***
Мадара несколько секунд задумчиво смотрел на закрытую дверь и только потом перевёл внимание на Тобираму. — Кажется, твой брат действительно нервничает. С нами всё будет хорошо, — он взял тёплую ладонь в свою руку и невесомо поцеловал кожу. — Иди к Хашираме, а то он с ума сойдёт. Пиши, звони, письма шли. Давай-давай. Мужчина не хотел так поспешно прогонять парня, но стойкое чувство подсказывало, что нужно. Нужно уводить отсюда Хашираму, пока не стало хуже. Иначе, Тобирама потом не справится. — Ладно, — вздохнул парень, чмокнув на прощание Мадару в самые губы. Он понимал, что к чему. Не дурак. Понимал, почему Хаширама себя так ведёт и почему Мадара просит его об этом позаботиться. Он сможет это сделать, ради него. Тобирама подошёл и обнял Изуну, стараясь сделать максимально аккуратно. После чего, так же соприкоснулся губами. Не хотелось, чтобы из-за Хаширамы он чувствовал себя плохо. Будь на то его воля — остался бы ночевать в больнице и развлекал пациентов. Перед уходом, парень оставил сумку, в которой находились вещи мужчин, и вышел. Было легко и одновременно тяжело. Тяжело покидать стены больницы без них. Когда Тобирама вышел из палаты, Изуна прыснул. Наконец-то он мог дать себе волю посмеяться. Громко и долго так, что слёзы полились из глаз. Выдохнув, он поудобнее расположился на кровати. — Забавный этот мальчишка, Сенджу Хаширама, — протянул мужчина глядя в потолок. — Как думаешь, много времени пройдёт, пока он снова не вляпается в какое-нибудь дерьмо? За эти слова младший брат словил строгий взгляд. Мадара недовольно хмыкнул. Изуна сам ругал его, а сейчас потешается над несчастным Хаширамой. Ему можно значит, а старшему нет? — Не смотри на меня так, герой хренов, — хоть он и был слегка груб в выражениях, но было видно, что не злился. По-настоящему веселился из-за сложившейся ситуации. Тут внезапно, в голове всплыли слова Джирайи. — Пока мы здесь, то ты всё равно не убежишь… — начал издалека Изуна. — У меня к тебе вот какой вопрос: Что тебе сделал этот подонок Джирайя? Вы знакомы? Вопрос заставил напрячься. Мадара не хотел волновать Изуну, но… Рано или поздно это всё равно бы вскрылось. — Джирайя крупный наркоторговец и бандит. Несколько лет назад, когда я работал на прежнем месте, то нам поручили перехватить его. Операция была чётко спланирована и действовала безотказно, но… Джирайя был на шаг впереди, имея подставного человека среди наших людей. Мы попали в западню и немногие оттуда выбрались… — Мадара нахмурил брови, вспоминая не очень радостные картины. — Я столкнулся с Джирайей один на один. Схватка была ожесточённой, и я чуть не поплатился своей жизнью. Видел татуировку на моей спине? Я скрыл под ней шрам, напоминающий о том ранении. Врачи прогнозировали инвалидность, но я смог выкарабкаться… Старший брат нервно усмехнулся, почёсывая затылок. Такую страшную правду он скрыл от близкого человека. — Джирайя тоже чуть не умер от моих рук. Я выстрелил в него, и пуля вошла в грудь, но почти не задела сердце, куда я и целился. К несчастью, врачи спасли его и Джирайю судили. Посадили на очень много лет, но… Исходя из последней встречи с ним — он вышел из тюрьмы, посадив там кого-то вместо себя. Вот такие… Дела. Мужчина во время рассказа не поднимал головы и только сейчас осмелился посмотреть на Изуну. Изуна молча слушал, сжимая простынь здоровой рукой. Злился, на себя за то… Что не был рядом. «Смог бы я помочь?» Определённо. Смог бы, но его не было в Токио в то время. Зато сейчас: повышение по должности, большие финансы, независимость, связи с полицией и куча всего… Вот только, он потерял больше, чем получил. На душе стало так горько. Он пытался перестать винить себя, но не мог. Да и не смог бы. — Спасибо, что рассказал, — как-то чересчур сухо сказал младший брат. — Почему сразу не связался со мной? Ты был один? Как ты всё это вынес один, братишка? На глазах навернулись слёзы, но он тут же смахнул их рукой, чтобы не показывать свою маленькую слабость Мадаре. Мадара тяжко вздохнул. Он так и знал. Знал, что Изуна будет себя накручивать лишний раз. Потому, ничего не говорил и скрывал. — Изу, я знаю, как ты за меня волнуешься. Разве я мог подвергать тебя таким волнениям? Сейчас я могу рассказать об этом с чистым сердцем. А тогда? Тогда, когда я был привязан к больничной койке. Да ты бы на месте поседел! Мужчина покачал головой. Он откинул одеяло и осторожно опустил ноги на пол. Раненая нога давала о себе знать стреляющей болью, но Учиха стиснув зубы, встал. — Дурак! А ну сядь на место! — Изуна не мог подорваться и усадить глупого братца, так как был прикован капельницей. — Иди на место, балда! Мадара пошатывался, но пары шагов хватило, чтобы пересесть на постель Изуны. Он обнял младшего брата, крепко сжимая. — Ни о чём не беспокойся. Сейчас со мной всё хорошо. Отпусти это гнилое прошлое, — прошептал старший брат и прижался губами к виску, прикрывая глаза. — Я рядом, а это самое главное… Младший брат крепко сжал руку Мадары и горячо поцеловал его в губы. Обнял одной рукой, насколько это было возможно. — А если бы ты не выкарабкался, совсем бы про меня забыл? Соврал бы, что уехал и никогда не вернёшься? — мужчина снова впился поцелуем в губы, уже кусая их. Он бы хотел ударить дурного родственника, да только не мог. — Не смей больше что-то скрывать от меня, балбес. Ты понял? Мадара выдерживал жаркие поцелуи Изуны, не успевая на них отвечать. Младший брат целовал отрывисто и постоянно говорил. Что даже было сложно вставить хоть одно словечко. — Я всё понял, Изу, — скромно улыбнулся мужчина и коротко чмокнул в лоб. Изуна встревоженно осмотрел больную ногу Мадары, приподнимая больничную одежду и присвистнул. — Досталось же тебе… Этот Джирайя настолько опасен? Не боишься, что он придёт за нашими драгоценными Сенджу? Мадара перевёл дыхание, на миг, погрузив свой мир в темноту. Потом, серьёзно посмотрел в глаза любимого родственника. — Я чувствую, что Джирайя сейчас никуда не полезет. Он скрылся. Пару дней точно будет отсиживаться, и зализывать раны. Пока что отдыхаем и набираемся сил, — ответил Мадара и успокаивающе поцеловал в губы. Взгляд. Поцелуй. Вновь очередной взгляд в тёмные глаза и сладкий поцелуй. Учиха старался рассеять волнения Изуны, а другого способа он просто не знал. Точнее по-другому и не умел. Только так. — Хорошо, если ты так говоришь, — облегчённо выдохнул Изуна. — Поспишь со мной? Мужчина подвинулся, освобождая место для старшего брата. — Обещаю, что не буду пинаться. Мне так тебя не хватало последние дни. Не думал, что буду рад этой возможности. — Хорошо, — кивнул Мадара. Он аккуратно прилёг на кровать, стараясь не тревожить ноющую рану. Брат обнял Изуну одной рукой так, чтобы тот мог спокойно лечь головой ему на грудь. Судорожно вздохнув, мужчина, поцеловал в тёмную макушку, и устало прикрыл глаза, окунаясь в дремоту…***
Тобирама вышел на улицу и заметил курящего брата. — Сигареткой не поделишься? —Хаширама молча протянул одну из сигарет. Закуривая, Тобирама отважился спросить: — Так всё же, что случилось? — А что случилось? — равнодушно повторил Хаширама, ощущая полное спокойствие. Затишье перед бурей. — Всё хорошо, просто… Я не люблю больницы. Они давят и мне плохо становится. Не надо было мне никуда ехать, — под конец разочарованно произнёс старший брат. — Прошу, забери меня отсюда, Тобирама… Он растёр уголёк между пальцев. Кожа впитала запах табака и лёгкой гари. Хаширама обнял младшего брата и звучно поцеловал в щёку, прижимаясь. Дрожь охватила тело. На улице стало ветрено. Дорога домой была тяжела. Поднялся ветер и на дороге образовались снежные переметы. Пришлось ехать медленнее и братья добрались позже, чем планировали. Припарковав машину, что оставил ему Изуна, Тобирама прошёл в дом, вслед за старшим братом. Они расположились на кухне, чтобы перекусить и обсудить дальнейшее проживание. — Я буду эту неделю занят сессией, — угрюмо заметил младший брат. — Осталось всего три экзамена, и мы сможем выйти на каникулы, а там и день рождения Мадары. Тобирама старался говорить и выглядеть непринуждённо — получалось плохо. Он был напряжённым, неестественным, словно его что-то беспокоило. Его не тревожило нахождение с Хаширамой один на один. Были другие вопросы, что терзали его, тоже связанные со старшим братом, с Изуной и… Мадарой? По непонятным причинам Тобирама думал, что произошедшее красной нитью проходило вокруг них всех. Хаширама неопределённо кивнул, ковыряя пальцем хлеб. Аппетит совершенно не шёл. Он поднял взгляд на Тобираму, чуть ли не впиваясь. — Мне заняться нечем, — пожал плечами старший брат. — Я буду только мешаться. Он поджал губы. Кое-что его тоже тревожило, и это не оставляло сердце в покое. Волнение прорастало сорняком, впиваясь в ритмично бьющуюся мышцу. — Тобирама… — вновь нарушил затянувшееся молчание Хаширама и предельно серьёзно сосредоточился. — Что тебя беспокоит? Мне не нравится, что ты… Как-то… Напряжён? Это не из-за случившегося? Прежде, чем переходить к более смелым действиям — старший брат решил устранить все сомнения в Тобираме. — А? — Тобирама неохотно оторвался от своих мыслей и посмотрел на брата. — Да, а тебя нет? Вопросом на вопрос ответить не получилось. Хаширама злобно посмотрел на него, требуя объяснений. — Я очень волнуюсь за тебя, — избегая зрительного контакта, сказал младший брат. — Что, если они придут за тобой? Я не хочу терять тебя, Хаширама… Только не снова… Слова застряли в горле. Он сидел, не в силах пошевелиться. Любовь. Ненависть. Страх и боль. Всё это перемешалось, став сплошным бесформенным шмотком эмоций. Сейчас всё это пересиливало сильное желание мира и спокойствия. Их глушил страх, неуверенность в завтрашнем дне. Преступник не найден, он всё ещё на свободе. А пока так будет, они должны научиться спать с открытыми глазами. — Я знал про долг отца, но ты его выплатил, — слова лились сами собой, задевая. — Зачем ты это сделал? Зачем связался с теми людьми? Хаширама негодовал. Не понимал, что он сделал не так. Не понимал этих глупых вопросов. — А лучше, если бы они тебе кишки в подворотне выпустили? — зашипел старший брат, хлопнув по столу. — Лучше?! В первую очередь я сначала подумал о семье… Хаширама замер, прикусив язык. Он опустил взгляд, нервно укусив себя за палец. Старший брат откровенно врал. Точнее не договаривал. Да, он сделал отчасти из-за семьи, но… Не это было его целью. — Тобирама, прошу, не волнуйся об этом. Постарайся успокоиться, — Хаширама встал с места и попытался обнять, но Тобирама боязливо отшатнулся, отступив на шаг назад. — Что? Я опять что-то не так делаю? Почему ты постоянно всем недоволен? Я из кожи вон лезу и стараюсь быть хорошим! Хаширама озлобился. Его карие глаза потемнели и он учащённо задышал, переполненный гневом, но… На миг он прикрыл глаза, удерживая демонов и переправляя в другое русло. Затравленно выдохнув, старший брат резко схватил Тобираму за руку и притянул к себе. Свободной рукой коснулся чужого затылка и пылко, агрессивно поцеловал в губы. Вымещал свои негативные чувства через этот жадный поцелуй. Затравленный и озлобленный. Только так. Только так можно было успокоиться. По началу Тобирама вырывался, но хватка крепла с каждой секундой и он просто обмяк, не сопротивляясь. Он и сам запутался. Почему Тобирама своими словами всё время вызывал агрессию в старшем брате? Он не знал, да и не хотел знать. — Почему ты всегда злишься на меня? — наконец-то высвободившись из плена, спросил парень. — Я не пытаюсь тебя упрекнуть. Мне больно от того, что ты не думаешь о себе и поступаешь порой безрассудно. Разве это плохо? Беспокоиться о любимом человеке? Тобирама совершенно не понимал чувств Хаширамы, а потому не мог нащупать точку соприкосновения. Слишком много секретов и недомолвок. Хаширама внимательно выслушал брата. В душе вновь вскипала волна негодования. Он не мог вбить ему в голову то, что хотел. Братья не слышали друг друга и не слушали. Хаширама говорил одно, Тобирама понимал по-другому и наоборот. Достучаться друг до друга просто напросто невозможно. — Да потому, что ты глупый! — в сердцах воскликнул Хаширама, порывисто взмахнув руками. — Ты глупый младший брат! Ты бесишь меня порой настолько сильно, что я хочу тебя прикончить. Зачем? Зачем ты обо мне беспокоишься? Мне это не сдалось! Старший брат злобно зарычал. Он бесился всё больше, и всё больше возникало желание ударить младшего. Так, чтобы отбить все тупые вопросы разом. Отбить это любопытство, чтобы Тобирама заткнулся. Раз и навсегда. — Почему ты не можешь успокоиться?! Я жив и здоров. Рядом с тобой. Что тебе ещё надо? Я не понимаю! Давай… — взгляд заметался, не цепляясь ни за что. — Уедем! Нас ничего не держит. Отцу наплевать на нас, кому мы нужны?! Уедем вдвоём. В другой город. В другую страну. У этого человека нет могущества на всех континентах. Мы сбежим! Маниакальная улыбка расползлась на губах. Хаширама взял за руки Тобираму, влюблённо посмотрев в глаза. Он склонился, целуя пальцы, запястья, порывисто целуя кожу до сгиба локтя. — Разве тебе плохо со мной? Тебе недостаточно моей любви? Моей преданности? Ну! — Да о чём ты говоришь?! Я глупый? Мне два года до конца университета. После этого меня возьмут в хорошую компанию. Мне нравится этот город, и я не хочу никуда уезжать, — Тобирама потихоньку пятился назад, пока не упёрся в столешницу. — Разве плохо переживать за родного человека? Я тебя совершенно не понимаю. Что с тобой сделала эта страна? О какой преданности ты говоришь? Первое по приезду, что ты сделал, так это накачал меня наркотой и избил. Потом и изнасиловал ко всему прочему… Я тебя простил, а ты элементарного не видишь. Не считаешься со мной и моими чувствами. Я для тебя просто какая-то игрушка! А наигравшись вдоволь, выбросишь, да? Парня трясло, он понимал, что не стоило вот так всё выливать, но больше не мог сдержаться. Боль сдавила грудную клетку и требовала выхода, пусть и получит в итоге море нежелательных последствий. Хаширама видел, что Тобирама сейчас был как кролик. Дрожал, жался в «углу» и смотрел на него блестящими испуганными глазами. Сенджу хищно облизнул верхний ряд зубов, задевая кончиком языка губу. Он приближался к младшему брату нарочито медленно, поглощая выделяющийся аурой страх. Подошёл вплотную настолько, что была ощутима разница в росте, пусть это всего лишь пару сантиметров. Стараясь не сорваться, парень коснулся ладонью чужой шеи, невесомо сдавливая. Пальцы поднялись выше и обхватили щёки Тобирамы. Хаширама ухмыльнулся, горячо выдыхая и облизывая влажным языком чужие губы. Кажется, Тобирама перестал дышать на какое-то время. Пальцы впились в руку старшего брата. Ладони дрожали, ослабляя хватку. Возбуждение вперемешку с животным страхом прошлись по низу живота тянущими ощущениями. — Я. С Тобой. Играюсь? — прошептал юноша, взглянув в красные глаза. — Скажи мне честно, Тобирама. Ты боишься? Боишься меня? Боишься, что я сорвусь и изнасилую, изобью? Как ты и говорил, но… Я всего лишь хочу твоей любви. Целиком и без остатка. Хаширама проговаривал чётко и выделял каждое слово. Он говорил с трепетом на сердце, радуясь непонятно чему. Сходил с ума в такой опасной близости с младшим братом. — Я люблю тебя, но я для тебя всего лишь моральный урод. Отвратительный старший брат, что так жестоко с тобой поступил. Что сошёл с ума от слепой любви, и снесло крышу от непонятной ревности, — вдохновенно произнёс он и отпустил младшего брата. Отошёл на пару шагов. Всё так же не сводил взгляд с Тобирамы. Хашираму отпускало. У него предательски задрожали губы, и кольнуло в сердце. Глаза заслезились. — Спасибо за доверие, младший брат, — будто преданный произнёс Хаширама и хлопнул в ладони. — Спасибо, что такого обо мне мнения. Просто супер. Брат всхлипнул и сел на стул, склонив голову. В его мыслях творилось черти что. Одна сторона хотела показать место Тобираме, а другая буквально умирала от сердечного кровотечения и острой боли. Это смешивалось в непонятную густую чёрную массу, что тянула. Тянула на дно болота. И никто. Никто не поможет. Хаширама не примет ничьей помощи, если это не младший брат. Но и младший брат, кажется, больше и не протянет ему руку… Тобирама продолжал стоять, наблюдая за резкой сменой эмоций брата. — Я тоже тебя люблю, — тихо прошептал он. — Если тебе станет легче, можешь избить меня и снова сделать это… Он стянул с себя свитер и футболку, оставаясь по пояс голым. Схватил руку Хаширамы и прислонил к своему телу. — Что мне сделать, чтобы тебе стало легче? Скажи! Перестань меня мучить и сделай то, что тебе поможет! Я устал бояться. Устал видеть тебя всё время в этом состоянии! Делай, что хочешь, но верни мне прежнего Хашираму! — Я тоже мучаюсь, Тобирама, — отчаянно прошептал Хаширама, не сдержав две горячие полоски слёз по щекам. — Мне больно от того, что мои чувства не взаимны. Я хочу, чтобы ты был моим. Разве я много прошу? Голос сел от волнения, а грудь разрывало от боли и желания. Рука покрылась льдом, и холодные кончики пальцев касались горячей кожи брата. От этого приятно покалывало. Судорожно вздохнув и всхлипнув, Хаширама обнял Тобираму и поцеловал. Солёно, горько и влажно. Отчаянно настолько, что парень готов был взвыть. Молился лишь о взаимности. Молился о том, чтобы Тобирама ответил. Прошу… Хотя бы на секунду… Не дай надежде умереть… Хаширама учащённо задышал, когда… Когда младший брат обнял в ответ и… И ответил на поцелуй. Бережно и нежно, пусть и с долей страха. Старший брат подхватил его и усадил на край стола, впиваясь в желанные губы с новой силой. Жарко. Страстно. Желанно до дрожи в руках, до трясущихся коленок, до холодных ладоней… Тобирама обвил своими ногами талию старшего брата, уже более уверенно отвечая на поцелуй. Хаширама не мог успокоиться и настолько сильно осыпал ласками младшего брата, что задыхался и периодически всхлипывал от накатывающих чувств. Приходилось отрываться, чтобы восстановить дыхание. — Я хочу тебя, Тобирама… — возбуждённо шепчет старший брат, всматриваясь в глаза младшего. — А ты… Ты хочешь этого? Скажи честно! Здесь и сейчас. Красные глаза юноши покрылись лёгкой дымкой возбуждения. Осматривали лицо Хаширамы, ладони гладили его по щекам и скулам. — Я совру, если скажу, что это не так, — снова страстный поцелуй. Руки поползли по телу, стягивая верхнюю одежду с Хаширамы. — Я не могу сдержаться… Мне больно видеть тебя таким… Но, у меня ведь всё на лице написано… Тобирама смущённо отвёл взгляд и разомкнул объятия. Ему было до чёртиков стыдно, что он позволяет этому повториться вновь. Поздно ли нажать на тормоз и сказать нет? Ещё не поздно… Но… Как объяснить ему в таком состоянии, что он любит другого? Вопрос встал клином в сердце. Пустить на самотёк или дать отбой? Парень колебался в нерешительности своих действий. Хаширама не слышал ничего другого, кроме заветных слов. Был слеп и глух ко всему остальному. Словно щенок, он готов был завилять хвостом от счастья. Одарив горячим поцелуем, он припал губами к шее. Целовал, кусал и оставлял засосы. Вылизывал чуть ли не каждый сантиметр кожи и готов был задохнуться от запаха любимого Тобирамы. Младший брат от такого напора ласк вцепился пальцами в плечи, оставляя красные отметины. Запрокинув голову назад, он пытался не стонать, сдерживаясь и кусая губы. Старший брат одним движением смахнул со стола мешающуюся посуду. Фарфор и стекло вдребезги рассыпались, усеивая пол осколками. Благо не попали под ноги. Хаширама толкнул ладонью в грудь и уложил младшего брата на лопатки, прижимая к гладкой прохладной поверхности стола. Возбуждение плясало в глазах яркими огнями, а в голове уже крутилась фантазия, в красках расписывая будущее соединение. Он склонился, обхватывая губами сосок. Сжимал и посасывал. Несколько секунд и двинулся ниже. Гладкий подтянутый живот, что так и манил. Во рту скопилась слюна, и Хаширама не удержался, кусая за бок. Сильно впился зубами, сжимая челюсти до болезненного стона. Ровная метка. Алеющая. Опухающая. Мой. Преграда в виде джинс совершенно не смутила старшего брата и дрожащими, от возбуждения пальцами уже расстёгивал пояс и приспускал одежду. Дыхание участилось. От грубых ласк парень вцепился в волосы Хаширамы, оттягивая до лёгкой боли. Ладонь коснулась члена Тобирамы, и Хаширама прижался губами к бедру, двигая рукой вверх вниз. Податливая плоть наливалась кровью, твердея под пальцами. Старший брат взволнованно сглотнул и коснулся влажным языком головки, усиленно лаская. Он хотел доставить, как можно больше удовольствия и показать, каким нежным и любящим может быть. Тобирама полюбит его. Обязательно. С губ младшего сорвался неконтролируемый стон. — А-ах, так сразу… Хаширама… — Тобирама ёрзал и выгибался, не зная, куда себя деть от удовольствия. — Я скоро кончу… Мх-м Было чертовски приятно ощущать горячий рот и его влажный язык, что так искусно управлялся — это сводило с ума. Тело покрывалось жаром, но соприкасаясь с холодной поверхностью стола, покрывалось мурашками. С последними событиями, у Тобирамы с Мадарой совсем не было времени повеселиться. А потому, сейчас парень был невероятно чувствителен и податлив. — Так быстро? — ухмыльнулся Хаширама и покачал головой, — Я не дам тебе так скоро расслабиться… С причмокиванием он отстранился от сладкой манящей плоти и напоследок прошёлся языком по всей длине. Длинные волосы упали на бёдра младшего брата, щекоча. Брат начал выцеловывать влажную дорожку, поднимаясь выше и выше, пока не достиг мягких губ. С жарким дыханием и нетерпением он поцеловал Тобираму, проникая языком в рот. Было невыносимо приятно ощущать удовольствие, получаемое от Хаширамы, а чувство стыда усиливало чувство возбуждения. Тобираме было неловко, но фантазии сами лезли в голову: как их застукает Мадара за жарким процессом, как разозлится, но изначально не подаст виду, наблюдая из-за двери. Начнёт возбуждаться, пока его Тобираму трахает другой. Тобирама представлял, как Мадара накажет его за такое распутство, ещё большим распутством, будет мучить его. Младший брат стал жадно отвечать на поцелуй, его будоражила одна мысль, что его увидят таким, по собственной воле отдающемуся Хашираме. Несколько мучительно длинных секунд и Хаширама отстраняется, вожделенно смотрит в глаза. — Никуда не уходи, а я сейчас вернусь, — прошептал старший брат. Парень разочарованно замычал. Пока его любовник отлучался, Тобирама скинул с ног джинсы, чтобы ничего не мешало. Вернулся старший брат настолько быстро, что почти залетел на кухню и со стуком поставил на стол флакон со смазкой. — Надеюсь, ты не успел соскучиться, — расплылся в довольной улыбке Хаширама. — Я ждал тебя, — томно сказал Тобирама, широко раздвигая ноги. Поцелуй. Ласки. Рука касается чужого члена, размазывая влагу. Старший брат делает всё, чтобы Тобирама хотел его. Желал всем телом. Всей душой. Хаширама внимательно прислушивается к каждому вздоху и понимает, как брату нравится больше. Младший брат такой чувствительный мальчик, и от этого он заводится ещё больше. Тобирама выгибается и дрожит от долгого перерыва и внезапно возобновившихся ласк. — Мн-м, невероятно! — пальцы до боли вцепились в столешницу, чтобы хоть как-то справиться с накатывающими волнами экстаза. Возбуждение Хаширамы настолько сильное, что в глазах иногда темнеет, и мурашки бегут по позвоночнику. Приходится сдерживаться, чтобы не сорваться и не войти в Тобираму сейчас. Без подготовки и смазки. Так нельзя. Нужна нежность. Ласка. Но так хочется… Старший брат терпелив. Так ведь? Хаширама ничего не спрашивает и не говорит. Он выливает на ладонь смазку, растирает между пальцами и согревает. Сначала касается члена Тобирамы, а потом спускается ниже, проводит влажную дорожку. Медленно и нежно массирует мышцы, прежде чем один палец проникнет внутрь. Брат внимательно следит за реакцией Тобирамы и тут же добавляет второй палец. Без предупреждения. Одну ногу он закидывает себе на плечо и тут же впивается в кожу зубами, оставляя красную отметку. — Ты прекрасен, — шепчет довольным и заворожённым голосом Хаширама. Мышцы плотно обхватывают проникшие внутрь пальцы, машинально насаживаясь на них всем телом, двигая бёдрами и замирая в предоргазмичной истоме. — А-а-ах, я схожу с ума… Войди в меня, — стонет младший брат, не в силах терпеть эту сладкую пытку. Разум совсем затуманен. И когда он успел стать таким извращенцем, что течёт от лёгкой стимуляции? Раздвигает ноги и готов кончить от одного прикосновения к его заднице? Хаширама закусывает собственную губу, упиваясь такой бурной реакцией. Глаза горят, тело обжигает волна возбуждения и становится невыносимо мучительно и болезненно от тесноты. Он всё ещё в одежде? Хаширама нетерпеливо сбрасывает остатки мешающей ткани. Подхватывает брата под бёдра, придвигая к краю стола и резко входит. Влажные стенки крепко обхватывают возбуждённый член, и дрожащий стон слетает с губ. Неожиданный первый толчок заставляет громко застонать Тобираму и сжать внутри член его брата. Слюни текут по уголкам рта. Он пытается их утереть под агрессивные толчки, утыкается носом в собственный локтевой сгиб, прикусывая кожу. Хаширама слишком хотел Тобираму. Настолько, что у него дрожат ноги, и он крепко впивается пальцами в бёдра. Не растягивает удовольствие и нещадно толкается. Взор затуманен, и старший брат впивается жадным поцелуем в чужие губы. Стонет, ощущая дрожь по всему телу. Он готов кончить хоть сейчас, лишь просто находясь внутри желанного брата. Тобирама обхватывает любовника за шею, погружаясь в страстный поцелуй. Вытаскивает язык, проводит им по небу и зубам, мычит прямо в рот от накатывающих волн удовольствия. Внизу живота настолько скручивает от возбуждения, что Хаширама готов взвыть. Он учащённо дышит и целует. Много. Бездумно. Страстно. Так, что губы опухают и болят, но он продолжает. — Я люблю тебя, мой Тобирама, — шепчет старший брат, посмотрев младшему в глаза. Толчок. Влажный, липкий и чертовски горячий. Сложно сдержать звуки удовольствия, учитывая, насколько это сносит крышу. Но ещё рано. Рано заканчивать. Хаширама хочет подольше насладиться этой близостью, ведь он только начал… Никакой нежности, только безудержная страсть, которой так не хватало в череде безумных дней. Забыться в этой горячей похоти и отдаться этому моменту по полной. Развратные звуки разлетаются по кухне. Возбуждают, проникают внутрь с каждым новым движением. — Х-Хаши… Я больше не могу… Гх-х… х-ах… — парень плотно обвивает своими ногами Хашираму и поддаётся бёдрами вперёд. — Ты кончишь только от моего члена, — заведенно отвечает Хаширама и перехватывает руки Тобирамы. Не даёт младшему брату прикоснуться к члену и сам сдерживается. Он уверен, что стоит ему только дотронуться до влажной плоти, как Тобирама тут же кончит. Они оба были на пределе. Слишком хорошо. Слишком горячо. Слишком чувственно. Много «слишком», а ещё нереально жарко. Всё тело дрожит от напряжения, волны наслаждения накатывают одна за другой. «Почему ты такой горячий, старший брат? Это ты меня таким сделал» — мысли Тобирамы служили аккомпанементом его стонам, что уже сами вырывались из горла. Дыхание сбилось давным-давно. Волосы прилипают к покрытой испариной коже, покрасневшей от прилива крови и температуры в округе. Хаширама не сдерживает свой напор и страсть. Вкладывает в резкие движения, наслаждаясь развратным младшим братом, что стонет под ним. Так громко и открыто, без капли стеснения. Настоящая шлюшка. Сенджу в порыве чувств целует и кусает чужие губы, рыча и обжигая дыханием. В глазах темнеет от удовольствия и сердце стучит где-то в висках. — А-ах… Быстрее… Брат… — Тобирама пальцами ласкает свою грудь, сжимая член внутри всё сильней. — Кончи в меня! Он прикрывает глаза и делает завершающие толчки, выплёскивая внутрь горячее семя. Хаширама прижимается к Тобираме и чувствует, как под ним брызгает чужая сперма. Липкая, вязкая и не менее горячая, чем его. Под напором дополнительной стимуляции, младший брат бесконтактно кончает, ощущая груз навалившегося на него тела. Дрожат ноги, но парень выстаивает, навалившись на Тобираму. Целует, кусает на последнем вдохе и остатках сил. Вся энергия испаряется и наступает невероятно сладкая истома, что усыпляет своим расслаблением. Неописуемое счастье, что разрастается цветами в груди. Тобирама сладко целует в макушку старшего брата, прижимая к себе. Хаширама рад до безумия. На него накатывает такая усталость и одновременно лёгкость, что после горячей ванны они засыпают у себя в комнате. Вплоть до следующего утра.***
У Тобирамы продолжалась упорная учёба и он резко обозначил границу, чтобы старший брат не тревожил его по пустякам. Хаширама воспринял это спокойно и терпеливо ждал, когда вся суета закончится. Пока что, он пытался добить свои воспоминания. Всё, что происходило в эти месяцы он вспомнил, но по какой причине сюда прилетел и что делал за границей, в последнее время — оставалось плотным туманом. А ещё Хаширама размышлял о Джирайе. Он понял, что этот человек всё ещё на свободе и Тобирама может оказаться под ударом в любой момент. Необходимо было что-то сделать…