hello, stranger

После этого действительно тяжело (честное слово) встретиться лицом к лицу с Феликсом, но, к счастью, или к несчастью, промежуточные экзамены занимают Чана целиком и полностью. Следовательно, он фактически не выходит за пределы кампуса и однажды неожиданно обнаруживает Феликса спящим на софе, потому что, предположительно, Чанбин и Хёнджин на некоторое время выгнали его из комнаты. Подложив под голову Феликса подушку, Чан накрывает его одеялом и убирает подушки со спинки софы, чтобы возникло больше места для комфортного сна. Несмотря на то, что софа достаточно мала, Феликс может на ней поместиться. Он почти не шевелится и выглядит до боли нежным и крошечным в своей огромной толстовке с капюшоном. Чан позволяет себе аккуратно убрать с лица Феликса волосы, прежде чем очухаться и уйти в свою комнату, чтобы безуспешно попытаться уснуть. Всю предыдущую ночь Чан не спал, работал над заданиями и готовился к экзаменам с грохочущей в наушниках музыкой, поэтому не слышал, как вернулся утром Чанбин или ушёл Феликс, что достаточно отстойно. Чану хотелось бы покормить Феликса и немного с ним поболтать, а также узнать, жаворонок ли он и, конечно же, увидеть мягким, помятым и сонным. Чан утешает себя, что теперь он и Феликс — друзья. У них достаточно времени, и однажды он обязательно пригласит его на свидание. Но сейчас промежуточные экзамены важнее. Вся жизнь Чана сужается до студии, лекций или комнаты, где он сидит, сгорбившись над компьютером. Уши болят от наушников, а в голове не крутится ничего, кроме лирики, битов, симфоний и дедлайнов. Феликс пишет ему несколько раз, но общение всегда заканчивается неудачно, потому что у Чана из-за подготовки не хватает возможности четко сосредоточиться на общении, и иногда он забывает вовремя ответить на сообщения. От этого Чан чувствует себя ужасно, но когда пишет Феликсу извинения, тот отвечает, что не стоит об этом волноваться, ведь экзамены — сущий ад. А затем отправляет симпатичную гифку с объятиями, при виде которой Чан устало улыбается. Все доходит до того, что он отключает уведомления в групповом чате, где все практически постоянно ноют, проклинают профессоров и хреновый Wi-Fi. Джисон и Чанбин приносят еду в студию, чтобы Чан смог нормально поесть, хотя есть в студии категорически запрещено, ведь нельзя, чтобы даже самые маленькие крошки или пролитые жидкости попали в очень дорогое оборудование. — Мы не дадим тебе здесь сдохнуть! — рявкает Джисон, когда Чан сердито смотрит на рамён, которые принесли парни. Приходится проглотить дальнейшие аргументы, потому что Хан может быть драматичным, но сейчас он выглядит по-настоящему обеспокоенным. По прошлому опыту Чан знает, что никто из друзей не позволит ему питаться только кофе и энергетическими батончиками, ведь однажды это плохо закончилось — тогда из-за сильного истощения Чан потерял сознание. Кроме того у Джисона огромные круги под глазами, и сам он достаточно напряженный, а Чан, возможно, не умеет принимать в свой адрес людскую заботу, так как не хочет быть обузой. В конце концов Чанбин и Джисон работают так же усердно, как и он. Они просто лучше заботятся о себе, что… может иметь некое отношение к тому, что у них обоих есть парни. Чан старается не думать об этом, потому что эти мысли в свою очередь вызывают воспоминания о Феликсе, по которому он на самом деле очень скучает. Хотя, по сути, Чан очень занят подготовкой к экзаменам и не позволяет себе скучать по Феликсу. Вроде бы. Кроме этого крошечная, но растущая часть его беспокоится, что он облажался с Феликсом. Несколько дней не получая известий от него Чан теперь считает, что виноват в этом. Он пытается успокоить себя тем фактом, что у Феликса тоже промежуточные экзамены, причём, проходящие на корейском языке, с которым тот только начал чувствовать себя комфортно. Так что, наверное, Феликс тоже очень занят и нервничает. Чан клянётся себе, что обязательно напишет ему и узнает, как обстоят дела, как только выкроит для себя полчаса отдыха. И он действительно собирался. Просто Феликс его опередил. Это так. За четыре дня Чан поспал всего меньше часа. Мир стал туманным и расплывчатым, но ему необходимо закончить эссе по поэзии хип-хопа. Чан понимает, что пора отдохнуть и перестать набирать текст слепой печатью, как обычно он делает в период сильной усталости. Во время набора текста ему даже не нужно сосредотачиваться на экране, и это хорошо, потому что в большинстве случаев перед глазами все мутное. Он слишком устал. Когда внезапно слышится голос Феликса, Чан, вроде как, должен испугаться из-за неожиданности, но его рефлексы не срабатывают. Поэтому он просто задается вопросом — появились ли у него слуховые галлюцинации, которые обычно случаются только после недели без сна. (Последний год старшей школы у Чана был кошмарным, и ему не хочется повторять некоторые прошедшие события, но в конце концов они случайно происходят). — Чан? На плечо опускается рука и трясёт его. Ой! Это Феликс! В его комнате! Погодите, в его комнате? — Привет? — щурясь, спрашивает Чан. — Что ты здесь делаешь? — Чанбин-хён пустил меня, — отвечает Феликс, — он остался на ночь с Джинни. — Оу, прости, — Феликс смотрит на него странным взглядом, который не получается понять. — Ничего страшного, — медленно говорит Ли, — я хотел увидеть тебя. Чан слабо улыбается, а затем вздыхает. — Прости, вряд ли я буду хорошей компанией. Мне надо закончить эссе. Оставайся здесь и отдыхай, если хочешь. Постарайся почувствовать себя уютно. Феликс нахмурился, его взгляд метнулся сначала к ноутбуку Чана, а затем в другую сторону. — Я надеялся, что ты сможешь мне помочь с кое-чем, — произносит он. — Я… — Чан колеблется. Хочется сказать новые извинения, но Феликс берет его за руку. — Пожалуйста, Чанни-хён? — сделав большие глаза, спрашивает он, и Чан ловит себя на том, как машинально встаёт со стула и следует за ним на маленькую кухоньку. Пушистик, думает Чан про себя и тут же отвлекается. Рабочие поверхности столешниц на кухне завалены кучами ингредиентов для выпечки и приправами, которых у Чана точно нет. Он вопросительно фыркает, глядя на мешок с мукой. — Я хочу приготовить брауни, — объясняет Феликс, из-под коробки с яйцами вытаскивая симпатичный фартук. — Завяжешь его? Он надевает фартук через голову и крутится, а Чан неуклюже тянется к ленточкам, завязывая их небрежным бантиком на откровенно тонкой талии. На это уходит больше времени, чем следовало бы, так как его пальцы словно отстают секунд на двадцать от мыслей. — Спасибо, — оглянувшись через плечо, благодарит Феликс. — Возьми это. — Брауни? — спрашивает Чан, принимая чашу, которую Феликс отдаёт ему в руки. — Агась, — кивает Феликс, разогревая духовку и отправляя ложку мягкого масла в миску, которую держит Чан. — У меня есть друг, и промежуточные экзамены убивают его. Поэтому я подумал, что будет здорово приготовить для него что-нибудь вкусненькое, чтобы помочь справиться со всем объемом работы по подготовке к экзаменам. — Это так мило с твоей стороны, — едва осознавая произносимое, говорит Чан, очарованный тем, как ловко Феликс одной рукой разбивает яйца. Феликс одаривает его кривоватой улыбкой. — Я стараюсь, — говорит он, — всем нравятся брауни. И, понимаешь, я скучал по этому другу. Мы оба были заняты, так что нам сложно было увидеться. И мне не хотелось его беспокоить, потому что я знаю, насколько сильно он может быть увлечён своей работой. К тому же все его друзья предупреждали меня об этом. — Ох, понимаю, — произносит Чан и делает вид, что это не у него в груди болит из-за таинственного друга, по которому скучает Феликс. Он задается вопросом, скучал ли по нему Феликс, но… хорошо. Чан более или менее предполагал, что, возможно, Феликс не скучает по нему. Феликс задумчиво напевает, добавляя ещё ингредиентов в миску. — Во всяком случае я спрашивал его соседа по комнате, как у него дела, и тот сказал, что мой друг не спал уже четыре дня или что-то в этом роде. Мозг потихоньку улавливает суть, и сам Чан поднимает глаза на Феликса, который разламывает на кусочки плитку шоколада. — Эм, — глубокомысленно говорит он. — Я сказал его соседу по комнате, — мягко продолжает Ликс, — на время переселиться к своему парню, а я сам в это время останусь здесь и проверю, получится ли у меня убедить моего друга сделать небольшой перерыв. Может, поесть. Может, даже поспать. — Хм, — тянет Чан. Это он друг. Феликс скучал по нему. Чтобы присматривать за Чаном, он поменялся комнатой с Чанбином. Феликс спрашивал про него у друзей. При всем этом он старается уважать гипертрудоголизм Чана. Кажется, сердце Чана становится в два раза больше груди. — Ты и вправду совсем без сил, да? — спрашивает Феликс. — Присаживайся. Чан садится. Феликс бережно забирает у него миску и начинает взбивать тягучую шоколадную смесь, которая выглядит невероятно восхитительно. — Тебе не нужна была моя помощь, — запоздало догадывается Чан. — Нет, — соглашается Феликс, а затем внезапно: — Что думаешь о тесте? — Эм, мне нравится? — Круто, — отзывается Феликс, окунает указательный палец в тесто и прикасается им к губам Чана, который рефлекторно облизывает его, и только потом до него доходит, что именно сейчас они сделали. Объективно говоря, это может быть мерзким, но на самом деле это один из самых горячих моментов, испытываемых лично Чаном. Шоколадное тесто мягко обволакивает язык, растопленные кусочки шоколада тают на вкусовых рецепторах, и сам Чан тоже тает. — Хорошо? — спрашивает Феликс, медленно отстраняя ладонь, которой напоследок чуть-чуть проводит по губам парня. Широко раскрыв глаза и затаив дыхание, Чан кивает и задается вопросом, может быть, ему все это снится. В конце концов, это не первый сон о Феликсе, из-за которого он почти задыхается. — Хорошо, — повторяет Феликс, переливает тесто в тару и ставит в духовку. — Теперь надо подождать. — Феликс, — зовёт Чан, и в его груди поднимается огромная волна сложных эмоций, из-за чего слова звучат немного подавлено. Озадаченно нахмурившись, парень смотрит на него и развязывает фартук. — А? — Феликс, — снова зовёт его Чан, потому что это единственное слово, которое кружится в его голове. Ли наклоняет голову, затем улыбается и делает шаг вперёд, вставая между ногами Чана. — Да? — переспрашивает он, и Чан… почти сгибается пополам. Конечно, в планах не было так делать, но здесь Феликс и готовит потрясающие брауни, а Чан так любит его, и он так устал. Обняв Феликса за талию, Чан прижимает его к себе и упирается лбом в грудь, вслушиваясь в успокаивающийся ритм своего сердца, и закрывает глаза. Феликс тихо мычит себе под нос, проводит рукой по волосам парня и обнимает его за плечи. — Ты мне очень нравишься, — бормочет Чан куда-то в фартук. — Ты мне тоже очень нравишься, — отвечает Феликс.

~~~

Они едят брауни в уютной тишине, и эта выпечка одна из лучшей, какую Чан когда-либо пробовал. Брауни приятно тёплые после духовки, с жидковатой серединкой, хрустящими краешками и совершенно шоколадные. После первого укуса он беспомощно стонет, слегка скучая по тому, как в первый раз Феликс смущённо порозовел, и настаивает на том, чтобы потом помочь убраться на кухне. Феликс не собирается уходить. Теперь, когда он выполнил поставленную цель, а именно — накормить Чана брауни и отвлечь от работы, сам Чан не хочет, чтобы парень уходил. Поэтому он тащит его в свою комнату. В маленькой комнате есть всего лишь кровать, письменный стол, шкаф и окно, поэтому Феликс устраивается на кровати. — Даю тебе полчаса, — говорит он, доставая телефон. — После этого я хочу объятий. — Хорошо, — легко соглашается Чан. Если бы Феликс внезапно потребовал выбросить технику и навсегда отказаться от музыки, то Чан бы… Чан бы провёл огромную жирную черту, но он был бы лжецом, если бы не сказал, что поддался бы соблазну. Бросить работу и прижаться к Феликсу сравнимо с «все или ничего». И под этим он имеет в виду то, что ему это очень нравится. Эссе удаётся закончить до истечения времени. Одна проблема решена. Завтра Чан его перечитает, а затем распечатает и отдаст профессору. Немного споткнувшись, он встаёт со стула и, подойдя к кровати, протискивается между Феликсом и стеной. Оставив свой телефон на тумбочке рядом с телефоном Чана, Феликс поворачивается и ложится поближе. — Хэй, — шепчет он. Теплое дыхание с запахом брауни обдаёт лицо Чана. — Хэй, — медленно отвечает Чан. Его веки прикрыты, а когда затягивает в сон, мысли становятся тягучими, словно патока. Он не уверен, сколько удастся поспать, потому что бессонница такая вредная. — Спасибо, — спустя вечность или секунду произносит он. — За все. — Ш-ш-ш, спи. — М-м-м, — бормочет Чан, бездумно скользя ладонью по мягкой коже спины Феликса под огромной толстовкой. Феликс дрожит, но Чан этого не замечает, потому что практически спит. — Утром я поцелую тебя, — невнятно шепчет он. — Так что не уходи, ладно? С тихим смехом Феликс ерзает, прижимается ближе и переплетает их ноги вместе. — Хорошо, — обещает он, но Чан уже не слышит, потерявшись в приветливой бездне сна. Ничего страшного. Феликс сдержит свое обещание.