А однажды...

Висстарионскую дворцовую библиотеку можно было считать таковой от силы на одну треть. Всё остальное место занимали архивы — документы, которые хранились двадцать пять, пятьдесят и семьдесят пять лет соответственно, а потом шли на растопку камина — и всякая всячина. Чертежи с кривыми подписями, старинные свитки, у которых выцвели надписи, но выкидывать их — кощунство, иногда попадались цветные картины или гравюры. В общем, если хорошо поискать, то можно найти много интересного.  — Я нашёл! Что-то! Только ещё не понял, что! Кричать в библиотеке, конечно, нельзя, но, во-первых, искать этих самому — себе дороже, так что пусть топают сами. Во-вторых, с утра пораньше да в воскресенье здесь всё равно никого нет. На коробке значился витьеватый символ М, нарисованный чёрной тушью от руки. Ракейд вскрыл картон, пробежавшись пальцами по пожелтевшей бумаге.  — Ну, и что у нас здесь? Из-за стеллажа выглянула светлая во всех смыслах голова Найнхарта. Рядом возникла Димария, плюхнувшись в ближайшее кресло. Она скептически изогнула бровь, мол, показывайте, и Ракейд вывалил на стол множество старых листов, кинув коробку с вензелем Найнхарту. Тот в таком, вроде бы, разбирается.  — Фотографии, — сухо констатировала Димария, перевернув несколько изображением вверх, — старые. Чёрно-белые. Судя по всему, сделаны не волшебным фотоаппаратом. Да ещё и весьма посредственно.  — Надо у кого-то из машин поинтересоваться по поводу, — начал было Ракейд, но Найнхарт, вникнувший в последнюю фразу, разразился праведным негодованием:  — Да вы понимаете, кто их сделал? Сюда посмотрите, — он грозно потрясал в воздухе коробкой, тыкал пальцем в вензель, — это фотографировал сам Михаэль Салим-оглы!  — Кто? — Вопросили на два голоса (не)жаждущие знаний бедные дети родителей-политиков.  — Михаэль Мария Салим-оглы Арлем — скульптор и художник, один из немногих достигших реальной славы на Аракаташиа. Примечательно его происхождение. Отец Михаэля, как вы понимаете — Салим, — происходил из союза Ашхад, а мать — последовательница Хроноса неизвестной национальности. Официальной версией считается её гилтенское происхождение. От такого брака и происходит это странное имя, — под конец Вару разразился смехом истинного завсегдатая психиатрической лечебницы, хотя смешного в этой информации не было ничего.  — Вспомнишь…  — Ракейд, — тот поймал укорительный взгляд Димарии и продолжил как можно безобиднее:  — … солнце — вот и лучик.  — Я лучик! И-и-ы хаа!  — Очень смешно. Что ты здесь делаешь?  — Хи-хи. Император хочет применить наши технологии в текущей войне.  — Мы ведём с кем-то войну? — Удивилась Димария, а Найнхарт навострил уши. Впрочем, ответ их разочаровал:  — Мы — нет, они — да. Но в любой момент всё может измениться, так что надо быть готовыми, хи-кха-кха. А это что? — Вару наконец обратил внимание на стол и подцепил пальцами одну фотографию, — рарите-е-ет.  — Да, старые. Можешь их сделать как-то, ну, понятнее? Цветными? А то эти в руки взять страшно.  — Короче, оцифровать. И прогнать через фотошоп, настроить резкость и.  — Вот всё что ты сказал сделает их нормальными? — Димария сразу взяла быка за рога, а Вару за подшипники, поскольку что такое фотошоп и оцифровка никто из них не имел ни малейшего понятия, а Вару иногда… Увлекается. И слова, идущие дальше, будут ещё страшнее и непонятнее.  — Нормальными, — пропищал Вару, скорчив гримасу, но сложил фотографии в коробку и уже в дверях насмешливо заметил, — какие вы, волшебники, древние. Коробку с фотографиями Вару вернул через несколько дней — «Мне оно не надо, а у вас культурное наследие», — а к началу следующей недели принёс какое-то своё устройство, именуемое коротким словом «ноут».  — Я б вам нормальную технику дал, — а то такое старьё откапывать и чинить, — но вы и с этой-то толком справиться не можете. Кончай мышь ломать, она ещё пригодится! Найнхарт послушно оставил беспроводную компьютерную мышку в покое. Вару сначала показал фото самого Михаэля, несколько его картин и скульптур, а потом пошли фотографии. Димария была права, когда говорила о посредственности. Рисовал Салим-оглы лучше, чем фотографировал, чувствовалось, что был любителем, и фотографии сами по себе ценности могли бы не иметь, но уж больно интересными были сюжеты. Вот несколько девочек в платьях, какие носят рабочие, тащат огромную лепешку. Два мальчишки лет двенадцати мутузят друг друга, а рядом стоят матери, не зная, как их разнять. Гордый княжич, в богато расшитых верхних одеждах, с длинными волосами, украшенными золотой шпилькой, смотрит вперёд, а огромное брюхо ещё дальше.  — Стой-ка, — неожиданно сказал Ракейд, — назад, ещё, вот. Видите недостроенное здание сбоку? Это наш дворец. Её сделали в Висстарионе, ещё во время первой застройки.  — А мне они кого-то напоминают, — задумчиво протянул Найнхарт, разглядывая людей с фотографии. Два молодых человека, не старше тридцати лет, а по поведению так вообще мальчишки-подростки. Смуглый, будто обожженный солнцем, ашхадец с густыми бровями — борода на его лице смотрелась как-то чужеродно — сильной рукой обнимал за плечи очень веснушчатого и очень высокого мага, крепко держащего посох. Судя по выражению лица последнего, он старательно думал, как бы удачнее зарядить выше означенным предметом по голове бедового товарища, но не решался. Грозный вид выходца из пустыни казался несущественным, слишком искренней и доброй была улыбка, а морщинки вокруг глаз — смешными. Маг, кажется, сам поддавался его обаянию, не сильно возражая против такого фамильярного действия. Выглядели они счастливыми.  — Да, они действительно на кого-то похожи, — Ракейд склонился ближе к экрану, смотря на мага.  — Ки-ки. А вы не понимаете? — Вару хитро прищурился, а компания замотала головой:  — На кого?  — Сейчас. Множество странных быстрых действий в системе, другие картинки на экране, новая программа. Изображения лиц, помещённые на чёрный экран, начинают меняться. Углубляются морщины, отрастает борода, седеют волосы…  — Август, — удивлённо выдохнул Ракейд.  — И дед Ясир, — Димария повернула ноутбук к себе, чтобы получше рассмотреть старую фотографию.  — Подожди, — Найнхарт перехватил её руку, — Вару, а можно увеличить?  — Ага. Командуй. И он увеличил. На заднем фоне, опирающаяся на камень фигура становилась больше, сначала расплывчато, а потом чётче. Ещё один мужчина, сидящий на земле возле большой плиты, смотрящий на Августа и Ясира. И ещё немного ближе, чуть-чуть чётче. — Отец, — почти прошептал Ракейд. Вару снисходительно ухмыльнулся.  — Император не изменился, — заметила Димария, вглядываясь в вечно молодое лицо.  — Нет, — Найнхарт тоже шептал на грани слышимости, не догадываясь, какую тайну он открыл сейчас и смогут ли её увидеть другие, — он изменился. Потому что на фотографии Зереф искренне-незаметно улыбался.