Терапия

      Всё было подготовлено, как Изуна и просил. Они направлялись прямиком в логово к дикому хищнику. Он вместе с двумя людьми Конан отправлялись в новое убежище Джирайи через парадную дверь. Их там уже ждали. Беспрепятственно прошли охрану. Двое сотрудников ушли вперёд, будто с ними и не было третьего, направляясь прямиком в кабинет мафиози.       План был таков: отвлечь криминального босса, пока Изуна занимается своими делами. По истечении часа они встречаются в холле.       И снова куча комнат. Учиха наметил несколько помещений, в которых Джирайя мог держать своего «преемника», и молился, чтобы он не ошибся.       Первая комната, оказалась пустой, как и вторая, и третья.       Осталась последняя. По коридорам редко проходили подчинённые, но их удавалось избегать, благодаря хорошей реакции и интуиции.       Адреналин бил по вискам. Пальцы холодели от вызванного напряжения.       Изуна схватился за ручку и потянул — дверь была заперта. Он достал две отмычки, что были заготовлены заранее. Они не совсем подходили под этот тип замка, но времени не было, как и других возможностей.       От волнения руки тряслись и не слушались, одна отмычка упала на пол с характерным звуком. За всей этой процедурой, мужчина не заметил, как сзади над ним занесли руку с чем-то тяжёлым. Изуна не успел обернуться, как его огрели по голове, и он потерял сознание.

***

      Джирайя почуял подвох чуть ли не с самого начала. Он по камерам видел, как во двор заходило трое. Один из них пытался прикрыть лицо. Мужчина не сильно обратил внимание, но позже понял, в чём дело. В кабинет к нему прошли только два человека.       Мафиози злился и понимал, что Конан подослала крысу в его дом. Пыталась что-то разнюхать и… Что-то щёлкнуло в голове, как переключатель. Джирайя быстро прикинул, что к чему, но всё же решил уточнить некоторые детали.       Гудок длился недолго, и Конан почти сразу же взяла трубку. Будто чуяла, что что-то пошло не так. Сидела и караулила телефон. — Здравствуй-здравствуй, моя дорогая, — улыбнулся Джирайя, прищурив глаза. — Ты хочешь меня обмануть, милая? Подрываешь нашу дружбу такими мерзкими поступками…       Джирайя распинался не так долго, но он сразу обозначил свои требования. Хотела ли Конан терять своих людей и не только это. Пусть мужчина и был почти на равных с девушкой, но власти у него было больше. Как и влияния. — Я отпущу твоих людей, но главная крыса обязана понести наказание. Думаю, ты понимаешь, о чём я. Я обещаю его не убивать и оставить… Дееспособным. Он же ещё нужен тебе? Вот и договорились, дорогая…

***

      Конан сидела у себя в кабинете и нервно стучала пальцами по столешнице. Двое её сотрудников уже давно должны были выйти на связь, а они ни сном, ни духом — всё тихо.       В тишине раздался неожиданный звонок, от чего девушка чуть ли не подпрыгнула на месте, словно разбуженная от собственных мыслей. — Джирайя-сан? — удивилась мафиози и тут же прикусила губу, понимая, к чему клонит её давний знакомый. — Да, понимаю. Одно лишь условие, оставь Изуну живым. Я выгрызла этого парня у гос.бюро и будет плохо, если ты его сильно повредишь.       Голос перестал дрожать, как только тема коснулась её драгоценного сотрудника. — Перегнёшь палку, и я тебя из-под земли достану, — пригрозила Конан. — Договорились.       «Чёрт!» — она ударила кулаком по столу, понимая, что ничего сделать сейчас не сможет.

***

      Джирайя был удивлён, встретив Изуну на территории своих владений. Учиха сам пришёл в руки хищника и несложно было догадаться за кем. Если не удалось штурмовать, то решили выкрасть драгоценного Хашираму? И что они нашли в этом ублюдошном сопляке.       Учиха уже в кабинете Джирайи, привязанный к стулу. Кроме него и двух охранников больше никого не было. — Ублюдок! — промычал мужчина, содрогаясь от злости и боли. — Где те двое?! Если ты с ними что-то сделал…       Мужчина рассмеялся, взглянув на своего «гостя». В его тёмных глазах сверкали искры азарта и задора. Учиха казался таким смешным с его ничтожно жалкими попытками сопротивляться. — Не смеши меня, Учиха, — ухмыльнулся Джирайя, присев на край стола. — С ними всё в порядке. Я отправил их домой ни с чем. А ты немного погостишь у меня. Как в старые добрые времена. Весело же было, не правда ли?       Мафиози поджал губы и покачал головой из стороны в сторону. Рассматривал Изуну с одной стороны, с другой и думал. Думал, что бы с ним такое сотворить, чтобы он усвоил урок и больше ногой сюда не совался. Напрочь бы ему отбить мысль о возвращении Хаширамы. — Какие вы всё-таки интересные, — расплылся в лукавой улыбке мужчина. — Почему вы таскаетесь за этим щенком? Ума не приложу. Ладно, Тобирама — он младший брат. А вы, какого чёрта им помогаете? Любовь у вас чтоль? Неужто тебе Хаширама так дорог?       Улыбка превратилась в оскал и Джирайя рассмеялся, бросив хищный взгляд на «гостя». В голове уже начали созревать мысли о том, как наказать Учиху. Одна мысль была соблазнительнее другой, но и повторяться сильно не хотелось. — Как же я хочу уже приступить к твоему наказанию. Надо Хашираму пригласить. Счастье то какое — хоть повидаете друг друга.       Изуна продолжал прожигать босса мафии злобным взглядом. Ему не нравилась его реакция, но при упоминании о Хашираме он не мог оставаться равнодушным. — Что ты такое несёшь, выродок?! — плевался угрозами Учиха. — Да ты и понятия не имеешь… — Изуна осёкся, прикусывая язык, как бы не сболтнуть лишнего в порыве гнева. — Не смей трогать Хашираму! Уж если я виноват, то пусть это и касается только меня!       Несколько тщетных попыток дёрнуть руками, чтобы вырваться — бесполезно. Связали крепко, да ещё два бугая нависали чуть ли не сверху, угрожая всем своим видом.       Все те дни без Сенджу, Изуна потерял всякое самообладание, было тяжело с собой справиться. Самое страшное для него сейчас — это устроить шикарное представление на радость Джирайе. — Какие вы все героичные, — усмехнулся Джирайя и резко подошёл к мужчине, взяв его за волосы. — Меня аж блевать тянет от вашего героизма. Пожертвую собой, только отпустите. Это отвратительно. Вы живёте с розовыми очками на глазах и надеетесь, что я такой добродушный человек и так легко отпущу. Нет. Ни черта. Я лишь оказал вам пару услуг, но теперь мой черёд играть по правилам.       Мафиози не мог не скалиться. Ему так и хотелось рассмеяться в лицо Учихе. Так хотелось его убедить в том, что они никто и ничто. Что их попытки спасти Хашираму — бесполезны. Он заклеймён и прикован. Он проклят и никогда не выберется за пределы своей клетки. — Прошлая встреча покажется тебе сладким сном. С тобой я сюсюкаться не собираюсь. Скажи спасибо Конан — она дала добро на твоё наказание. Лишь бы Изуна остался жив, — хищно произнёс мужчина, едва сдерживая ликующую радость. — Тащите его вниз…       Очень сильно хотелось посмотреть, как отреагирует Хаширама. Мальчишка явно будет рад встретиться со старым знакомым. Уже руки чесались показать ему сюрприз, что неожиданно приготовил Джирайя.

***

      Изуну притащили в мало обставленную комнату, похожую больше на больничную палату. Его снова приковали к стулу. Он сглотнул комок, вставший в горле, и молча наблюдал за действиями подчинённых Джирайи.       В помещение вошёл мужчина в белом халате. Он начал разводить на столе какое-то вещество и набирать его в шприц, пока руку «пациента» готовили для инъекции — наркотик скорее всего.       Внутренняя дрожь пробирала до костей. Не хотел Учиха показывать ни страха, ни боли, что он испытывает. Спокойно всё принимал, лишь слегка дёрнулся от иголки, введённой под кожу. Вещество медленно расползалось по венам, заставляя тело гореть изнутри. — Что это? — поинтересовался пленный. — Лекарство, — с хитрой улыбкой произнёс незнакомец, прикладывая ватку, а затем заклеивая рану пластырем.       Изуну переодели в белый шёлковый халат, не оставляя и шанса на личное пространство. После переодеваний потащили под руки по коридору в неизвестном направлении. Что-то подсказывало, что пункт назначения — не парк аттракционов, так точно.       «Лекарство» начинало действовать, разгоняя кровь по организму всё быстрее и быстрее, а вместе с ним усиливая чувство тревожности.       Его затащили на странное огромное поле, похожее на ринг для драк, и бросили посередине со связанными сзади руками. Всё тело жутко зудело, отчего Изуна начал ёрзать — это не осталось без внимания. — На-ка, охладись, — посмеялся охранник и вылил ведро ледяной воды прямо на заложника.       Жар сменился резким холодом, так что Учиха начал стучать зубами, а мышцы сводила лёгкая судорога. Аккурат к этому моменту дверь открылась, и вошли Джирайя с Хаширамой. Изуна было хотел подорваться, но подчинённый вовремя вставил кляп в рот, выслушивая возмутительное мычание.

***

      Хаширама подскочил на кровати от неожиданности, когда в комнату резко вошёл Джирайя. На лице мужчины расплывался хищный звериный оскал. Ничего хорошего это не предвещало, и сердце парня ухнуло куда-то вниз.       Сенджу поспешно натянул дрожащую улыбку. Что-то подсказывало бежать и спасаться, да вот только выхода отсюда совсем не было. От этого становилось ещё хуже и тревожнее.       Холодные липкие мурашки пробежались по спине, и парень задрожал, как от лихорадки. Мужчина молчал, и тишина заполнялась невидимым отравляющим ядом. Складывалось ощущение, что парень начал задыхаться. Неизвестно откуда взявшаяся паника начинала накрывать с головой. — Что такое? — мило поинтересовался мафиози и сделал несколько шагов вперёд. — У меня тут гости. Не хочешь поприсутствовать? Ты же… Знаешь наш уговор? — Да… — севшим голосом ответил Хаширама и чувствовал, как глотку раздирают металлические тупые гвозди.       Хотелось отчего-то умереть здесь и сейчас. — Собирайся тогда. Побудешь наблюдателем. Тебе полезно будет смотреть на мерзавцев, что зарятся на наше добро, — сунув руки в карманы, произнёс Джирайя и ждал, пока мальчишка начнёт шевелиться. — Ты же хочешь стать моим преемником, малыш? У тебя намного больше прав, чем у кого-либо из ныне живущих.       …нет…       …не хочу… — Конечно. Я понимаю, — продолжал играть свою роль Сенджу, мечтая когда-нибудь вскрыть глотку этому старику.       Джирайя прекрасно знал о том, как к нему относится Хаширама. Знал и не делал ничего, чтобы устранить угрозу из-под носа. Зачем? Это так забавно и немного опасно скользить по лезвию ножа. Вкус азарта до добра не доводил.       Хаширама быстро собрался, и перед самым выходом ему на шею нацепили ошейник с электрошокером. Хотя это было нетипично для Джирайи. Только при выезде за пределы особняка. Это было действительно странно.       Парень покорно шёл за мафиози и уже знал, куда ведёт путь. Выученная наизусть подвальная часть, где обычно проводил веселье мужчина. Опять кого-то пытать будут, но Сенджу было настолько наплевать. Всех не пожалеешь и самому надо выжить, чтобы не пойти на корм собакам.       Чем ближе подходили к заветной двери — тем больше стучало сердце; от Джирайи, от дикого и необузданного предвкушения. Он до чёртиков желал запечатлеть драматичный момент воссоединения недо-любовников. Настолько это было жалко и одновременно смешно. — Проходи. Не стесняйся. Чего ты, как не родной? — ухмыльнулся Джирайя.       Хаширама бросил мимолётный взгляд и прошёл внутрь большого помещения, где половина помещения была залита кровью. Только сейчас её нет — отмывали ядерными химикатами, чтобы было всё чисто и красиво. — Что? — парень застыл, как вкопанный.       Он разом похолодел и побледнел. Зрачки расширились, и становилось до одурения тошно. Кажется, даже закружилась голова, и покалывало кончики пальцев. Парень горько усмехнулся и перевёл несмелый взгляд на мужчину. — Это шутка? — хрипло спросил Хаширама.       Становилось ли легче от этого или нет — непонятно. Ясно одно — сейчас Сенджу чертовски волнуется. Как бы он не боролся с нарастающими чувствами — он подрагивал. — Ты же сказал, что они все мертвы! — повысил резко голос юноша, и его ударили по лицу. — Ты почему истеришь? — холодно спросил мафиози, сжимая челюсти. — Да я сказал, но… Как видишь — одному всё же удалось уцелеть. — Одному? А… Мадара с Тобирамой? — нервно усмехнулся Хаширама и увидел, как губы мафиози расплываются в ухмылке. — Сдохли, — ответил мужчина. — Хочешь, к ним на могилу съездим?       Джирайя сдерживался, чтобы не засмеяться с резкой перемены парня. Он почти не дышал и боялся взглянуть на Учиху. Изуну связали и оставили в центре ринга на полу. Мужчина дрожал от холода и с его волос капала вода. На нём из одежды был только халат — который любезно одолжил Джирайя. Ну, конечно.       Изуну начало трясти ещё больше при виде любимого человека. Хотелось вопить, чтобы Сенджу не слушал и не верил ни единому слову этого подлого человека. Слова эхом разносились по подвалу.       «Хаширама! Чёрт! Да, что он несёт?! Не верь!» — но разве Хаширама смог бы услышать? Глаза наполнились жгучими слезами. — Отпусти его, пожалуйста, — взмолился Сенджу. — Он ничего плохого не сделал! — Ты ещё смеешь мне указывать? — грубые мозолистые пальцы мужчины впились в подбородок. — Заткнись и наблюдай за тем, как его будут наказывать. Если будешь послушно смотреть, то я его отпущу. Не смей закрывать глаза и отворачиваться, щенок.       Хаширама судорожно начал хватать ртом воздух. Он чувствовал, как тяжёлая аура Джирайи давит на него, и становится страшно. Ноги дрожат, но он послушно идёт. Чуть ли не скулит от страха и хочет упасть на колени прямо здесь и сейчас. Многое зависело от него. Особенно жизнь Изуны.       Джирайя усадил парня за стол, где так часто обедали во время пыток. Хаширама вздрагивал, тяжело взглянув на Изуну. Учиха увидел Сенджу и хотел что-то сказать, но во рту был кляп. Над ухом зазвенел металл и к ошейнику прицепили цепь. Мафиози накрутил на руку часть поводка, в случае чего — осаждать мальчишку.       Ринг был ограждён, и потому парень попросту не мог сорваться и подскочить к Изуне. Оставалось только наблюдать за происходящим. На поле вышли двое крепких мужчин. Их лица были скрыты за масками. Один из них держал длинный кнут, которым сразу же и воспользовался.       Кнут разрезал воздух со свистом и ударил по лежащему пленнику. Всё его тело пронзила дикая боль. Он мучительно замычал, выгибаясь под ударами плети. Слёзы, что накатили на глаза, полились по щекам, оставляя мокрые дорожки.       Удар пришёлся по спине, ягодицам и ногам. Последовал следующий удар, сопровождаемый звуками мучения. Хашираме было очень больно на это смотреть, и его сердце сжималось, обливаясь кровью. — Прекратите, — зашептал парень, кусая губы. Паника вновь накрывала с головой. — Пожалуйста. — Заткнись и смотри. Они ещё к самому главному не приступили, — ухмыльнулся Джирайя, с наслаждением наблюдая за страданиями Учихи.       Он не хотел причинять слишком сильный вред Изуне, но желал причинить как можно больше «удовольствия». Пытка кнутом продолжалась не так долго. Пока от боли Изуна не начал дрожать. Его бледная кожа покраснела и кое-где лопнула, выпуская кровь.       Удары прекратились так же неожиданно, как и начались. Правда, не успел Учиха оклематься, как его грубо схватили за голову, вынимая кляп изо рта, вместе с кровавой слюной. Кричать не было сил, сорвался лишь неразборчивый хрип.       Второй мужчина, что стоял до этого в стороне, взял из заготовленного заранее ящика подобие кляпа с отверстием. Хаширама уже понимал, для чего это предназначено, и при виде смазки его бросило в холод.       Ремешок был застёгнут на затылке. Металлические скобы неприятно давили, заставляя держать рот открытым. Учиха замотал головой, выказывая протест, но разве его кто-нибудь послушал бы?       Второй охранник с силой сдёрнул халат, оголяя белоснежную кожу. Изуна вздрогнул и жалостливо посмотрел в сторону. — Джирайя, прекрати. Пожалуйста, останови их! — не выдержал Хаширама и вскочил с места.       Одного нажатия хватило, чтобы электрический импульс пронзил тело. Парень сдавленно захрипел и Джирайя резко прижал его к столу. Он натягивал цепь и заставлял задыхаться до потемнения в глазах. Хрипеть до боли в голосе и цепляться пальцами за стол.       Мафиози приказал прижимать мальчишку, пока он расправлялся с ним. Снимал штаны и размазывал лубрикант, что так любезно подали чуть ли не на золотом блюдечке. На сухую мужчине было бы неприятно, а когда всё смазано — просто прелесть. — Смотри на своего любимого, — ухмыльнулся Джирайя, наваливаясь сверху и поднимая за волосы голову парня.       Резкое введение пальцев доставляло ужасный дискомфорт и тошноту. Хаширама отчаянно захватывал ртом воздух, прижимаясь лбом к деревянной поверхности и задыхался. Тонул в отчаянье и страхе.       Сенджу взвыл от резкого толчка. Это было далеко не мозолистые пальцы. Горячий твёрдый член скользил между узкими стенками, выбивая жалобный скулёж из мальчишки. Хаширама услышал вскрик Изуны и поднял взгляд.       По щекам заструились обжигающие слёзы, и становилось дурно. Всё внутри рушилось и хотелось, чтобы это всё было дурным сном. Хаширама откровенно рыдал, тихо всхлипывая и дрожа от резких болезненных толчков. От того, как его прижимали к столу, вбиваясь внутрь.       Из головы всё никак не выходила картина, которая разворачивалась прямо сейчас. Клеймом выжигалась на глазах. Видеть, как Изуну насилуют на глазах было невозможно.       Двое громил одновременно грубо вошли в Учиху, заставляя захлёбываться в собственных вскриках и всхлипах боли. Непередаваемые ощущения раздирали его, он задыхался, в глазах темнело от жутких ощущений.       Один мужчина пристроился сзади, а другой, нацепив кляп с отверстием вводил свою мерзкую плоть чуть ли не в самую глотку Учихе. — Прекратите… — рыдал Сенджу, не в силах больше смотреть. — Нравится? Я так от этого возбуждаюсь, — прошипел Джирайя и впился зубами в плечо парня, прокусывая до крови. — Наслаждайся!       Мужчина сделал глубокий толчок, вызывая болезненный стон вперемешку с всхлипом. Пальцы схватились на затылке и подняли голову парня, тут же с силой ударив об стол. Голова затрещала от боли и отвратительно затошнило.       Хотелось сдохнуть…       Изуна держался из последних сил, пачкая пол слюной и кровью. Казалось, эта пытка длилась вечность. Он почувствовал, что скоро потеряет сознание, и в этот самый момент, как по щелчку, оба бугая кончили, заливая в него горячую сперму.       Учиха упал на пол, кашляя, хватая воздух ртом. Боль была невыносимая, выжигала внутренности, разрывала каждый его кусочек на множество других частей. Тёмные глаза поднялись на Сенджу. Сердце пропустило несколько ударов. Он хотел закричать, чтобы Джирая оставил парня в покое, но рот всё ещё был скован этим дрянным устройством. — М-м-м, — несмотря на мучительные ощущения, Изуна стонал, пытался говорить, пытался хоть что-то сделать…       Из разбитого носа текла кровь и неприятно хлюпало, покрываясь корочкой на губах и подбородке. Ужасно разболелась голова, и опухли от слёз глаза. В ушах стоял шум, и невозможно было даже пошевелиться. Хаширама буквально сполз на пол, оседая. Между бёдер до тошноты неприятно стекала тягучая сперма.       Сенджу тошнило и воротило. Он поднял опустошённый стеклянный взгляд на Изуну, и стало в стократ хуже. В горле застрял болезненный ком и хотелось, чтобы вырвало. Выбросить из себя всю эту боль и отвратительные чувства. Забыться, чтобы ничего больше не мешало жить. — Вставай, щенок! — ухмыляющийся Джирайя дёрнул сильно за цепь, душа парня.       Тело пронзило током, но шевелиться от этого Хаширама быстрее не стал. Он жалобно шмыгнул носом. Дрожащими руками натягивал одежду, хотя просто хотелось упасть на пол и сжаться в комок. Было отвратительнейшее чувство, что парня поимели во всех смыслах. Буквально, морально, физически… Как ещё? Причём на глазах у близкого человека.       Пусть с Изуной у них и были разногласия, но он стоял на втором месте после Тобирамы по значимости. Губы задрожали, и Хаширама медленно поднялся с колен. Он пытался держаться, ощущая текущую по ногам жидкость. Желудок уже крутило спазмом, но наружу ничего не выходило.       Он должен быть сильным. Не должен показывать свою слабость, но Хаширама может сломаться. Уже во второй раз? Куда же ещё хуже? Что будет потом, если он сломается? — Ты же хочешь попрощаться со своим любимым? — продолжал издеваться мужчина.       Цепь натянулась и Сенджу буквально затолкнули на проклятое поле. Парень сразу же упал на колени возле Учихи. По щекам покатились слёзы, и он глупо засмеялся, прерываясь на всхлипы. Видел, что что-то изменилось. — Изу… — прошептал Хаширама и коснулся плеча мужчины.       А Изуна не отвечал. Он прикрыл глаза и вовсе затих. Казалось, даже не дышал. Сенджу хотел пощупать пульс на мертвенно бледной коже, хотел развязать сдавливающие верёвки, но этого не дали. Джирайя дёрнул на себя поводок, едва не переломив шею.       Хаширама захрипел и вцепился в ошейник. Он чувствовал, как перестаёт дышать. Как мозг активно кричит о нехватке кислорода. Как разноцветные мушки сменяются на шумную темноту. Парень отключился за короткие мгновения, и только тогда Джирайя пощадил. Перестал душить и пока Сенджу валялся без сознания — успели забрать и Изуну. — Доставить в целости и сохранности, — произнёс мафиози, подчинённые кивнули.       Учиху нарядили, как отборную шлюху и погрузили в машину, чтобы доставить Конан лично в руки. Наркотик должен был скоро прекратить своё действие, и Изуна придёт в себя. Это была новая разработка, что чуть ли не делала человека мёртвым. По крайней мере, по внешним признакам так казалось.       Дорога была долгой, и личный помощник Джирайи сам вызванивал Конан для получения «доставки». Изуну освободили от прежних верёвок, перевязав по-новому. Для «красоты» и добавочных ощущений после пробуждения — впихнули внутрь анальную пробку с шикарным хвостом на конце.       Примерно в таком виде Конан и получила своего подчинённого. Только ко всему прочему его тело было покрыто ровными кровавыми полосами от кнута.       И слава Богам, что Мадара не видел в таком виде своего младшего брата. Кто знает — как бы он разозлился и, чем бы это могло кончиться.       Конан приняла своего израненного подчинённого, которого тут же отнесли в местный лазарет. Извлекли «подарок» от Джирайи, аккуратно перенесли в ванную, смывая грязь и остатки крови, вперемешку с белым семенем охранников.       Девушка не захотела смотреть на истерзанное тело парня, а потому предоставила всю работу личному охраннику и врачу — молодой девушке по имени Ино. Наказала не впускать Мадару, если тот заявится, ценой собственной жизни. Он не должен видеть младшего брата в таком состоянии.       Не приходя в сознание, Изуна мучительно стонал при обрабатывании его ран и перевязке. Яхико нежно убрал чёрные пряди волос, что прилипли к лицу. Гладил по руке и говорил, что всё будет хорошо. Даже ему было невыносимо больно видеть этого мужчину в таком плачевном состоянии.       Он поцеловал его в лоб и расположился на диванчике. Хотел быть рядом, когда Изуна очнётся.

***

      Долгие гудки. Вызов приняли. — Выблядок! — негодовала Конан, яростно рассекая по комнате. — Ты что с ним сделал? Это, по-твоему, наказание?! Я припомню тебе, говна кусок!       Девушка сбросила трубку, села на диван тяжело вздыхая.       «Изуна… какой же ты дурак…» — она винила себя, за то, что разрешила ему действовать так безрассудно, за то, что пошла у него на поводу. — «Глупый…»       Изуна очнулся в сопровождении дикой боли во всём теле, словно его переехал танк, причём несколько раз.       Как только Яхико услышал мучительные звуки пробуждения мужчины, тут же подскочил к кровати со стаканом воды.       Приподнимая голову, он помог Учихе сделать несколько глотков и снова уложил в кровать. — Это отвратительно, — опустив голову, прошептал рыжий. — Что? — То, что с вами сделали… — бледная рука коснулась щеки Яхико, заставляя поднять голову. — А разве Конан вас не наказывает? — приподнял бровь в удивлении Изуна. — Нет! С нами Конан-сама обращается, как с родными. Это очень надо постараться, чтобы её вывести, — о чём-то поразмыслив, рыжий добавил: — Вам очень повезло, что ваш старший брат сейчас за городом тренирует этого мальчишку.       Учиха не нашёлся, что на это ответить. Его грызла совесть. Он облажался, подпортив отношения Конан и Джирайи, и что более важно, отношения Хаширамы и этого проклятого человека. Мафиози наговорил ему невесть что, хотелось скорее вернуться назад и…       Тупая боль разошлась по телу, напоминая о ранах и о том, что ближайшую неделю он точно с постели не встанет.       Горько вздохнув, Изуна посмотрел на парня с молчаливой просьбой, но тот лишь покачал головой. Яхико наклонился и поцеловал мужчину в губы. Глаза распахнулись от удивления, Учиха хотел было оттолкнуть от себя охранника, но не стал. Тот сам отстранился.       Виновато глядя в пол. Яхико ушёл и сказал, что передаст Конан о его пробуждении.

***

— Ты говорила оставить его только в живых, — ухмыльнулся Джирайя, упиваясь злостью Конан, но она резко скинула звонок. — Какая жалость — трубку бросила.       Мужчина усмехнулся и положил телефон, притворно вздохнув. Он был рад такой реакции и осталось дождаться только пробуждения Хаширамы. Сломится он или станет сильнее — оставалось загадкой. Мафиози предвкушал и уже жаждал получить ответ.       После того, как Сенджу отключился — он приходил в себя один раз на короткие секунды, а потом провалился в сон. Спал уже долгое время, и близилось оно к закату. Может пропустить всё представление. Для кого же Джирайя так старался?       Голова отвратительно трещала, будто раскололи молотом. Глаза опухли, и сложно было открыть веки — зрение будто выжигало огнём от раздражения и сухости. Нос был заложен и разбит, набитый засохшей кровью и слизью, а горло болело от сорванного голоса.       Тело неприятно ломило и пронзало ознобом. С губ сорвался кашель, и слёзы тут же потекли по щекам от отвратительно неприятных ощущений. Это ещё мягко сказано. Хаширама просто не мог встать с кровати — его тошнило и выворачивало.       Осознание пронизывало мозг острыми иглами, заставляя судорожно хватать ртом воздух. Парень поднялся на дрожащие руки и осмотрел мутным взглядом комнату. Джирайя сидел в кресле и ждал, как хищник. — Как самочувствие? — ухмыльнулся мужчина и наклонился вперёд.       Уходящие лучи света скользнули по лицу мафиози, подсвечивая тёмные глаза, будто огонь зажёгся на дне. Сенджу молчал и неотрывно смотрел, постепенно пробуждая свои чувства.       Яркая, пышущая лавой ярость вспыхнула в груди, выжигая сердце, плоть, душу. Хаширама оскалился, показывая ряд зубов. Будто открылось второе дыхание, и парень готов был прямо сейчас вгрызться в глотку мужчине. Прямо так — разорвать кожу, мышцы и перекусить сонную артерию. Так, чтобы кровь хлестала во все стороны, и были слышны мольбы о пощаде. — Я тебя ненавижу, — сдавленно прохрипел Хаширама, но его голос тонул в непонятных звуках. — Что-что? Я тебя не слышу, — ухмыльнулся Джирайя и поднял с колен двумя пальцами белый конверт. — Вот тебе бонусом от меня подарочек.       Мужчина встал с места и бросил на край кровати «подарок». Сенджу перевёл взгляд и аккуратно поднял конверт, доставая содержимое. На покрывало выпали фотографии и Хаширама замер, хмуро всматриваясь в изображения.       Сердце предательски сжалось, обливаясь кровью, заставляя задыхаться. Парень не хотел показывать свою слабость, но он всё же запустил одну руку в спутанные волосы, сжимая до боли. Чуть не взвыл, рассматривая расчленённое тело.       Изображение было смазано подступающими слезами. В голове помутнело и становилось всё только хуже. — Пойдём. Это ещё не всё, — мужчина схватил парня за волосы и стащил с кровати, бросив на пол. — Будь послушным мальчиком и не сопротивляйся.       Сенджу ничего не оставалось делать, как подняться с болезненным хриплым стоном. Каждый шаг отдавал болью, и горло при каждом глотке раздирало. Хаширама слушался. Пока что он должен выполнять приказы, а потом Джирайя получит по заслугам.       «Клянусь…»       Мужчина вывел Хашираму во внутренний двор, где активно лаяли породистые собаки, скаля острые клыки. Сенджу об этом не знал и был уверен в том, что никакой живности тут не водится. А зачем лишний груз? — Посмотри, — хищно улыбнулся Джирайя и махнул рукой в сторону закрытых вольеров.       Огромные псы перегрызались между собой в диком лае, чуть ли не разрывая друг другу глотки. Они раздирали мёртвое тело, раскусывая мягкую плоть. Пасти были в крови, и алые слюни капали от голода на куски мяса. Человеческого мяса. — Я решил совсем избавить тебя от забот и груза прошлого, — невинно произнёс мужчина и он махнул рукой.       Подчинённый подал мешок, пропитанный кровью. Джирайя перехватил за узел и быстро открыв дверь, забросил внутрь псам остатки ужина. Псы тут же переключились и начали раздирать мешок, обнажая грубо отрубленную голову.       Хаширама прикрыл рот ладонью. Его чуть не стошнило от очередного осознания и второго «подарка» мафиози. Плотный тошнотворный комок подкатывал к языку из глотки. Глаза расширились, и Сенджу неотрывно наблюдал, как оголодавшие псы вонзают клыки в мёртвую голову отца. Отца Хаширамы и Тобирамы.       Парень не очень любил своего отца, но… Смерти не желал ему. Даже несмотря на то, что тот бросил своих сыновей… Несмотря ни на что!       Хаширама хотел высказать всё Джирайе. Хотел выбить ему зубы, чтобы тот так не ухмылялся, упиваясь чужими страданиями. Пусть Сенджу и сам не сильно от него отличался, но ради уничтожения этого человека парень сам готов встать на место Джирайи. Стать более жестоким человеком и прикончить его со всем присущим садизмом. Ради этого Сенджу готов на всё.

***

      Когда Изуна окончательно пришёл в себя, в комнату зашла Конан. Он проводил её взглядом до дивана. В нём читалось сожаление из-за всего случившегося.       Девушка прошла к дивану и с тяжёлым вздохом села, облокачиваясь на мягкую спинку. — Не смотри так, — хрипло проговорила она. — Это я должна извиняться перед тобой. — Нет, у нас был уговор, и я не смог выполнить свою часть. — Изуна, — Конан посмотрела на мужчину, потом снова перевела взгляд. — В любом случае тебе надо поправляться. Как только тебе станет лучше, то отзовём из отпуска твоего брата. Я сама составлю план нападения, а ты потом его подкорректируешь. — Хорошо, — Учихе ничего не оставалось, как согласиться со словами мафиози. — И ещё, я приставлю к тебе Яхико, если что-то понадобится, обращайся к нему.       После этих слов, босс вышла, оставляя Изуну одного наедине с собственными мыслями.       При должном уходе, он быстро пойдёт на поправку — это лишь вопрос времени.       Спустя несколько дней, мужчина чувствовал себя хорошо, чего нельзя было сказать о его ментальном здоровье, но это поправимо. Как только он увидит, что с Хаширамой всё в порядке, Учиха станет прежним.       Изуна поудобней расположился на диване. Он наслаждался моментом. Все были в сборе, только вот это нифига не радовало. Внутри всё раздирало острыми когтями, щемило и давило. Даже при виде боевого настроя Тобирамы, настроение не улучшалось.       Разложив карту города, Изуна обвёл несколько позиций красным маркером, поясняя это, как места возможного захода с воздуха. У данных мест была самая лучшая позиция, если они не хотят, чтобы их спалили в самом начале.       Рассказав про каждый участок, Мадара предложил зайти с юга. Там росло больше деревьев и вертолёт в воздухе не сразу бы заметили, посмотрев в небо.       Следующим шагом было вторжение на территорию противника. На стол легла другая карта и план помещения. — Я там был лично, восстановил несколько участков в точности, как они есть, — взгляд пал на внимательных слушателей и снова вернулся к чертежам. — Нападём с крыши. Держитесь ближе к окнам, чтобы я смог вас прикрыть с винтовки.       Остальная часть проникновения была скучной, но объяснить расположение комнат, их назначение и время смены патруля, было просто необходимо.       Спустя два часа Учиха закончил излагать прописные истины любого проникновения и углубился в детали, вплоть до комнаты, в которой держали Хашираму, возможное перемещение Джирайи и пути отхода врага.       Естественно, перед нападением, все выходы должны будут заблокировать люди Конан, что будут помогать в этом забавном мероприятии. — Я закончил с разъяснениями. Если вам нужно больше времени ознакомиться с планами, то можете остаться пока здесь или сфотографировать. Мне ещё нужно подготовить инвентарь и провести инструктаж для бойцов, — мужчина вышел из комнаты, оставляя старшего брата и Тобираму наедине. — Он явно чем-то обеспокоен, — заметил Сенджу, постукивая пальцем по колену. — Никогда его прежде таким не видел.       Мадара был целиком и полностью согласен с Тобирамой. Ему тоже не нравилось то, как ведёт себя Изуна. Да, он не сильно чем-то отличался, но… Сам настрой у младшего брата был не слишком позитивным. — По возможности надо приглянуть за Изу, — ответил Учиха и перевёл взгляд на Тобираму. — Не буду сейчас лишний раз тревожиться. У нас есть дело поважнее. Пойдём, ещё раз всё внимательно осмотрим.

***

      Хаширама готов был пойти на всё. Даже опустить себя в грязь — тут уже ни о какой гордости речи нет. Он и до этого прислуживал Джирайе, как шавка. А теперь… О-о-о, теперь он стал резко послушным мальчиком. Относительно. Парень входил во вкус. Требовал с Джирайи грязную работу по убийствам и копил свою жажду крови, когда пытал людей.       Мужчина с удовольствием давал задания Сенджу. Грех было жаловаться на такого усердного работника. Видел, как всё больше развивался садизм Хаширамы. Даже затребовал доступ к собакам и теперь использовал для пыток и убийств. Сказать, что Хаширама был безумно прекрасен с псами на поводках — ничего не сказать.       В какой-то момент мафиози даже немного ослабил свою бдительность и не заметил, как Сенджу постепенно проникает в коллектив подчинённых. Начинает с ними общаться во время очередных заданий и вливался в их круг. Джирайя ликовал и радовался, что может сделать Хашираму своей правой рукой…       … что может откусить голову хозяину…       Самой любимой частью Джирайи было то, что после очередных пыток и убийств Хаширама возвращался в прекрасном расположении духа. Грациозный и безумно красивый хищник. Он гипнотизировал и заманивал в свои сети. Пленил, окутывал, соблазнял. Как оказалось — Сенджу может быть очень страстным любовником и без всяких наркотиков. С огромным удовольствием скакал на чужом члене, хищно улыбаясь.       А Джирайя… Казалось, влюбился. Слишком близко он держал Хашираму, который ничуть не надоедал. Лишь ещё больше преподносил сюрпризов. Однако всё ещё не до конца доверял ему и не давал свободного передвижения по особняку. Разрешал только в своём сопровождении, подчинённых или слуг.       Характер парня закалялся, а сердце всё больше черствело. Он закрывал под замок, покрывал коркой льда. Отрезал все нити, ведущие к недавнему прошлому. В голове вновь появлялась каша во времени. За короткий срок Хаширама взрастил в себе небывалую жестокость. Продумывал план и расправу над Джирайей.       Он помнил свою главную цель и рвался к власти. Собирался свергнуть короля и встать на его место, даже если станет копией. С каждым разом ему всё больше и больше нравилось купаться в чужой крови и страданиях. Отчасти он начинал понимать Джирайю и сам невольно возбуждался. Страстно желал грубого и жёсткого секса. К счастью, это было в доступе. Мафиози полностью удовлетворял ненасытного парня.       Хаширама всё больше погружался во тьму. Шаг за шагом утопал в болоте, и ему это нравилось. Назад пути не будет больше. Он убьёт Джирайю и займёт его место. Вольётся в круг мафиози и будет играть по крупному, пока не сдохнет в какой-нибудь перестрелке.       Сенджу не сможет больше жить по-другому. У него никого не осталось. Рассчитывай только на себя. Живи только для себя. Будь эгоистом и иди по отрубленным головам своих врагов. Кто будет против — очень сильно пожалеет.       Парень заводил дружбу с подчинёнными Джирайи. Вбивался в их доверие и всё больше узнавал о том, как хотелось бы, чтобы Джирайя был хоть немного снисходительным. Однако никто не смел выступать против — Хаширама потом сам таких убивал по приказу мужчины.       Вскоре, когда Хаширама установил свой авторитет, то смог понемногу начинать вербовать людей. Заманивал на свою сторону и обещал прекрасную радужную жизнь. Это соблазняло людей после долгого страха перед Джирайей и его переменчивым настроением.       Однако были и те, кто явно не желал менять начальника — самые приближённые помощники. Они преданные собаки, что не давали людям расслабляться и не желали дружить с Хаширамой. В основном это был начальник охраны, что проживал в этом доме и ещё пару человек, что были в «филиалах» и очень редко приезжали сюда.       Вскоре, когда план был готов — Хаширама решил действовать. Джирайя достаточно слеп, а власть в руках парня достаточно устойчива, чтобы совершить переворот. Оно того стоит. Терять всё равно нечего, но зато, каков будет прекрасен вкус свободы.

***

      Хаширама немного волновался даже после того, как прикончил очередного человека несколько минут назад. Одежда и лицо были забрызганы, а в руках он тащил увесистую биту с засохшей тонкой коркой крови. Позади шёл начальник охраны, который сопровождал парня до комнаты. — Оружие, — потребовал мужчина, и парень нехотя отдал биту.       Начальник ощупал одежду юноши и кивнув, достал ключи. Открыл дверь и затолкнул Сенджу внутрь спальни. Они друг друга на дух не переваривали. Хаширама уже желал с ним расправиться тоже — кость в горле. — Скоро придёт Господин. Приведи себя в достойный вид, шлюха, — ядовито произнёс мужчина и захлопнул дверь, закрывая на ключ.       Парень усмехнулся, стирая с подбородка каплю крови. Он скинул одежду и отправился в душ. Собирался быть невинной овечкой. После чего спустя время слуга принёс алкоголь и закуски. Сообщил о скором прибытии Джирайи. Идеально.       Хаширама поблагодарил и самостоятельно расставил на столе еду и дорогое вино, что так любил мафиози. В кармане грязной одежды, в потайном кармане лежали несколько таблеток сильнодействующего снотворного. Алкоголь должен был усилить действие лекарств.       Спасибо преданным людям, с которыми договорился парень. Он не мог им доверять на все сто процентов, но это лучше, чем ничего.       Джирайя пришёл в приподнятом настроении. Хаширама ждал его чуть ли не при свечах. Лукаво улыбался в мягком свете настольных ламп, сложив нога на ногу. По бедру ласково скользнула шёлковая ткань халата.       Сенджу соблазнительно лёг на кровать и неотрывно смотря на мафиози, провёл ладонью по вырезу одежды. Пальцы погладили затвердевшие соски, и парень томно застонал, прикусив губу. Соблазнительный и развратный дьявол. — Я ждал тебя, — прошептал Хаширама и перекатился на живот.       Он начал покачивать ногами, бросая заинтересованные взгляды через плечо. Халат плотно обтягивал упругие ягодицы. Мужчина был ненасытным, и он уже возбуждался при такой соблазнительной картине. — Я не зря тогда тебя приметил. Разглядел в тебе золотую жилу, — ухмыльнулся Джирайя.       Мафиози присел в кресло и взял наполненный бокал с вином. Хаширама всё понял без слов. Пока мужчина пил, то парень медленно расстёгивал пуговицы на рубашке, ремень и ширинку на брюках. Медлил и ждал, пока последний глоток спустится по прогнившей глотке Джирайе.       Мужчина понял не сразу, что что-то пошло не так. Сначала его разморило и только потом до мозга проклёвывалась мысль о том, что начинает нещадно клонить в сон. Джирайя рассвирепел сразу же. Он оттолкнул от себя Хашираму, разглядывая оскал. — Ах ты, щенок! — прошипел мужчина и вскочил с места, но резко закружилась голова.       Сенджу воспользовался заминкой и резко схватил за волосы Джирайю и ударил носом об своё колено. Мафиози долго не выстоял и упал на пол, отключившись. Хаширама усмехнулся. Осталась главная часть.       Он вытащил верёвку, что так часто любил использовать мужчина и спокойно оставил для любовных игрищ. Сам Джирайя никогда не ночевал здесь и не боялся, что его придушат во сне.       Парень быстро связал мафиози по рукам и ногам. Очнётся всё равно тот не скоро и не сдохнет от кровотечения из носа. Хаширама поспешно оделся и взял связку ключей у Джирайи. Он мог спокойно передвигаться по особняку, не особо боясь, что его увидят. Но вот попадаться на глаза начальнику охраны не лучшая затея. Надо было подготовиться к этой встрече.       До кабинета Джирайи был всего лишь один лестничный пролёт и пару коридоров. Мужчина часто туда приводил на разборки и внедрения в дела.       Сердце учащённо стучало, когда Хаширама впервые покинул комнату один. Он осмотрелся по сторонам и, ориентируясь на свою память — мелкими перебежками двинулся в путь. По дороге встречались некоторые его «друзья», что тут же понимали, что переворот начался.       Сегодня свершится возмездие.       Парень очень быстро добрался до кабинета и тут же в нём заперся. Он поспешно подскочил к сейфу и начал вводить код, который сумел подсмотреть. Внутри лежали деньги, наркотики, документы и одинокий пистолет. То, что нужно.       Хаширама взял увесистое оружие. Он перевёл взгляд на стационарный телефон, по которому Джирайя часто вызывал начальника охраны из его кабинета. Парень быстро набрал номер и тут же приняли вызов. — Поднимайся в кабинет, шлюшка, — ухмыльнулся Сенджу.       Он прикрыл глаза и сел в кресло Джирайи. Любовно погладил дорогую кожу и устремил свой взгляд на закрытую дверь. Ждал и предвкушал.       Дверь чуть ли не с ноги открылась спустя пять минут. Быстро, но Хаширама откровенно говоря уже успел заскучать. Мужчина гневным взглядом впился на сидящего в кресле Хашираму. — Ах ты, подстилка драная.       Ухмылка растянулась на лице шире, и юноша быстро вскочил на ноги. Он был быстрее и его прицел был намного лучше. Пуля попала чётко в голову, и начальник охраны даже не успел и пискнуть. Первая ошибка — он был один, а вторая — слишком самонадеянный, раз был уверен в своих силах.

***

      Джирайя очнулся на знакомом ринге. Его излюбленном и дочиста вылизанном от чужой крови, пропитанный ядовитыми химикатами. — Очнулся, — довольно ухмыльнулся Хаширама и надавил каблуком туфля на щеку мужчины. — А у тебя, как я погляжу, отросли клыки, — усмехнулся мафиози. — Ты сдохнешь сегодня, и я буду долго упиваться твоими муками, — оскалился парень и осмотрел присутствующих. — Сегодня я прикончу этого ублюдка и займу его место. Положу конец страху и тирании.       Толпа довольно взревела, и все они предвкушали мучительную смерть начальника. С радостью готовые двинуться вслед за новым предводителем.       Идиоты. Стадо тупых баранов. Глупцы.       Джирайя рассмеялся такой пафосной речи, за что получил по лицу тяжёлым ударом кулаком. Воспитал выродка на свою голову, а может этого мафиози и добивался. Сам искал свою погибель, сам её растил, воспитывал и ломал. — Держите его за руки и за ноги, — холодно ответил парень, и подчинённые с огромным удовольствием поддержали затею.       Мужчину аккуратно развязали и прижали к полу в виде звёздочки. Крепко держали конечности, не давая бывшему начальнику и шанса на побег. Хаширама взял клещи с раскалённым гвоздём в одну руку и тяжёлый молоток в другую.       Парень встал на колени и резким движением вбил тупой гвоздь в раскрытую ладонь Джирайи. Как бы мужчина не сдерживался, не желая кричать — у него не вышло. Боль была жгучая и адская. Хаширама вбивал гвоздь до самого упора, пока шляпка не сравнялась с кожей ладони. — Ты же сам воспитывал во мне жестокость, — хищно произнёс Сенджу и рассмеялся, приступая дальше.       Он вбил гвоздь и во вторую руку. Затем приказал согнуть ноги мужчины в коленях и прижать пятки к полу. Ещё по одному куску металла до упора вошли в стопы. Хаширама почти распял Джирайю, и это было только начало.       Вся величественная гордость мафиози быстро испарилась. От боли он и не мог съязвить, но всё же держался. Пребывал в сознании и реагировал на причинение вреда.       Для более острых ощущений парень лишил Джирайю зрения — просто-напросто выколол иголками для шитья глаза. Со всей любовью расковырял глазное яблоко. Наблюдал за мучениями мужчины.       Следом пошёл язык. Хаширама вытянул клещами язык и отрезал его тупыми ножницами. Затупленные лезвия разрывали плоть, а не резали. Рот Джирайи быстро наполнился кровью, и он захлёбывался.       Пока мафиози был жив, то Сенджу решил добраться до его сердца. Он прикидывал, сколько осталось жить мужчине, пока тот не сдохнет от тех или иных факторов.       Рубашку парень распорол ножом. На полу разложил различные инструменты для вскрытия. Он не надевал перчатки — давно привык голыми руками окунаться в кровь.       Кожа поддавалась, как бумага. Расползалась под заточенным лезвием скальпеля. Мышцы были так же податливы и, словно кусок животного мяса, расползались на волокна. Хаширама не успокоился и резал, пока не увидел кости.       Ему было плевать на то — сдох Джирайя или нет. Он весь упивался процессом. С огнём в тёмно-медовых глазах препарировал человека, словно живую лягушку для опытов. От удовольствия рот наполнялся слюной.       Специально для рёбер Хаширама прикупил хирургический инструмент, что так легко перекусывал кости. Дальше парень отгибал их руками и доламывал в случае необходимости.       Кровь была повсюду и колени уже промокли наплывшей лужи. Хаширама не успокоился. Не успокоился, пока пальцами не нащупал тёплое сердце. Не обрезал ножом сосуды и не извлёк из грудной клетки. К тому моменту Джирайя был мёртв.       Сенджу упивался своей победой. Упивался мучениями и смертью ненавистного врага. Он ощущал власть в своих руках, как сейчас сердце мужчины в ладони. Счастье переполняло изнутри, но и этого Хашираме было мало.       Он решил не останавливаться на достигнутом. Свою победу решил, как-то запечатлеть и с огромным удовольствием взял тяжёлый топор и начал отрубать голову у трупа. — Я думаю сделать из этого чучело и повесить над парадным входом в особняке, — тут же выдал свою идею и за длинные белоснежные волосы поднял отрубленную часть, складывая в поданный мешок. — Прекрасная идея! — поддержали союзники, упиваясь победой.       Хаширама продолжил расчленять тело, отрубая по крупным кускам с большим трудом справляясь с костями. Он мог бы взять бензопилу и дело с концом, но нет. Сенджу сделает всё сам, даже если это даётся потом. — Раздадим остатки собакам — давно пора покормить отборным мясом их бывшего хозяина, — губы растянулись в ухмылке, и Хаширама бросил топор на пол.       Парень облегчённо выдохнул и стёр со лба выступающий пот, оставляя красную полосу крови с рук. Весь воздух был пропитан плотно стоящим металлическим привкусом и смертью. Это безумно нравилось.

***

      Вертолёт подлетал к особняку Джирайи. Было очень подозрительно, но на улице даже не было охраны. Никто не мониторил, пусть Изуна и упоминал об этом. Неважно.       Мадара и Тобирама высадились на крыше и оттуда они должны были проникнуть через окно в сам дом. Пока что было всё чересчур тихо. — Хашираму должны держать там, где на окнах решётки, — произнёс Учиха, опускаясь на крышу. — Будем спускаться отсюда.       Мужчина закрепил верёвку за выступающую на крыше трубу для камина. Мадара подёргал для достоверности ещё раз и посмотрел на Тобираму. — Готов? — Да, — ответил Тобирама, тряхнув чёрной шевелюрой, и первый пошёл на спуск, по сброшенной верёвке.       Встречать их никто не вышел. Они благополучно закрепили тросы и спустились по ним, выбивая окна ногами.       Всё было тихо. Тобирама обеспокоенно посмотрел на Мадару, тот в свою очередь отдал приказ прошерстить всё здание и найти людей. Не могли же они за какие-то пару часов просто взять и испариться.       Отряд двигался перебежками. Через рацию постоянно поступали сообщения о том, что всё чисто и на верхних этажах отсутствуют какие-либо признаки жизни. Военные уверенно продвигались всё глубже в убежище.       Основная цель: найти Хашираму.

***

      Изуна внимательно наблюдал издалека, перезаряжая снайперскую винтовку. Он уже начал расчищать путь для отряда проникновения.       «Очень странно» — мужчина ещё раз посмотрел в оптический прицел, казалось, поместье пустовало. — «Опоздали?»       Сердце болезненно сжалось. Учиха решил покинуть свою позицию, наплевать насколько рискованно это было. Ситуация была далеко не той, к которой они готовились.       Изуна прошёл через главный вход. Всё было тихо, даже слишком. Он решил действовать на опережение. Пробежался по этажу, на котором держали Хашираму — всё пусто.       Вдруг в голову пришла безумная мысль, от которой чуть не подкосились ноги. Хватая ртом воздух, Учиха поплёлся в сторону подвала, в который его притащили в прошлый раз. Тяжёлая дверь со скрипом поддалась под напором.       Глаза расширились, сердце учащённо забилось, а к горлу подкатил ком. Едва сдерживая рвотные позывы от ужасного запаха, Изуна двигался вперёд, к тому самому рингу. «Хаширама…?»       Толпа раздвинулась. Перед Изуной стоял Хаширама, испачканный в крови своей жертвы. Стоял довольный и не сразу заприметил «гостя». — Хаширама? Что всё это значит? — голос, как впрочем, и руки предательски дрожали. Учиха хотел подойти и обнять парня, вот только при взгляде хотелось бежать.       Сенджу услышал до боли знакомый голос. Почудилось, что призраки достают с того света, но всё же парень решил не отмахиваться. Обернулся и… Просто в один миг будто покрылся толстым слоем льда.       Хаширама холодным надменным взглядом прожигал Изуну, а на лице застыла ухмылка, постепенно разрастающаяся до оскала. — Ты пришёл по мою душу? — усмехнулся парень, явно не до конца понимая, что это всё не глюки, а реальность.       Он видел, как Учиха застыл в сковывающем страхе, и от этого радость только больше плескалась в душе. Хищное удовольствие превосходства. Знак того, что ты выше. Ты главнее. Ты власть, и все должны падать на колени от страха.       Подавив в себе панический страх в одно мгновение Изуна оказался возле Хаширамы, крепко обнимая его. Вся толпа, что их окружала, вскинула оружие, направляя на Учиху.       Ему было плевать, но вот… всё пошло не по плану. Хаширама изменился…       Сенджу сдавленно захрипел от резких крепких объятий. Послышался щелчок со всех сторон — подчинённые тут же готовы были прикончить нарушителя, но без приказа Сенджу даже не двигались. — Отпусти меня, — прошипел Сенджу, его будто мороз по коже ударил. — Ты мёртв!       Злость поднималась с самого низа и Хаширама закипал. Объятия жгли кожу кислотой, и парень готов был вскрикнуть от неприятных ощущений. Он вцепился окровавленными руками в Изуну и оттолкнул с силой. Затравленно взглянул на шокированного Учиху.       Парень учащённо дышал, словно дикий зверь. Ещё немного, и невидимая шерсть встанет дыбом, а Хаширама оскалится в угрожающем жесте. Мерзкое чувство липкой грязью покрывало кожу. Будто с ног до головы облили грязью. — Уходи, — зашипел Хаширама, прищурив медовые глаза, готовый плевать ядом.       Отшатнувшись, глаза блуждали в поисках того мальчишки, что Изуна пришёл спасать, и не находили. Всё тело била крупная дрожь. Он мотнул головой, чтобы взять себя в руки, но ничего не получалось и сквозь напускную серьёзность, было видно, как сердце его рвётся на части.       Учиха не шевелился, лишь смотрел пустым взглядом куда-то сквозь этого чужого для него человека. Силы покинули тело, не было ни единой возможности произнести хоть слово.

***

      Мадара с Тобирамой перешерстили весь особняк. Изуна не выходил на связь и ребята уже спускались на нижний этаж. Подвал. Дверь была приоткрыта и оттуда доносились знакомые голоса.       Мужчина перекинулся взглядами с парнем и молча друг другу кивнули. Они сделали знак, чтобы их подождали снаружи. Если там нет перестрелки, то значит всё не так уж и плохо.       В нос ударил омерзительный запах крови и разлагающегося трупа. Учиха сделал усилие, чтобы не развернуться и не пойти прочь. Сложившаяся картина повергла в, мягко говоря, шок. — Твою мать, что здесь происходит?! — громко воскликнул Мадара и на него уставились мафиози, направляя оружие в сторону незваных гостей.       Хаширама тут же вскинул голову и впился разъярённым взглядом в Мадару, а потом он перевёл взгляд на живого и здорового младшего брата. Сердце пропустило удар, и лёд будто треснул. — Не трогать их, — холодно произнёс парень и поднял руку вверх. — Они наши гости. Пусть и незваные.       Сенджу осмотрел троицу, и он переходил в другое настроение. Губы растянулись в ухмылке, а в душе воцарилось надменное холодное спокойствие. — Какого чёрта?! — воскликнул Тобирама, выхватывая из кобуры пистолет в ответ на агрессивное приветствие. — Хаширама?       Он, явно, тоже был в замешательстве. Что здесь происходит? — Опустите оружие, если не хотите, чтобы я, — Хаширама обернулся и взял у подчинённого пистолет. — Выстрелил первым. Отсюда вы не выйдете живыми, если не будете следовать моим правилам, ребята.       Все молча слушали, что говорит старший Сенджу. В голове потихоньку созревало осознание произошедшего.       Учиха заслонил собой брата и Тобираму, на которых было направленно оружие. — Хаширама, — с неким холодом в голосе и отчуждённостью, сказал Изуна. — Опусти пистолет. Ты думаешь, мы пришли сюда воевать с тобой? Сначала выслушай меня, а потом делай выводы.       Он повернулся и пошёл к выходу, всё ещё прикрывая своим телом близких для него людей, буквально выпихивая их за дверь.       Желания находиться в этом подпольном помещении не было никакого. Они проследовали в бывший кабинет Джирайи. Хаширама по-хозяйски уселся в кресло, с любопытством наблюдая.       Изуна вкратце изложил события последних дней, начиная с момента своей «смерти» и облекая историю некоторыми деталями. — Что теперь будешь делать? — вопрос был адресован Сенджу.       Ни Мадара, ни Тобирама не смели прервать тишину, думая о чём-то своём, морально подготавливаясь к любому исходу.       Хаширама окинул присутствующих заинтересованным взглядом. Он пытался понять, что чувствует по отношению к этим людям, которых долгое время считал мёртвыми. На самом деле прошло не так много времени, а для парня целая вечность в этом аду. Целая вечность по колено в крови.       Больше нет того Хаширамы. Он родился заново. Вынудил себя избавиться от пут прошлого. Совсем другой человек, и эти люди — совершенно чужие. Как бы эгоистично это не звучало, как бы больно это не было. — А что мне вам сказать? — хмыкнул Сенджу и сложил руки на груди, тут становясь непробиваемо холодным. — Езжайте домой. Как видите, я жив здоров. Всё прекрасно. Джирайя мёртв. Что вам ещё надо?       Мадара сжал челюсти, сдерживаясь. Он видел, в каком отвратительном настроении были Изуна и Тобирама из-за этого сопляка. — Да мы ради тебя задницу драли, чтобы уйти без тебя? Ты совсем головой тронулся? — зашипел Учиха, всё же вскочив с места. — Замолкни, — Хаширама тоже встал, уставившись гневным взглядом на мужчину. — Даже не смей рот открывать на меня. Ты мне никто, Мадара. Мне плевать, что вы там делали. Я сам вытащил себя из грязи. Сам прикончил Джирайю. Вы меня не вернёте. Я занял его место и теперь его не покину добровольно.       Мадара хотел было дёрнуться, но на плечо легла рука Тобирамы и мужчина тут же поумерил свой пыл. Хотя как же хотелось разойтись и вытрясти из Хаширамы эту дрянь и дурь. — Уходите по-хорошему. Держитесь от меня подальше, и никто не пострадает. Вам от меня будет только хуже, — произнёс Хаширама и постучал пальцами по столу.       Изуна молча слушал. Внутри всё холодело, сжималось. Он бы хотел вырвать сердце, чтобы ничего не чувствовать, только вот получилось бы?       Тобирама находился не в лучшем расположении духа. Однажды, парень прокручивал возможные варианты в голове, но и представить себе не мог, что всё будет настолько плохо. — И всё на этом? — с грустью подал голос младший брат. — Ты хочешь оборвать все связи? Забыть?       С каждым словом руки всё больше сжимались в кулаки. На глаза наворачивались слёзы. Все его ограничения и подготовка коту под хвост. Нет, он не будет винить себя. Не сегодня.       Тобирама было хотел кинуться на старшего брата с кулаками, но Изуна вовремя его перехватил. Сдерживал импульсивного парня, пока тот пытался вырваться. — Отпусти меня! Хаширама, и это всё, что ты можешь нам сказать?! Ты ничего не забыл?! То, что я твой брат или по-крайней мере им являлся?       Младший Сенджу не сдерживал себя, грубо высказываясь в сторону брата. Тобирама скалился, его красные глаза прожигали насквозь. Удивительно, как только Изуна с ним справлялся, не позволяя наделать глупостей.       Усмешка вырвалась сама собой. Сначала смешок, потом тихие отрывки смеха, превращающиеся в издевательский. Хаширама ухмыльнулся и посмотрел на Тобираму. Он прищурил глаза и сделал нарочито задумчивое лицо. — Брат? — парень склонил голову, задумчиво помычал. Издевался. Тянул время и всё больше злил. — А-а-а, брат? Мой любимый и обожаемый младший брат. Тобирама. Есть такое. Был такой.       Несколько секунд потребовалось, чтобы лёд пошёл ещё парой трещин. Однако этого было недостаточно. Недостаточно, чтобы Хаширама перестал играть и тихо спокойно пошёл вместе с ними. Тупо пошутил, и они зажили припеваючи. Недостаточно.       Сенджу выдал тихий вздох и обошёл стол. Он приближался к Тобираме, который так и порывался начистить личико старшего брата. Благо Изуна был сильнее и справлялся с гневом мальчишки. — Отпусти его, — как-то странно улыбнулся Хаширама, бросив хитрый взгляд на младшего Учиху.       Ничего удивительного, но мужчина осторожно всё же разомкнул свою хватку. Не успел младший брат ничего сделать, как Хаширама резко его обнял. Вот просто так. Взял и принял в свои объятия. — Тобирама… — прошептал на ухо непонятным тоном парень, одна рука погладила шею, царапая кожу. — Мой младший братик…       Сенджу скрывал ухмылку от чужих глаз. Игрался в очередной раз, преследуя только понятную ему цель. Ожидать от него можно было чего угодно.       Сухие губы коснулись щеки, оставив невидимую метку на шраме. Хаширама взглянул в глаза младшему брату, до отвращения чертовски мило, и одновременно дьявольски улыбаясь. — Ты хочешь остаться со мной? — произнёс в самые губы, не отрывая взгляда.       Тобирама ожидал чего угодно, только не этого. Сердце бешено стучало, так и хотело вырваться из груди. Он был уверен, что Хаширама это тоже чувствует. Хотелось зарыться куда-нибудь поглубже, спрятаться, лишь бы не показывать ему свои слабости, что так усердно изничтожал.       Этот человек больше не являлся его братом. Да, внешне не отличить от прежнего Хаширамы, что вечно метался между двумя состояниями, но сейчас… — Хочу, — в глазах читалось непонимание. — А ты этого хочешь?       С силой Тобирама оттолкнул от себя старшего брата. Обдумывая его слова и оценивая ситуацию. Готов ли он на такую жизнь? Готов ли променять спокойную жизнь с Мадарой на это добровольное заключение и муки до конца жизни?       Его целью было спасение Хаширамы, несмотря на ту боль, что он ему причинил. Если Сенджу оступится и уйдёт, то вина тяжким грузом будет его преследовать.       «И не будет мне покоя…» — как-то обречённо подумал парень. — Я останусь, если ты позволишь. Тихая и мирная жизнь мне будет сниться лишь в кошмарах.       Изуна молча наблюдал. Мужчина понимал, что чувствует Тобирама и не смел сказать что-либо против. Он перевёл взгляд на старшего брата, не до конца понимая его чувства. Очевидно лишь одно, в его взгляде плескалось море боли.       Мадара наблюдал за разворачивающейся картиной. Ему было больно, и это мягко сказано. Он прикусил губу и отвёл взгляд от братьев Сенджу. В груди разливалась огненная лава боли, которую нечем было закрыть.       Он отпустит. Отпустит Тобираму, как и обещал. Они взрослые люди. Если он хочет остаться с Хаширамой — будь его воля. Мадара не помешает. Лишь бы Тобирама был жив и здоров. Остальное не так важно.       Учиха не хотел встревать, и даже вся злость на старшего Сенджу испарилась одним щелчком. Испарилась, оставляя угарный газ, что отравлял лёгкие. Да лишь бы не показать слабину. Уйти спокойно, а уже потом разобраться с собой наедине. Он справится со всем.       Хаширама был несказанно доволен. Всё складывалось так, как он и хотел. Если Тобирама останется рядом, то что ему ещё для счастья нужно? Они остались только вдвоём. Родная проклятая и опороченная кровь. Испачкана такими грехами, что даже Бог не смоет с их рук грязь. — Для тебя мои двери всегда открыты, — улыбнулся старший брат и прищурил глаза, источая непонятную ауру. Милый и одновременно ужасный. — Только ты и я. Вместе до конца, Тобирама?       Хаширама протянул руку младшему брату и ждал. Ждал, пока тот наконец-то решится. А Тобирама, судя по виду всё ещё сомневался, но не смел оглядываться. Не смотрел на Учих, особенно на Мадару.       Тобирама внимательно посмотрел на брата. Внутри всё разрывалось на части. Мысли переполняли голову, готовые вот-вот взорвать её.       Если он не останется и уйдёт, будет ли это роковой ошибкой? Мало ли, что Хаширама может удумать и прийти в один прекрасный день, не поскупившись растоптать всё, что станет ему дорого. И даже… нет!       Думать о том, что брат может прийти и просто поубивать его друзей, оставить ни с чем — было просто невыносимо.       Тобирама должен сдержать его. Не давать той тьме, что поглотила его, вырваться наружу и коснуться самого дорогого для него сейчас. Пускай его не поймут и осудят, всё во благо.       Объясняться и оправдываться не было сил, да и надо ли?       Самопроизвольно обрекать себя на ад, без единой возможности выбраться или же, если смотреть с другой стороны: благородный поступок.       Нет!       Он трус и эгоист, который боится боли. Боится потерять всё, что ему дорого, а потому и делает шаг в бездну, чтобы обрубить все связи, пока не поздно. Другим больнее? Плевать.       Старший Сенджу терпеливо ждал долгие пару минут затяжного молчания. Пока… Пока Тобирама не протянул руку в ответ. Они сплели пальцы, и теперь Хаширама с любовью принял младшего брата в объятия.       Прижал к себе, обхватывая руками и с ухмылкой посмотрел на Учих. Всем своим видом говорил, что он выиграл. Хаширама был похож на демона, что утаскивал остатки невинной души Тобирамы в пучину тьмы и грязи. Теперь никто не посмеет их разлучить. Иначе… Хаширама сам перетрёт им кости в пыль. — Всё будет хорошо, мой милый Тобирама, — ласково зашептал старший брат и успокаивающе погладил парня по голове. — Теперь мы вместе и больше никто не помешает нашему счастью.       Тобирама погружается в объятия, словно в зловонную пучину тьмы, что обволакивает с ног до головы. Погружается всё глубже с каждым вздохом. — Навсегда, — только и может выговорить Тобирама.

***

      Учихи уходят ни с чем. Уходят с огромной потерей. Они больше отдали, чем получили. Между братьями возникла невидимая пропасть. Мадара не хотел ни о чём говорить с Изуной. Не хотел больше вспоминать о человеке, что остался за воротами этого особняка.       Он вычеркнул его из жизни раз и навсегда. Мадара знал, что теперь ни ему, ни Изуне больше не увидеться с братьями Сенджу. Это конец их отношениям. Из груди просто беспощадно выдернули кусок живого бьющегося сердца. Рана кровоточила и гнила.       Надо жить дальше.       Даже когда Мадара с Изуной остались вдвоём — старшему брату не хотелось броситься на грудь в поисках любви и утешения. Ему не хотелось видеть никого. В один миг младший брат вдруг стал чужим. Как бы ужасно это не звучало. Кажется, они оставили в том доме всё самое дорогое, что было, и сейчас остались лишь пустые оболочки для существования.       Мадара не стал убиваться. Достойно принял одиночество и отсутствие дорогих людей в жизни, словно они умерли. Мужчина вернулся к прежней жизни, будто ничего и не было. Придётся жить, как есть.       С Мадарой было сложно заговорить, да и не хотелось. Постепенно он начал отдаляться, как и Изуна. Всё меньше звонил, всё меньше встречались — не хотелось тревожить совместные раны, что только начинали заживать.       Изуна остался работать у Конан. Со старой организацией его больше ничего не связывало, а девушка предлагала неплохое жалованье.       Однажды, он сможет забыть Хашираму и открыть сердце для нового человека. А пока, любовь под запретом. Покрыта мраком и пылью в уголке его сердца.

***

      Теперь Хаширама заживёт, как в раю. Всё, что он хотел — в его руках. Власть, деньги, Тобирама. Всё это у его ног. О большем мечтать и нельзя.       Отклики прежней личности пробуждаются от всё ещё теплеющих в груди чувств к младшему брату. Хаширама улыбается и бесконечно радостно смотрит на Тобираму. Только что скрыто за его таинственной улыбкой? По невидимой ауре ощутимо, что здесь не всё так просто.       Тобирама проследовал за братом. Приближался рассвет, а они и глаз не сомкнули, пребывая в неком молчании, словно заново знакомились друг с другом.       Хаширама завёл брата в просторную комнату, обставленную самым обычным образом — ничего лишнего. Жмурясь от яркой лампы, что мгновенно зажглась, Тобирама прикрыл ладонью глаза. — Теперь это твоя комната, — довольным голосом произносит Хаширама.       Старший брат щурится, прикрывая на миг тёмно-медовые, с огоньками на дне, глаза. Он бережно берёт прохладную ладонь Тобирамы и усаживает на край кровати. Ведёт себя так осторожно и аккуратно, словно младший брат — бесценное сокровище.       Так и есть.       Присев на край кровати, младший брат изучает лицо совершенно чужого для него человека, что пытается вести себя, как будто они знакомы. Он не признает в нём старшего брата, пусть и выкрикнул, так яро, пару часов назад об их родстве. Хаширама встаёт на колени и достаёт увесистую связку ключей. Вкладывает в раскрытую ладонь парня. Сгибает чужие пальцы и накрывает своей рукой. Смотрит в красные глаза неотрывно, пытается прочесть. — Ты волен ходить, где хочешь. Я даю тебе на это право, и никто пальцем не посмеет тебя тронуть. Только будь со мной, — шепчет Сенджу и кладёт свою голову на колени брата.       Обнимает руками за талию и вдыхает родной запах. От этого сердце стучит быстрее. Лишь для Тобирамы открыто это сердце. Для него одного.       Длинные холодные пальцы Тобирамы проходятся по голове, что покоится на коленях. Такие знакомые ощущения, давно позабытые обретают новый смысл. — Хорошо, — выдыхает из себя мучительное слово Тобирама, снова касаясь волос брата. Осторожно, словно он может укусить.       Старший Сенджу не знает, как себя выразить. Он нетерпеливо елозит и словно не решается, а на деле просто не верит в происходящее. Кажется, что всё это — прекрасный сон. Стоит сделать что-то не так — развеится в один миг.       Хаширама поднимает голову. Касается мозолистыми, от грязной работы, пальцами лица младшего брата. Хватает за подбородок, тянет вниз и пылко целует в губы. До дрожи. До кислой сладости. До боли в губах.       И насытиться не может. Целует ещё и ещё. Будто пьёт невероятно вкусную воду из родника. Будто пьёт жизнь и силы…       Огрубевшие руки тянут вниз, вовлекая в поцелуй. Младший Сенджу и не сопротивляется — просто незачем. Несмело отвечает, совершенно не понимая причин столь внезапной нежности. — Ты, — вопрос вырывается сам собой, — меня любишь?       Тобирама не верит своим ушам. А так ли это важно сейчас? К чему эти глупые вопросы?       «Я хочу знать…»       Хаширама внимательно смотрит, будто изучает и думает, что сказать. На самом деле он давно знает ответ, но просто не возьмёт в толк по какой причине спрашивает младший брат. Разве это не очевидно? — Люблю, — уверенно отвечает парень, как давно заученный текст и даже сердце не дрогнет. — Я люблю тебя, Тобирама. Всегда и никогда не скажу тебе нет. Люблю больше жизни.       В глазах мелькают искры и Сенджу тут же подрывается с места. Взгляд его метается по комнате, и он примечает на столе в стакане канцелярский нож. Хватает в безумном порыве и падает на колени перед младшим братом. — Ты мне не веришь? — странно смеётся Хаширама, и его глаза блестят безумством и сумасшествием.       Он прижимает к своему горлу выдвинутое острое лезвие и улыбается Тобираме. Смотрит на него выжидающе и сильнее давит на шею. Под остриём выступают алые капли крови, и они струёй стекают под ворот одежды. — Я готов перерезать себе глотку, только скажи!       Смех вырывается из глотки и вибрирует, заставляет шею дёргаться. Ещё больше лопается под лезвием кожа и Тобирама поспешно выдёргивает из руки канцелярский нож. Хашираму прямо на истерический хохот прорывает, но он сдерживается и скалится. Смотрит с вызовом, не боясь ни-че-го. — Мне не страшно. Могу хоть в клетку к тигру. Ради тебя всё, что угодно, но… — парень вмиг стал серьёзным, его лицо приобрело холод. — Я тебя не отпущу. Слышишь меня, Тобирама? Поклянись своей кровью, что будешь со мной.       Тех слов было недостаточно. Хаширама хотел удостовериться, что младший брат от него не сбежит. Не сейчас, не потом. Останется рядом до самой смерти, и плевать на весь мир. Они остались вдвоём — никто больше и не нужен.       Тобирама уже пожалел, что задал этот вопрос, выхватил лезвие. Казалось, Хаширама находился на грани безумия, что не могло не пугать. — Прошу, не делай так больше, — парень коснулся ножом своей ладони, рассекая верхние слои кожи и выпуская кровь. — Я буду с тобой Хаширама… Всегда. Клянусь…       Хриплым голосом произнёс Сенджу и откинул нож куда подальше, показывая старшему брату кровоточащую ладонь.       Хаширама ухмыльнулся, довольно кивнув. Внутренний демон был временно сыт и какую цену он запросит в следующий раз? — Ни за что тебя больше не брошу, — Тобирама притянул Хашираму и крепко обнял, поглаживая по спине здоровой рукой.       «Пока ты в этом нуждаешься…»       Объятия младшего брата были очень тёплыми и согревали оледеневшее сердце парня, но всё равно этого было недостаточно. Нужно что-то ещё… Потому старший Сенджу оттолкнул от себя Тобираму и крепко схватил его за запястье.       Он насильно раскрыл дрожащие пальцы и припал влажным языком к ране, слизывал сладкую дурманящую кровь. Кровь не сворачивалась, всё подступая и подступая. Ладонь уже покрылась тонким слоем слюней и Хаширама не остановился, пока на голову не легла рука брата.       Тобирама зашипел от неприятных ощущений, пытаясь выдернуть руку, но брат крепко её сжимал, доставляя максимальный дискомфорт. — Х-Хаширама, отпусти…       Сенджу поднял на родственника затуманенный взгляд, будто заколдованный. Он дьявольски улыбнулся, хитро прищурив глаза и припал к губам Тобирамы, отпечатывая окровавленный металлический поцелуй. Тошнотворный ком подкатил к горлу, но брат сдержался, отвечая на поцелуй. — Клянусь быть с тобой до самой смерти, — дьявольски, как заклинание прошептал Хаширама и оскалился. — Чтобы не случилось. Я твоё проклятие, Тобирама…       Внутри всё кричало. Чувства мешались, словно в миксере, обволакивая, проникая друг в друга. Самое, что странное, Тобирама не испытывал страха, лишь отвращение и непонимание. Со временем, он узнает, что пережил его старший брат, а пока смирится с ходом событий и примет выбранную судьбу, как должное.       Холодные красные глаза ничего не выражали. Тобирама улыбнулся уголками губ, как бы одобряя сказанное Хаширамой.       Пальцы вцепились в ладонь младшего брата, и ноготь неприятно ковырнул раскроенную кожу. Доставлял дискомфорт и источал злобную ауру, пропитанную чужой кровью и вонью смерти. Хаширама неотрывно смотрел на парня, пока не рассмеялся, растягивая губы в ухмылке. — Я не причиню тебе вреда…       Юноша снова зашипел и с силой выдернул руку. Сейчас любое слово могло стать бомбой замедленного действия, а потому младший Сенджу продумывал всё в голове заранее. — Конечно, — снова согласился он. — Я тебе верю.       Хашираме не терпелось вступить уже в право «наследства». С делами Джирайи он справлялся прекрасно и раннее. Теперь было необходимым то, чтобы укрепить внешнюю власть. Внутренняя опора тоже требовала кое-где заплаток, потому что имелись преданные крысы. Которых, к слову, Сенджу уже вызвал в особняк. Пока что одну — так проще справиться. — Я хочу, чтобы ты присутствовал, когда я буду обретать власть, — возбуждённо рассказывал парень, уводя Тобираму по коридорам. — Это будет просто чудесный момент!       Старший брат больше не использовал проявление своей жестокости в целях запугнуть. Теперь жестокость была рука об руку и была неотъемлемой частью Хаширамы — ни на секунду он не мог стать мягким. В нём больше не было и проблеска света.       Юноша в красках описывал, как бы он хотел укрепить своё влияние за счёт уничтожения союзников Джирайи. Расписывал, как будет их уничтожать и кажется, совершенно не замечал, что это не нравится Тобираме. Хотя его никто не спрашивал — лучше лишний раз не жаловаться. — Только не шуми, — хитро улыбнулся Хаширама и приложил палец к губам.       Они подошли к кабинету, где уже ждал вызванный человек. Парень кивнул своему подчинённому, что охранял вход, и тот передал деревянную биту, пропитанную кровью. Дверь тихо скрипнула и Сенджу зашёл в кабинет.       Союзник Джирайи сидел на стуле, спиной к входу и был увлечён чтением каких-то документов. Он не сразу обратил внимание на появление хозяина дома. Только успел обернуться и хмуро посмотрел на ухмыляющегося Хашираму. — Где Господин? — недовольно поморщился мужчина. — Теперь я здесь Господин. Закон и власть, — холодно отозвался Сенджу.       Гость даже встать не успел, как Хаширама в короткие шаги быстро сократил расстояние и взмахнул битой, ударив по голове. Бессознательное тело мешком упало на пол. — Теперь начнётся самое интересное. Устроим казнь, — парень посмотрел на притихшего Тобираму. — Тебе разве не нравится?       Хаширама был сам не свой, и это настораживало. С одной стороны Тобирама сам выбрал эту жизнь, жизнь подле обезумевшего брата, но разве он соглашался быть послушным и со всем соглашаться?       Беспощадность, что и раньше, имела не последнее слово для брата, но сейчас она достигла пика, и Тобираме это безумно не нравилось.       Всё это время он послушно, словно раб, подчинялся, но не смог закрыть глаза сейчас и промолчать.       От всего этого хотелось вывернуть содержимое желудка наружу, до такой степени было тошно. — К чему бессмысленное насилие Хаширама? — холодно спросил младший брат. — Разве тебе не кажется, что это уже слишком? Твои люди должны быть преданы не из-за страха, а из-за уважения, и если ты считаешь, что этот человек не достоин жизни, оставь садистские наклонности при себе.       Тобирама скрестил руки на груди и упёрся спиной о дверной косяк, пронзая огненным взглядом насквозь. — Буду честен, мне не нравятся твои методы. Не хочу, чтобы ты превратился во второго Джирайю.       Младший Сенджу говорил спокойно и размеренно, как будто не о жизни человека рассуждал, а о планах на вечер пятницы.       Он не боялся Хаширамы и знал, что тот его и пальцем не тронет. Пытки же ему не страшны, слишком многое пережил, и слишком много привело его к смирению. — Но, если ты хочешь беспечного кровопролития, да будет так.       Старший брат замер, впиваясь взглядом в парня. Впитывал каждое слово, каждое движение и мимику. Неотрывно выслушивает Тобираму и замирает. Волна восторга и возбуждения накрывает с головой. Как же долго он этого ждал. — Тобирама, — зовёт брата по имени и шагает навстречу, не выпуская биту из руку — тащит её по полу, царапая.       Хаширама не сдерживает довольной безумной улыбки и останавливается в нескольких сантиметрах. Младший брат его не боится, и это видно по его гордому виду — спокойному и рассудительному. Невольно старший Сенджу кусает губы и тихо усмехается.       Встряхивает головой и резко прижимает Тобираму, одновременно выпуская оружие из рук. Парень выдыхает, смотрит в глаза и целует в губы. Резко, страстно и крепко. — Ты чертовски сексуальный, — шепчет Хаширама, ухмыляясь. — Мои поступки совершенно не беспечны, и ты увидишь, что всё это сделано не просто так. А насилие… Как мне ещё выпускать своих демонов? Цель оправдывает средства. Можешь меня назвать монстром — сочту за комплимент.       Сначала Тобирама хотел инстинктивно отстраниться, словно ошпарился кипятком. Хочется ударить Хашираму и выбить всю дурь, что сейчас завладела им, но он не сможет справиться и с её частью.       Тобирама возвращает дикий возбуждённый взгляд своему брату. Внутри тихой волной поднималось странное чувство, которому он был не в силах сопротивляться.       Не то улыбнувшись, не то оскалившись, парень оттолкнул от себя старшего брата, слегка пихая того в плечо. — Как хочешь, братец, — на одном дыхании произносит он и покидает кабинет.       Хаширама резко меняется в настроении и отдаёт приказ тащить дорогого гостя в подвал. Жаль, что приехал без охраны — слишком наивный. Раз посчитал, что когда-нибудь его не прикончили бы за косой взгляд.       Тобирама следует невидимой тенью за старшим братом. Это всё больше и больше нравилось Хашираме. Он склонялся к тому, чтобы утащить младшего брата вслед за собой — в пучину беспроглядной тьмы. Сейчас Тобирама ещё может спастись, пока ещё есть крохи света. Только… Это ненадолго.       Тобирама оценивает своё состояние. Он всё ещё может держать себя в руках и мыслить здраво — это радует. Вот только надолго ли? Холод волной проходится по спине, такой липкий и тягучий. Сенджу стряхивает с себя это ощущение. — Я хочу показать тебе, как я выживал в этом аду, — фыркнул Хаширама и бросил на парня развесёлый взгляд. — Джирайя воспитывал из меня преемника. Ублюдского преемника, прошу заметить. Только и делал, что вытрахивал последние мозги во всех смыслах, так ещё и заставлял меня умываться в реках крови. Я был, как уборщик — убивал и пытал людей… И теперь ты увидишь, как я до такого докатился.       На короткую секунду по губам скользнула горькая усмешка. Казалось, что парень жалеет, но… Это всего лишь показалось. Пути назад нет и сожалеть не о чем. — А ты… Не хочешь попробовать? — Хаширама протянул Тобираме острый метательный нож. — Убить моего недруга, что угрожает моей жизни. Помочь мне укрепить защиту. Ты же сделаешь это ради меня, малыш?       Старший брат склонил голову, лукаво улыбнулся и прищурил озорные глаза. Он хотел собственными руками утопить любимого человека в этом болоте грязи.       От его слов челюсти сжимались всё сильнее, ведь Тобирама сам хотел прикончить Джирайю. Отомстить за себя и за брата, но судьба распорядилась иначе.       Некое сожаление отразилось в глазах, что не смог тогда предотвратить этого глупого обмена, и тут же погасло, запечатываясь глубоко в сердце под семью замками.       Тобирама смело выступил вперёд, перехватывая холодное оружие.       В его глазах плескалась ярость. Если он не смог отомстить Джирайе, то отомстит каждому, кто хотел причинить вред его брату. — Я сделаю, — процедил парень, надвигаясь на бессознательное тело в середине ринга.       Одним резким ударом лезвие вонзилось в ногу, чуть выше колена, заставляя пленного очнуться от резкой боли. — Ты заплатишь за всё, — продолжал цедить сквозь зубы Тобирама, упиваясь мучениями недоброжелателя. Он знал, что Хашираме понравится это маленькое представление.       Лезвие прошлось по руке, распарывая кожу. Мужчина корчился в муках, истекая кровью. — О нет, подожди, — Тобирама призадумался и разрезал одежду, оголяя живот. — Ты когда-нибудь видел собственные внутренности?       Слепая ярость застилала глаза, он уже не видел ничего кроме своей жажды отомстить. Не слышал диких воплей и мольбы о помощи, пока не вспорол живот, вытягивая из брюшной полости кишки.       Хаширама лишь улыбнулся. Он встал за спиной брата, сложив руки на груди, как надзиратель. Внимательно смотрел, как сорвался Тобирама. Как он постепенно погружался во тьму, чего старший брат очень желал. Этим он с огромной гарантией привяжет к себе любимого человека. Ведь по-любому, Тобирама ещё на что-то надеялся.       Кровь брызгала во все стороны, заливая убийцу с головой. Тобирама купался, упивался и наслаждался всем этим, пока пленный не перестал кричать.       Резко пришло осознание. Он убил человека. И не просто убил, а вспорол живот, выворачивая на изнанку. Руки задрожали, выронив нож на пол. Тобирама начал медленно отходить, хватаясь за голову.       «Я же не хотел убивать… Я же», — другой голос, тоже его, но более грубый и властный перебил: — «Ты хотел отомстить!» — Нет… Нет! — закричал Тобирама, падая на колени.       В нос стукнул резкий запах, не в силах сдерживать порыв, его вырвало. Сжимая руками ткань одежды, он судорожно хватал ртом воздух, что словно выжигали из лёгких.       Хотелось бежать, но ноги не слушались, стали ватными. В глазах начало темнеть, но младший брат всё ещё держался, про себя молясь о том, чтобы его увели из этого места. «Хаширама… Пожалуйста…»       Парень захлопал в ладоши и медленным вальяжным шагом к осевшему младшему брату. Он положил руки ему на плечи и крепко сжал пальцы. — Ты молодец, Тобирама, — будто змей-искуситель зашептал Сенджу, ухмыляясь. — Не отрицай свою тьму.       Хаширама скалился и радовался, как малое дитя. Вид перерождающегося брата его очень радовал. Скоро сломается и родится совершенно другим человеком.       Он потянул за окровавленную руку Тобираму. Поднял его с дрожащих колен и тут же принял в свои объятия. Стал опорой, не давая вновь упасть. Старший брат крепко обнял парня и погладил по голове, довольно улыбаясь. — Тш-ш-ш, я рядом. Пойдём, умоемся.       Находясь в пограничном состоянии, Тобирама не разделял радости брата. Отчаянно цеплялся за него, сжимая ткань одежды окровавленными руками. — Я не хочу… — прошептал младший Сенджу, но его как будто не услышали, уводя прочь от ужасной картины, что он сам нарисовал.       Хаширама увёл дрожащего брата из подвала. Ему безумно нравилось, как отчаянно цепляется за него Тобирама. Будто за единственный лучик света, только… Это не так.       Ноги заплетались и не хотели слушаться. Тобирама держался за брата, как за единственный оплот спасения, что остался у него в этом мире. — Х-Хаширама… Я не хочу, — сильные руки брата держали его ослабленное тело, помогая передвигаться, приторно-сладкий голос успокаивал.       Старший Сенджу набрал горячую ванну. Сил не было, чтобы раздеться, а потому дрожащими руками Тобирама держался за родного человека, пока тот снимал с него грязную одежду. А после медленно залез в ванную, обхватив руками колени. По воде расползались полосками и витками кровавые линии.       Забота о Тобираме приносила удовольствие и расслабление. Хаширама пребывал в странном состоянии, обмывая чужую кровь с тела любимого. Заворожённо наблюдал за тем, как вода окрашивается в бурый цвет. — Что же ты наделал, Тобирама? — ухмыльнулся парень. — Сам же говорил: зачем издеваться. А что по итогу?       Хаширама тихо засмеялся, наблюдая за Тобирамой. — Я не хотел… — тихо прошептал он, всматриваясь в тёмную водную гладь. — Я не хотел…       Разум заволокло невидимой дымкой, он повторял одно и то же, словно мантру. Нет, он не виновен. Это просто случайность. Осечка. Этого больше не повторится. Повторится? Повторится…       Хаширама довольно улыбался, и казалось, что ему ни капли не жалко младшего брата, и он не оказывает ни капли поддержки. А может так и есть? Может это всё так подстроено и это чья-то злая шутка. Чёрная жестокая шутка. — Ты не хотел, не хотел, — кивнул парень, поглаживая массажирующими движениями обнажённую спину. — Ну-ну, всё хорошо. Ты со мной. Не расстраивайся.       Старший брат резко стал ласковым и сюсюкался, как с ребёнком. Источал тошнотворно-слащавую заботу, что прогнила и оседала отвратительной сладостью на языке. Будто чистый приторный до рвоты мёд. Сладкий настолько, что вяжет и слипает глотку комом — ещё немного и не сможешь дышать.       Хаширама успокаивал Тобираму тихим шёпотом и нежными движениями. Гладил, умывал и делал всё, чтобы смыть ужас убийства. Оно так всегда — ты не хочешь, но через несколько секунд не замечаешь, как вкушаешь плоть мёртвого противника. Сколько же ещё придётся перенести? Разве Хаширама позволит остановиться на одном человеке?       Сенджу помыл младшего брата второй раз душем, смывая пену. Укутал в огромное полотенце, заботливо обтирая бледную кожу. Одел в тёплый махровый халат, и пока парень не сопротивлялся, то старший брат закинул его на плечо и понёс в комнату. — Сейчас поспишь и всё пройдёт, — продолжал улыбаться юноша, источая максимальную любовь, от которой уже сводило челюсть.       Он уложил Тобираму на кровать и накрыл одеялом, сам залезая под него. Лёг рядом и обнял, прижимая к себе. Дарил тепло, целовал за ухом и горячо выдыхал, наслаждаясь такой близостью. Будто ничего страшного и не произошло. Словно и не было всей той грязи и дряни, что произошло за несколько месяцев.       Хаширама рядом. Он защитит, согреет и будет бесконечно любить. А ты обязан любить в ответ. Все счастливы и довольны. — Спи, малыш, — усыпляющим голосом шепчет старший брат и гладит по влажным волосам. — Всё будет хорошо…

***

. . .       Из темноты доносится громкий лай собак. Озлобленный, голодный, на грани бешенства. Нещадно бил по слуху звон металлических цепей, что яростно натягивали псы, подпрыгивая. Готовы были броситься вперёд, но лишь могли гавкать и скалить челюсти в намордниках. Только дай им волю.       Подозрительные и противные хлюпающие звуки сопровождали весь этот ансамбль. И ветер был безмолвным участником сего действа, лишь изредка подвывая в такт, и память об очередной утрате.       В свете единственного фонарного столба, Тобирама зверски вонзал излюбленную биту, обмотанную колючей проволокой, в податливое мёртвое тело. Оно издавало тошнотворные чвакающие звуки, превратившись в кровавое месиво. Давно уже не сопротивляясь.       Младший брат откинул орудие убийства в сторону, повернул голову и бросил взгляд через плечо. Они давно перестали ценить друг друга, но оттого, каждый раз, приятнее становилась их близость, разгораясь бушующим пожаром.       Ярко-алые глаза уставились на тёмную фигуру, что всё это время молча следила за действиями убийцы из тени. — Ты так и будешь мной любоваться, мой дорогой брат? — губы тронул нечеловеческий оскал, но тут же спал, придавая лицу уставший и замученный вид.       Из темноты вышло несколько мужчин, что тут же уволокли тело в неизвестном направлении.       Вытирая кровь с лица, Тобирама исподлобья взглянул на старшего брата, всё же повернувшись к нему. — Будь благодарен. В этот раз, я взял на себя всю грязную работу.       Хаширама ухмыльнулся и вышел вперёд, попадая под яркий свет фонаря. Он заправил за ухо прядь длинных волос и прищурил глаза. Мельком он посмотрел на то, как утаскивают труп и на секунду застыла странная эмоция, схожая с интересом. — Ты сам согласился на эту работу. Никто. Тебя. Не. Заставлял, — растягивая слова довольно произнёс старший брат. — Я просто предложил, ты сам посчитал, что выбора нет.       Он усмехнулся и внимательно осмотрел испачканное лицо Тобирамы. Подошёл ближе — всего несколько шагов. Воздух будто наполнился тяжёлой тёмной аурой. Другим бы людям было нелегко присутствовать рядом, но только не этим двоим.       Длинные загорелые пальцы коснулись бледной кожи, стирая подсохшую кровь. Ладонь ловко обхватила подбородок, и Хаширама заглянул в красные глаза. Шумно вдохнул, ощущая, что ещё чуть-чуть и брат точно его ударит.       О да. Теперь может себе позволить. Не тот слабак, что был раньше. Что постоянно просил прощения за каждую ошибку, даже если не причастен и не виноват. Дурная и отвратительная привычка, что сгорела в пламени Ада.       Хаширама резко поцеловал, отсчитывая до этого тягуче долгие секунды. Сухой, будто без эмоций поцелуй. Зубы впились в нижнюю губу, оттягивая и кусая. Давил, пока на языке не осели красные капли чужой крови.       А ему всё мало.       Он отскочил, едва не получив рукой по лицу. Младший брат явно был недоволен. Так и хотелось ущипнуть. — Ну-ну, убьёшь ж ещё, — усмехнулся Хаширама и развернулся, поманив рукой. — Поехали уже домой, а то потом одежду не отстираем. Хотя… Она тебе и не сильно сейчас понадобится…       Тобирама хмыкнул от такой наглости брата, что смел упрекнуть его в кровожадности. Сдерживая своё недовольство, он направился к тонированным машинам, которые стояли неподалёку.       Он сел на заднее сидение, прикрывая глаза рукой. Рядом расположился Хаширама. Казалось, взгляд тёмно-медовых глаз прожигает до самого нутра. — Будешь так откровенно пялиться, я тебе глаза паяльником выжгу, — угрожающе рявкнул Тобирама, но больше с холодной расчётливостью, чем с раздражением.       Хаширама усмехнулся на такое заявление брата, но всё же отвернулся. Вернулся к своим мыслям, хотя так и возникало желание ещё полюбоваться любимым родственником.       Много времени прошло с того момента, как Хаширама занял пост Джирайи. Пришлось разгребать много грязи и давить остатки крыс, что так и норовили цапнуть за ногу, пока спишь. Как показалось на первый взгляд — занимать должность мафиози не так легко.       Пришлось многому учиться и даже записывать на некоторые курсы, как бы смешно это не звучало. Если хочешь усидеть на этом месте — придётся пахать, даже несмотря на должность. Нужна идеально слаженная система из проверенных людей. В первую очередь он доверял младшему брату.       Однако… Чем больше Хаширама топил Тобираму в своей темноте и грязи — тем опаснее становился. Доверие осталось, но… Появилась некоторая осторожность. Тобирама конечно подчинялся и выполнял свою работу на отлично, но он стал хищником. Мог спокойно нагрубить или ударить — отстаивал свои границы. На какие-то больше шаги не решался — всё ещё понимал, что пока что тягаться с Хаширамой опасно.       А поместье Джирайи они сожгли, чтобы ничего более не напоминало об этом старом извращенце. Приобрели себе новый дом, выстроив защиту до зубов.

***

      Хаширама сидел на кровати и скучающе изучал новые документы на недвижимость. Наркотики это конечно хорошо, но… Это подпольный бизнес. Нужно устойчивое прикрытие и потому приходилось заниматься более светлыми делами. К примеру, открыть какой-никакой бизнес с нуля — благо имелись деньги. Уж наследство досталось прекрасное — ничего не скажешь.       Тобирама вышел из ванной, обтирая тело полотенцем. С кончиков светлых волос соблазнительно капала вода, прокатываясь прозрачными дорожками по груди.       Он присел на кровать рядом с братом. Одним рывком выхватил кипу бумаг, придирчиво осматривая. — Что это ты так внимательно изучаешь? — глаза быстро пробежались по тексту, изучая содержимое — ничего интересного. — С тех пор, как мы начали жить одни, ты много стал себе позволять, старший братец.       Хаширама поднял голову и посмотрел на Тобираму. Взгляд скользил по обнажённому телу. Руки сами собой тянулись.       Моё…       Бумаги разлетелись, падая на пол, вырвался тихий вздох. Опять потом всё собирать. — Что такое, Тобирама? Чем ты так недоволен? — усмехнулся Хаширама, вальяжно развалившись на постели, как ему удобно. — А, кажется я знаю. Это твоя комната, а я так нагло здесь разместился. Какой ужас! — Такой бессовестный старший брат! Тебе не стыдно? — Тобирама уселся на бёдрах, изучая любимого под собой. Его черты лица, хитрую ухмылку…       Старший брат замолчал и довольно ухмыльнулся, прищурив глаза. Они смотрели друг на друга несколько долгих секунд. Рука поднялась и схватила за светлые волосы, притягивая к себе. Тобирама зашипел, но послушно склонился над братом. — А ты слишком непослушный младший брат, — угрожающе зашептал Хаширама, продолжая скалиться. — Не многое ли ты себе позволяешь или мы настолько осмелели?       Конечно, он периодически напоминал Тобираме о том, кто главный в доме, но эти пустые угрозы походили на шутку. Знал, что младший братец не глупый и расходиться сильно не будет. Пусть иногда и ходил на грани острого ножа. — Недоволен, — прорычал над ухом Тобирама, прикусывая мочку. — Так накажи меня, раз по-твоему я ослушался тебя.       Хаширама заменил ему и отца, и мать, после их гибели. То, что должен был сделать для него Мадара, в какой-то степени. В нём он видел опору, защиту и одновременно опасность, что красным флагом махала перед лицом.       Плевать. Тобирама её игнорировал и, даже больше, танцевал вокруг и позволял себе много необдуманных, рискованных вещей. — Разозлись ещё больше! Давай, как ты умеешь! — брат нетерпеливо облизнул сухие губы, будто готовый напасть. Выжидал, хищно любуясь своей «жертвой» , что вовсе не являлась таковой.       Он жаждал разъярённого Хашираму, но делать сам ничего не смел, лишь дразнил словами.       Старший брат лежал и внимательно смотрел на Тобираму. Ухмылка исчезла с лица, оставляя место для возникшего холодного равнодушия и расчётливости. Резко поменялся в настрое в один короткий миг.       Из самых недр постепенно поднималась леденящая ярость. Нет, она не была направлена на уничтожение или что-то подобное. Просто… Если брат так хочет, чтобы Хаширама разозлился… Так пусть получает и потом не жалуется. — Ты так этого хочешь? — высокомерно спросил Хаширама, явно не желая ждать ответа.       Вместо ответа получил надменный взгляд с напыщенной ухмылкой, что так и говорило: «Ну и что ты мне сделаешь?!»       Одновременно брат медлил и действовал быстро. Сначала ладонь схватила Тобираму за шею, вызывая приглушённый хрип и сдавливая так, что показался хруст. Нет. Всего лишь показалось. А после Хаширама поменялся позициями, теперь уже усевшись сверху.       Улыбка не сползала с лица, ибо Тобирама получил то, о чём просил и сейчас насладится этим по полной.       Пальцы плотно сдавливали шею. Хотелось настолько сильно, чтобы остались чёткие следы синяков. Так, чтобы сходили не меньше недели. Вторая рука больно впилась в волосы, будто сейчас выдернет — лишь оттягивала в сторону.       Рассудок начал мутнеть от давления на сонную артерию. Кровь начала пульсировать интенсивнее. Весь организм сигналил о нехватке кислорода. Пальцы сами потянулись к рукам брата, что крепко сжимали его горло.       Лицо менялось в цвете от удушья. Изо рта только и вырывались хрипы. Глаза покрылись тонкими красными ниточками капилляров. Изо рта неконтролируемо потекла слюна, скатываясь по подбородку. Улыбка с лица пропала, и осталось только болезненное выражение.       Хаширама склонился и впился зубами в открытый участок шею. Укус, такой сладкий и болезненный. Сжимал челюсти, пока не выдернул из сдавленной глотки хриплый болезненный стон, а на языке не появился до чёртиков приятный кровавый привкус.       Тонкая красная слюна тянулась за покрасневшими губами. Старший брат выпрямился и ослабил хватку. Посмотрел на лежащего Тобираму, что так был доволен, в красных глазах читалось безумие. Хаширама сам его утопил собственными руками в эту пучину тьмы, что теперь никто не в силах их вытащить.       Никому это не подвластно.       Тобирама сделал наконец-то глубокий вдох и зашёлся в кашле. Грудь интенсивно вздымалась, поглощая кислород. — Тебе же нравится выводить меня? — равнодушно спросил Хаширама. — Нравится, когда я груб с тобой… Ходишь по самому краю…       Он безжалостно начал кусать бледную кожу, оставляя опухающие красные следы, что затянутся не скоро. Засосы? Это не для него — слишком просто и не интересно. Лучше, когда впиваешься челюстями в мягкую приятно пахнущую плоть, кожа покрывается мурашками, и слышатся довольные хрипы, пусть и болезненные. — Нравится? — переспросил младший брат. — Я обожаю тебя выводить, глупый.       Коротко стриженые ногти царапали нарочито медленно и сильно. Полосы тянулись тут и там, спускались ниже… Вызывали табун чертовски приятных мурашек, вырывая сладкие стоны из груди.       Хаширама умело обходил самые чувствительные зоны. Изучил каждый миллиметр любимого братца. Вот здесь — на внутренней стороне бедра Тобираме приятно, если провести языком дорожку до постепенно твердеющего члена.       … Любит, когда зубы мягко кусают за возбуждённый сосок. Обожает, когда горячее дыхание касается паха и губы легко дразнят чувствительную кожу вперемешку с влажным языком.       Хаширама любит Тобираму настолько, что готов изводить его всю ночь и не давать самого сладкого и желанного. Любит… Нет. Чертовски обожает, чтобы младший брат поскуливал, ругался и умолял.       Тобирама запустил свои пальцы в густую копну волос брата. Такой красивый, гордый и безжалостный. Каждый раз на совещаниях он невольно любовался им. Незаметно. Краем глаза.       Старые чувства иногда просачивались через пелену новой личности, что выступала доминирующей. Прежняя личность давала о себе знать в крайне редкие моменты, наедине с самим собой. И никогда рядом с братом.       Он не должен об этом знать. Никогда. Не должен знать о том, что ещё остались крошки света, да и те… Угасают с каждым днём.       Ты добился своего, Хаширама?       Подождите! Это ещё не всё. Близится истинный конец…