***
На следующий день в школе Юру вызвала в свой кабинет завуч по воспитательной — а заодно и учебной — работе. — Здрасьте, Лилия Михайловна, — сказал Юра и присел на указанный стул. Грубить ей не хотелось вовсе не из страха наказания. Барановскую он зауважал с первой же встречи, когда они с дедушкой только пришли устраивать Юру в школу. Даже удивился тогда, почему она только завуч, а не директор. Впрочем, серому кардиналу корона не нужна. — Здравствуй, Юра. Я хотела с тобой серьёзно поговорить. — А что случилось? Если что, это не я. А Витя всё врёт. — Да? — Завуч вздёрнула тонкую бровь. — Насчёт озера он тоже соврал? — А... а что насчёт озера? — напрягся Юра. — Ты действительно ходишь туда после школы? — Вот ведь с-с... следопыт, — прошипел Юра и скрестил на груди руки. — Донёс уже. Ну хожу, и что такого? Там нет знаков «кататься запрещено». — Верно, — не стала спорить Лилия Михайловна. — Больше того, я не могу тебе запретить бывать там. Но всё-таки хотела бы предостеречь. Барановская перебрала на столе какие-то бумаги, вытащила из стопки один лист и положила его перед Юрой. Мельком глянув на содержание, он мало что разобрал из-за обильных завитушек почерка. Понял только, что это было чьё-то заявление о временном зачислении в местную школу — Юрин дедушка такое же недавно писал. — Ты здесь новенький, поэтому можешь не знать, но не так давно здесь уже был один мальчик, чуть старше тебя, который любил коньки и это озеро. Юра замер. Не может быть, чтобы всё в итоге объяснилось странным совпадением. Завуч продолжила: — Его отца перевели сюда полтора года назад, летом. Родители знали, что мальчик серьёзно готовится стать спортсменом, и не мешали его занятиям. Он, как и ты, ходил тренироваться на озеро, усердно работал всю зиму. Но прошлой весной не вернулся домой. Юра почувствовал, как его колотит. Коленки под столом мелко затряслись, ладони вспотели. Он снова вчитался в завитушки в заявлении, пробежался по строчкам, спустился к подписи, но так и не смог разобрать фамилии. Юра с трудом сглотнул застрявший в горле ком. — Как его звали? — Отабек Алтын. Он. Никаких сомнений, что это был именно он. Никаких Вань, Андреев и даже Тимуров. Это его глаза, его лицо Юра видел подо льдом. — Он утонул? — внезапно севшим голосом уточнил Юра. — Сестра утверждала, что да. — Лилия Михайловна сцепила на столе пальцы в замок и отвернулась к окну. — Но поиски ничего не дали, тела в озере так и не нашли. — Расскажите. Юра сам не узнавал свой голос, не понимал, почему вдруг стало так важно докопаться до правды, но он хотел знать всё до мельчайших подробностей. Непонятно, кому и как это могло бы помочь, но если вдруг... Он должен был знать. Завуч взглянула с сомнением, но продолжила: — В тот день они катались вместе. А вечером сестра прибежала в посёлок с криком о помощи. Она сказала, что на озере начался ледоход, и Отабек, успев вытолкнуть сестру на мелководье, провалился под лёд сам. Но, как я уже сказала, даже после нескольких дней активных поисков найти тело так и не удалось. Они с завучем помолчали каждый о своём. Юра очень старался уложить в голове услышанное, но получалось с трудом, так что он решил для начала хотя бы всё это запомнить. Достал телефон, сделал фото заявления. Сглотнул снова и сказал: — А что его семья? Где они теперь? — Уехали сразу после панихиды. Не из-за трагедии, о новом назначении их отца было известно давно. Но они, видимо, решили, что будет лучше уехать, как задумано. Юра поднялся из-за стола. Дышалось с трудом, думалось не легче. Хотелось побыть одному, переварить, сопоставить. Но уроки ещё не кончились, а в мешке для сменки по-прежнему лежала пара коньков. — Поэтому, Юра, я тебя очень прошу, — Лилия Михайловна сделала выразительную паузу, — взвесь всё хорошенько, прежде чем возвращаться на озеро. Подумай о себе и о дедушке.***
Юра очень старался, но весь день думать получалось только об Отабеке. Уроков не слушал, других учеников игнорировал, в окно на переменах не пялился как раньше. Каждую свободную минуту он доставал телефон и через слабый мобильный интернет пытался нагуглить хоть что-нибудь про фигуриста по имени Отабек Алтын. Информации было катастрофически мало: ни соцсетей, ни рейтингов, ни видео с соревнований. Одна только новость о смерти на каком-то новостном сервисе области, и всё. Наверное, он тоже только мечтал пробиться на реальный турнир и застрял, как Юра, на тренировочном этапе, мотаясь с родителями по миру, иначе бы не исчез с радаров так бесследно. И, как назло, никаких фото. Умел бы Юра рисовать — начеркал бы и показал хотя бы Лилии: он, не он? В тот же день под подозрительными взглядами Вити и его разношёрстной свиты Юра украл из подсобки половую щётку и помчался на окраину посёлка. Наверное, со стороны он больше походил на хоккеиста, но смотреть со стороны было некому, так что Юра спокойно ехал к центру озера и расчищал себе от снега путь. Как он там говорил: подумать о турнире? «Я тебя ждал», — тут же отозвалось в голове чужим голосом. Юра круто развернулся, затормозил, махнул пару раз щёткой, расшвыривая остатки снега, и отбросил её в сторону. Щётка упала с гулким стуком. Юра стоял, смотрел на лицо по ту сторону льда, на лёгкую улыбку и гадал: настоящая она или это просто замёрзшая вода так искажала черты? Каша в голове не давала связать даже два слова, хоть как-то начать разговор. «Что-то случилось? Я не понимаю, о чём ты думаешь». — Ты обещал не лезть ко мне в голову. «Я обещал не комментировать то, что услышу. Но я не могу не слушать». — Ты правда ничего о себе не помнишь? У тебя ведь было когда-то имя, семья, увлечения. «Наверное, были. Но какая разница, если я ничего этого не помню?» Юра опустился на одно колено и достал из кармана куртки телефон, открыл последнее фото. — А это ты узнаёшь? «Что это? Мне плохо видно». Юра повернул экран горизонтально, прибавил масштаба, поднёс телефон к самой поверхности льда. — А так? «Нет, всё равно не вижу. Это что-то важное? Прочти мне». Юра досадливо смахнул с лица выбившиеся волосы, вместе с ними чуть не смахнул и шапку. Какой толк читать сухой формальный документ, он же хотел почерк показать. Подумав немного, Юра поймал молчаливое лицо в кадр, щёлкнул несколько раз, открыл фото. И ничего — один мутный лёд и тёмные трещины на снимках, будто и нет там никого внизу. Но как же нет, когда вот он?! Говорит, улыбается, смотрит. Ждёт. Или это техника сошла с ума, или он сам кукушкой поехал после того мощного падения. А что? Ударился как следует головой, а теперь со всякими духами разговаривает. «Я не уверен, что я дух». — Да ты заебал! Прекрати! «А ты не похож на сумасшедшего». — Ну спасибо. А ты, типа, эксперт по психам? «Я там нашёл ровное место, где можно потренировать четверные. Едем?» Какая к чёрту тренировка, когда он мысли в кучу собрать не в состоянии. Юра встал на оба колена, упёрся в лёд руками и сказал громко и отчётливо, чтобы и до чужой головы дошло, и в своей бы немного прояснилось: — Ты Отабек Алтын. Прошлой зимой ты приходил сюда кататься на коньках. Чёрные глаза напротив вдруг расширились, лицо вытянулось не то удивлённо, не то испуганно. Юра продолжил, не дав возможности опомниться ни ему, ни себе: — Ты мечтал попасть на большой турнир, поэтому много тренировался. Отабек нахмурился, неуверенно покачал головой, как будто хотел возразить, но промолчал. Слушал. — У тебя была сестра, ты учил её стоять на коньках. Да ведь? «Я не... не помню. Может быть». — Они сказали, что тело так и не нашли. Значит, ты всё-таки призрак? «Это было очень давно?» — Почти год назад. Отабек прикрыл глаза, опустил голову и внезапно поблёк, как будто отдалился от ледяной стены между ними. «Тогда да. Скорее всего, призрак». — Отабек? — тихонько позвал Юра. И возликовал: он откликнулся! Отабек откликнулся, поднял взгляд, приблизился. Наверное, даже сам не осознал, что отозвался. И Юра повторил твёрже: — Отабек Алтын. «Ты думаешь?» — Теперь уверен, — ухмыльнулся он. — Ну что, ты вроде ровное место для четверных нашёл?