Всего один звонок

— Чимин, успокойся, пожалуйста, — Чонгук, никак не ожидавший увидеть сейчас Чимина в такой неподходящей ситуации, попытался хоть как-то оттянуть тот роковой момент, когда Чимин вплотную подойдёт к ним.       Можно ещё раз повторить, что Чимина лучше не злить. Это с виду он такой безобидный, маленький парень со смазливой мордашкой. Но если его вывести из себя — все. Тикай. — Давай, ещё скажи, что это не то, о чем я подумал, — сжимая кулаки до побеления костяшек, Чимин медленно, но верно приближался к Чонгуку, которого хотелось придушить в первую очередь. — Но это правда не то.., — не успел договорить Чонгук, как Чимин пулей накинулся на него, хватая за шею и перекрывая Чонгуку воздух. — Ах ты псина, я то думал, чего мне так знакомо имя Юнги. Я то думал, с какого хера он так противно называет меня Чимин-и, как только ты это делаешь, — маленькими ручками полностью обхватить широкую шею Чонгука у Чимина не получалось, но и этого хватало, чтобы лицо Чонгука покраснело от такого удушающего приёма.       Все время, пока Чимин всерьёз пытался прикончить своего друга (хотя друзья так не поступают!), Юнги пытался оттащить его от Чонгука, что удавалось в общем-то с большим трудом. С горем пополам это удалось сделать после длительного сопротивления и брыкания разъярённого Чимина. Его лицо исказила гримаса злости и негодования. Заламывание рук за спиной, что пытался сделать Юнги, помогали лишь отчасти. Он был готов вырваться и снова наброситься на предателя. Поэтому воспользовавшись моментом, Чонгук быстро покинул комнату, пока этот черт не догнал его и не накинулся снова. И дураку понятно, что сейчас этой машине для убийств бестолку что-то объяснять, нужно дождаться момента, когда он остынет.       Но Чонгук-то молодец, оформил Себастьяна, а Юнги.. Чимину же теперь вообще все равно кого убивать: если первым будет не Чонгук, то все равно ещё остаётся Юнги. Умирать придётся всем.       Взъерошенный, с диким огнём в глазах Чимин вырывался из ослабевшей хватки Юнги и встал напротив, дыша так, словно пробежал марафон. Пристально смотря на свою цель, он в напряжении сжимал губы и кулаки, чтобы не сорваться и сразу не наброситься на ещё одного предателя. Хоть до этого они не были знакомы и не были друзьями, таким образом все равно поступать нельзя, значит и Юнги предатель. Но Чимин понимал, что главной подколодной змеей тут является Чонгук, поэтому он решил дать Юнги право на последнее слово. — Говори, — приказал Чимин после долгого молчания.       Юнги не проронил ни слова. Он молча смотрел Чимину в глаза без капли страха, но с океаном сожаления во взгляде. — Прости, — все, что смог выдавить из себя Юнги. И ему действительно было жаль. — Твои извинения тебя не спасут. Это все, что ты хотел сказать? — Нет, — неуверенно сказал Юнги, немного съёжившись от прохладного воздуха в комнате. Во время разговора с Чонгуком он успел натянуть на себя лишь спортивные широкие штаны. Найти и надеть на себя футболку ему помешал Чимин, неожиданно ворвавшийся в его комнату. — На самом деле ты мне давно нравишься, — неуверенно и медленно проговорил Юнги, наблюдая за реакцией Чимина. Возможно, это был не самый подходящий момент для такого признания, но наблюдая за тем, как сейчас зол Чимин, Юнги понимал, что другого момента может и не представиться. — Чего? — от удивления стушевался Чимин. Только этого ещё не хватало. — Ты ещё не протрезвел после вчерашнего? — напыщенная злость ушла, а на ее место пришло замешательство. Да как он вообще мог понравиться парню? Когда он успел? Они познакомились то всего два дня назад. — Ты всегда был слишком увлечен девушками и получением хороших оценок, конечно ты меня не замечал никогда, — развёл руками Юнги в возмущении. — Я учусь в одной группе с Чонгуком, не удивительно, что мое имя тебе знакомо, но ты даже никогда в мою сторону не смотрел, когда я разговаривал с ним в паре метров от тебя! Вечно был озабочен охмурением очередной первокурсницы! — извинения неожиданно превратились в обвинения, с которыми Чимин, конечно же, был не согласен.       С какой вообще стати он должен быть виноват в чём-то? О такого неожиданного поворота событий Чимин стоял в недоумении, не зная как поступить. Уйти отсюда и разбираться с Чонгуком? Или остаться здесь и завершить этот разговор? Но тогда есть вероятность, что он ещё и виноватым останется. С другой стороны информация о том, что Юнги нравится Чимин и он в нем заинтересован, очень льстила последнему. Даже несмотря на то, что ему это сказала не девушка, он очень любил внимание к своей персоне, поэтому такие признания наполняли его энергией и уверенностью в себе. — Так если я тебе нравлюсь, — начал он, — зачем ты тогда затащил меня в постель, если знал, что я натурал и от такого поступка ты лучше в моих глазах не станешь? — вот чего действительно не понимал Чимин. Зачем это все нужно было? — Я должен был Чонгуку. Я не знаю, какую цель он преследовал, но он обратился ко мне с этим только потому, что знал, что я к тебе неровно дышу. Я не мог поступить иначе! Но я правда не сделал тебе ничего плохого, — у Юнги словно отобрали силы. Его плечи опустились, а брови согнулись в выражении сожаления. Он пытался найти в глазах Чимина хоть каплю понимания, но тот даже не смотрел на него.       Чимин, слушая объяснения не мог смотреть в глаза Юнги. Сам он не был ни в чем виноват, но Юнги настолько искренне и беззащитно выглядел перед ним, что Чимин невольно чувствовал свою вину за то, что Юнги испытывает такие чувства из-за него. Вину за то, что он ему понравился и заставил стоять перед ним прямо сейчас, как брошенный котенок. Удивительно, но когда он каждое утро оставлял в одиночестве очередную жертву своего обаяния, которая просила его остаться, у Чимина никогда не возникало и мысли о тех чувствах, которые могли испытывать девушки и уж тем более не возникало и малейшего желания остаться рядом с ними хоть ещё на одну минуту. — Очень хотелось бы верить в то, что ты правда не сделал ничего плохого со мной, — еле слышно пробубнил Чимин, все ещё отводя взгляд в сторону. — Но тогда почему ты не сказал мне, что между нами ничего не было, когда я просил тебя об этом?! — злость вновь вспыхнула в нем. — Всего этого дерьма могло бы и не произойти, знаешь ли. — Я не мог сказать этого, потому что это было бы неправдой. Прости, Чимин, ничего дурного и правда не произошло, но мы с тобой поцеловались.       Тишина. Противная, давящая на уши тишина в одно мгновение полностью заполнила небольшую комнату. Напряженное лицо расслабилось, медленно вытягиваясь от нахлынувшей волны удивления и шока. Парень целовался с парнем. Пак Чимин целовался с парнем! Нет, нет, нет. Чимин хотел было начать говорить о том, как он ненавидит Юнги за то, что тот воспользовался его беспомощным положением, да и вообще как он посмел это сделать, но все слова, что хотели вырваться, застревали в горле не имея возможности выбраться наружу. Он молча глотал воздух в надежде, что сейчас он все скажет, но вымолвил только: — Как ты..       Все слова смешались, все чувства смешались: смущение, удивление, непринятие, шок, страх. Последнее, что видел Чимин, это было стремительно приближающееся полуобнаженное тело Юнги, которое припечатало его к стене со словами: «А вот так». А дальше как в тумане.       Разгоряченное от резкого выброса адреналина тело Юнги вплотную прижималось к дезориентированному, словно потерявшемуся в своих чувствах Чимину. Он пытался сохранять трезвость ума, но когда руки Юнги сжали его талию, а губы прильнули к его губам, соединение с мозгом было прервано. Чимин, парализованный такими действиями, был не в силах пошевелиться. Не каждый день происходит подобное знаете ли. Поэтому Юнги, воспользовавшись замешательством Чимина, начал медленно и аккуратно сминать пухлые, розовые губы. Чимин не отвечал на поцелуй, но Юнги на это даже и не надеялся. Он думал лишь о том, что он целует такие желанные губы, обладатель которых сейчас трезвом уме (хотя с этим можно ещё поспорить) и это во много раз лучше поцелуя с пьяным, надравшимся почти до потери сознания Чимином, безвольно лежащим на кровати. Он плавно провел длинными пальцами по пояснице, прижимая обмякшее тело ещё ближе к себе, чтобы сполна почувствовать неожиданную и мимолетную близость с причиной его мокрых снов и вечного стояка после пробуждения. И он понимал, что такое может больше не повториться.       Решаясь на совсем уж отчаянный шаг и заводя свою руку за голову Чимина, он прижал того к себе ещё сильнее, выбивая него последние капли воздуха, и когда дышать стало совсем нечем Чимин разомкнул губы, чем и воспользовался Юнги. Он проник в горячий рот, блуждая языком по небу и очерчивая ряд ровных зубов, заставляя свою крышу поехать совсем. Тяжело дыша и смакуя розовые, припухшие от поцелуя губы, с его губ невольно сорвался томный стон, отозвавшийся вибрацией по всему телу Чимина, выводя наконец его из дурмана. Он пришёл в себя. — Какого хера, Юнги? — он молниеносно высвободился из плена чужих губ и отпрянул подальше от их обладателя.       Сердце бешено колотилось, желая вырваться наружу. Чимин и сам был бы не прочь вырваться из этой чертовой комнаты наружу, желательно через окно шестого этажа. Его тело покрыла мелкая дрожь: то ли от нервов, то ли это все ещё тот самый стон Юнги эхом раздавался по телу Чимина. Теперь он смотрел прямо в глаза напротив, пытаясь отыскать в них хоть каплю сожаления или извинения за содеянное, но в них не было ничего: ни жалости, ни раскаяния. Юнги лишь в ответ смотрел на округлившиеся глаза-полумесяцы, поджимая губы и проводя по ним языком, пытаясь снова почувствовать приятный вкус, что ощущал секундами ранее.       Собрав последние остатки разума воедино, Чимин, не долго думая, совершил самый правильный по его мнению поступок в такой ситуации: одним шагом сократил расстояние и с размаху влепил Юнги звонкую пощечину. И наконец покинул эту гребаную комнату.