Hitoris non-fiction: психомуть писательская

К сожалению, романтизация насилия (и особенно изнасилований) популярна далеко не только на фикбуке. И при всем желании не получится утверждать, что на то нет никаких объективных причин. Так уж сложилось, что насилие в самых разных его формах всегда было частью культуры и жизни людей, и это неизбежно находило отражение во всевозможном фикшене. А вот проблему в этом начали видеть не так уж давно. Но если классикам литературы можно сделать некоторую скидку на их эпоху, то фикбуку такие поблажки давать несколько сложнее. Казалось бы, уж наши-то «зумеры» не должны впадать в такие крайности, как «счастливый конец» в браке с насильником? Но и этого добра пишется — и, главное, читается — немало. Почему? Думаю, тут нет смысла искать какую-то единую причину. Отчасти не может не сказываться баланс спроса и предложения: многие авторы понимают, что будет читаемо, и стараются писать в соответствии с запросом своей аудитории. Почему же романтизация насилия попадает в списки самых востребованных тем для творчества — вопрос отдельный. По статистике ВОЗ, примерно каждая третья женщина в мире в течение своей жизни сталкивается с насилием. И хотя это — «средняя температура по больнице», согласно недавним опросам Левада-центра, 35% женщин в России хотя бы раз в жизни сталкивались с физическим или сексуальным насилием со стороны партнера. Согласно публичной статистике ресурса, аудитория фикбука состоит преимущественно из молодых русскоговорящих девушек. Многие из них имели сомнительное удовольствие родиться и вырасти в этой среде, где каждая третья либо уже столкнулась с вовсе не романтическим насилием либо имеет немаленький шанс с ним столкнуться в будущем. Но жить в постоянном страхе наша психология плохо приспособлена. Рано или поздно большинство из нас начинают вырабатывать тот или иной копинговый механизм. Вероятно, для некоторых истории об изнасилованиях с хорошим концом подсознательно становятся способом смириться с перспективой жизни в мире, где хороший конец у таких историй встречается куда реже. Для кого-то это уже не просто вопрос вероятностей, а проработка уже свершившейся травмы — личной или пережитой эмпатически, благодаря кому-то из близкого круга. При желании можно найти еще массу вариантов, каким образом этот и другие факторы сказываются на предпочтениях некоторых авторов и читателей. Я не буду вдаваться в популярные трактовки этого явления порядка «они еще маленькие и не понимают, как это страшно на самом деле». О правдоподобности этого и других объяснений желающие могут сами высказываться в комментах. А я напоследок хочу лишь заметить с т.з. энтузиаста не только психологии, но и биологии, и генетики: насилие, в том числе и сексуальное, всегда было частью жизни приматов. Сама наша эволюция неизбежно учитывает этот риск — поэтому копинговые механизмы у нас во многом «встроенные». Возможно ли допустить, что у некоторых наших современников эти врожденные копинговые механизмы проявляются в виде интереса к сабжу в качестве порно-контента? Я лично не имею оснований утверждать подобное, но и исключать этого тоже не возьмусь. Пусть исследованиями возможных причин занимаются специалисты, а нам же с вами остается только делиться своими субъективными мнениями в комментариях.