросившего его жеребца. Чушь! Что за игру ведет этот ирландец? Почему он каждый раз встает на его пути? Так и не найдя ответов на эти вопросы, Колхаун сжал рукоять револьвера, с которым не расставался. Генри продолжал стоять, опираясь на перила, не чувствуя свежести предрассветного ветра, трогавшего его волосы. Небо чуть посветлело, и Кассий различал тонкий юношеский силуэт, обозначившийся в темноте ночи. Он скрипнул зубами. Можно было ожидать всего — но не такого невероятного стечения обстоятельств. Если бы мустангер пытался увести у него только наследницу, Кассий был бы взбешен, но не бессилен: у него был способ убедить Луизу, что для блага семьи ей лучше не задумываться об иной партии, кроме него. Но что он сможет сделать, чтобы помешать Генри быть влюбленным в это ирландское ничтожество? Кассий снова стиснул оружие. Похоже, это единственный выход. Одним выстрелом он пробьет два или даже три сердца. Да, тогда звание самого меткого стрелка будет принадлежать ему по праву. И даже если он ошибается насчет Генри — мустангер заслужил пулю. Он не нравился Кассию, и этого было достаточно. Судьба была благосклонна к капитану — случай представился ему в тот же вечер. Однако сыграла ли свою роль бессонная ночь, переполнявшая капитана злоба либо везение мустангера — но Морис Джеральд остался жив, а данное ему извинение Кассий занес на счет, который намеревался рано или поздно закрыть, расписавшись пулей либо ножом.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.