I can play with madness

В те майские дни, каждое утро, Брюс первым делом запускал руки под одеяло, но не в надежде согреть их там, а в надежде нащупать там тот самый утренний стояк, но снова и снова натыкался лишь на довольно заросший холмик, который Лина настойчиво просила привести в порядок. Сама же она денно и нощно следила за своим, точнее не совсем своим телом. Облик Брюса с сознанием Лины за каких-то две недели заметно преобразился. Седые волосы она аккуратно подровняла и слегка тонировала серебристым оттенком краски, сделав модное мелирование и омбре. И, если раньше это была просто седина, то теперь шевелюра сияла и переливалась, словно благородная сталь меча в лучах солнца. Делать эпиляцию всего тела она повторно не стала, ограничиваясь лишь интимной зоной и подмышками. Хотя ежедневное бритье сильно растаивало ее, а из-за отсутствия должного опыта лицо ее было покрыто многочисленными мелкими порезами. Тренировки и правильное питание позволили убрать пивной животик и придать мышцам на руках приятный рельеф. Маски, скрабы, куча кремов, лосьонов, тоников и других косметических средств буквально стерли с лица лет эдак десять. Брюс же не сдержал клятвенных обещаний, данных Лине, и запустил ее прекрасное до того момента женское тело. Не говоря уж об интимной зоне, покрывшейся за пару недель плотным волосяным покровом, а стройные ножки также обросли колючей щетиной. На все уговоры Лины сходить в салон и убрать эти нелицеприятные заросли, а также сделать маникюр, педикюр и подкрасить отросшие корни, Брюс находил тысячи отговорок. То живот болит, то голова, то просто захотелось валяться весь день в кровати и смотреть сериал, уничтожая все запасы пива и чипсов в доме. К тому же, Брюс искренне верил, что мужик должен быть чуть красивее обезьяны, ведь даже в женском теле он чувствовал себя именно мужчиной. Но истинной причиной этого нежелания Брюса привести себя в порядок были разбушевавшиеся женские гормоны, так называемый ПМС. Тем утром громкий женский вопль, сорвавшийся из уст Брюса, разбудил не только домочадцев, но и соседей. У Брюса начались месячные. -Мать твою, да вот этого еще мне не хватало. Мало того, что грудь эта огромная мешает, так теперь и там дискомфорт, - выругался Брюс и позвал на помощь Лину, делающую на кухне смуззи из фруктов и пророщенных злаков. - Лина, помоги, где тут у тебя какие-нибудь средства гигиены? Затычки, или как там их? -Тише, тише, милый. Не нужно всем сообщать о таком пикантном периоде. Ты же знаешь, пару-тройку дней потерпеть, и все пройдет. - Лина в тонком шелковом халатике, обнажающем уже заметно отросшие волосы на груди, подошла к Брюсу. - Вот, держи. Это тампоны, нужно ввести один туда, затем по мере его пропитывания, поменять. -Ввести куда? Точнее, как? -Пальчиком, Брюс. Только осторожно, не поранься своими длинными ногтями, говорю же, пора на маникюр. - Лина поморщилась при виде неровно отросших ногтей с облупившимся шеллаком. -Ну, охренеть! Прям пальцем туда? Я думал, это так-то иначе у вас происходит. Слышал, есть какие-то с аппликатором. И как понять, что там все пропиталось? - Брюс вертел в руках маленький тампон в цветастой пленочной оболочке. -Да, есть и с аппликатором, но мне удобнее вот этими пользоваться, они еще и с запахом зеленого яблока. -Что, блядь? Ну, пиздец. Тампон с яблоком? С запахом? Все, я больше не могу. Можно я ничего не буду вставлять? - взмолился Брюс. -Тогда нужно использовать вот это, Брюси. - Лина достала из шкафчика упаковку с прокладками и принялась со знанием дела приклеивать одну из них к трусикам. - Кстати, тоже с запахом, но только клубники. Вот, смотри, вот так ее приклеиваешь, а тут загибаешь крылышки и тоже меняешь ее по мере пропитывания. -Ну, уж нет! С этим памперсом я точно ходить не собираюсь. Вся задница спреет. Давай уж лучше затычку, только помоги мне, и скажи, когда нужно будет вставить новый. -Да, дорогой. Только не забудь перед тем, как вставить новый, достать использованный. - Саркастически заметила Лина, сильно поражаясь неосведомленности в таких делах дважды женатого мужчины. А затем она помогла все же Брюсу не допустить кровопролития и самостоятельно своим пальцем с начинающимися признаками артрита вогнала тампон глубоко во влагалище Брюса. Ему стало очень больно, а ей паршиво, ведь она увидела, во что превратилось не только все ее тело, но и само женское лоно, бутон любви, мягкое ущелье. Только сейчас до нее дошли масштабы бедствия, ведь за один поход к косметологу трудно будет удалить все сразу, да и раздражение потом точно выскочит. До этого она переживала лишь за маникюр и волосы на ногах, и немного за стрижку, ставшую уже бесформенной копной волос. Интимной жизни между ними не было с момента их замены телами, потому как Брюс наотрез не захотел, чтобы его трахнул он сам, пусть в действительности это была его девушка. Каждый удовлетворял себя сам, как мог. Лине было гораздо проще это сделать, буквально одной левой, а вот Брюс долго экспериментировал со струей душа, но вскоре понял, что тюбик с кремом, имеющий причудливую цилиндрическую форму, лучше справляется с поставленной задачей. Дни тянулись киселем, таяли, словно нежный английский пудинг, оставленный без холодильника. Наступил жаркий душный июнь, неумолимо приближался и тур группы. Род и вся команда очень удивились тому, что Брюс решал все организационные вопросы только по телефону, отказываясь даже от видеосвязи. Кто-то даже пошутил, что Брюс наверно побрился налысо или растолстел за карантин. Но на самом деле тело Брюса благодаря сознанию истинной француженки выглядело просто изумительно - подтянутые мышцы, роскошные волосы, умело замаскированные морщины. А вот Лина, точнее ее тело совершенно точно требовало срочных мер. Поэтому решено было устроить день красоты. Брюсу пришлось выдержать сначала пытку горячим воском для удаления лишней растительности, затем острые щипчики, как ему показалось, изранили ему плоть пальцев рук и ног. И он еле стерпел жутчайшую аммиачную вонь краски для волос. Пара лишних килограммов, набранных за месяц, требовала и подбора нарядов. Но это все были мелочи, по сравнению с тем, через что нужно было действительно пройти. Третьего июня Брюс и Лина вылетели из Лондона в Базель, в Швейцарию, где и должно было состояться шоу, открывающее тур. Они заселились в отель, но не тот, в котором должна была остановиться группа с командой. Род, конечно, знал, что Брюс предпочитает не общаться с коллегами, пересекаясь исключительно в часы концертов, но здесь менеджер почуял что-то неладное. Поэтому он, без приглашения, заявился в отель, в котором жили Брюс и Лина. По пути туда его воображение рисовало страшные картины то лысого и толстого Брюса, то наоборот, слишком худого и обессилевшего, не способного выдержать и пару шоу. Но каково же было удивление Рода, когда он увидел вполне обычного Брюса, открывшего ему дверь в тканевой маске для лица. Одет Брюс был в легкий шелковый халат, а на голове его был намотан тюрбан из полотенца, под которым волосы пропитывались специальном составом против ломкости. Но когда Брюс кокетливо улыбнулся, предложил стакан сока и попросил пару минут его подождать, чтобы смыть маски и переодеться, Род подумал, что тут что-то нечисто. Никогда за все 40 лет работы с Брюсом он не видел того, делающего себе какие-то уходовые процедуры для лица или волос. Наоборот, Брюс всегда в турах не особо парился из-за внешнего вида и ходил в дурацких штанах или шортах и в замызганной майке, иногда заляпанной едой или кофе. У Рода промелькнула мысль о смене Брюсом ориентации, но он решил, что скорее марсиане прилетят на эту планету, чем Брюс захочет мужика. Поэтому он списал все на карантин и на то, что Лина как-то повлияла на Брюса. Ведь эта девушка всегда нравилась ему, такая приятная миловидная и ухоженная. В ожидании Брюса Род лениво попивал сок и не заметил, как в номер кто-то зашел. -Блядь, вот говно. У этих швейцаришек нет ни хера нормального пива, - вымолвил вошедший. - Еще и ссать хочется, сейчас сдохну. Челюсть Рода медленно начала опускаться, словно не в силах сопротивляться земному притяжению. В дверях номера с тремя банками пива в руках стояла Лина и материлась как сапожник. Одета она была в джинсовый комбинезон, который был на пару размеров ей маловат, отчего молния на груди разошлась, выставляя напоказ бюстгалтер ядовитого салатового цвета. Брюс также немного оторопел, не ожидая увидеть тут самого Родерика, но быстро взял себя в руки и пролепетал: -Ой, мистер Смоллвуд, я так рада вас видеть, просто так неожиданно, вот, ходила Брюси за пивом, но нужного не нашлось, вот, ах, забавно вышло. - Дорогой, милый! Брюс! Я пришла! - Крикнул Брюс в сторону ванной комнаты, совершенно не замечая расстегнувшейся молнии на груди. Но из ванной послышался лишь шум воды. -Ахаха, наверно, решил помыть голову, вы же знаете, мистер Смоллвуд, как тяжело ему с такой шевелюрой. Как Ваши дела? Как Стиви, ой, мистер Харрис? Как ребята? - Брюс вовсю старался говорить убедительно, пытаясь изобразить женское кокетство. -Эм.. Линочка, да все хорошо, вижу, что я не совсем вовремя зашел, ну, передавай Брюсу, что завтра в 4 дня саундчек на стадионе. Не опаздывайте. - Родерик явно не понимал, что с этими двумя происходит и поспешил покинуть их номер. Как только дверь за ним закрылась, из ванной выскочила Лина, в панике хватаясь за еще влажные после душа волосы. -Брюс, нас чуть не спалили… Ты какого рожна так ходишь по улице? Вся грудь напоказ. А я вообще не ожидала Рода твоего увидеть тут. Я в маске для лица была. - Заламывая руки, причитала Лина. -Да, дорогая, неудобно вышло. Но, думаю, он ничего не понял. На саундчеке будем держаться порознь, поэтому давай отложи все свои масочки и кремики, настало время повторить инструкции. - Сказал Брюс и распечатал банку швейцарского теплого пива. Весь вечер накануне шоу и следующий день до времени выезда на саундчек Брюс еще раз показывал Лине свои фирменные жесты, учил, где и как нужно прыгнуть или наоборот, присесть на звуковой монитор. Но невозможно за месяц обучиться тому, что годами вытворял Брюс на сцене, его актерскому мастерству, манере общения с залом. Буквально на первой песне Лина забыла слова, и, хотя голос ее звучал в точности как голос Брюса, он все равно предательски дрожал. Харрис то и дело кидал гневные взгляды в ее сторону, а когда она на Полете Икара не справилась с огнеметами и просто уронила их, Харрис и вовсе был готов уйти со сцены. Публика в зале также заметила неладное, и начала осуждающе свистеть. Брюс, стоявший в это время за кулисами, обгрыз весь свой модный маникюр. Концерт едва не сорвался, потому, как на последней песне Лина едва ли не упала, скача на импровизированной лошади по парапету над сценой. По окончании той песни попрощаться с залом, как обычно делает Брюс, обещая вернуться и говоря слова благодарности фанатам, она не вышла, сославшись на плохое самочувствие. Она бегом побежала в гримерку, где через минуту была атакована разъяренными музыкантами во главе с взбешенным менеджером. -Брюс, мать твою? Ты совсем с катушек слетел? -Брюс, слова забыл? Так, блядь, закажи телесуфлер, и не пизди больше в адрес Роба и Оззи. -Дикинсон, руки совсем дрожат? Сраный огнемет удержать не можешь? Меньше пива своего бухай! Все эти фразы, слова обвинений в адрес Брюса одним потоком слились в голове Лины, и в какой-то момент она, зажав уши ладонями, закричала: -Я вам не Брюс, отстаньте от меня. Все удивленно переглянулись, но разом как по команде отпрянули от нее, когда на пороге появилась мисс Дольси и сказала: -Да, ребят, отстаньте от нее. Она - не Брюс, Брюс - это я. Следующие минут сорок Брюс и Лина объясняли Роду и музыкантам, что с ними случилось. Но никто не верил им, считая, что они просто покрывают сегодняшнее фиаско Брюса. Брюс прочитал и свои стихи, которые знал только Арри, Лина зачем-то начала перечислять марки духов на французском языке. Никто не верил. Но когда Брюс подошел к Янику и шепнул тому кое-что на ухо, последний сказал, что нет сомнений в том, что ребята говорят правду, что этот фантастический обмен телами произошел. Ведь только Брюс помнил и хранил их маленькую с Яником тайну. Тайну о том незабываемом вечере и той ночи где-то в середине 1990 года. Но вопросов об этом никто не задал, всем было интересно, что делать теперь, ведь так продолжать давать концерты нельзя. После двух часов дискуссий все решили попробовать еще раз выступить, но уже подстраховываясь фонограммой и телесуфлером. И у них получилось, Лина, конечно же, немного накосячила, но в целом, можно было продолжать тур. А после него думать, как жить дальше.