А однажды...

Как это вышло, никто не понял. Просто в один прекрасный день в саду обнаружился жираф. Прибежавшие в неполном составе Спригганы долго обхаживали сие чудо и обдумывали, откуда оно взялось. А потом вспомнили попытку Найнхарта перевоплотиться. Его искали дружно, всем дворцом, не исключая Инвела и бабушку Шей, оставив жирафа на Августа. И только спустя полчаса, когда была разогнана пыль в самых глубоких подземельях, а летучие мыши, проклиная на своём диалекте род людской, улетели со всех чердаков, кто-то додумался успокоиться и включить мозги. Общим мозговым штурмом вспомнили, что Найнхарт что-то говорил о загородном пикнике на берегу моря. А поскольку до моря от столицы было не меньше трёх дней пути поездом, то даже если он и обернулся жирафом, то явно не здесь. А потом пришёл Август и сказал, что жираф пропал, и как это случилось, он не знает. Чтобы не заметить исчезновение такой громадины, действительно надо постараться, однако сказать об этом Августу никто не решился. Кажется, никто не хотел оскорблять его, будто бы указывая на старческую рассеянность. А может, берегли голову, потому что мало ли, вдруг Август — это как Инвел, только с посохом. А Жираф тем временем гулял. На самом деле, он был хорошим животным, пускай на него часто ругались: «С-с-скотина». Но Жираф не был злопамятным, да и смысла обижаться не видел. Ну, скотина, дальше что? Коровы, свиньи и лошади — тоже скотина, чего тут обидного? Только вот жираф очень боялся громких противных звуков, как, например, свисток паровоза. Он тогда вздрогнул, оглянулся, увидел, как бегут куда-то хозяин и другие люди, снова услышал этот страшный звук, люди внизу стали кричать, бегать ещё быстрее, и Жираф тоже побежал. Что он, крайний, отрываться от коллектива и быть самым храбрым? Остановился он только перед большим-большим домом. И хотя от него пахло не очень хорошо, — вернее, наоборот, — не пахло, — Жирафу тут понравилось. Отсюда не было слышно гудков, а деревья имели сочную листву. Жираф даже не обратил внимания на прибежавших людей, ходивших вокруг него, — дома его часто выводили на улицу, чтобы на него посмотрели. Позже люди разошлись, Жираф напился из большого-пребольшого корыта, там же вымыл рожки и пошёл осматриваться. Большой-большой дом его не заинтересовал, и Жираф пошёл в другую сторону. Постепенно людей становилось всё больше, и они так смотрели на него, не издавая ни звука, что Жираф невольно загордился, даже будто стал ещё выше, и благосклонно остановился. Ладно, так и быть любуйтесь.  — Жирафа, — раздался, наконец, из толпы чей-то голос, — большая-пребольшая! И хотя на ребёнка тут же зашипели, нечего, мол, отвлекать взрослого от важных дел, Жираф всё равно достойно опусти голову. Люди быстро разошлись в сторону, — правильно, ему надо уступать дорогу, чтобы всем было видно, — а женщина с ребёнком отошла поближе к стене. Наверное, стеснялась, что отвлекла его. Но Жираф был добрым, он сделал несколько шагов вперёд, нагнул голову ещё ниже. И тут снова раздался свисток паровоза. Жираф, кажется, даже подпрыгнул и побежал как можно дальше, на ходу крича что-то вроде извинений. Он остановился быстрее, чем в прошлый раз, и почувствовал голод. К счастью, рядом пахло чем-то очень вкусным. Жираф подошёл к дому, большому, но и только, и стал принюхиваться. Так и есть, отсюда пахло вкусной зеленью и сладкими цветами. Краем глаза Жираф заметил, что люди входят в этот дом снизу и сбоку, и попытался просунуть туда голову. К сожалению, кроме головы туда больше ничего не пролезло. Жираф грустно выдохнул, обошёл так вкусно пахнущее здание кругом и поплёлся дальше, вдыхая загустевший воздух. Стража носилась по городу как угорелая. Жирафа было приказано выловить живым или мёртвым, но первое всё-таки лучше. Учитывая, что это «лучше» произнёс лорд Юра, ни у кого не осталось сомнений в том, что при «хуже» всем будет очень плохо. Возможно, вызовут на ковёр. И будут бить. Может, даже ногами. А по крышам домов и зданий бегали все Щиты, кто был в столице. Они перемещались гораздо быстрее стражников, видели больше, но где жираф не знали. А над Висстарионом, высоко-высоко, ветер надувал дождевые тучи. Когда Жирафу на ухо приземлилась капелька воды, он лишь недовольно мотнул головой. Но потом появилась ещё одна, и ещё. Они были крупнее первой, падали чаще, и Жираф очень быстро понял, что начался дождь. Надо было где-то спрятаться. Жираф посмотрел на небо, увидел, где находятся тучи, и побежал от них как можно дальше. Дома становились всё менее высокими, и Жираф уже спокойно мог заглянуть в любое окно, но войти куда-нибудь всё равно не получалось. Жираф медленно прошёл ещё дальше и увидел большой дом, но какой-то странный. Жираф обошёл его по кругу и, наконец, понял, что было не так. У большого дома не было стены, чем он и воспользовался. Жираф увидел несколько людей, которые, судя по всему, жили в этом странном доме. Люди сидели за столом и смотрели на Жирафа. Он вежливо шаркнул ногой, наклонил голову, как учил его хозяин, и отошёл в дальний, самый сухой угол. По пути он увидел много ровных поваленных деревьев, цветные аккуратные камни, корыто с какой-то неправильной водой. Но это был чужой дом. Поэтому Жираф не стал ничего менять и примостился на своём месте, поглядывая на людей. Они отошли в другой угол, постояли там, посмотрели на Жирафа и снова сели за стол. Потом один из них куда-то делся, а второй взял металлическую палку и уставился на Жирафа. Тот повернул голову чуть вбок, чтобы лучше было видно замечательные рога. Человек дёрнулся, медленно положил палку и попятился куда-то вглубь дома. Когда он уже скрылся из виду, Жираф услышал противные крики и захотел уйти. К счастью, дождь уже закончился, и Жираф вышел на улицу. Ему невероятно сильно захотелось домой, к вкусно пахнущему сену и хозяину. Жираф грустно вздохнул и побрёл искать дом, когда услышал оклик:  — Ты, с-с-скотина, где шляешься! Жираф радостно повернулся в другую сторону. Это кричал хозяин. А Спригганы вместе с Ясиром пытались восстановить полную картину произошедшего и подсчитать убытки. Гастролирующий цирк, имеющий в своём распоряжении жирафа, отправлялся с одного из вокзалов и безбожно опаздывал. Фафа, так звали эту «с-с-скотину», испугавшись гудка паровоза, побежал, куда глаза глядят. А глаза его в тот момент глядели на дворец. Умудрившись пройти ограду, не то что бы это было сложно, сад был скорее городским парком, он объел несколько деревьев, искупался в фонтане и пошёл дальше. Прогулялся по улицам города, доведя до сердечного приступа несколько человек, но подарив отдельно взятому ребёнку впечатление на всю жизнь вперёд, он дошёл до Ботанического Сада. Туда, к счастью, Фафа залезть не сумел, но дверь испортил порядочно и пошёл дальше, в сторону окраин. Там его застал дождь, и жираф стал искать, куда бы спрятаться. Хозяин этого чуда и главный дрессировщик по совместительству усердно искал беглеца. Машины, прочно обосновавшиеся в столице, строили на окраинах «высотки» по совершенно невероятной технологии, когда сначала возводились стены и крыша, а потом всё остальное. Но к стройке привлекали нормальных людей, и, иногда, давали подработать сторожами (хотя сигнализация работала идеально). Такую новостройку в качестве убежища и выбрал Фафа. Флегматично зайдя в здание, он перепугал двух сторожей, которые, поняв, что это не «белочка», решили уведомить начальство. Один мужик взял лом и остался охранять жирафа, а другой поднялся наверх и связался с подрядчиком. Тот передал это Вару, а уж Вару повёл к этому зданию остальных. Но дрессировщик оказался быстрее и умнее. Он проследил путь Фафы по офигевшим лицам горожан и нашёл своего подопечного, когда тот уже пытался уйти в закат. Прибывшие на место Щиты услышали только то, как этот мужчина отчитывал жирафа на всю столицу: «Ты, дурак такой, куда пошёл? Да я из тебя колбасу сделаю, если ещё раз», — и так далее, и в таком же духе. И как вишенка на торте, Фафа стоял грустно понурив голову, опечалено вздыхая, хлопая умными влажными глазами и, кажется, всё понимал. В полной тишине раздался только один вопрос:  — И как мы будем рассказывать это Императору?