Проект Ангель.

Стены в классе оформлены красивыми и познавательными стендами на различные тематики. Одни посвящены правилам японского языка, другие раскрывают нам общие, интересные, жизненные факты. В этой мягкой и приятной обстановке за учительским столиком сидел симпатичный молодой учитель Тецуо Акеяма и с легким интересом просматривал листочки с сочинениями. А рядом с ним стояла девушка с лицом, выражавшим явное недовольство: - Что опять не так с моим сочинением? - недовольно спросила Шиори. - Да нет. От тебя иного я уже и не ожидал, я просто немного удивлён твоими аргументами - неловко ответил учитель - Ты не задумывалась о карьере психолога? - Мне не очень интересна эта область… - закатывая глаза, сказала Шиори, всячески показывая, что этот разговор ей не интересен. - Тебе стоит подумать над этим. У тебя неплохо, получается, помогать людям, хоть и методы у тебя оставляют желать лучшего. Но что более важно ты видишь людей такими, какие они есть на самом деле. Можно сказать, ты видишь их насквозь – в конце он с таинственной улыбкой посмотрел ей в глаза. - Может я, и вижу людей насквозь, и может когда-то я и задумывалась о психологии. Но чтобы выбрать её как профессию? – спросила она, делая вид, что смотрит вперёд, избегая взгляда учителя - Нет, такого точно не было. И знаете что? Возможно, это не такой плохой вариант. Сидишь себе в кабинете и выслушиваешь людей, помогая им решать свои проблемы – на минутку она задумалась - Погодите-ка. Это же почти то-же самое, чем я сейчас занимаюсь. Только мне за это деньги не платят. Надо будет обдумать это все хорошенько. - Вот видишь – учитель, улыбаясь, провел рукой по её волосам. Шиори тут же покраснела, и это явно заметил учитель. Он не спешил, отводить от неё свой пристальный взгляд… Шиори поворачивает голову, в сторону от наблюдателя делая вид, что происходящее вокруг её никак не смущало. - Это все? Или у вас ещё какое-то дело ко мне? - Да нет. Всё. - Я могу идти? - ответа она так и не дождалась. Решила, что молчание знак согласия. Она встала и вышла из класса. Перед тем, как закрыть дверь Шиори посмотрела на учителя. Он сидел, уставившись в окно, и о чем-то думал. Покинув учительскую, Шиори направилась к своим подругам. Медленно передвигаясь ногами, она пришла к ним и села рядом. - Девочки, вам не кажется, что учитель Акеяма немного странный? – прошептала Шиори. - О чем ты? - вяло спросила Мика – Он ведь просто душка! – после этих слов от её вялости не осталось и следа. Она обхватила свои щеки двумя и руками и начала издавать звуки похожие на кипящий чайник. - Непросто душка, но ещё и красавчик – подхватила Юрико – Единственный лучик света в этом доисторическом месте… - Никто не заметил, что он очень много времени уделяет Шиори? – сказала Юми с нахмуренным лицом, смотря в сторону Шиори. - Кстати точно… - и все три подруги уставились на Шиори – Очень надеюсь, что ты его не соблазняешь – продолжила Юрико. - Боже девочки! – рассмеялась Шиори – Хотя почему бы и не соблазнить – она прикусила губы, смотря в сторону класса, где сидел учитель. - Даже не думай об этом – пригрозила Юми – Так говоришь, будто вокруг нормальных людей больше нет! Шиори вдруг резко встала и с какой-то игривой улыбкой вплотную наклонилась к Юми: – Хм, может мне тебя соблазнить? Юми вся покраснела, но не переставала смотреть Шиори прямо в глаза. Заглушая дрожь в теле, она немного приоткрыла рот и конечно Шиори это заметила. С какой-то издевающейся улыбкой она притянула её к своим губам. Юми вскрикнула и закрыла руками свое лицо, она была удивленна такому повороту событий. Температура поднялась, ей стала очень жарко, по телу бегали мурашки, а внизу живота приятно тянуло. «О нет, только не это, она же на прямую меня клеит, и она сейчас совсем кажись не шутит. Нужно уходить». Посмотрев в глаза Шиори, которые переполнялись страстью и похотью, Юми еле выдавила из себя слова: - Мне нужно в уборную – она быстро встала и убежала в сторону туалета. - Эмм… Кажись ты переборщила Шиори – растерялась Юрико. В ответ Шиори лишь улыбнулась. - Я переборщила? - Немного – с какой-то неловкой улыбкой ответила Юрико. - И что теперь делать? – спросила Шиори. Но в ответ подруги лишь помахали плечами. Юми стояла перед зеркалом и вздыхала с облегчением. «Что со мной? Почему я веду себя с ней как скромная девственница? Что это блять вообще было?! Я что влюбилась? Так… Стоп… Успокойся… Даже не вериться, что она оказалась настолько похотливой!». И через 10 минут она вышла, как ни в чем небывало. - Юми, наконец-то! – широко улыбнулась Мика, увидев подругу – Мы тут про клубы решили поговорить. - Эй, Юми ты на меня сердишься? – спросила Шиори в надежде услышать «нет». Она делала вид, что смотрит вперёд, на этот раз избегая взгляда Юми. Но украдкой она следила за выражением её лица. Она взяла сумку и думала уже уходить, как заметила взгляд Шиори, который лишь недавно был направлен в другую сторону, пристально на неё смотрел. Её взгляд останавливался на груди и бедрах Юми, а потом, закусывая губу, резко взглянула в её глаза. Юми растерялась, но быстро сориентировалась и, сделав лицо, говорящее «Ты, что на меня пялишься?», улыбнулась и пошла к выходу – Простите девочки я плохо себя чувствую, пойду лучше домой. - О, ладно, пока! – сказала Мика с улыбкой, махая рукой ей в след. - Что ж… что будем делать? – спросила Юрико, хлопая ресницами - А в какие клубы вы хотите записаться? – спросила Мика у остальных – Я вот хочу в кулинарный! - Я хочу в клуб искусств – с восхищением ответила Юрико – Буду преодолевать вершины искусства – А ты Шиори? - Даже не знаю – пробурчала она и хмуро оглянулась по сторонам – Раньше я состояла в шахматном клубе… - А? – с каким-то недоумением спросила Мика – Ты сейчас серьезно? Так мы тебе и поверили – махнула она рукой. - Во что? Что я играла в шахматы – спросила Шиори. - Ну да шахматы... Это же полный отстой... – прошептала Юрико. - Наверное, вы правы… - ответила Шиори – Зато вместо фигур я использовала отрубленные пальцы – после этих слов она сделала злое лицо и расхохоталась. - Фу! – проговорила Юрико - Хватит а то наше психическое состояние ухудшится. - Да ладно вам девочки с вашим состоянием ничего не случится - улыбнулась во все 32 Шиори. - Ну да конечно. - рассмеялась Мика - А так все же удивительно, что твое психическое состояние настолько безупречно – подумала Юрико - Да, ведь твой дом просто забит страшными штуками и картинами - сказала Мика - Ты не особо заботишься о психологическом состоянии, но оно у тебя безупречное. И как тебе это удается? - Ну, может, я просто толстокожая - улыбнулась Шиори - Бог явно несправедлив - сказала Мика, надувая губы. - Это точно… - согласилась Эль Несколько минут мы молчали, но тут Мика встала и сказала: - Шиори! Может тебе вступить в литературный клуб? - предложила она. - Да. Ты ведь любишь эту, как там... - Юрико старательно пыталась вспомнить слово - ну э… Литературу! Точно, ты же любишь литературу! - Да, но это же как-то стрёмно - ответила она - И вообще не хочу я... - Стремно?! Это твои шахматы были стремными – рассмеялась Мика - Ну как знаешь. - сказала Юрико - Только ты это попробуй, может, там классно. С этими словами подруги попрощалась. Шиори долго думала пойти ли эй в этот клуб. Ей стало любопытно, сколько же учеников в этой школе любят литературу. И все-таки пошла туда... Она открыла дверь клубного класса. На подоконниках, стояло много цветов, словно зеленый оазис. И с удивлением посмотрела на пустые парты, не сразу заметив сидевшего в правом углу, на самой последней парте парня. - Привет... - тихо проговорила она. - Привет - сказал он, не отрывая взгляда от какой-то книги. - Я бы хотела записаться в ваш клуб. Можно? - Неужели - он закрыл книгу и улыбнулся, посмотрев на нее - Тогда добро пожаловать! Меня зовут Хидео Сунг, но ты можешь называть меня Хиде. - Да… Очень приятно я Шиори Рикаку. А где все? - Я единственный член этого клуба - улыбнулся он с какой-то болью в глазах… Шиори с горечью подумала, что у него нет друзей. И тут её печальные мысли прервал неожиданный нежный голос Хидео. - Садись, зачем стоять на пороге - он указал на стул, стоявший рядом, и тут же обратно приковал свой взгляд к книге. - Да спасибо – улыбнулась Шиори. Наступило гробовое молчание. Шиори нервно накручивала на указательный палец прядь рыжих, почти красных волос, выбившихся из её обычно тщательно уложенной прически. Впрочем, прическа была незамысловатой - обычные распущенные волосы, правда, очень длинные. Её волосы отличались густотой и имели необыкновенный алый блеск. - Что читаешь? - спросила она, только чтобы не молчать. - "Макбет" Уильям Шекспир - ответил он - Мне нравятся его трагедии. Они очень интересные. - Не только интересные, но и необычайно жестокие - улыбнулась Шиори - В особенности "Тит Андроник" мой любимый. - Не читал, тоже Шекспир? – спросил Хиде. - Да. Мой любимый персонаж в этой пьесе Лавиния. Когда слышу её имя, я тут же представляю себе красивую золотую лань. - А что с ней случилось? - задумчиво спросил он. - Лавиния была втянута неприятности из-за своего отца. Сыновья королевы Таморы надругались над ней, вырвали ей язык и отсекли руки. "О, лань моя!" Бедняжка. Лавиния была убита своим собственным отцом. От этих слов Хиде замер. Даже не прочитав эту пьесу, он ощутил всю боль, через которую прошла Лавиния. Но эти слова напомнили ему что-то ещё: - Твои слова напомнили мне греческий порт Авлиду. "Край сильных ветров и опасных приливов" так Эдит Гамильтон описывает его в своей книге "Мифы и легенды. Боги и герои Древней Греции и Древнего Рима". - Интересно, в чём связь моей Лавинии с Авлиду? - спросила она. - Именно там лежат руины древнего храма Артемиды, богини охоты. Именно в Авлиде тысячная армада греческих судов готовилась к нападению на Трою. Но задул северный ветер, и корабли никак не могли выйти в море. Ветер не ослабевал несколько дней подряд, и в стране греческого войска под предводительством царя Агамемнона началось брожение. Прорицатель открыл вождям греков причину злых ветров: богиня Артемида разгневалась на Агамемнона за то, что он убил её священную лань. Лишь тогда смилостивится богиня Артемида над греками, когда Агамемнон принесет ей в жертву свою прекрасную дочь Ифигению. - Скажи, что сделал её отец? - тихо спросила Шиори – Не уж-то он был готов принести её в жертву? - Он прижимает нож к горлу дочери и глубоко вонзает его. Брызжет фонтаном кровь, проливаясь на него горячим дождем – Хиде сделал небольшую паузу, наверное для того чтобы Шиори смогла высказать своё мнение. - Порой даже самому красивому цветку суждено погибнуть… - её лицо не выражало никаких чувств, лишь саркастически вытерла с лица воображаемые слезы. Хиде продолжил: - Её глаза закатываются в ужасе, а кровь все хлещет из шеи. В человеческом теле пять литров крови, и нужно время, чтобы выкачать такой объем из единственной поврежденной артерии. Пока бьется сердце, кровь продолжает вытекать. В течение каких-то секунд, а может, минуты или больше, мозг еще функционирует. И конечности сотрясаются в судорогах. Когда сердце отбивает свой последний удар, Ифигения видит, как меркнет небо, и чувствует тепло крови на своем лице. В масштабе такого кровопролития убийство одной юной девушки - ничто. - Не думала, что в троянской войне греки победили благодаря жертве Агамемнона – она с какой-то иронией улыбнулась и продолжила слушать Хиде. - Когда я думаю о Троянской войне, мне вспоминается не деревянный конь, и не звук мечей, и даже не тысяча черных кораблей под парусами. Нет, я вижу перед собой безжизненное тело девушки, вижу её отца, который стоит рядом, сжимая в руках окровавленный нож. Благородного Агамемнона со слезами на глазах... - И как же он излечил своё горе? - спросила Шиори. - "Труд, который нам приятен, излечивает горе" Уильям Шекспир - ответил Хиде - Рассматривая данный афоризм через призму философского дуализма, становится очевиден факт того, что оба понятия: "труд" и "горе", принадлежат к двум абсолютно противоположным началам: материи и духу. Выходя за пределы собственных метафизических полей, они пересекаются на границе нейтралитета там, где стираются их антагонистические свойства и подобно целебному снадобью, рождается синергизм. - Хочешь сказать, что любое горе можно излечить трудом или творчеством? - Любой труд, приходящийся нам по нраву, бесспорно, содержит в себе крупицы творчества. Поверхностность, в котором равноценна посредственности, а именно её и стремится избежать всякий творец. Созидающая натура способна найти свое очарование даже в разочаровании. Из этого можно заключить парадоксальность высказывания драматурга. Труд, который нам приятен, не излечивает горе, а погружает нас в спасительное забытье... - Забытье… Достаточно красиво сказано. И именно в таком забытье сейчас находится половина нашего населения…