Другая история

Уснув на рассвете, утомленный и счастливый, Генри едва не проспал завтрак. За столом он был улыбчив и энергичен — предвкушение нового дня, новой встречи заставляли его забыть, как о чем-то несущественном, и о краткости отдыха, и о трудности свиданий. В этот день Морис был занят с покупателями, и Генри в одиночестве занимался выучкой Чапараля. Но он мог видеть неподалеку Мориса, отбирающего лошадей для продажи, изредка ловить его взгляд — и готов был провести так день напролет. — Ночью я переправлюсь через реку. Жди меня в роще, — сказал он, стараясь сдержать счастливую улыбку, когда перед возвращением в асиенду подошел попрощаться с Морисом. — Не забывай об осторожности, — напомнил тот, и печаль отразилась на лице Генри. Таинственность была извечным спутником любви, но им двоим предстояло скрываться ровно столько, сколько будет длиться их чувство. На языке Генри это означало — всю жизнь. Но он не мог грустить долго сейчас, когда Морис был так близко. — Обещаю, — сказал он. Потом повернулся к Кастро, потрепал его по крутому лбу, порывисто обнял за шею и зарылся лицом в жесткую гриву. — Не делай так, — попросил Морис, зайдя с другой стороны и сжав его пальцы, запутавшиеся в густых прядях. Глаза мустангера потемнели, словно небо перед пыльной бурей. — Я могу не сдержаться. — Не буду, — пообещал Генри, но помедлил еще несколько мгновений, прежде чем вскочить в седло. Обмена взглядами и касания рук ему теперь было мало. Генри ждал ночи, не сомневаясь, что сегодня они пройдут по пути страсти до конца. Однако перед закатом, когда он уже считал часы до встречи, в поместье доставили Кассия. Он еле дышал и был страшно бледен от большой потери крови. Доктор Смит, вызванный майором, едва дуэль завершилась, сопровождал раненого. — Что произошло? — воскликнул Генри. Несмотря на взаимную неприязнь этих двоих, он не ожидал услышать имя Мориса. Ему представлялось, что чувства, которые он испытывает к Морису, словно ограждают того от бед и несчастий, и Генри никак не мог уложить в голове то, что пересказывал ему и всем собравшимся один из драгун, сопровождавших Кассия. Когда он сказал, что Морис тоже был ранен и лежит один в номере гостиницы, грудь Генри сдавило, будто и в него попала пуля. — Я немедленно еду туда, — заявил он прежде, чем понял, как нелепо и подозрительно выглядит его желание навестить противника Кассия. Сердце пустилось вскачь, словно мустанг, вспугнутый охотником. Генри выпрямился, вздернул подбородок. Что ж, если он так глупо выдал себя, отступать некуда. Он признает собственную порочную страсть; главное — убедить их, что Морис тут ни при чем и не имеет о происходящем ни малейшего представления… — Ну-ну, мистер Пойндекстер, — успокаивающе заметил драгун. — Дуэль уже завершилась, и вряд ли мустангер в состоянии сейчас принять новый вызов. Да и, по правде сказать, ваш кузен сам напрашивался на хороший урок. Не вините во всем мистера Джеральда. — Да, пожалуй, вы правы, — со вздохом облегчения согласился Генри, радуясь, что его оплошность так просто нашла объяснение, и коря себя за то, что допустил ее. — Я поддался порыву. Не хотите ли пройти в гостиную и рассказать за стаканом виски, как все произошло? Ни один драгун не отказался бы от подобного предложения. Через четверть часа Генри уже ясно представлял развитие событий и едва удерживался от того, чтобы подняться в комнату Кассия и высказать кузену все, что думает о нем. К сожалению, раны Кассия и его полуобморочное состояние не позволяли Генри поступить так, как он более всего желал. Однако был человек, положение которого тревожило Генри неизмеримо больше. По словам драгуна, Морис был ранен менее серьезно и нашел приют в гостинице Обердофера. Генри сгорал от желания немедленно ехать туда. Он мог бы незаметно для всех покинуть асиенду, но пробраться незамеченным в гостиницу, отыскать номер Мориса и, может быть, наткнуться там на доктора, либо служанку, либо, скорее всего, на брата Мориса, о котором тот как-то упомянул… Скрепя сердце, Генри вынужден был отказаться от немедленной поездки в поселок, но поклялся себе, что утром непременно изобретет предлог и отправится туда, не обращая внимания на возможные пересуды. Он должен был поехать не только для того, чтобы увидеть Мориса, но и для того, чтобы показать, что дуэль не вбила клин между мустангером и семейством Пойндекстеров. Кассий мог думать себе все, что угодно, но никто из Пойндекстеров не желал Морису зла из-за честной дуэли — дуэли, в которой Кассий же и был зачинщиком. Генри знал своего кузена и не имел оснований не доверять словам драгуна, но даже если бы Кассий вел себя в той ссоре, как образец благородства, симпатии Генри все равно были бы на стороне человека, которого он безоговорочно любил.

* * *

Наутро он проснулся рано, движимый беспокойством за Мориса, и был немало удивлен стуку в дверь. — Это я, — прошептал знакомый голос, — впусти меня, Генри. — Луиза? — удивился Генри, открывая ей. — Что ты делаешь здесь в такой час? — У меня к тебе есть просьба. — Луиза умоляюще сложила руки на груди. — Поклянись, что выполнишь ее. — Не раньше, чем узнаю, в чем она заключается. — Генри превосходно знал характер сестры и, при всей любви к ней, не собирался брать на себя неведомые ему обязательства. — Ну, хорошо, — заговорила Луиза, убедившись, что брат непоколебим. — Я хочу, чтобы ты поехал в гостиницу Обердофера и узнал, как состояние Мо… мистера Джеральда. Наверное, он нуждается в хорошей пище, вине, может быть, лекарстве. Ты бы мог отвезти ему корзинку, которую соберет Флоринда. — Ты сошла с ума, Луиза? — Ревность на мгновение ослепила Генри. Как могла его сестра мечтать о человеке, которого он любил? Однако он тут же опустил голову. Его чувство не имело права на жизнь, и ни Луиза, ни кто-либо другой не должны были догадываться о нем. А значит, ему придется лгать, лгать постоянно, обманывать родных, самых близких людей. Только сейчас Генри воочию оценил пропасть, которая разверзлась между ним и всеми остальными. А ведь это только начало… Что они будут делать, чего еще судьба потребует от него в оплату за греховную страсть? Но минута слабости прошла, Генри выпрямился. Он не чувствовал за собой вины и ради Мориса готов был пройти все круги ада. Если ложь — первый из них, так тому и быть. — Ты же понимаешь, как это будет выглядеть? — спросил он. — Наш кузен, каков бы он ни был, подрался на дуэли, получил серьезные раны, а я повезу еду и напитки его противнику? Это будет не просто странно, Луиза, это вызовет шквал разговоров! А отец сочтет меня ненормальным. — Пожалуй, ты прав. — Луиза закусила губу. — Это уже чересчур. Я отправлю корзинку с мистером Стумпом — он сумеет обставить все, как надо, не навредив нашей репутации. Но ты все же должен поехать. — Луиза!.. — воскликнул Генри, но сестра перебила его. — Я все придумала наилучшим образом. Драгун рассказывал, что в баре было побито много вещей, и владелец хочет получить плату за них с Мориса. Ты должен поехать, узнать требуемую сумму и сообщить, что Кассий согласен заплатить половину, как второй участник дуэли. — Кассий скорее умрет, чем раскошелится, — возразил Генри. — Доктор говорит, что с ним все будет в порядке, — без особого воодушевления сказала Луиза. — Но когда он поправится, для него будет большой неожиданностью узнать про долг трактирщику. К тому времени все будут знать, что капитан Колхаун проявил благородство, добровольно приняв на себя половину денежного ущерба. Ему придется показать себя либо отпетым сквалыгой и весьма сомнительным джентльменом, либо расстаться с деньгами. Представь, какое у него будет лицо! Она весело рассмеялась. — Я расскажу об этом папе. Он не будет возражать, и ты спокойно поедешь в поселок. А там никто не помешает тебе навестить мистера Джеральда — например, чтобы узнать подробности дуэли. — Ты прекрасно придумала, — заметил Генри, обнимая сестру. На душе у него кошки скребли — ведь Луиза считала, что он соглашается на поездку ради нее, тогда как на самом деле Генри рвался увидеть того, без кого не мыслил своей жизни. Но он успокоил совесть, сообщив, что в ближайшее время ее ждут и более суровые испытания, и совесть умолкла, припомнив, насколько бессильна перед велениями сердца. Как и предвидела Луиза, ее доводы вызвали живой отклик в душе отца. — Отлично, девочка, — сказал он, отсмеявшись. — Может, это и нехорошо по отношению к раненому, но видит бог, Кассий заслуживает небольшого наказания. Пятьдесят или сто долларов не разорят его, но послужат уроком. Отправляйся, сын, да расспроси мистера Джеральда о подробностях дуэли — хочу знать, как он изловчился обойти Кассия в перестрелке. — Я бы тоже хотела это знать, — поддержала отца Луиза. В ее глазах светилось сожаление о том, что она не может поехать вместе с Генри, — но подобное желание уже ничем нельзя было бы оправдать. Переодевшись для поездки, Генри открыл потайной ящик стола и высыпал в мешочек все найденные там сбережения. Затем сбежал вниз, махнул рукой Луизе и направился в конюшню. Выводя Чапараля, Генри дрожал от сдерживаемого нетерпения. Чем меньше преград оставалось на его пути, тем сильней он беспокоился, тем невыносимей становилось желание увидеть Мориса. Жеребец, полный сил, всем своим видом напоминал Генри о мустангере: статью, выправкой, гордой посадкой головы, духом свободы, который веял в каждом его движении. Выехав за ворота, Генри дал Чапаралю возможность показать все, на что тот был способен. Ему даже не пришлось пользоваться шпорами — жеребец мчался, как ветер. Лишь на границе поселка Генри натянул поводья, чтобы въехать на главную улицу подобающим шагом. Привязав Чапараля у входа и слыша за спиной бурное обсуждение достоинств дымчатого красавца, он вошел в гостиницу.