***
Учиха разгребал документы нового проекта, сидя за ноутбуком. Перебирал бумаги, что лежали на коленях и вёл подсчёты. «Хм, тысяча на пятьсот человек… Хм-м…» Внезапно, дверь распахнулась и на пороге появился. Хаширама. Он был обеспокоен? Нет, он был в диком ужасе. Мужчина подорвался с места, чуть ли не падая, в растерянных чувствах. — Э-эй, что случилось? Почему ты плачешь? — вытирая слёзы с щёк большими пальцами, спросил Изуна, но Сенджу даже не слушал, твердил, что срочно надо домой. Быстро накинув, что попалось под руку и схватив ключи, они бросились к машине. Изуна пытался как можно быстрее сократить расстояние до дома парня.***
Сессия проходила успешно. Младший Сенджу сдавал один экзамен за другим, словно щёлкал орешки — плоды его усердных занятий и новых хороших связей с учителями и одногруппниками. Сегодня был очередной экзамен. Все сложили телефоны на первой парте, и расселись по своим местам. В середине теста громко заиграл один из смартфонов. Тобирама узнал по мелодии свой мобильный, но не успел подойти, как преподаватель сам отключил его. — Сенджу, вот напишешь тест и потом пообщаешься со своей мамочкой, — в аудитории снова воцарилась тишина. Как только экзамен закончился, парень выбежал из аудитории, набирая номер брата, что сбросил преподаватель во время экзамена. Гудки были невыносимо долгими и мучительными, но вскоре на том конце приняли звонок. — Алло! Алло, брат?! Хаширама, что случилось? Не молчи… ответь мне!***
Ещё вдалеке Хаширама увидел столб тёмного дыма, что тянулся к небу. Впереди на всех парах мчалась пожарная машина. Ноги уже дрожали и деревенели. Сенджу знал, что его ждёт и от этого по спине были морозные мурашки. Нещадно трясло и дрожало всё тело. Парень на ватных ногах вышел из машины, крепко сжимая дверь. В карих глазах плясало пламя. Дом горел уже долго, и второй этаж уже завалился. Пожарные приехали слишком поздно. Хаширама осел, не справившись с шоком. В кармане зазвонил телефон, и ледяными бледными пальцами Сенджу принял вызов. Первые секунды он не мог и слова выговорить, пусть и пытался. Смотрел на огонь, как заворожённый. — Дом… — хрипло начал не своим голосом Хаширама. — Наш дом горит… Я не смог дозвониться до мамы… Парень всхлипнул, замолчав. Глотку раздирал острый ком и в груди всё сжималось. Телефон выскользнул из руки, упав на землю. Парень не поднял его, пытаясь совладать с эмоциями. Его знобило от поселившегося внутри разъедающего страха. По загорелым щекам вновь текли горячие слёзы, обжигая ледяную кожу. А с неба срывались мелкие хлопья первого снега. До конца декабря около трёх недель. Изуна присел рядом с парнем. Крепко обнимая, он усадил его в машину и включил обогрев на полную мощность, чтобы Хаширама не замёрз. Держал в своих ладонях его руки и грел теплом тела. К ним подошёл один из пожарных и стал расспрашивать. Изуна неохотно отвечал вместо Хаширамы, понимая, в каком он сейчас расположении духа. Мужчина в форме успокаивал и говорил, что пока они никого не нашли и возможно женщина просто на работе и не может взять трубку.***
Услышав голос брата и не очень радужные новости, Тобирама изо всех сил помчался к дому. Точнее к тому, что от него осталось. Подбегая, юноша заприметил знакомую машину. В ней сидели Изуна и Хаширама. Он тут же сел внутрь автомобиля. — Что здесь происходит?! Почему наш дом горит и где мама? — голос дрожал, но младший Сенджу старался не подавать виду. Его старший брат был не в лучшем виде, и он хотел быть сильным, хотя бы ради него. — Это сложно объяснить, малыш Тобирама, — хриплым голосом ответил Учиха. — Оставь всё мне. Я найду виновных, обещаю. Чего бы мне это ни стоило, они ответят по счетам! Глаза мужчины горели праведным гневом. Он никому не позволит обижать людей, что стали в какой-то момент дороги ему. Пусть и совсем не так давно, но он любил их и хотел защитить. Оставив Хашираму на Тобираму, Учиха вышел и сделал пару звонков. Через какое-то время подъехали люди из его организации и оградили потушенный дом жёлтой лентой. После чего, мужчина вернулся к парням в машину. — Тобирама, ты умеешь водить? — сухо спросил Изуна. — Д-да… — Держи ключи, — он вложил ключи от машины в руку парню. — Езжай ко мне домой. Мадаре я уже позвонил, он будет там ждать вас. Остальное оставьте на меня, — завидев, что младший брат мешкается, Изуна прикрикнул: — Живо!***
Постояв минут пятнадцать и докурив сигарету, после отъезда Сенджу, Учиха Изуна принялся за расследование данного инцидента. Подключил свои связи в полиции и вызвал на место следователя, что всегда помогал в таких случаях. — За один день не управимся. — Да, это точно, Изуна-сан. — Подожди, я сделаю звонок, — мужчина отошёл в сторону и набрал старшего брата. — Мадара, позаботься об этих балбесах и ничего им не рассказывай. Они вероятнее всего потеряли мать, но я хочу, чтобы они оба успокоились… Ой, вот только не давай ложных надежд. Ты же психолог, можешь как-нибудь плавно к этому подвести? Нет? Я тебя урою, братишка… Ладно, понял. Давай пока. Ночка обещала быть длинной.***
Дорога домой к Изуне выдалась тяжёлой. Хаширама молчал, было сложно сосредоточиться. Младший брат иногда отвлекался, чтобы посмотреть на старшего, но тот так же молчал и смотрел в окно. Осознание ещё не дошло до него. Казалось, всё это какой-то дурной сон и ничего страшного не произошло. А может, просто, стояли другие задачи. Напряжение не давало волю чувствам и как только он расслабится — всё хлынет наружу. Хаширама пребывал в потерянном состоянии очень долгое время. Тревога нарастала с каждой секундой, и липкое противное чувство не покидало его. Он знал, что Изуна что-то скрыл. Он догадывался, но не хотел об этом думать. Сердце больше не стучало в глотке, оно перешло на мертвенно-редкий ритм. Будто вот-вот остановится. Было не по себе. Под свои негативные эмоции Хаширама вместе с Тобирамой добрались до дома Изуны. Младший брат вёл себя более спокойнее и старший откровенно не понимал почему. Он разве не чувствовал? Младший брат отправился на кухню заварить чай, а Хаширама отправился следом. Руки тряслись и по сей момент. Парень взял кружку с водой и тут же уронил, разбив её на осколки. Юноша был потерян и сел на колени, ледяными пальцами собирая осколки. Даже когда острый край мазнул по коже, вспарывая, он даже не поморщился. Боли не было. Он заворожённо наблюдал, как капля за каплей густыми пятнами оседает на полу. Губы задрожали, и Хаширама склонил голову, скрывая своё лицо за длинными волосами. Перед глазами всё размылось. Тобирама обернулся на звук разбившейся посуды. Сложившаяся картина заставила всё внутри перевернуться. Парень сам был готов разрыдаться. — Не надо, — младший брат сел рядом, хватая ладонь Хаширамы. Тобирама медлил пару секунд, и он бережно облизнул раненный палец, ощущая металлический вкус крови. По счастливому стечению обстоятельств, в кармане оказался пластырь — одолжила однокурсница на днях, когда порезался бумагой, но он его так и не применил. Парень аккуратно обмотал и заклеил рану. Стал утирать горячие слёзы старшего брата, хотя со своими справиться не мог. Они неконтролируемо бежали по щекам. Тобирама крепко прижал к себе родственника. Юноша мало помалу раскачивался, словно успокаивая ребёнка. Молчал. А нужны ли слова?***
Мадара вызвал такси и поспешно освободился с работы. Новости младшего брата ни черта не радовали. Он волновался за Тобираму и даже не столько, что он сейчас один на один с Хаширамой. Как мальчик перенесёт такую печальную новость? Он же ещё ничего не понял. Мужчина приехал спустя полчаса. Он чуть ли не бегом помчался в дом, но перед самой дверью остановился и перевёл дыхание. Он не должен ничего говорить. Нельзя. Не сейчас. Учиха спокойно зашёл в дом и прошёл на источник звука. Кипел чайник на кухне. На полу сидел Хаширама в объятиях Тобирамы. Мадара замер, не решаясь ступать. — Ну как вы тут? — пытался пободрее сказать мужчина, но лишь на долю секунды его голос дрогнул. — Чего расселись на полу? Простудитесь! Бегом кутаться в одеяло, а я наведу вам чаю. Учиха скинул верхнюю одежду на стул и выключил чайник. Порывшись по шкафчикам, он нашёл травяной успокаивающий сбор. Заварил слегка горьковатый чай, что должен был расслабить ребят. Хаширама ни на миг не отпускал Тобираму. Молчал и не отвечал ни на какие вопросы и слова. Ледяные пальцы мёртвой хваткой сжимали ладонь младшего брата. Казалось, если он отпустит его, то потеряет. Тобирама помог брату встать, и они оба ушли в комнату. Закутались в одеяло и младший крепко прижал старшего к себе. Гладил по волосам и плакал. Внутри всё выжигало, невидимой, склизкой болью. Он бы хотел быть близок с Хаширамой, но не так. Не при таких обстоятельствах. Было больно и тошно. В горле застрял ком. Имеет ли он право быть слабым сейчас? Нет, он не может.***
Мадара ощущал невидимую тяжесть. Он должен быть рядом и дарить свою поддержку. Расставив чашки с горячим чаем, мужчина отнёс их в комнату и поставил на столик. Братья Сенджу сидели, обнявшись и прижимаясь, друг к дружке. Как брошенные котята — это нещадно разрывало сердце. Учиха подавил вздох. Всё сложнее было держаться. Мужчина осторожными шагами приблизился к парням и опустился на колени. — Всё будет хорошо, — ободряюще улыбнулся Мадара, чудо, что ему удалось это сделать. Он неспешно поцеловал Тобираму в лоб, поглаживая по волосам. Посмотрел на Хашираму и… Рука дрогнула. Ненависть всё ещё бурлила внутри, и Мадара не мог просто так её отпустить. Только если подавить. Хотя бы на время. Тобирама ему не простит, если Учиха будет враждовать в такой час. Мадара запихнул, как можно глубже чувства и… Он дрожащей рукой погладил Хашираму и прижался сухими губами к холодному лбу. Старший Сенджу вздрогнул, как от удара. Сжался и несмело взглянул на мужчину. Карие глаза покрывались влажной дымкой и краснотой по кругу. На щеках виднелись следы от постоянного протирания кожи от слёз. Кипящих и обжигающих. Мадара подавил вздох. Он потеснил братьев и сел между ними. Одной рукой он прижал к себе Тобираму, а другой… Хашираму. Обнимал обоих. Гладил по спинам и целовал в макушки. Сейчас он наполнялся нежностью и заботой, которую хотел влить в этих мальчишек. Желал им только добра. Даже старшему Сенджу, к которому он подавил свою ненависть. Только ради Тобирамы. Сутки вышли очень беспокойными, и всё это время Хаширама, Мадара и Тобирама были вместе. Учиха всячески старался отвлечь братьев, но всё было впустую. Старший Сенджу впадал в очередное уныние и вслед за этим тянул за собой и податливого Тобираму, что тоже не блистал стойким духом. Ночь была наполнена кошмарами. Мадара почти не спал, поскольку самым беспокойным и нестабильным всё ещё оставался Хаширама. Юноша измучался, очень часто просыпался в холодном поту и с криками. Сны были смешанными и с вкраплениями прошлого. Очень далёкого прошлого, когда Хаширама и Тобирама ещё были маленькими. Тобирама тоже не выспался, подрываемый старшим братом и примерно так же страдал от плохого сна. По итогу, Мадаре пришлось лечь с парнями в одну кровать. Прижимать к себе, как и раннее. Успокаивать, нашёптывать какие-то глупости и дарить тепло, что было необходимо. Весь день не отличался ничем от предыдущего. Только тревога росла в трёхкратном размере, и даже сильное влияние старшего Учихи уже не действовало ни на Хашираму, ни на Тобираму. В тишине, так и провели до позднего вечера. Каждый в своих мыслях и даже Мадара всё же замолчал — его силы иссякали и тратились впустую. Он молился, чтобы поскорее вернулся Изуна.***
Изуна как и обещал не вернулся домой. Всю ночь они проверяли камеры и обследовали обгоревший дом. От угольков толку было мало. Удалось лишь выяснить причину возгорания, а вот с камер можно было отследить, кто это всё учинил. Под утро, мужчина отправился в полицейский участок обнародовать информацию и сообщить о жертве. Всё эти процедуры заняли большое количество времени, а потому Учиха освободился только к обеду. Он решил составить компанию следователю, а после двинулся в похоронное бюро организовать похороны. У них было окно завтра утром, туда и записался, чтобы не тянуть с прощанием хранительницы очага Сенджу. Когда Изуна закончил с организационными вопросами, то раздался телефонный звонок. — Да, следователь? — голос в трубке звучал обеспокоенно. — Нет, я почти вышел на их след. Думаю завтра сможем под них подкопать и сделать засаду у их базы… Да-да, той, что мы обнаружили. — после этих слов полицейский воодушевился и уже радостно о чём-то вещал. — Буду утром у вас в кабинете. Да, до встречи. Тяжело вздохнув, мужчина дождался такси и дома был уже поздно вечером, когда небо давно стемнело. Только по дороге домой выдалась минутка подумать о том, что же он всё-таки чувствует в отношении всего этого. Раньше, его ничего не заботило кроме Мадары, а сейчас… Эти мальчишки заставляют беспокоиться. Испытывать совершенно другие чувства, не те, что были прежде. Дома Изуну не ждал особо тёплый приём. Все сидели в гостиной и занимались своими делами — не хотели оставаться одни, но и поговорить было не о чем. Пройдя в комнату, хозяин дома прокашлялся, обращая внимание присутствующих на себя. — У меня есть две новости: плохая и хорошая, — Учиха оглядел своих поникших гостей и решил сам выбрать: — Начну с хорошей: я нашёл преступников, и завтра мы выйдем на их след. Точнее, уже вышли, пока ждём разрешение действовать и вторая новость… Приношу свои соболезнования, но… Ваша мама погибла. Завтра утром похороны. К сожалению, я не смогу там присутствовать из-за встречи с правоохранительными органами. Было неловко о таком сообщать, но Учиха понадеялся на Мадару, что тот всё же подготовил братьев Сенджу к этой новости. — Можете взять мою машину. За мной всё равно заедет коллега. Хаширама сидел, внимательно вслушиваясь в речь мужчины. Он не хотел смотреть на него, и стоило ему войти в гостиную, как сердце бешено стучало в глотке, а по коже бежал мороз. Сенджу знал, что ничего хорошего Изуна не принесёт. Нашли преступников? И что? Мать всё равно никто не вернёт и парень не горел желанием мстить. Он знал, что рано или поздно найдёт их и сам прирежет. Вопрос был только во времени. Старший Сенджу невпопад кивнул под конец речи, и поставил ноги на пол, медленно вставая. Он не хотел больше никого ни видеть, ни слышать. — Я спать, — хрипло произнёс севшим голосом Хаширама, даже не взглянув на присутствующих. Мадара осмелился посмотреть на уходящего парня, но не стал идти за ним следом. Взгляд пал на притихшего Тобираму. Казалось, ещё чуть-чуть, и он расплачется. Мужчина подошёл к Сенджу и обнял, сжимая его в горячих объятиях и целуя в висок. — Я рядом… — прошептал Учиха и посмотрел на Изуну. — Хорошо. Поговорим о деталях чуть позже? Изу, иди, поешь. Весь день, наверняка, на ногах. Изуна последовал совету брата и удалился на кухню разогревать себе ужин. Он хотел спокойно насладиться тишиной и покоем, которых ему так не хватало за всё то время, что он был в городе. Тревога постепенно отступала. Младший Учиха чувствовал, что уже на полпути к поимке преступников. Горел желанием возмездия, пусть старший Сенджу этого и не оценит. Тобирама уткнулся в Мадару, стараясь уйти от реальности и погрузиться куда-то туда, где не будет больно. Всё же было так хорошо. Почему? Почему неприятности сыпятся на голову одна за другой? — Скажи, Мадара… С Изуной ведь всё будет в порядке? — подняв заплаканные глаза, парень посмотрел на Учиху, в надежде услышать утешительный ответ. Если эти люди не просто поджигатели, если они как-то связаны с тем болезненным инцидентом, что он не хотел вспоминать. Возможно, это была лишь его паранойя и мнительность, но странное чувство не покидало его. — Конечно, всё будет хорошо. Это же Изуна, — ободряюще улыбался Мадара и погладил по спине мальчишку. — Разве это были обычные воры? Разве обычные преступники могли так поступить? — одна мысль цеплялась за другую, тянула третью и нарастала в большой тревожный комок, что собирался где-то в животе невыносимым беспокойством. — Наверное, я просто не хочу верить, что мама погибла вот так… Мне так жаль, что в последнее время я мало проводил времени дома… Если бы я тогда был рядом… Я бы… Мама… Была бы… Фразы обрывались на полуслове. Не надо было быть экстрасенсом, чтобы понять, что младший Сенджу винит отчасти и себя. Думает, что мог бы спасти родную мать из объятий смерти, будь он только рядом, будь он только дома. Мадара подавил вздох, продолжая растягивать губы. Учиха устал, но он не хотел сейчас давать слабину. Старался быть на позитиве и не дать Сенджу утонуть в горе. Нельзя ему позволить. Только всё наладилось. Вот только… Когда Тобирама начал себя накручивать и вновь погружаться в болото вины, то внутри будто всё выворачивалось наружу. Мадара потянул на себя парня, усаживая на колени и прижимая к себе, как маленького ребёнка. — Тобирама, даже не смей так думать, — строго отозвался Учиха, взяв Сенджу за подбородок и заставляя взглянуть в глаза. — Слышишь? Не смей. Ты бы ничего не изменил. Поздно сожалеть — время упущено. Будь всё иначе, ты бы мог погибнуть тоже. Но ты здесь. Со мной. Ты нужен мне, ты нужен Хашираме. Это не твоя вина. Понимаешь? Он стирал пальцами подсохшие дорожки слёз и целовал покрасневшие щёки. Обнимал и гладил по волосам. — Я понимаю, что сейчас не время, но… — мужчина прикусил губу, затягивая с мыслью. — Я думаю, что если ты будешь сейчас с Хаширамой, то это шанс вернуть его. Ты же так хотел, Тобирама. Мадара не верил в собственные слова, но таким образом хотел отвлечь младшего Сенджу от удушающего чувства вины. Он не горел желанием их сближения, но если это поможет… Почему бы чуть-чуть не позволить? — Иди сейчас к Хашираме. Он нуждается в тебе больше всего на свете, — короткий поцелуй в губы и Учиха слабо улыбается. — Если ты так говоришь… — парень постарался успокоиться и вытер ладошкой слезы, что скатывались по щекам. — То… Я пойду. Он нехотя отстранился от мужчины, из которого, скорее всего, высосал все соки. Тобирама понимал, что надо дать пространство, чтобы его любимый набрался сил, а сейчас они должны поменяться. Парень поднялся на второй этаж и вошёл в комнату, покрытую мраком. Тихим шагом подошёл к кровати и лёг рядом с братом, обнимая. Его взгляд, как всегда, смотрел в пустоту. Младший брат стал покрывать безэмоциональное лицо множеством поцелуев, чтобы хоть как-то вдохнуть в Хашираму жизнь и любовь — его чувства, что всегда жили в сердце для родного человека. — Прости меня, Хаширама, — юноша крепче обнял родственника, вдыхая любимый запах тела. — Прости, что не был рядом, когда был нужен… По щекам снова полились беззвучные слёзы, что он не смог бы удержать ни за что на свете. Хаширама был вымотан и опустошён за такое количество часов. А ещё сказывался плохой сон прошлой ночью. Чужие поцелуи жгли кожу, а от объятий становилось невозможно дышать. Будто Тобирама испарял весь кислород в лёгких. — За что ты просишь прощения? — горько произнёс Хаширама, усмехаясь. Он всё ещё был способен на крохотные частички эмоций. — Начни себя корить. Давай. Ты же во всём виноват. Начиная с самого рождения. Как ты любишь это делать — давить самого себя виной. Втаптывать в грязь, а потом удивляться почему с тобой так обращаются. Сенджу от чего-то начинал заводиться. Его тошнило от того, что младший брат всегда и во всём винит себя. Всегда просит прощения за всё. Он знал, что Тобирама сильный, но его дурная… Привычка? Черта характера? Ужасно бесила. Хаширама судорожно выдохнул и обнял в ответ Тобираму. Он поцеловал его в лоб и прикрыл глаза. — Ты раздражаешь этим качеством. Ещё раз начнёшь себя винить, и меня стошнит. Ты жалок, Тобирама. Старший брат резал по больному, совершенно не заботясь о чужих чувствах. Он привык свою боль подавлять чужой. Ему нравилось это. Он научился справляться со своими эмоциями лишь благодаря подавлению других людей. Втаптывая их в грязь. Его просто однажды вынудили и Хаширама, как с цепи сорвался. Об этом он помнил точно. Теперь точно. Тобирама больше ни слова не проронил. Лишь сильнее сжал ткань одежды, обнимая брата сильнее. Слова сделали неимоверно больно, но он не мог перестать извиняться особенно перед ним. Особенно сейчас, ведь он глупый младший брат, который ничего не понимает и не понимал. Тобирама укусил брата за плечо в порыве чувств, а потом перешёл на губы. Внутри всё засвербило. Казалось, Хаширама нажал на невидимую кнопку. Руки царапали спину, скреблись, стараясь достучаться, показать насколько ему больно сейчас. Хаширама вновь усмехнулся таким жалким попыткам причинить ему боль. Он с радостью принимал все укусы и царапины. Впитывал и сохранял, чтобы потом… Когда-нибудь ответить на это. — Что такое, Тобирама? — едко начал парень, пуская на самотёк впрыскиваемый яд. — Тебе больно, да? Странный смех раздался из глотки острыми иглами и кислотой. Сенджу поднялся и в один миг он сел на бёдра Тобирамы. Склонился, как хищник, упиваясь страхом жертвы. Загорелые пальцы сомкнулись на бледной шее младшего брата. По щекам текли слёзы, и Тобирама казался сейчас таким жалким щенком и… Хашираме это безумно нравилось. Он черпал от него энергию, восполнял свою пустоту в душе. Он не собирался отпускать Тобираму. Никогда. — Как же я тебя ненавижу, — прошипел Хаширама, сжимая шею под жалобные хрипы. — Реви, щенок. Больше. Тебе же больно. Больнее, чем мне? Да? Сенджу смотрел на Тобираму горящими безумными глазами, а потом… Будто переключатель сработал и пальцы ослабли. Хаширама замер, будто испуганно всматриваясь в лицо брата. — Как же я… Безумно тебя люблю, — тяжко выдохнул парень, борясь с внутренним демоном. — Я жизни без тебя не представляю, Тобирама… Мой Тобирама… Хаширама бездумно и нежно целовал лицо брата, слизывая горячим языком солёные дорожки. А потом… Он коснулся чужих губ своими. Ещё. И ещё. А в груди всё сжималось, и поцелуи становились всё настойчивее и дольше. — Прости меня… Тобирама испуганно смотрел на брата, совсем не понимая, что происходит. Он переключался с одного настроения на другое. Не было ни единого шанса опомниться. Всё больше и больше его пугал старший брат, смешивая любовь и ненависть внутри него самого. Прижаться? Оттолкнуть? Обнять? Ударить? Руки тряслись от напряжения. Казалось, это далеко не Хаширама, а Тобирама сам потихоньку сходил с ума. Голова стала тяжёлой, всё поплыло. Дальше, всё происходило на автомате. Парень отвечал на поцелуй, кусал сильно до крови и одновременно пытался оттолкнуть, всё сильнее бил кулаками в грудь. — Ненавижу тебя… — сначала тихо шептал младший брат. — Ненавижу тебя! — постепенно срываясь на крик. Вновь смех. Заливистый, будто Хаширама услышал прекрасную шутку. Он смотрел на Тобираму надменно, фыркая и хищно расплываясь в улыбке. — Но ты же меня и любишь, — хватая за подбородок, прошипел старший брат, довольствуясь этим отчаянием в глазах Тобирамы. — Если бы ты не любил, то ты бы не стал меня утешать. Поступил бы, как Мадара. Лицо исказилось неприязнью. Парень внимательно смотрел на лежащего под ним человека и ухмыльнулся. Злорадно, будто вкушая победу или муки другого человека. Да почти одно и тоже. — А я знаю, почему ты переспал со мной, — вдруг решил вскрыть старые раны Хаширама. — Ты же надеялся, что я вспомню, как… Насиловал тебя. Да? Буду корчиться в муках, и просить прощения. Нет. Не дождёшься. Мне понравилось. Как первый, так и второй раз, когда ты сладко стонал и целовал меня. Очередной злорадный смешок. Сенджу вкушал исходящие от Тобирамы эмоции. Он желал всей душой добить его. Добить до нервного срыва. Добить до того же безумия, в котором сейчас находился и Хаширама. Добить и забрать себе. — А знаешь, благодаря кому я это вспомнил? Далеко не благодаря нашей интимной связи. Нет. Благодаря Мадаре. Благодаря этому ублюдку. Он пришёл и рассказал, как есть. Перестал со мной нянчиться, потому что я отказывался ему рассказывать о воспоминаниях. Скажи спасибо ему. Парень облегчённо выдохнул и с плеч, будто спала гора. Он схватил Тобираму за волосы, заставляя смотреть ему в глаза и прошипел: — Я тебя не отпущу, так и знай. Может, ты будешь послушным мальчиком и просто отдашься в мои руки, а? Хаширама рассмеялся, в который раз. Он слез с младшего брата и лёг рядом. Он был сыт и доволен. Получил сполна. — Хватит, — жёстко сказал Тобирама, вытирая слёзы. — Надоело. В груди до боли щемило, разрывало на куски. Сполна он помог Хашираме восстановиться, даже слишком. Ни секунды не хотелось оставаться рядом. Не потеряв достоинства, младший брат молча вышел из комнаты, даже не хлопнув дверью, сдерживая всё внутри. И его терпению есть предел, как оказалось. Слишком больно. Слишком горько. Сенджу вышел на задний двор, не накинув верхней одежды, оставаясь, в чём был. Сначала, тяжело вдыхал режущий лёгкие ледяной воздух, потом упал на колени и смотрел в одну точку, заполняя пространство вокруг себя безмолвным криком. Хотелось замёрзнуть насмерть, выжечь все чувства. На белую голову опускался хлопьями такой же белый снег, соприкоснувшись с человеческим теплом, таял, словно плакал вместе с Тобирамой.***
Изуна доел свой ужин и вернулся в гостиную, где сидел один Мадара, прикрыв глаза. По нему было видно, что он вымотан эмоционально, отдавая всего себя двум парням, с которыми нянчился. Младший брат молча подошёл и лёг рядом на диван, положив голову на коленки. Словно кот, он начал мурчать, поглаживая рукой ногу. Желая хоть как-то излить свою любовь и признательность, мужчина начал целовать руку, что потянулась его погладить. — Ты как? — всё же спросил Изуна, взглянув в глаза старшему брату. Мадара слабо улыбнулся. Изуна всегда помогал восполнять ему жизненные силы. По жизни. Каждый раз. — Всё хорошо, — устало проговорил Учиха и склонился над лицом брата, сладко целуя в губы. — Оставил меня с двумя энергетическими вампирами. Хаширама и вовсе, тот ещё кровосос. Мужчина с любовью смотрел на Изуну. Он понимал, что действия выходят за рамки братских уз, но… Мадара был очень падок на поцелуи, объятия и прикосновения. Сначала, так было только с Изуной, а теперь ещё и с Тобирамой. Однако, при случае Учиха готов делиться своей любовью как с младшим братом, так и с Сенджу. А сейчас ему нужно было восполнить силы. Изуна мог дать подпитку без вреда для себя. — Будь осторожен, Изу, — пробормотал Мадара, перебирая волосы. Он вновь не удержался и опять поцеловал в губы. Слишком нуждался в чужих прикосновениях, чтобы восполнить силы. Сейчас он не мог просить этого у Тобирамы — иначе заберёт обратно то, что с таким трудом вливал целые сутки. — Побудь со мной сегодня. Я доверил Хашираму Тобираме. Я верю, что малыш справится. А ты… Будь моей зарядкой на этот вечер. Учиха усмехнулся собственным словам, заворожённо рассматривая родные черты родственника. — Конечно, — Изуна улыбнулся и встал, пошёл вперёд, поманив за собой пальчиком. Он завёл в свою комнату и соблазнительно приземлился на мягкую кровать, похлопав рукой по ней. — Делай всё, что хочешь, чтобы тебе стало лучше, — младший брат игриво подмигнул и добавил: — Можешь хоть заобнимать до самого утра. Мужчина терпеливо ждал, потихоньку расстёгивая пуговицы рубашки, оголяя своё тело. Мадара усмехнулся. И вот как такого младшего брата не любить? Неважно даже какой любовью. — Раз ты даёшь такое право, — мужчина хитро улыбнулся. Учиха медленно подошёл и просто повалил на кровать младшего брата. Жарко целовал в губы и сжимал в горячих объятиях. Он не мог усмирить внезапно закипевшую страсть по отношению к Изуне. Ведь они столько лет были вместе и сейчас… … Мадара поступал эгоистично. Он просто пользовался любовью, восполняя свои силы. Давал ложную надежду с болезненными последствиями. Совершенно не заботился о младшем брате. Разве это любовь? Изуна лишь обнимал в ответ, как и целовал. Это всё было лишь игрой и жалкой возможностью забыться, снова побыть в тёплых руках Мадары, пусть какое-то время. — Ничего, ты, правда, можешь, — подтверждая действия словами, страстно прошептал Изуна, выгибаясь от приятных ласк и требуя большего. Хотя бы сейчас, хотелось заполучить всё его внимание и любовь, отдавая тоже самое взамен. — Смелее! — младший Учиха уже не мог терпеть слишком нежного брата, который топил в своём обволакивающем чувстве мягкости. — Выплесни всё, что накопилось! Мадара исполнил просьбу и впился укусом в плечо Изуны, тихо рыча. Жадно целовал и ставил засосы, что можно было скрыть под одеждой. Страсть застилала глаза. Ладони по-хозяйски оглаживали Изуну, сжимая мышцы. Пальцы нервно раздирали пуговицы на рубашках, и с губ младшего брата сорвался сладкий стон. Учиха замер, только-только отпечатав очередной засос. Он отстранился от партнёра и посмотрел на Изуну. — Что я творю, Изу, — склонил голову Мадара и уткнулся лбом и укушенное плечо. Изуна потрепал старшего брата по голове. — Не беспокойся, если ты не можешь, то всё в порядке, — как-то горько и в это же время спокойно заметил брат. — Я же знаю, что в твоей жизни появился другой, тоже дорогой тебе человек. Мадара зевнул, смахивая слезу и сел на кровати, застёгивая рубашку. — Почему бы тебе не проведать его, а? — младший брат подмигнул. — Судя по шагам, он спустился вниз, а я проверю старшего придурка. Мадара кивнул и поспешно отправился вслед за Тобирамой. Лучше бы он не оставлял его. Он корил себя, в который раз. Чокнутый Хаширама. Когда-нибудь он дождётся своей погибели. Учиха нашёл его на улице. Среди хлопьев белоснежного снега. Бледного и отчаянного. Разбитого и с невидимыми ранами на душе. — Тобирама! — окликнул Мадара, выдыхая облако пара. Было прохладно и мужчина накинул своё пальто на плечи мальчишки. Крепко обнял и расцеловал в красные щёки, заглянув в глаза. — Что случилось? — глупый вопрос с очевидным ответом. — Это Хаширама, да? Чем он тебя обидел? Я обещаю, что он ответит за это. Малыш… Мой малыш… — Всё нормально, — сказал парень и поднялся с колен. — Ничего такого, чего я бы не смог пережить. Ему тоже больно, пусть даже так, я смог перевести его внимание на что-то другое. Они молча зашли внутрь и прошли на кухню. Тобирама продрог, и хотелось согреться. Он попросил сделать горячего чая, чтобы прогреть внутренности, хотя бы напитком. — Однажды, он осознает, сколько боли причинил. Правда, будет поздно, — грустно заметил Сенджу, помешивая ложкой не растворившийся сахар на дне кружки.***
Хозяин дома неспешно поднялся с кровати и проследовал в комнату старшего Сенджу. Он тут же с порога заговорил: — Опять младшего обидел? А? Засранец Хаширама? — с лица не сползала хищная ухмылка. Хаширама встрепенулся и лениво открыл глаза, взглянув на мужчину. С кошачьей грацией, он встал с места и подошёл к Изуне. Так же хищно скалясь. — Обидел, и что? — довольно ухмылялся парень. Он прижал Учиху к стене. Зарычал, жадно втягивая воздух. Властно поцеловал в губы, вплетая пальцы в тёмные волосы. В глазах плясали искры — демоны вновь на свободе, а в душе пустота. — Что ты мне сделаешь? Накажешь, как непослушного ребёнка? Хаширама не выглядел, как скорбящий человек. Он был сейчас в образе хищника и желал полакомиться чужими жизненными силами. Начал он с Тобирамы, но тот быстро сдулся. А Изуна… О-о-о, Изуна просто бескрайний источник энергии. С ним интереснее и забавнее. — Да, Хаширама, да! — мужчина скрутил непослушного ребёнка и повалил на пол. — Таких как ты, надо только наказывать. Парень пытался вырваться, но Учиха крепко держал его запястья за спиной. Одним рывком стянул штаны, оголяя упругие ягодицы, и занёс руку. — Я хочу, чтобы после, ты пошёл и извинился за своё поведение, — Изуна размахнулся и хлестнул ладонью со всей силы. В комнате раздался громкий звук шлепка. Кожа начала постепенно краснеть, отображая отпечаток. Последовала серия ударов. Изуна вовсе не злился, но лишь пытался преподать урок. — Ты усвоил урок? — спокойно, с некой заботой спросил хозяин, ожидая в ответ какую-нибудь колкость. Сказать, что это было больно? Нет. Это всего лишь цветочки. После того, что пришлось вынести Хашираме — шлепки, как детский лепет. Парень рассмеялся, уткнувшись лбом в пол. Кожа горела огнём, покалывала болью, но… Это даже отрезвляло. Он будет играть, если Изуна хочет. Сыграет на высшем уровне. Будет делать всё, чтобы ему поверили. Хаширама — хороший мальчик. Он об этом знает. — Усвоил, — холодно ответил Сенджу. — Я хочу извиниться перед Тобирамой. Учиха отпустил парня, явно удовлетворённый таким исходом. Хаширама привёл себя в порядок, не поднимая взгляд на мужчину. Он спустился на кухню, где горел свет. Позади него шёл Изуна. Тобирама пил чай, сидя за столом вместе с Мадарой. — Тобирама, — тихо окликнул младшего брата Хаширама, тот никак не отреагировал. Старший Учиха внимательно следил за действиями парня, готовый в любой момент напасть. Уж слишком подозрительно вёл себя Хаширама. Шут гороховый. — Прости меня, — пробормотал Хаширама, виновато взглянув на Тобираму. Младший брат упорно его игнорировал. Тогда юноша всхлипнул, и на глазах навернулись слёзы, стоило ему подумать о недавних событиях. Старший брат шмыгнул носом и опустился на колени перед младшим. Преданно посмотрел на Тобираму. По щекам текли горячие слёзы и щипало красные опухшие за сутки глаза. — Прости меня, — вторил Хаширама, скромно тронув руку младшего брата. — Я… Я дурак… Прости меня, Тобирама… Он закусил губу так сильно, раздирая корку зубами. Рана открылась и начала кровоточить. Было больно и неприятно. Хаширама продолжал гнуть палку, всхлипывая. Мадара смотрел на это представление и метался в чувствах. С одной стороны он видел Хашираму насквозь. Знал, какая он гнида, а с другой… Он либо хорошо играл, либо… Нет! Он лжец и лицемер. О каком сожалении может быть речь? Тобирама поднял глаза, не зная как реагировать. Он опустился, поднимая брата на ноги и уже стоя, обнял. — Всё в порядке. Не извиняйся, — парень замялся, не зная, что ещё сказать. Как ещё успокоить. Не хотелось верить. До боли, до дрожи во всём теле, но… Нет, он так не мог. Изуна потёр затылок, и ничего не ответив, ушёл обратно в комнату к Хашираме. Твёрдо решил, что эту ночь он проведёт с ним, чтобы глупостей не натворил. — Будешь чай? — предложил младший брат и посмотрел на Мадару, мысленно прося того быть максимально дружелюбным. — Конечно, — мягко улыбнулся Хаширама, стирая влажные дорожки с щёк. Мадара сверлил взглядом и молча заваривал порцию успокаивающего чая. Он поставил кружку перед Сенджу и придвинул тарелку с печеньем. — Угощайся, — кинул невзначай мужчина, сохраняя спокойствие. Он удивлялся такому великодушию Тобирамы. Он не раз обжёгся и упорно принимает в свои объятия Хашираму. Чтобы тот не творил. Носится, как с любимым непутёвым ребёнком. — Спасибо, — кивнул старший Сенджу, засветившись изнутри. Учиха чуть не подавился чаем. — Завтра будет тяжёлый день. Надо лечь вскоре спать. Парень склонил голову и неотрывно смотрел на чайную гладь, погрузившись в свои мысли. Как бы он не веселился пару минут назад, то сейчас его обуяли мысли о похоронах. Появится ли отец? Примчится ли он? Успеет ли? Сколько будет родственников? Похороны будут поспешными и даже не успеют никого оповестить. Мрачные мысли одолевали, и Хаширама возвращается в стабильное состояние, запирая своих внутренних демонов. Погуляли и хватит. Парень взглянул на Тобираму и подсел ближе. Невзначай он положил голову на плечо брату и прикрыл глаза. Ужасно слипались глаза, и хотелось спать… Допив чай, Тобирама проводил старшего брата до комнаты. Он сказал, что нужно помочь убрать со стола и снова спустился на кухню. Как выяснилось, в комнате на краю кровати мирно дремал Изуна, крепко обнимая одеяло. Хашираме ничего не оставалось, как прилечь рядом. Сон накрыл с головой сразу. Младший Сенджу спустился вниз, но помогать уже было не с чем. Тогда, они оба поднялись к Тобираме в комнату. Тревожные мысли о завтрашнем дне одолевали парня. Было грустно и больно, что всё вот так произошло и не хватило бы никакого времени это осознать — только пережить и покончить с этим. Тобирама обнял Мадару, повалив на постель, снова впитывая его любовь в себя. Рядом с Учихой усталость накатила, словно лавина, и он уснул в его объятиях.