***
Пробуждение было отвратным. Всё дело было в дешёвом алкоголе и быстром скачке на крепкое. Мадара ощущал подкатывающую тошноту и, в принципе всё. Глаза он ещё не открывал, так как противное солнце нещадно било по векам. Мужчина недовольно заворчал, повернувшись на бок и натягивая выше одеяло. Он закинул ногу на рядом лежащего человека и провёл носом по коротким волосам. Одновременно с этим пытался вспомнить, как он смог дойти до кровати и в какой момент уснул. Мозг стал подкидывать смазанные отрывки. Я люблю тебя… Мадара-сан… Учиха резко прекратил дышать, заставляя сердце учащённо биться. Ему было страшно открывать глаза, так как по спине мерзко ползло осознание. Проникало под кожу острыми иголками, впивалось в позвоночник…***
Изуна проснулся, слегка подмерзая. По привычке он раскутался. Обычно, Мадара, который спит рядом, обнимает его, а потому не бывает холодно и недостаток одеяла так сильно не сказывается на пробуждении. Открыв глаза, мужчина понял, что он спал один. «Может я погорячился вчера?» — вина проснулась вместе с ним и начала давить всем своим весом, болезненно сжимая его сердце, — «Сначала надо мелкого завтраком накормить, а потом думать, куда делся этот болван» Не успел младший брат открыть комнату студента, как до него дошёл лёгкий запах перегара и сигарет, что стоял в спальне. Это насторожило и удивило. — Тобирама! Просы… — его глазам предстала не очень красивая картина. Мадара обнимал парня, что всё ещё спал. Шок, который Изуна испытал не описать словами. Его родной человек, с которым они были неимоверно близки, изменял ему со своим клиентом и даже словом не обмолвился, что между ними что-то есть. — Мадара?! — взревел младший брат, подходя к кровати и сдёргивая одеяло. — Да, как ты посмел?! Как ты мог?! После всего того, что случилось, ты решил утешить его?! Младший брат залепил звонкую пощёчину и яростно вышел из комнаты. Лицо исказила гримаса боли. Он начал собирать все свои вещи. Мадара немедленно отправился за братом. Он сильно дёрнул его за руку, разворачивая к себе лицом и хлопая по лицу в ответ, оставляя красный след. Учиха старший тоже был на эмоциях и желал успокоить внезапную истерику брата. — Ты ещё больше хочешь меня унизить? — зашипел Изуна. — Я здесь не останусь! Схватив сумку, мужчина направился к двери. Он яростно кинул ключи от квартиры на тумбочку, даже не сняв с них свой брелок и вышел. Изуна ехал… Нет. Гнал по пустынной дороге куда-то за город. Остановившись где-то на обочине, водитель заглушил двигатель и упал головой на руки, которые находились на руле. По щекам стекали тёплые капли, падая на брюки. Он никогда до этого не испытывал такого чувства подавленности… Чувства предательства. Станет ли всё, как было прежде? Навряд ли. Изуна больше не захочет пускать в свою жизнь старшего брата, чтобы он ему не рассказал. А сейчас, есть только он, его машина, дорога и скорбь в сердце от потери близкого человека…***
Мадара сокрушённо сел на край кровати, кусая губы до боли. Пальцы вцепились в волосы, сжимая у корней. Мужчина учащённо задышал. На сердце будто оставили огненную метку. Она пульсировала, болела. А сами мышцы сжимались в тисках. Дышать было тяжко, воздух отказывался попадать внутрь. Глотку раздирало от острых комков. — Что же я наделал… — прохрипел Учиха, покачав головой. Он сидел, пытаясь обуздать вихрь эмоций. Они захлёстывали с головой. Топили, душили, засасывали в вязкое болото. Если сейчас не спастись — дальше будет хуже. Ногти впились в кожу, царапая до красных отметин. Мадара пытался причинить себе физическую боль, лишь бы облегчить душевную. Но не получалось — душа разрывалась на куски. Трещала по швам, рассыпалась на осколки. Мужчина открыл глаза в поисках своего телефона. Дрожащими похолодевшими от волнения пальцами он пытался попасть по экрану. Нужно позвонить младшему брату. Срочно. — Ответь, прошу… — отчаянно зашептал Учиха, вслушиваясь в бесконечно долгие гудки. Он не отвечал. Сначала просто игнорировал, а потом и вовсе сбрасывал, под конец отключил телефон. Это конец. Мадара слишком любил Изуну, чтобы просто так отпустить. Слишком сильно пророс в сердце этот цветок зла. Корнями он соединился с мышцами и здесь только один способ — вырвать сердце вместе с этой любовью. Вырвать — значит умереть. Можно ещё выжечь или отравить цветок. Эмоции высасывали силы, и спустя долгое время Учиха упал на кровать. Пустым взглядом бесцельно смотрел в потолок. Думал, что делать дальше. Как вернуть Изуну и… Вернётся ли он? Где он сейчас его найдёт? — Прости меня, Изу… — дрожащими губами прошептал мужчина, прикрывая холодной ладонью глаза. Тобирама молча наблюдал за мужчиной и его терзаниями. Не смел прерывать, но виноватым себя не чувствовал. Как только Мадара выплеснул все эмоции и упал на постель, Тобирама прилёг рядом прижимая голову к своей груди, поглаживая тёмные жёсткие волосы. — Мадара-сан, мы найдём Изуну. Вы с ним ещё помиритесь, — поглаживая лицо промурлыкал парень, стараясь привести Мадару в чувства. Учиха тихо выдохнул, прислушиваясь к равномерному стуку чужого сердца. Он немного успокоился и отстранился от Тобирамы, присаживаясь. Причесал растрёпанные волосы пальцами. — У меня к вам другой вопрос, — тихо начал парень. — Мы сегодня поедем к Хашираме в больницу? — Езжай без меня, — безэмоционально произнёс Мадара, вставая. Он принялся одеваться, лениво и с усилием натягивая одежду. Силы будто покинули, потраченные на подавление вихря эмоций. Сейчас было настолько всё равно. Тревожила лишь внутренняя боль. — Я поеду по своим делам. Ключи и деньги оставлю в коридоре, — ответил Учиха, даже не взглянув на Тобираму. Мужчина покинул спальню. Он взял ключи Изуны, оставив свои. Кошелёк, телефон. Всё на месте. Можно ехать.***
Мадаре было тошно. В глотку ничего не лезло. Пока он шёл по улице, то учуял манящий запах пекарни. Однако, это не вызывало аппетита, а лишь подкатывающий позыв к опустошению желудка. Пришлось ускорить шаг и не вдыхать лишний раз тошнотворный для него запах. Издалека, он уже заприметил нужную яркую входную дверь. Колокольчик оповестил о посетителе. Навстречу никто не вышел и Учиха сам прошёл внутрь. Последний раз, когда он здесь был — немногое поменялось. — Я сейчас занята. Зайдите позже, — донеслось из глубины помещения. — Разве ты откажешь старому другу? — слабо улыбнулся Мадара, чувствуя, какими усилиями даётся это. Девушка отстранилась от набивания татуировки и посмотрела на посетителя, резко взмахнув коротким хвостом выкрашенных в розовый цвет волос. Она растянула губы в ответной улыбке. — Сколько лет, сколько зим! — радостно воскликнула мастер. — Ты присаживайся. Я скоро освобожусь. Учиха скромно присел на кожаный диван и взял альбом с набросками, рассматривая изображения. Девушка закончила спустя двадцать минут. Распрощалась с клиентом и присела рядом с мужчиной. — Что тебя привело ко мне? Будешь опять скрывать очередные шрамы? — Нет, — покачал головой Мадара и ткнул пальцем в чёрно-белый рисунок. — Набей мне это в области сердца. За один раз, если можно. — Чёрная роза? — недоверчиво спросила мастер, нахмурила тонкие брови и посмотрела зелёными глазами на Учиху. — Тебя девушка чтоль бросила? — Саку, если я захочу, то когда-нибудь расскажу причину появления этого тату. Ты сможешь за один раз всё сделать? — А ты выдержишь? Место не из безболезненных. — Уверен. Надо будет — доплачу сверху, но нужно сегодня. — Всё-всё. Я тебя поняла. Подожди немного. Я позвоню клиенту и перенесу сеанс. Харуно подготовила место и пригласила Мадару. Учиха ложился в кресло без страха и сожалений. Он лишь хотел перенести свою душевную боль в физическую.***
Нанесение татуировки было настоящей пыткой, но это как раз то, что нужно. Закончили они ближе к вечеру, когда темнота накрыла город. В области сердца нещадно жгло и покалывало. Зато стало легче. Мадара по пути домой заглянул в магазин и в этот раз осмотрительнее отнёсся к качеству алкоголя. Не поскупился и на дорогих сигаретах. Старые привычки незаметно перетекали в новую жизнь. Дома никого не было. Тьма сгущалась в квартире. Учиха отправился в первую очередь в душ. Прохладная вода, будто обжигала. Выжженный бутон чёрной розы в окружении шипастых лоз чесался и припух. Мужчина отдёргивал руку, чтобы не затронуть ровный рисунок. Сакура постаралась на славу. Накинув на себя штаны — Мадара разместился на кухне. Нараспашку открыл окна, впуская прохладный воздух. Он упрямо сидел в темноте, не включая нигде свет. Ярким огоньком горел конец сигареты, а в руке грелся стеклянный стакан с янтарной жидкостью. Взгляд тёмных глаз был устремлён на мерцающие огоньки города. В душе было пусто, а на груди больно.***
Изуна успокоился только через полтора часа. Он включил телефон и начал просматривать отели. Самый подходящий находился практически в центре Токио и цена приемлемая — то, что надо. Хотелось выть от отчаяния и боли, но взять себя в руки — было просто необходимо. Заурчал двигатель автомобиля, мужчина плавно вырулил на дорогу, поворачивая в сторону города. Сняв комнату в понравившемся отеле, он сразу же заселился. Принял душ и заказал обед в номер, вместе с дорогим алкоголем. Пускай есть не хотелось, но приятный запах и вид еды доставляли эстетическое удовольствие. Всё оставшееся время Изуна работал за своим ноутбуком, стараясь не думать о Мадаре и его выходке. Горло саднило от обиды, и он выжигал её крепким виски. В голову бросались глупые, возможно даже дикие мысли, и вот он не выдержал и набрал номер Мадары. На часах было около шести вечера. Гудки тянулись, но никто не ответил на том конце провода. Младший Учиха решил перезванивать через каждые пятнадцать минут, пока этот болван не возьмёт наконец-таки трубку. Хотелось просто поговорить, а может это желание вызвал блуждающий виски, что заглушал чувство гордости.***
Как только Мадара ушёл, гость оделся и вызвал такси. Ехать на автобусе не было никакого желания. Выполнив стандартную процедуру при посещении больных родственников, и заполнив все бумаги, парня пропустили в палату. Когда он вошёл, его старший брат спал. Ему рассказала медсестра, что Хаширама, пока что, не приходил в сознание. А ещё, родители тоже приезжали его навещать, но долго не задержались. Им, скорее всего, было больно смотреть на израненного сына. Не сложно было представить, как мать охала и ахала над полуживым телом собственного сына. Причитала и плакала. Студент сжал руки в кулаках, понимая, что если бы он попал в больницу, то его бы никто не навестил. Захотелось сделать больно этому чужому человеку, что лежал перед ним без сознания. Чувство обиды и злости внезапно проснулись, продолжая душить Тобираму изнутри. — Почему? — сквозь зубы спросил младший брат. — Почему всё так?! Словно услышав его слова, Хаширама медленно приоткрыл глаза и посмотрел на него. Тобирама резко замолчал, взгляд его брата был другим, словно то смотрел маленький ребёнок, который ничего не понимает. Он чувствовал себя устало, измученно. Мысли о последних происшествиях совсем его съели изнутри, а этот взгляд ставил в тупик, погружая в состояние анабиоза. — Ты как? — хриплым шёпотом спросил младший брат.***
Сквозь толщу замутнённого сознания пробивался чужой голос. Он выдёргивал из сна тисками. Насильно, больно и грубо. Мозг отказывался помогать в понимании происходящего. Всё тело отдавало ноющей болью. Терпимо, но неприятно. Сильнее всего било по вискам. Хаширама открыл глаза и мутным взглядом посмотрел на источник шума. На него смотрел парень со светлыми волосами. Сложно было прочесть эмоции на лице этого человека. Они были смешанные, непонятные, резко перетекающие. Будто тупым металлическим гвоздём осколки воспоминаний всплывали перед глазами. Отрывки разговоров, мутные расплывчатые лица и дикие умоляющие крики. А ещё на языке оседал призрачный привкус крови. — Аргх! — Хаширама резко схватился за голову, цепляя пальцами повязку, болезненно замычал. Отвратительно гудело в округе. — Больно… В руке стрельнуло очередной вспышкой и старший брат закусил губы. Эти наплывы были временными и короткими, но от них проступил липкий пот на лбу. Хаширама обессиленно откинулся на подушки, прикрывая глаза. Вновь осколки режут по глазницам ножом, и больной резко поднимает веки. Он протягивает руку к Тобираме и стальной хваткой цепляется в длинные пальцы. От очередной волны царапает ногтями чужую кожу и учащённо дышит, пытаясь справиться. — Всё… В… Порядке… — сухими губами шепчет Хаширама, ни черта не понимая, что происходит. Увидев насколько больно брату, Тобираме стало стыдно за свои мысли и эмоции. Он обхватил обеими руками руку Хаширамы и крепко сжал. Не выдержал и обнял парня, пусть и причиняя страдания. Хаширама захрипел, ощущая как крепко его сжимают. Казалось, ещё немного и кости надломятся. Объятия были слишком сильными из-за влияния чужих чувств. — Прости меня, Хаширама, — ослабив хватку, все так же прижимал старшего к себе и гладил по волосам. Говорил Тобирама, совершенно забывшись. — Я думал… — холодный пот пробил всё тело от осознания собственных слов. — Я думал, что потерял тебя… Какой же ты дурак, Хаширама! Чувства снова сменились на тёплые и душевные. Не выпускать своих внутренних демонов — было важным условием при посещении родственника. А они чуть не сорвали эту печать, распространяя обиду. Губы задрожали. Пациент задыхался, пытаясь выловить из плавающих осколков хоть что-то об этом парне. Но всё было, как в беззвучном кино. Есть картинка, но ничего более. Даже простых подписей. Всё смазано, как разбитый экран. На задворках сознания шипит сломанный телевизор. Расползаются чёрно-белые полоски, ломая изображение. — Я… Прости… — всхлипнул от дикой боли Хаширама, цепляясь пальцами в чужое тело, как в спасательный круг. -… Прости… Я не помню тебя… Было очень жаль. В груди разрасталось сожаление, разрывая сердце ноющей волной. Очень хотелось извиниться за сломанные воспоминания. Парень понимал, что перед ним, возможно, дорогой ему человек. Было невыносимо больно осознавать, что он пытается вспомнить, но не получается. Голова загудела с новой силой, разрываясь от переизбытка работы мозга. Хаширама старался изо всех сил завести сломанный механизм, но лишь изнашивал себя. Он хотел вспомнить, но сознание блокировало возможность… — Что ты сейчас сказал? — Тобирама медленно отстранился от брата, впадая в состояние паники. В ушах загудело, а картинка перед глазами начала темнеть. Юноша с силой схватился за голову, изо всех сил стараясь не закричать. Учащённо дыша, хватал ртом воздух. Всё то, что сделал с ним Хаширама и всё то, что было хорошего между ними — погрузилось во тьму. Он резко схватил брата за грудки, притягивая к себе в порыве отчаяния. — Ты не помнишь! — закричал парень и резко отпустил одежду, от чего Хаширама упал обратно на подушки. Тяжело дыша, незнакомец подошёл к окну. Смех вырывался сам собой, превращаясь в истерический. Хаширама поражённо смотрел на взбесившегося парня. Он и словами не мог описать, как сожалел. Оставалось лишь кусать губы, склонив голову. Даже «прости» не хватало, чтобы выразить свои извинения. — Ты не помнишь… — шёпотом сказал сам себе Тобирама, стараясь отрезвить бушующий мозг, но всё бесполезно. — Я… Я приду завтра, обещаю. После этих слов Тобирама вышел из палаты, хлопнув дверью. Хаширама остался один. Он крепко сжимал в руках одеяло, всхлипывая. Подтянул к груди дрожащие колени и уткнулся носом, жалостливо шмыгнув. Он ощущал себя жалким и никчёмным. Тобирама купил баночку пива и пачку сигарет, добрался до парка. Воздух охлаждал, словно куча острых иголок врезалась в лёгкие. Выдыхая тёплый пар изо рта, что рассеивался через какое-то время, парень смотрел в небо, погружающееся во тьму. Достав наушники из кармана и подключив их к телефону, включил самый грустный плейлист и открыл бутылку с алкоголем, сделав несколько больших глотков — отставил её в сторону. Закурил сигарету и выдохнул противный дым. Домой сегодня он не вернётся.***
Телефон вибрировал на краю стола, но хозяин ничего не слышал. Мобильник упал на пол, продолжая медленно вздрагивать. Мадара обернулся и прищурив глаза пытался прочесть входящий звонок. Сердце пропустило удар, и мужчина буквально подорвался с места, спотыкаясь и хватая телефон. Экран погас, оповещая о прекращении звонка. Учиха быстро разблокировал смартфон, глазами пробегаясь по списку вызовов. Несколько пропущенных от Изуны. Мужчина поспешно стал перезванивать, усевшись на прохладном полу. — Изуна! Прошу прости меня! — громко воскликнул Мадара, когда абонент принял звонок.***
— Чёртов кусок Учихи! Ты всё же соизволил взять трубку! — Изуна был зол и одновременно пьян. Кажется, это была уже вторая бутылка виски, выпитая в одиночку. — Ты не представляешь, как я тебя ненавижу сейчас! Сначала, мужчина хотел высказать, всё то, что накопилось у него, а потом уже постараться построить конструктивный диалог. Правда, с первым он слегка увлёкся. — К чему я позвонил то, — прочистив горло, начал младший брат, — Ах, да! Я позвонил поговорить. Ты бы мог мне хотя бы сказать, что между тобой и мальчишкой что-то есть? Ты просто не представляешь, каким дураком я себя почувствовал, как мне сейчас больно! Чего молчишь? В трубке раздавалось лишь тихое, но тяжёлое дыхание. — Скажи что-нибудь, Мадара… Приедешь ко мне? Предложение было спонтанным, а потому всплыло само собой. Всё было очевидно, если он приедет — всё ещё есть шанс, а если нет, то нужно будет время, чтобы принять ситуацию, которая нарисовалась. На какое-то время, придётся вычеркнуть старшего брата из своей жизни, пока он не смирится.***
Мадара стойко вынес высказывания младшего брата, учащённо дыша. Он был покорен и не перечил, как иногда это бывало. — Я приеду, Изу. Скажи только, где ты и я обязательно приеду… — хрипло зашептал Учиха, внимательно впитывая каждое слово любимого. — Я скоро буду. Дождись меня! Мужчина поднялся с холодного пола. Он стал поспешно собираться. Схватил небольшую сумку, покидав несколько своих вещей, пару бутылок с алкоголем и распотрошил один из нижних ящиков. Мадара был уверен, что сейчас без ласки младшего брата не обойдётся. Даже если тот будет сопротивляться. Учиха без проблем поднялся к номеру, где временно обитал его младший брат. Он запыхался, чуть ли не бегом пройдя коридор. Сердце учащённо билось, подскакивая до глотки. Мадара сделал глубокий вдох и выдох. Он постучал в дверь и дёрнул за ручку — открыто. Комната была погружена во мрак, разгоняемый только настольными лампами. Изуна сидел, дожидаясь старшего брата. Мужчина скромно поставил наспех собранную сумку на пол и закрыл за собой дверь, поворачивая замок. Учиха медлил и ожидал первых действий от младшего. — Изу, я приехал, — как-то виновато улыбнулся Мадара, делая шаг вперёд. Увидев брата в дверях, Изуна подорвался с места и накинулся на Мадару, аккуратно соприкасаясь губами, обхватывая обеими руками затылок невыносимо любимого человека. Старший Учиха думал, что Изуна накинется на него со словами обвинений, но как же он ошибался. Он никогда не был так рад. Младший брат помогал скинуть верхнюю одежду, не разрывая поцелуя, пятясь назад к кровати. Ведь он, тоже боялся его потерять, тоже хотел бы любить его вечно и быть любимым им. Пускай то сладкие иллюзии, пускай он просыпался в холодном поту от кошмара, в котором был на свадьбе брата, пускай… Сейчас он его, полностью его. Иллюзии к утру развеются, и не останется ничего кроме горечи и жалости к себе, но сейчас он насладиться его любовью по полной. Кусая, целуя, так жадно и нежно в желании обладать им и только им. — Мада… — брат напирал с такой же силой, что и сам Изуна, чтобы заглушить боль, которую испытал сегодня. Мадара задыхался от поцелуев младшего. Жадно сжимал его в объятиях и касался губами светлой кожи. Вкладывал в каждое прикосновение всю любовь, желая отдать всё без остатка. Вдыхал опьяняющий и родной запах любимого брата. Чувствовал, как сердце умирает от изнывающего ощущения. Он действовал так отчаянно, будто в последний раз. А может так и есть… — Братец, ты что? Больной? — как-то саркастично младший посмотрел на старшего, расстегнув рубашку и увидев татуировку чёрной розы. — Безумец. — Я безумен только из-за тебя… — прошептал Мадара, сжимая пальцами тонкие запястья, благодарно прижимаясь губами к выступающим венам. — Я люблю тебя, Изу. Больше жизни. В голосе были нотки грусти и любви. Он не мог их сдержать и не собирался. Жарко прильнул к родным губам. Вкладывал в поцелуй всю нежность с вплетением страсти. Перебирал пальцами мягкие волосы, прижимая ладонь к затылку. Мадара учащённо задышал, ощущая, как срывается замок с эмоций. Как выливаются через край чаши чувства. Сердце бешено застучало, и Учиха не сдержался, кусая Изуну за плечо. Это был секундный порыв, после которого мужчина в извинительном жесте зализывал метку, осторожно целуя. — Прости… Мадара присел на кровать, утягивая за собой Изуну и усаживая на колени. Пришлось поднять голову, чтобы дотянуться шеи, покрывая влажной дорожкой, спускаясь к ключицам. Вдыхать попеременно родной запах и кислород, чтобы не задохнуться от переизбытка любви и опьянения. — Ах, ничего, — всхлипнул Изуна и снова впился в такие сладкие, такие желанные губы старшего брата. Сидя на коленях, Изуна начинал двигать бёдрами, разжигая всё большее желание внутри себя и своего партнёра. В то время, как его руки водили по обнажённой груди, не задевая соски, но лишь дразня, проходили в миллиметре от них. Касались краёв не зажившей татуировки, мешая боль с наслаждением. — Ты же мазохист, Мадара, — слащаво начал младший брат, — я же знаю твою истинную сущность. Он слегка сжал шею, наблюдая, как проступают следы от его пальцев и наслаждаясь зрелищем. Потом, отпускал и прикасался к этим местам губами, оставляя маленькие засосы. — Тебе придётся поносить шарфик какое-то время, — довольно сказал Изуна, наблюдая за недовольным взглядом старшего. — Ну, не дуйся. Твоему клиенту всё равно сейчас не до этого. Жадно целуя и кусая шею, мужчина перешёл на ушную раковину, обдавая горячим дыханием. Проходился по внутренним изгибам язычком, вкушая сладкие мучительные стоны. Медленно возвращался к шее и спускался на ключицы, что вырисовывали отчётливый контур на коже. — Так и хочется тебя съесть, — промурлыкал младший брат, целуя кожу. Старший брат довольно подставлял шею, открывая доступ для действий Изуны. Кожа невольно покрывалась мурашками от укусов, вызывая мелкую дрожь наслаждения. Мадара довольно застонал. — Как ты любишь меня мучать, — улыбнулся он, прикрывая глаза. Изуна издевался и не касался самых чувствительных мест. Ходил вокруг, лишь распаляя желание. А хотелось большего. Недовольный рык вырвался из груди, но Мадара оставался терпелив. Стойко вынашивал сладкие муки, чуть ли не мурлыкая. Становилось жарко. Одежда становилась всё теснее, вызывая неприятную возбуждающую боль. Любовник заёрзал на месте, потираясь набухшим бугорком о брата. — Хочу тебя, — чуть ли не заскулил он, уткнувшись носом в изгиб шеи и намеренно кусая зубами кожу. — Изу-у-у… — Ладно-ладно, — сжалился младший брат и слез с колен, спускаясь к ногам. — Но взамен ты поработаешь потом пальцами, как следует. — Всё, что захочешь, — откинув голову назад, зашептал Мадара. Изуна расстегнул ремень брюк и приспустил бельё, высвобождая возбуждённый орган. Но тут же резко отстранился, как будто что-то вспомнив. Он сорвался с места и подошёл к тумбочке, доставая оттуда пару флакончиков. Открыл один из них и размазал содержимое по рукам. Жидкость начала нежно покалывать ладони, распуская по коже волны-вибрации. Внизу сводило судорогой. Тело охотно отзывалось на ласки. Изуна знал, как доставить удовольствие. Хищный оскал Изуны и его взгляд устремились на стоящий член Мадары. Он встал на колени, медленно проводя сначала одной, потом другой рукой. — Ну как? Нравится? — улыбка не сползала с губ. Руки медленно водили по длине, размазывая средство, что при контакте с кожей начинало действовать. Мягко массируя пальцами розовую головку, спускаясь ниже к мошонке. Мадара вздрагивал от жутко приятных прикосновений. Покачивал бёдрами, впитывая каждое движение. Стонал в голос, кусал собственные пальцы, не в силах сдерживать свою страсть. Приглушённо мычал, когда саднило горло. Изуна умело контролировал баланс нажима от грубого до нежного и наоборот, иногда, слегка задевая плоть ногтями. Специально. Подключив язык, он почувствовал, как его любовник вздрогнул и задрожал. — Ты изводишь меня, — хрипло ответил Мадара. — Ну потерпи немного, — отстранившись пропел брат. Захватив член в руку, он начал имитировать поступающие движения, погружая возбуждённый орган всё глубже в горячий рот. Ускорял движения. Мадара замирал, прислушиваясь к спектру ощущений. Выгибался, шумно и учащённо дыша носом. Прикрывал глаза, отдаваясь в умелые руки младшего брата. Перед глазами, будто всё помутнело. Было слишком хорошо, что не хотелось прерываться. — Иди ко мне… — возбуждённо произнёс он, заставляя брата встать. Изуна понимал немногое от происходящего, но чувствовал, что этого больше не повторится. Не с ним. Нетерпеливо Мадара стал раздевать Изуну, скидывая остатки одежды. Восхищённым взглядом, он впитывал каждый изгиб любимого тела. Осыпал поцелуями живот, коснулся губами линий выступающих косточек, мягко покусывая. Провёл кончиком носа по лобку и отстранился, вызывая разочарованный вздох. — Ты же ждал меня? — улыбнулся Мадара. Он заставил Изуну стоять перед ним. Тёплыми ладонями гладил округлые ягодицы, царапая кожу ногтями. Языком начал ласкать член брата. Иногда поднимал взгляд на Изуну, демонстративно лаская головку, заглатывая и возбуждая всё больше. Ритмичные движения головой. Медленно. Быстро. Медленно. Быстро. Чужие пальцы крепко вцепились в шевелюру Мадары. В один момент, старший брат резко отстранился, растягивая тонкую прозрачную слюну и вытирая влажные припухшие губы. Мадара встал, целуя Изуну. — Ложись, — нежно промурлыкал он. Изуна покорно забрался на кровать, ложась на живот, приподнимая зад к верху. Одной рукой, он водил по своему возбуждённому члену. Другой, пальцами оттягивал кожу около кольца мышц. Подмахивал бёдрами, умоляя войти как можно скорее. Хотелось почувствовать его в себе, наполниться и запомнить это чувство навсегда. — Мадара, не тормози-и… — простонал младший братик. — Моя очередь издеваться, — довольно прошептал на ухо Мадара, прижимаясь обнажённой грудью к оголённой спине. Тонкая линия поцелуев вдоль позвоночника. Медленно, до ложбинки между ягодиц. Страстный укус за бледную кожу, оставил яркую отметку и вызвал тихий стон. Мадара открутил крышку лубриканта. Тонкая вязкая струйка прохладной полоской скользнула между ягодиц, вызывая видимые мурашки на спине любовника. Он смочил пальцы, растягивая прозрачную паутину смазки. Заворожённо смотрел, предвкушая. Старший брат не торопился, поглаживая нежную кожу и напряжённые мышцы. Под собственное удовлетворённое мурлыканье он нарочито медленно вставил пальцы. Сразу два. Изуне было не привыкать. За каждое своевольное движение бёдрами, он нещадно звонко шлёпал по ягодицам, оставляя бледнеющие красные следы. Каждый шлепок отдавался приятной волной боли и возбуждения, расходясь по всему телу. Растягивал Мадара долго, обильно смазывая. Лубрикант пошло хлюпал, растекаясь уже по бёдрам от щедрости. Старший брат встал на колени, обхватывая член липкими от смазки пальцами. Несколько ритмичных движений и бросило в жар. Желание уже изводило. Краснеющая головка издевательски мазнула между бёдер, не входя. Мадара облизывал губы под разочарованные мычания Изуны и щурил тёмные глаза. — Потерпи, мой маленький Изу, — возбуждённо зашептал он. Впиваясь пальцами в бёдра Мадара резко вошёл, удовлетворённо застонав от узости и жара внутри. Он даже замер, прислушиваясь к невероятным ощущениям. Мурашки пробежались по коже. Как только член оказался внутри, Изуна выгнулся и шумно выдохнул воздух, перерастающий в глухой стон. Младший брат начал самостоятельно двигать бёдрами — очередной шлепок за непослушание. — Я люблю тебя, Изуна, — прижимаясь, ответил Мадара, целуя спину любимого. — А-ах, я тоже… — старательно выговаривал слова, младший братик срываясь на крики, — люблю тебя… Мадара вкладывался в каждый толчок. Чёткий. Глубокий. Крышесносный. Он был уверен, что не только у него перед глазами цветные звёзды от удовольствия. Брат шумно дышал от накатывающего жара вкупе с возбуждением. Он двигался быстро и размашисто, заглушаемый собственными и чужими стонами. Чувствовал, как по виску скатывается капелька пота. Слишком горячо. — Ложись на спину. Хочу видеть твои глаза, — нежно пробормотал Мадара. Изуна послушно перевернулся, соскользнув с твёрдого члена. Всё тело было покрыто испариной. Щёки горели, глаза помутнели от похоти, диафрагма медленно вздымалась от тяжёлого дыхания. Мадара нежно улыбнулся, смахивая с лица брата прилипшую чёлку. Поцеловал в сладкие губы. Безумно чувственно, утонув в собственных чувствах до боли в сердце. Погладил пальцами покрасневшие щёки и отстранился. Он вновь вошёл, заглушив в поцелуе сладкий стон. Двигался уже медленно, внимательно рассматривая Изуну. Всем сердцем понимая, как сильно любит брата. Каждое погружение приносило кучу новых эмоций. Таких сладких и трепетных, как поцелуй. Горячие и сильные толчки заставляли выгибаться и громко стонать, и плевать, что кто-то из соседнего номера может услышать эти звуки страсти. — Мадара, прошу… — сквозь сладкие стоны молвил любовник. — Сильнее, грубее… Ах-м… Оттрахай меня по полной! Супер нежные движения брата были мучительно томительными. Не стыдно было говорить такое в лицо человеку, которого любишь, которого так желаешь. И по его просьбе движения стали более грубыми и прерывистыми, от чего мужчина срывался на крик. Хватал влажными пальцами простынь и просто кайфовал от вида, как член Мадары входит в него, издавая развратные звуки. — Ах-х… Люблю тебя… Мадара вжимал брата в постель, глубокими и жёсткими толчками принося удовольствие. Сам он уже был на грани, хрипло постанывая. Пальцы сжимали чужие бёдра, царапая кожу. Изуна хватался за брата, царапая его ногтями в ответ, оставляя на спине и руках красные борозды. Закусывая губы старший брат прикрывал глаза, вновь погружаясь в обжигающе узкое и жаркое нутро. Наслаждение электричеством покалывало кожу. — Изуна, — зашептал Мадара, прижимаясь к младшему брату и впиваясь кусачим поцелуем в губы, терзая. Изуна обхватил ладонью свой член, лаская себя. Ещё несколько напористых движений бёдрами и Мадара укусил брата за шею, сжимая челюсти от нахлынувшего оргазма. Ноги предательски задрожали. Лежащий под ним любовник выгнулся, кончив вслед и обрызгав кожу семенем. Изрядно вспотевший старший брат слез с любимого, укладываясь на постель. Жар постепенно покидал тело, остужая разгорячённый организм. Внизу сладко тянуло от испаряющегося удовольствия, и ленивая усталость накатывала с головой. Хотелось уснуть, но Мадара отрицательно покачал головой и сел, приходя в себя. Длинные волосы неприятно липли к покрытой испариной спине. Мужчина ласково погладил Изуну по руке, слабо улыбаясь. — Останешься на ночь? — как-то несмело поинтересовался Изуна. — А на утро я вызову тебе такси… — Я остался бы в любом случае, — целуя запястье, пробормотал Мадара, замирая. Он хотел бы о многом поговорить и спросить, но… Не хотел разрушать это призрачное счастье. Если и отыгрывать, то до самого конца. Пока солнце не разрушит этот занавес…