Общих точек нет

Вежливый, и оттого вымораживающий Нортона стук — даже не удары, поглаживания по дереву. И для кого этот театр? Ее он узнает даже по звуку шагов — легких, бодрых, будто она и не ходит вовсе, а парит над полом. — Нортон Родионович, вот список, что вы у меня просили. Не ожидая ответа, Лисса впархнула в кабинет — в руке с хрустом дернулся свеженапечатанный листок. — Зачем стучаться, если все равно заходишь без разрешения? — Огнев устало стянул с глаз очки. Хотелось выпить чашечку кофе. Жаль что чашечки не хватит, а избыток кофе вызовет зависимость. Если не уже. — А мне нужно разрешение? — Кокетливо, что совсем противозаконно для учителя. Нортон иногда даже задавался вопросом — а возможно ли физически человеку иметь настолько красивое и невинное лицо, но при этом доводить его до такого иступления, как не смогла бы ни одна другая женщина. Причем за считанные мгновенья. — Так зачем вам с бухты-барахты понадобился список о внеклассных мероприятиях у 8 Б? — Девушка двинулась к столу, еле слышно стуча каблучками невысоких туфель по дорогому дереву. — Действительно незачем. — Огнев и без очков видел каждый золотящийся на свету локон рыжих волос, нескромно обрамляющих лицо. Где кроткий пучок, Лисси? Почему белая накрахмаленная блузка не на все пуговицы? Неужели директор сделает для тебя исключение? Усталость испарилась, сгорела от одной улыбки молодой учительницы. Еще на испытательном сроке. Разумеется она его пройдет. — Пока не позовёшь с поручением так и норовишь убежать от меня… — Опережая наигранно сомкнутые на переносице бровки и последующие следом укоры, Огнев хватает ее за руку, борясь с желанием не сжать перемазанные мелом тонкие пальцы сильнее, до хруста — чтобы не вырвалась, не оставляла его наедине с бесконечными бумагами. — Боишься меня? Одеревеневшее от сидения тело с легкостью поддается вперед, ловя восклицания губами, прижимая ее сжатые пальцы к груди, там, где судорожно забилось сердце лишь от одного её лёгкого стука по двери. А Лисса и не против, лишь губы удивленно вжимаются в чужие, поддаются столь непохожему для Нортона голоду. Неужели он так соскучился? Всего лишь съездила с классом на каникулы в Санкт-Петербург… «Я же звонила» — И чуть прикусывает в укор чужой язык. А Нортон и не чувствует, лишь сильнее зарывается пальцами в столь обожаемые им волосы, тянет на себя. — 10 минут… нам хватит 10 минут? — Отрывается, позволяя тяжелому дыханию сорваться с губ. И где усталость? Ее ли это Нортон вообще? — Ты же шутишь… У меня урок через пять минут! — Лисса кладет руки поверх мужских ладоней, ласково сжимая. И где-то в голове щелкает, что она где-то обронила список. — Все равно. На литературу можно и опоздать… Почти с трудом отпустив Лиссу, Огнев залез в правый карман пиджака, безошибочно находя в нем ключ от кабинета. — Норт! — 8! 8 минут.

***

Елена сразу увидела её — девочку, столь сильно выбивающуюся из привычного интерьера. В тёплом свете люстр рыжие, переливающиеся золотом волосы высыпались из дурацкой шапки. В большом пуховике, в длинном, неловко обмотанным вокруг шеи шарфе, в мокрых потёртых ботинках она казалась миниатюрной — просто какой-то мелочью, забытой в ворохе одежды. Но у Мортиновой была особая неприязнь к рыжим девочкам. Слишком глубокая, чтобы просто пройти мимо. — Почему не на уроке? — Что грознее — стук её шпилек или ее голос? Девочка поднимает на замершую перед ней Елену задумчивые глаза. Большие, насыщенно-синие глаза с равнодушием посмотрели на Елену, а потом опустились на неприлично-глубоком декольте. Просто потому что задирать голову Огневой не хотелось. Да и не то чтобы учителям нравилось, когда Василиса смотрела им в глаза. Их это смущало. — Я здесь не учусь. Мортинова чуть дёрнула уголком губ, резко, нервозно. «Какой диссонанс…» — Мелькнуло в голове. — «Я помню цвет этих глаз и такой взгляд… Но разве мы виделись раньше?» — Не дерзи. — На автомате поругала Елена, пока до неё медленно доходил смысл слов. В груди женщины почему-то возникло беспокойное, ноющее раздражение. — Стоп, что? — Я здесь не учусь. — С каждым словом воздух в просторном холле будто бы исчезал, иначе как объяснить красные пятна, расползающиеся по груди секретаря? Она будто задыхается от его нехватки. Василиса проследила за этими пятнами выше — напряжённая шея, сжатый острый подбородок, покрасневшее от возмущения лицо. Почему-то, несмотря на всю её красоту, Огневой она показалась до ужаса уродливой именно в этот момент. — Как это понимать?! — Елена повысила голос, так, что к ним из вестибюля поспешила громоздкая тень в чёрном. — Эрл, объяснись немедленно! Эрг, материализовавшийся в шаге от них, встал по стойке смирно. В ярком освещении был заметен побледневший от времени шрам, как хорда разрезающий окружность грубого лица. Будто прочертили по линейке… — Госпожа Мортинова, она пришла с Нортоном Родионовичем. Елена посмотрела на Василису более внимательно. Менее презрительно. — Где-то я тебя уже видела… Может, в анкете? Нортон привел новенькую? И это в середине первого полугодия! Наверное ты очередной математический талант, за которыми он охотиться. — Успокоив себя такими выводами, Мортинова милостиво махнула в сторону охранника рукой, не удосуживаясь даже обернуться Возможно Эрн и рад — видеть ее кислое лицо плохо для пищеварения. «Ну конечно, наверняка я видела ее фото где-то на столе Нортона! Может она призер олимпиады? Ведь все победители у нас…» — Если ты будешь здесь учиться — Окончательно взяв себя в руки, осклабившись и натянув высокомерную улыбку на губы, Елена наклонилась к девочке. — Тебе нужно уяснить, что дерзить мне нельзя, девочка. Иначе ты вылетишь отсюда на улицу и будешь работать кассиршей в магазине, где твой «талант» поможет лишь считать сумму чека в уме, уяснила? — Чтобы рассчитать вероятность негативного события слишком мало данных в задаче. Уточните, пожалуйста, что подразумевается под дерзо… Василиса замерла, так как в недобро горящих глазах Елены увидела, что, видимо, все вылетающее из ее рта — дерзость. — Шучу. Это шутка. — Медленно, примиряюще. Ещё нажалуется Нортону и надежда произвести достойное впечатление провалиться. Потупив взгляд, как следует приличным кротким девочкам, Василиса глянула в сторону колон. Именно в этот момент чёрная тень мальчишки мелькнула за ними, бесшумно скользя по широким плитам к выходу, не сводя глаз с широкой спины стоящего рядом с Еленой Эрна. На мгновенье их взгляды пересеклись — мальчишка приложил палец к губам и исчез за очередной колонной, махнув рукавом чёрной куртки. Дверь кабинета директора открылась, разорвав тем самым неловкое, душное молчанье. Елена сразу же отвернулась от Огневой, расцветая, как хищный цветок, завидевший очередную жертву. — Норт-о-он Родионович, а я как раз к вам с тем отчётом, что вы просили. — И действительно, в длинных ноготках было несколько квиточков, надежно скрепленных степлером и оттого напоминавших белый веер. Вообще в чёрном приталенном платье она была похожа на роковую злодейку века этак 19. Лишь пучок блондинистых волос рассыпать и всё, утрамбовывайте её в карету, везите на бал, подальше от людей со здравомыслием. — Удачно съездили? — продолжила щебетать Елена, обмахивая Огнева «веером» и шлейфом сладких, щекочущих ноздри духов. Нортон многозначительно посмотрел на Василису через стёкла прямоугольных узких очков. В них он выглядел точь-в-точь как настоящий профессор. — Удачно. Эрн как-то бесшумно вернулся на свой пост, оставляя их втроём. Мортинова, действительно забыв о существовании девочки, ласково схватила мужчину за запястье. Даже черты её лица стали плавнее, мягче. — Мне нужно представить тебя нашей новой ученице. — Чужие пальцы были ловким, отработанным движением сброшены. — О, мы уже! Я уверена, мы однозначно поладим! — Мурчание Елены поразило Василису до глубины души. Как человек мог столь разительно меняться за доли секунды? — Вы обязаны. Елена — это Василиса, моя дочь. Василиса — это Елена Мортинова. Завуч по воспитательной работе, секретарь и… И мой сожитель. Если бы Эрн всё же остался рядом с ними, то определённо почувствовал, как что-то с двойным хрустом бьётся и разлетается в дребезги.