Эту ночь Мадара провёл в комнате Тобирамы. Поначалу он не спал, приглядывая за мальчишкой. А вскоре и сам уснул, незаметно для себя сжимая в руке чужую ладонь.
А на утро… Учиха сделал вид, что всё в порядке. Он проснулся раньше Сенджу без всякого будильника и отправился готовить завтрак. Вкладывал всю душу, лишь бы угодить. Он всё равно чувствовал себя виноватым.
Мужчина не сразу осмелился разбудить Тобираму. Долгое время смотрел на его спящее безмятежное лицо и боялся прикоснуться.
Дрожащей рукой, будто боясь спугнуть, он пригладил мягкие светлые волосы, перебирая пряди.
— Малыш Тобирама, — зашептал Мадара, кротко улыбаясь — искренне и от чистого сердца. — Просыпайся…
Учиха боялся того момента, когда Сенджу проснётся. Он не знал, как парень себя поведёт и что будет с их отношениями. Хотя какие отношения после того, что Мадара натворил.
Да, он не делал физически больно, но душу растоптал и разорвал. Это было куда серьёзнее и куда болезненнее. Такое не заглушить лекарствами и не сшить по-новому.
Мадара не удержался и склонился над мальчишкой, отпечатав нежный поцелуй на сухих губах.
Тобираме не снились сны, лишь темнота всю ночь стояла перед глазами. Чьи-то нежные прикосновения медленно выводили из сна в состояние полудрёма.
Парень медленно открыл глаза, наблюдая перед собой лицо Мадары, обеспокоенного его пробуждением.
— Вы такой жестокий, Мадара-сан, — хриплым голосом, вместо «доброе утро», сказал парень.
Он понимал, что попал прямо в больное место Учихи вчера, но ему ведь тоже было не сладко. И как теперь вывести из организма все те гадкие слова? Это же была не правда, так?
Нет.
Нужно время, чтобы начать всё заново, чтобы восстановиться и простить этого человека, как он простил Хашираму.
Или же отдаться чувству обиды и никогда не появляться на пороге его дома.
Нет. Тобирама не такой.
Учиха прильнул своими губами к его губам. Тобирама не сопротивлялся, лишь слабо ответил. Насколько мог, чтобы сказать:
«Я не зол, я просто уничтожен вами».
Внутри всё переворачивалось от горького осознания. От острых слов мальчишки, что так чертовски больно впились в сердце, отравляя липким ядом.
— Что же я наделал, — горько усмехнулся Мадара, поглаживая пальцами лицо парня.
От собственной речи становилось ещё хуже. Голос дрожал, и каждый звук кислотой обжигал горло. Ещё немного и он задохнётся.
Учиха не знал, что делать и действовал лишь по наитию. Бережно осыпал лицо поцелуями.
А когда, Тобирама слабо отвечал на его поцелуи — становилось донельзя больно и горько. Так, что в груди всё сжималось до перелома рёбер, до внутреннего кровотечения. Ещё чуть-чуть и алая кровь скатится по губам.
Мужчина отстранился и сокрушенно покачал головой, будто не веря в происходящее.
Сколько бы он не говорил «прости» — становится только хуже. И ему, и Тобираме.
Это всё бесполезно.
— Что мне сделать для тебя? — ласково спросил Учиха, пытаясь выдавить из себя улыбку.
Первой мыслью было
«Ничего, вы не сможете сделать…», но Тобирама продолжил думать, прислушиваясь к себе.
Действительно ли есть что-то, что он мог бы для него сделать? Помочь сложить вещи и переехать домой? Сессия ещё даже не началась, как он объяснит матери ранний приезд. Да и брата ещё не выписали, так что дома ему пока всё равно делать нечего.
Как бы он смог искупить всё то, что сделал? В голову полезли странные мысли, но они нравились парню. Начал думать в правильном направлении.
— Кое-что вы можете сделать, — Тобирама откинул одеяло, чтобы в глаза бросилось то, о чём он говорил. — Вы вчера так больно меня задели. Я не вижу никакого другого способа справиться с обидой на вас.
Сенджу прищурил глаза, наблюдая за хозяином. Согласится ли? Или же откажется, ссылаясь на какие-нибудь левые причины.
— Разве вам не нравится, когда под вами кто-то стонет? Чувствует себя хорошо, чтобы потом ему предъявить за это, как последней шлюхе? — Сенджу приспустил штаны вместе с бельём, высвобождая полувозбуждённый орган. — Только давайте в этот раз поменяемся.
Мадара непонимающе захлопал глазами, всё ещё не до конца осознавая, что от него хотят.
Стоило Тобираме сдёрнуть с себя одежду, как взгляд был прикован к его члену. Учиха смотрел сначала на плоть, а потом перевёл внимание на лицо парня.
Стыд отшибло у Тобирамы напрочь. Впрочем, как и все остальные чувства. Юноша медленно начал двигать рукой по всей длине члена, чувствуя, как тот становится твёрже.
Сказать, что Мадара был шокирован? Это ещё будет слабо.
Первая реакция после потрясения — странный смех. Мужчина сначала улыбнулся, а потом полезли тихие смешки, переходящие на тон выше.
— Хочешь выставить меня шлюхой? — хищно произнёс Мадара, демонстративно облизывая губы кончиком языка. — Будь по-твоему, если тебе от этого станет легче.
Учиха и не возражал. Не был против. Если Тобираме будет лучше, почему бы и не сделать то, что он просит? Просит? Приказывает. Без вариантов. Чётко и жёстко.
Мадару больше ничего не удерживает от такого разврата и распутства. Это даже очень интересно и соблазнительно.
Мужчина забрался на кровать и устроился между ног мальчишки, взглянув тому в глаза.
Он действовал как-то слишком красиво и грациозно. Перенял у Тобирамы твердеющий член и тут же припал к розовой головке.
Широко лизнул, оттягивая крайнюю плоть. Языком коснулся уздечки и выше по гладкой плоти. Не сдержался, выдыхая горячий воздух на возбуждённый орган.
Если Тобирама так хочет, то Мадара станет для него шлюхой.
Усмешка проскользнула в голове, не вырываясь наружу.
Учиха обхватил член ладонью и демонстративно, смотря в глаза Тобираме — игрался розовым языком с головкой. Выводил узоры, круги и тщательно облизывал.
А потом резко заглотил, погружая в горячий рот твёрдую пульсирующую плоть. Причмокнул с каким-то наслаждением, тут же отстраняясь и стирая текущую по уголку рта слюну.
Губы растянулись в довольной улыбке, а глаза наполнились пьяным блеском.
— И что, если так? — как только мужчина приложился влажными губами к его головке, парень умолк, шумно выдыхая воздух.
Тогда в темноте у Тобирамы не было возможности узреть данное зрелище, а сейчас всё как на ладони — всё для него.
Взгляд прожигающих тёмных глаз будоражил, заставляя всё его нутро ныть, изнемогать от ласк.
Всё тело отзывалось, не только член. Стало невыносимо жарко, так что пришлось скинуть с себя футболку, которая словно душила и подавляла его желание охладиться.
— Да-а, — простонал Сенджу, кладя руку на голову мужчине. — Вот так!
Он наслаждался наигранной покорностью хозяина и ему это нравилось. Нравилось до такой степени, что он еле держался, чтобы не кончить только от одной мысли об этом.
Мадара невольно возбуждался, и кожа покрывалась приятными мурашками. Внутри всё трепетало и горело от желания.
Учиха прикрыл глаза, полностью отдаваясь своему занятию. Усердно и старательно доставлял удовольствие.
Реагировал на каждый вздох и стон, понимая, как больше нравится Тобираме. Он менял темпы и места своих ласк.
Действовал грубо. Действовал нежно. Чередовал, упиваясь чужой реакцией.
Возбуждение настолько будоражило сознание, что в какой-то момент Мадара невольно застонал, посасывая чужой член.
И ни черта это не смущало. Больше распалялась страсть и жар по телу. Хотелось быть ещё более пошлым и развратным.
— Назови моё имя, — приказал Тобирама, стараясь сделать голос, как можно грубее.
— Тобирама, — преданным голосом прошептал Мадара. — Тобирама-сан…
Опухшие от усердия розовые губы блестели от слюны и смазки, наливаясь кровью. Тёмные пряди волос прилипали к щекам. А чёрные бездонные омуты глаз лихорадочно горели и источали один единственный грех — похоть.
Учиха заёрзал на постели, случайно потираясь возбуждённым членом о тесную одежду. Из уст вырвалось сдержанное мычание.
Чужие пальцы жёстко вплелись в волосы, насильно прижимая мужчину к твёрдой плоти.
Мадара был покорен и послушен. Припал губами к члену, посасывая головку и прикрывая глаза от удовольствия.
Кто же больше этим наслаждался? Тобирама или Мадара?
Мадара так искусно владел языком, охватывая и дразня множество чувствительных точек, чередуя язык с губами, сводя с ума от похоти.
— Ах-х…! — парень взвыл, не в силах больше держаться, подмахивая бёдрами в такт.
Секунды длились мучительно долго, стоны мужчины заводили неимоверно. Тобирама заскулил. Голос стал выше, а дыхание стало очень глубоким, заставляя погрузиться в головокружительный омут.
Наконец-то юноша излился прямо в приоткрытый горячий ротик с диким рыком, запрокидывая голову назад.
— Мадара…! — всхлипывая, простонал парень.
Рот наполнился солоноватым семенем. Белые капли стекали по губам и подбородку. Что-то попало и на пальцы.
Мадара бросил на Тобираму безумный взгляд и до конца отыгрывал свою роль — послушно сглатывая. Неотрывно смотрел на парня. Он усердно облизывал испачканные пальцы, шершавым языком собирая капли.
Учиха не удержался и стёр влагу с губ ладонью, выдыхая. Он прилёг рядом, растягиваясь на кровати как большой домашний кот.
Мужчина, откровенно говоря, был чертовски довольный. Даже угрызения совести и воспоминания вчерашней агрессии постепенно стирались из свежей памяти.
— Тобирама, — прошептал Мадара, улыбаясь и лукаво посматривая на удовлетворённого Сенджу. — Ты такой властный, это чертовски заводит.
Учиха не ожидал от себя таких слов. Они слетели с языка, и поймать их было уже невозможно. Поведение за последнее время стремительно менялось благодаря одному человеку, что сейчас лежал рядом.
— Я бы на вашем месте всё ещё не расслаблялся, — как-то заговорщически произнёс парень. — Я всё ещё обижен на вас. Хочу причинить вам столько же боли, сколько вы причинили мне вчера…
Тобирама лежал на спине, восстанавливая дыхание и любуясь потолком. Слова вылетали сами собой, будто вчера была сломлена преграда между этими двумя людьми.
— Мадара-сан, я вас, правда, ненавижу, но… — в одно мгновение юноша оказался между ног хозяина, упираясь с силой ладонью в область паха. — Разве это будет честно, если мы оставим это просто так? Разве вам не тесно?
Сенджу смотрел на мужчину с огнём мести в глазах. Пускай это и не совсем походило на достойную расплату, а скорее на баловство, он чувствовал себя лучше.
Стягивая резинку штанов на себя, парень хитро улыбнулся.
— Я вас хочу до дрожи во всём моём теле. Услышать ваши жалкие стоны, — поднимаясь выше к головке, которая едва выглядывала из-под ткани, продолжал свою тираду Тобирама. — Что же мне сделать?
Студент открыл рот, засовывая большой палец. Смачно облизнул, проводя по своим губам, заставляя их блестеть от слюны и проводя этой рукой по своему торсу, едва задевая соски.
Мадара с нескрываемым любопытством наблюдал за Тобирамой. Он жадно сглотнул скопившуюся во рту слюну. Неотрывно смотрел за парнем, мысленно взвывая.
Чертовски сексуальный и красивый от природы.
— Я даже не знаю, что тебе делать, — прошептал Учиха, едва сдерживаясь. — Но… Я знаю, что хочу сделать я…
Мужчина поднялся, жадно рассматривая мальчишку и судорожно выдохнул, ощущая мелкое покалывание во всём теле.
Он смело обхватил одной рукой Сенджу за талию, резко притягивая к себе. Тут же свободную ладонь положил на затылок, сжимая пальцами светлые волосы, и впился в мягкие губы. И плевать он хотел, как на это ответит Тобирама.
Мадара хотел. Мадара брал.
Целовал томно и долго. Прижимался к чужому теплу, передавая собственный жар, и жалостливо тёрся возбуждённым неудовлетворённым членом.
— Что ты желаешь, мой дорогой Тобирама? — едва оторвавшись от влажных губ, спросил Мадара, обдавая горячим дыханием.
Высовывая язык, Сенджу облизнул губы, смотря ненавистному любовнику прямо в глаза.
— Я хочу, чтобы ты кончил, Мадара, — провёл рукой по щеке, чувствуя, как и сам покрывается мурашками. — Мне плевать как, но сделай это ради меня. Докажи, что Мадара-сан хороший мальчик.
Рука остановилась на подбородке, резко приподнимая его. Тобирама припал к шее кусая, и оставляя засосы. Помечал по новой, стараясь стереть метки, что оставил Изуна.
Оставлял свои следы зубов, рычал в самое ухо.
— Давай же, будь послушным!
Мадара блаженно прикрыл глаза, сам подставляя свою шею под метки Тобирамы. В голове уже зрела мысль, которая могла бы понравиться мальчишке.
— Я буду послушным мальчиком, Тобирама-сан, — кусая губы любовно, прошептал Учиха, бросая томные взгляды на Сенджу.
Мужчина откинулся на подушки, стягивая бельё. Обхватил ладонью свой член и провёл вверх-вниз. Большим пальцем размазывал прозрачную смазку. Мелкая дрожь била по телу и Мадара глухо застонал, выгибаясь.
Он учащённо задышал и прикусил собственные пальцы, больно впиваясь зубами в кожу.
Помутневший взгляд был обращён на Тобираму и Учиха, добавляя немного фантазии и вспоминая недавние стоны мальчишки — всё больше возбуждался.
Орган твердел, ещё больше наливаясь кровью. Ладонь была липкая от естественной смазки. Уши горели от некого смущения и внимательного взгляда партнёра.
Мадара приподнял бёдра, толкаясь в сжатую ладонь. Сладкий хриплый стон и очередной закус пальцев. Наслаждение и жалкая боль сливались и дарили безумно приятные волны.
— Тобирама-сан, — хрипло произнёс Учиха, пошло облизывая губы и искусанный указательный палец.
Сначала Тобирама просто наблюдал, чувствуя, как плоть наливается кровью всё больше и больше.
Соблазнительные движения и стоны захватывали полностью, заставляя смотреть, не отрывая глаз.
Не выдержав такого эротического зрелища, Тобирама подполз ближе, и стал тереться своим членом о член Мадары. Это было чертовски приятно. Слегка прогнувшись вперёд, Тобирама поставил одну руку для опоры, сохраняя зрительный контакт. Он обильно смочил два пальца слюной и демонстративно завёл руку назад.
Как только он коснулся сжатых мышц, лицо переменилось от новых ощущений. Сперва последовал один палец. К своему удивлению, его бёдра сами подмахивали, желая почувствовать палец, как можно глубже в себе. Представлял, что это не его рука, а рука Мадары, что так невзначай оказалась в нужном месте.
Стоны громкие, страстные сами начали срываться с губ.
Мадара обхватил попутно и член Тобирамы, одновременно поглаживая и растирая смазку на розовых головках.
Учиха задыхался от собственных стонов и ощущений. Стоило диких усилий не закрывать глаза.
Мужчина долго терпел и всё же не выдержал, приблизившись к лицу Тобирамы и жадно целуя в губы. Мягкий влажный язык скользил по приоткрытому рту, сталкиваясь с чужим.
Мадара глухо мычал, жадно целуясь с Сенджу, пытаясь удержать своё первенство в этой наигранной схватке.
Рука попеременно сильнее сжимала члены, ладонь гладила блестящие головки, лаская уздечку. Дрожь от удовольствия била по телу, заставляя периодически замирать.
— Т… Тобирама… — возбуждённо зашептал Мадара, на миг, оторвавшись и тут же прильнув ко рту мальчишки.
На последнем издыхании Тобирама двигал бёдрами машинально, невпопад. Глаза застилала пелена возбуждения. Лицо Учихи красовалось прямо перед ним, искажённое похотью.
Мадара чувствовал, что не сможет так долго продержаться. Несколько быстрых сильный толчков и обжигающе горячая сперма брызнула, заливая руку и чужой член. Следом в несколько секунд позже излился и Тобирама.
Их жаркие сладкие стоны с хрипами утонули в страстном поцелуе и покусывании губ друг друга.
Тобирама обессиленно упал на Мадару, не в силах больше пошевелиться. Мужчина что-то невнятно прохрипел. Видимо ему было тяжело под весом мальчишки, но Сенджу даже и не собирался ничего предпринимать.
— Если вам не нравится, то сами выбирайтесь, — эгоистично заявил он, покусывая кожу рядом с ключицей.
Полежав ещё с минуту, юноша всё же сделал усилие и перевернулся, оставляя голову так же лежать на груди.
— Скажите. Вы знаете, что это вообще только что было? — спросил парень, будто совершенно ничего не понимая.
Он потерялся в своих чувствах. Любовь или ненависть? Всё стало едино. Но одно Тобирама знал точно, он больше не будет таким как прежде.
Мадара тихо засмеялся, стараясь не шевелиться лишний раз и ненароком не прогнать сладкую истому.
Он и сам ничего уже не понимал. Всё было на эмоциях и взбунтовавшихся чувствах.
— Не знаю, — откровенно ответил Учиха, прикрывая глаза. — Я даже не знаю, что теперь будет с нами. После… Такого…
Мужчина не хотел думать об этом и занимать мысли мальчишки. Не желал возвращаться к последствиям вчерашнего вечера. Уж пусть лучше так, как сейчас.
— Для начала, — произнёс Мадара, блаженно улыбнувшись и вздрагивая от накативших волн расслабления. — Предлагаю принять душ и смыть с себя всю грязь, а потом позавтракать. Еда уже остыла, наверное. Ты… Не против же, Тобирама? А потом откровенно поговорим, если так хочешь.
Как бы не хотелось выбираться из тёплой постели — всё же пришлось. Семя уже подсыхало, неприятной слизью стягивая кожу, а испарина оседала на коже потом. Учиха невольно поморщился.
Тобирама не был против, скорее наоборот. Разговор хотелось отложить, как можно дальше, и не вспоминать о нём ещё долгое время, пока совсем не прижмёт.
— Согласен, — парень медленно встал и шатающейся походкой пошёл к шкафу, вытаскивая большое махровое полотенце и направляясь прямо в ванную.
Дверь парень оставил приоткрытой и начал регулировать воду, делая её тёплой. Забравшись в ванную, гость задёрнул шторку на половину, чтобы брызги воды не летели на пол.
Вода приятно успокаивала и смывала всю грязь.
— Вы… — хотел было крикнуть парень, но вовремя прикусил язык. Какое там «вы»? После всего, что было — разве это уместно? — Ты ко мне присоединишься? Где ты там пропал, Мадара?
— Иду, — недовольно отозвался Учиха. — Как я могу упустить такую возможность?
Довольная ухмылка сияла на лице, и Мадара резко дёрнул шторку, нагло залезая в ванную. В первую очередь он смыл с себя остатки утреннего разврата.
Волосы под спадающей на голову водой стали тяжёлыми и прилипали к телу. Мужчина дотянулся до полки и схватил гель для душа. Стоило его открыть, как приятный и вкусный аромат шоколада защекотал нос.
Густая масса хорошо пенилась на ладонях, и в этот момент Учиха обратил внимание на Тобираму. С хищным взглядом он набросился на мальчишку, намыливая его тело и попутно щекоча кожу кончиками пальцев.
Одновременно с этим, он осыпал парня мимолётными поцелуями, прижимаясь мокрыми губами к лицу.
— Хм-м, Мадара, — застонал парень, отмахиваясь. — Ты издеваешься? У меня же снова встанет… Аккуратнее!
В итоге, Мадара заставил мылить себе спинку. И пока хорошо не помылись, они не покинули ванную.
Остывший завтрак показался Тобираме самым вкусным, что он, когда либо ел.
— Нам действительно стоит обсудить эту тему? — жуя кусок, спросил парень. Казалось, всё уладилось само собой. Не надо думать и ворошить прошлое — такое липкое и неприятное. — Действительно ли это важно?
Мадара отставил кружку в сторону, подавив тяжкий вздох. Он сам не желал поднимать этот вопрос, но может остаться много недомолвок.
— Я сам не желаю ещё раз ворошить эту неприятную тему, — как-то лениво ответил Учиха, ковыряя вилкой желток яичницы.
Он с несколько секунд отмалчивался, собираясь с силами. Они могут многое обсудить, но всё ли важно? Можно задать один единственный вопрос и отстать. Возможно, так и стоит поступить?
— Я знаю, что слишком многое произошло… — начал мужчина, не поднимая глаз на парня. — Мы с тобой взрослые люди и… Как думаешь: какие у нас с тобой отношения? Могу ещё спросить: что ты ко мне чувствуешь?
Мадара обходил тему того, что вчера он сделал, упорно игнорируя.
На губах оседал неприятный вкус горечи, будто слова сами по себе обрели форму, которую можно почувствовать, если их произнести.
— И вы меня об этом спрашиваете? Наши отношения рассудит время или, по крайней мере, до тех пор, пока мы оба ясно не поймём, что хотим обозначить их более конкретно, — засунув и прожевав очередной лакомый кусочек, Тобирама продолжил: — А вот насчёт чувств… Я думаю, они определённо изменились с нашей первой встречи, но пока затрудняюсь ответить на этот вопрос.
Оба ответа были по-своему правдивы. Наступило некое молчание, каждый думал о чём-то своём.
— Вам те же вопросы, Мадара-сан? Или откажитесь на них отвечать?
— Ну, давай посмотрим, — пожал плечами мужчина и продолжил: — Про отношения ты действительно прав. Здесь я согласен. Пока что, я в небольшом замешательстве. Возможно, это связано с тем, что я к тебе чувствую. Там у меня тоже не до конца всё понятно. Ты мне нравишься — это определённо. Я хочу о тебе заботиться и помогать. Звучит конечно, как аннотация к домашнему питомцу, но… Вот такие дела. О большем пока ничего не могу сказать.
Мадара понимал, что он сказал всё как-то спутано и сумбурно. На большее просто не хватило бы времени. Он на словах бы раскладывал чувства, и это могло надолго затянуться. А так — он должен принять решение самостоятельно, но картинка, в общем, более-менее понятна.
— Итак. У меня есть неплохое предложение нашего совместного времяпровождения, — произнёс Учиха, как-то слишком радостно взглянув на Тобираму.
Всё, что было вчера — под семью печатями и мужчина это упорно продолжает игнорировать. Надеется, что парень никогда не поднимет эту тему.
— Я хочу съездить с тобой к Хашираме в больницу, — сложив руки, ответил Мадара. — Думаю, ты не против. Не так давно ты и сам предлагал. А я отказался… По личным причинам.
Парень прищурил глаза и как-то скептически посмотрел на мужчину.
— В качестве извинений за вчерашнее? — Тобирама сам поднял кусочек не желаемой темы. Правда, в более лёгком контексте, с толикой юмора. — Ваши слова очень ранили меня, не знаю даже как смогу это всё забыть…
Сенджу наигранно положил ладонь на лоб и закинул голову в театральном жесте.
— А если серьёзно, то все мы совершаем ошибки и это естественно, что вы вчера вспылили. Ещё, эта неприятная ситуация с братом… Я понимаю, — подытожил студент, разводя руками.
— Ты умника из себя всё-таки не строй, — фыркнул Мадара, вставая из-за стола. — Давай. Собирайся и поехали.
Тобирама лишь фыркнул и запульнул в мужчину фантиком от конфеты, которую только раскрыл и с упоением жевал.
***
Очередной день ожидания. Хаширама чувствовал себя уже намного лучше, но бессонная ночь давала о себе знать — под глазами пролегали тени, и немного клонило в сон.
Сенджу не хотел спать. Он не говорил о своём недуге врачу, тактично промолчав. Однако, рано или поздно правда вскроется, и тогда его насильно погрузят в сон.
Парень сидел, смотрел в окно. Пытался сосредоточиться и продолжать раскапывать и склеивать новые фрагменты осколков. Получалось не очень. Это были бесполезные воспоминания. Что-то вроде, как впервые закурил или каким напряжённым был день экзаменов в университете.
Дверь в палату открылась, и пациент тут же вынырнул из своих мыслей, приветливо улыбаясь посетителям.
— Доброе утро, — как-то без энтузиазма произнёс младший брат.
— Доброе утро, Тобирама, — радостно ответил Хаширама, жаждая объятий с родственником, но взгляд пал на второго гостя. — А вы?..
— Мадара, — хмуро ответил мужчина, оценивающе рассматривая пациента. — Психолог.
— Со мной… Всё в порядке, — недоверчиво пробормотал старший брат и бросил на Тобираму жалостливый взгляд.
— Это мне решать, — сложив руки на груди, строго произнёс Учиха.
Тобирама сразу же заметил изменения в лице парня. Когда в школе Хаширама готовился к итоговым экзаменам и поступлению в университет, то на его плечи упало тяжкое бремя бессонных ночей и куча стресса. Потому младший знал, что его старший брат всю ночь не спал: думая ли или боясь засыпать, как бы кошмар не увидеть, а может просто от боли и медикаментов — он не знал. Лишь отметил про себя, что после посещения обязательно поговорит с врачом, чтобы ему хоть как-то облегчили это состояние.
— Не переживай, — Тобирама толкнул второго посетителя локтем, бросив укоризненный взгляд. — Это просто друг семьи, и он здесь не целенаправленно, как психолог.
— Конечно. Я по доброте душевной здесь, — Мадара попытался улыбнуться, но больше это было похоже на оскал.
Учиха оставался в стороне и наблюдал за Хаширамой, бросая на него странные взгляды. Старшему Сенджу это не очень нравилось, но он молчал об этом и старался сделать вид, что всё в порядке. Не хотел лишний раз вызывать подозрительность.
Тобирама старался улыбаться и не показывать виду, насколько он волнуется и насколько ему в принципе не нравится эта ситуация.
— Ты лучше поподробнее расскажи про своё самочувствие. Вспомнил что-нибудь?
— Мне уже лучше, — на позитиве произнёс Хаширама.
Он несколько секунд думал о том, что можно говорить Тобираме, а что нет. Всё было бы легче, если не этот «друг» семьи. В слова младшего он не поверил.
Вряд ли бы друг семьи так резко относился бы к Хашираме, если тот конечно не насолил и самому Мадаре.
— Пока что… Мне вспоминаются редкие и бесполезные моменты из университета, — вздохнул парень и продолжил более грустно: — Если там нет тебя, Тобирама, то и смысла нет за них цепляться. Хочу тебя обнять.
Старший брат поднял руки, заманивая в объятия. Последние слова попали прямо в израненное сердце Тобирамы и он бросился его обнимать. Крепко прижимал к себе, гладя по волосам в успокаивающем жесте.
Хотелось подарить столько любви и заботы, сколько у него сейчас вообще имелось.
— Не переживай. Всё образуется. Вот увидишь, — ободряющим тоном продолжил младший брат, отстранившись. — Тем более, я нашёл человека, что поможет с выпиской, — мимолётный взгляд, брошенный на психолога. — Это брат Мадары-сана, Учиха Изуна. Он позаботится о тебе, и проследит, чтобы ты встал на ноги!
Тобирама, даже не заметил, как взял руку родственника, нежно поглаживая. Хотелось вселить чувство безопасности и надёжности, что Хаширама может положиться на него и не о чём не переживать.
Мадара становился мрачнее тучи, но не подавал виду. Пытался запечатать свой негативный настрой в голове и не давать выходить ему наружу.
А вот про Изуну он ничего не знал. Хотя с того утра Мадара больше ему не звонил, да и он ему. А как? Телефон отключён, и включать его — пока не было желания.
Хаширама вцепился в Тобираму стальной хваткой и крепко сжимал его в объятиях, довольно улыбаясь. На Мадару он бросил один единственный взгляд, и пока младший брат этого не видел — Хаширама как-то победно ухмыльнулся. От этого Учиха чуть не задохнулся, подбитый нарастающей злостью.
Пришлось прикусить щёку изнутри, лишь бы не ляпнуть чего-то из ряда вон выходящего. Хаширама, пока что не в лучшем состоянии, чтобы на него нападать.
— Спасибо, Тобирама. Я очень рад, — довольным голосом ответил Хаширама, ему не доставал щенячий хвост, что преданно развевался бы за спиной. — Кажется, я начинаю любить тебя, мой маленький братик.
Сенджу влюблённо вздохнул и мимолётно поцеловал руку брата, что так крепко держала его за ладонь. А потом, прильнул щекой к тёплой коже, прикрывая глаза. Это успокаивало и кошмары отступали.
— Как же я хочу, чтобы тебя скорее выписали! — высказал младший брат вслух свои желания. — И хорошенько о тебе позаботиться!
Сердце переполняла радость и любовь. За такой короткий срок после всех переживаний, он снова почувствовал себя счастливым.
Просидев ещё около часа и обговорив условия его выписки с врачом, не забывая упомянуть о дополнительных препаратах для Хаширамы, парочка покинула стены больницы.
На выходе Тобирама тут же созвонился с младшим Учихой, чтобы узнать, как у него продвигаются дела. Пока Тобирама разговаривал, то они свернули в какой-то живописный парк.
— Я поговорил с Изуной-саном. Через пару недель всё будет готово. Потом, когда подойдёт срок, то можно будет и Хашираму забрать из больницы. Что думаете?
Парень облегчённо вздохнул, словно жизнь снова потекла по привычному руслу, становясь прежней. Той, о которой он мечтал — счастливой и беззаботной.
— Если Хаширама себя хорошо чувствует и можно обойтись домашним уходом, то почему бы и нет, — Мадара старался сделать, как можно более беззаботный вид. — Только, я тоже хочу чем-нибудь помочь. И нет, это не чувство вины и не извинения.
Учиха собирался вывести на чистую воду Хашираму. Уж слишком подозрительно он себя вёл, пусть и с учётом потери памяти. Даже несмотря на то, что его мозг намеренно заблокировал воспоминания о Тобираме и старший Сенджу всё равно тянул свои загребущие руки к нему.
Мадара не ревновал, просто не доверял этому человеку, несмотря ни на что. Пусть даже Хаширама спасёт мир — лучше он от этого не станет.
— Тобирама, ты… Будешь потом привязан к Хашираме? Я хочу сказать, что Изуну можно уговорить на то, чтобы ты жил со своим братом, — пробормотал мужчина. — Ты же хочешь о нём заботиться. Холить и лелеять. Похвально. После всего того, что он с тобой сделал.
Мадара сам не заметил, как перешёл на резкий тон и затронул одну из запрещённых тем.
Тобирама встрепенулся и посмотрел на мужчину не то враждебным, не то удивлённым взглядом.
— Чтобы он не сделал — он мой брат, — твёрдо заявил парень. — Да, и я не хочу, чтобы мать видела его в таком состоянии… Потому что всё, что он сделал со мной — сейчас не имеет никакого значения. Хаширама ничего не помнит обо мне… Нет преступления без вины, лишь сухие факты, которые помню только я.
Парень невольно сжал кулаки, удерживая негативные эмоции и стараясь дышать, как можно глубже и спокойнее.
— Я буду вам признателен, если поможете моему брату вспомнить всё то, что он натворил и тогда уж он не отвертится! — младший Сенджу стукнул кулаком о ладонь, злясь больше от своего бессилия, а не слов Учихи.
***
Остаток дня Хаширама провёл один. Всё, как и всегда. Родители приходили всего лишь один раз, и парень посчитал, что им он и не особо то нужен. Особенно отцу, судя по словам Тобирамы.
Время близилось ко сну, и в последний обход врача его оповестили об обязательном употреблении снотворных, чтобы организм мог отдыхать и восстанавливать силы.
— С чего вы взяли, что у меня бессонница? — тут же вспыхнул Сенджу, уставившись на лечащего врача.
— Ваш брат нам это рассказал. Да и внешний вид об этом тоже говорит. Небольшая доза не повредит, зато вы спокойно отдохнёте.
— Всё в порядке. Я сплю хорошо, — начал упрямо лгать парень, хмуро смотря на медсестру, что уже готовилась для введения лекарства.
— Хаширама, если вы будете сопротивляться, то я могу отказаться от ранней выписки из больницы. Ваш брат так уговаривал, что все его труды пойдут прахом. Вы этого хотите? — строго отчеканил мужчина.
Пациент поджал губы и отвернулся. Крыть нечем было. Ему придётся насильно погрузиться в сон…
***
Острые иглы впиваются в плоть. Вспарывают кожу. По венам течёт раскалённая лава, отчего по телу разносится дикий жар.
Липкие чужие пальцы с мозолистыми пятнами гладят по лицу. Цепляют острым ногтем сухие губы.
Человек что-то говорил, но его не было слышно из-под толщи сознания.
Картина смазывается, покрываясь рябью. Она меняется резко.
Руки. Загорелые пальцы в крови. Чужой. Тёмной. Почти чёрной.
И вода не смывает. Кровь прилипает въевшейся коркой, выжигаясь алой татуировкой в кожу.
Нет никаких чувств. Они где-то под замком. Лишь облегчение, что всё закончилось. Что с ними покончено, и пускай руки в крови по локоть…
Хаширама резко просыпается, учащенно дыша. Глаза расширены и по виску стекает капля. Солёная. Холодная. Липкая.
За окном тьма, как и в палате. От этого не по себе и ледяной холод кусает за ноги, от чего парень вздрагивает. Резко накидывает одеяло на голову и затихает. Теперь он действительно хочет уснуть и желательно навсегда…
