***
Этой ночью ему не спалось, он всё думал о матери, о будущем и о будущей тяжёлой неделе. Мысли в голове были перепутаны, отчего иногда побаливало в висках. И сейчас в эту прохладную и умиротворенную ночь Леви медленно скуривал папиросу, пытаясь уложить свои мысли по полочкам. Окно было слегка приоткрыто, но сквозняка в комнате не было. Вильям тихо посапывал в кровати, укутавшись полностью в одеяло - кажется, по ночам он мёрз. Целый вечер они были заняты отварами, так что Андерсону нужен был отдых, да и Леви тоже, но сон всё никак не приходил. После того, как Аккерман вернулся с почты, он решил не заходить к этой своенравной мадемуазель, которая, скорее всего, была всё ещё в гневе из-за него. Ругаться с ней он не собирался - ни сил, ни желания просто нет. Леви никогда не любил скандалы и ругань и поэтому старался их избегать. Ему неприятно, как и очень многим другим людям, когда на него кричат или же его покрывают бранью. Всё же его мать была спокойным человеком, которая решала всё словами, а не криками. И Леви привык к такому и старался брать с неё пример. Его даже немного раздражали слишком громкие и вспыльчивые люди, которые шли на поводу своих эмоций. В гневе они могут сказать всё, что угодно, выразить всю свою накопленную злость, а потом спустя время просить прощения, понимая, что они наговорили. Дураки. За дверью раздалось еле слышное шарканье босых ног и скрип деревянной половицы. Леви не поворачиваясь лицом к двери, замер, крепко сжимая остатки папироски, которая медленно тлела в пальцах. «Кто в такое время бродит по поместью?» — быстро промелькнула мысль в его голове. Он чуть повернул голову вправо, чтобы лучше всё расслышать. Задержав на мгновение дыхание, он выждал пару секунд, пока не услышал слабенький стук в дверь. Мгновенно выкинув папироску в окно и чуть сильнее прикрыв его, Леви направился в сторону двери, в которую снова постучались, только чуть сильнее. Распахнув дверь, он чуть опешил, когда на него упало чьё-то тело, и тот по неосторожности грубо схватил незнакомку за плечи, чтобы удержать её и не упасть самому. — Простите, — хрипло и тихо проговорила Микаса, понимая, что ноги совсем перестали слушаться. Леви чуть изменил положение её тела, чтобы увидеть лицо, но всё также крепко держал её. Тяжёлое дыхание через рот, покрытый испариной лоб и еле ощутимая дрожь - даже думать не нужно, что произошло. — Вильям! — на повышенных тонах и грозно сказал Леви, отчего спавший мужчина в страхе распахнул глаза и, мгновенно сев, стал быстро их тереть, а Микаса невольно зажмурила свои глаза и чуть слышно простонала себе под нос, так как боль в черепной коробке из-за громкого возгласа, стала сильнее и сдержать её было невозможно. — У неё температура поднялась, помоги мне. — Не теряя времени Андерсон подскочил с кровати и в панике стал в неуверенности вертеться, не зная, что взять, чем помочь. — Расправь одеяло на моей постели, — скомандовал Аккерман, подхватывая измученное от болезни тело на руки. Микаса даже удержаться не пыталась, так что голова и руки свисали вниз, а самой ей казалось, что она медленно, но верно теряет частички своего сознания. Аккерман аккуратно уложил девушку на постель и, откинув челку, дотронулся до лба, затем стал щупать пульс удерживая её запястье. — Принеси жаропонижающий отвар, а я схожу за тазиком с холодной водой и полотенцем. Ей нужно срочно сбить температуру, — четко, без запинок давал указания Леви, в отличие от Андерсона, который после сна не мог сформировать в голове и мысли, отчего слегка паниковал. Всё было принесено довольно быстро. Аккерман поставил тазик недалеко от постели и, обмакнув в воде полотенце, а затем слегка выжав его, стал обтирать им шею, плечи и лицо девушки, которые были покрыты легкой испариной. Микаса судорожно вздохнула, когда снова почувствовала холод и как мурашки пробежали по руками и ногам, но она лишь из-под открытых глаз наблюдала, как мужчина обтирает её, совершенно ничего не говоря. А затем, обмакнув полотенце ещё раз, положил его на лоб девушки, отвлекаясь на своего ученика, который стоял наготове с ложкой и отваром. Леви кивнул ему и забрал всё из его рук. Только сейчас он взглянула в глаза Микасе, которая в свою очередь не отводила от него взгляд. — Вы меня слышите? — Брюнетка кротко кивнула, говорить ей было невыносимо больно. Леви понимающе покачал головой аккуратно наливая снадобье в ложку. — Ситуация не настолько критична, по крайней мере, она не бредит. — Аккерман приподнял голову Микасы за затылок, отчего полотенце упало на живот девушки, но Вильям молниеносно подхватил его. — Откройте рот. — Девушка вяло раскрыла губы, а Леви не теряя времени влил горькую, но лечебную жидкость. Микаса чуть скривилась, но всё проглотила. Её положили обратно, вернули холодное полотенце на лоб и плотно укутали в одеяло. — Вам нужно поспать, — поправив одеяло в ногах, сказал Леви. — Думаю, лекарство скоро подействует. — Девушка кивнула и окончательно расслабила и без того слабое тело. Ломота, озноб и боль никуда не ушли, но стало капельку легче. Хотя, возможно, ей так лишь показалось. Ещё около двадцати минут можно было слышать её тяжелое дыхание и ёрзанье, но затем она уснула и чуть утихла. Полотенце спустя время, как она уснула, Леви поменял, а затем устало присел на стул, зарывая пять пальцев в темные волосы. — Она здесь до утра лежать будет? — с осторожностью спросил Вильям, поплотнее закрывая окно. — Скорее всего, ведь нет смысла сейчас перетаскивать её в свою комнату. — Будет не очень хорошо если её будут искать с утра, а она у нас спит. — Не думай об этом и ложись спать, — отмахнулся Леви. — А ты? — спросил мужчина, снова ложась под одеяло в свою кровать. — А я не хочу, спи.***
Утро её сопровождалось ноющей болью в голове и сухим горлом. Поняв, что она не в своей комнате, Микаса чуть испугалась, но затем мгновенно вспомнила, как она тут оказалась. Вновь расслабившись, она медленно оглядела комнату. Полотенце упало во время сна и теперь лежало возле подушки, одеяло и простыни были смяты, кажется, этой ночью она много ворочалась. В комнате не было ни душно, ни холодно, вполне комфортная температура. Вильям сидел за столом к ней спиной и чем-то увлеченно занимался, кроме неё и него больше никого не было. — Извините, — обратилась к нему девушка. Тот быстро повернул к ней голову, откладывая перо. — Как вы себя чувствуете? — спросил Андерсон, подходя к девушке и практически невесомо, тыльной стороной ладони, коснувшись её лба, проверил температуру, но, кажется, всё было в порядке. — Намного лучше, чем ночью, — ответила Микаса, сглатывая густую слюну и морщась от боли. — Можно мне воды? — чуть обработав информацию Вильям утвердительно кивнул и двинулся в сторону кувшина, который на ночь ставил Леви. Ей вручили полный стакан с водой, и она, присев на постель, прикоснулась губами к краям стакана и с жадностью стала поглощать воду, большими глотками. Не по этикету, но сейчас ей было всё равно на это. — Сколько сейчас времени? — вытерев ладошкой мокрые губы, спросила Микаса, начиная невольно искать глазами настенные часы. — Восемь утра, — Вильям взял из её рук стакан и вернул на место, делая заметку в голове, что нужно потом отнести его на мойку. — Сколько?! — девушка в ужасе откинула одеяло, опустив ноги на пол. — Мэри меня, наверное, обыскалась! — Убрав мешающие пряди за уши, она рванулась к двери, чувствуя, как усталость ещё не покинула её ноги, но не остановилась. Дверь прямо перед её носом распахнулась, и в проёме стоял Аккерман, который равнодушно осмотрел девушку, а затем просто обошел. — Я узнал про завтрак, скоро нам его принесут. — Леви перевёл взгляд с ученика на аристократку. — Вам уже лучше? — Намного, — поджав губы ответила Микаса. — Я Вас проведу в комнату, кажется, Вы ещё не очень уверенно стоите на ногах. Не стоило так рано подскакивать, — сделал небольшое замечание Леви, а затем вышел за девушкой в коридор. — Думаю, моя служанка сейчас меня ищет. — Так и было — когда они оба подошли к комнате Микасы, оттуда выбежала Мэри, который чуть не врезалась в девушку и явно была напугана. — Я Вас обыскалась! — шатенка невольно положила руки на плечи девушки, совсем не заметив Леви рядом. — Пришла к Вам утром с завтраком, а Вас в постели нету и окно распахнуто. Уж пришла мысль что Вас украли, а то чего ещё похуже! Тем более, Вы больны! — Всё в порядке, — спокойно ответила девушки, убирая её руки с плеч, — рано утром сильно разболелась голова, и я ходила за снадобьем к мистеру Аккерману, — Мэри кивнула, явно веря её словам, а затем провела девушку в комнату, а Леви зашел за ними. Предварительно он покосился на Микасу, которая скрыла своё ночное приключение, но если ей так захотелось, то пусть. Неизвестно, что у неё в голове. Усадив госпожу за стол, Мэри подвинула ей поднос с завтраком, а затем когда Леви окликнул её, полностью перевела на него внимание. — Все лекарства готовы, — врач достал из кармана брюк, сложенный листок в несколько раз, — Здесь все подробно расписано, что, когда принимать, в каких количествах, соответственно дальше соблюдать постельный режим и не давать ей сидеть на сквозняке, ни в коем случае… Ещё минут десять Леви и Мэри обсуждали лечение Микасы, пока сама девушка медленно поглощала еду, совершенно погрузившись в свои мысли и не слыша этих обоих. — Если будут проблемы или вопросы обращайтесь к нам, — Мэри кивнула головой, а Леви передал ей в руки этот лист. — Мне всё понятно, благодарю за пояснение, — ответила служанка, снова складывая листок. — Приятного аппетита, — кинул Леви на последок, уже подходя к выходу. Микаса просто кивнула и продолжила свой завтрак, который практически был съеден. Она была спокойна, пока не услышала скрип двери и до боли знакомый и ранящий сердце голос. — Доброе утро, мистер Аккерман, — Микаса в ужасе сжала столовой прибор и замерла, не смея повернуть головы. — И тебе доброе, Долорес, — грубее обычного ответил ей Леви. Микаса, кажется, забыла как дышать, ненависть и страх будто захлестнули её изнутри. Почему она пришла именно сейчас? Зачем она пришла? — Доброе утро, Микаса, — обратилась к ней женщина. Она говорила это так мягко и так наигранно, что аж живот скрутило от тошноты. Девушка громко выдохнула через нос и легонько повернула в её сторону голову, но не всем телом. Одета Долорес была в темное и теплое платье, а на голове была аккуратная миниатюрная шляпка, которая подчеркивала её прическу. Явно собралась на какое-то мероприятие, но в такую рань, что крайне удивительно. — Доброе, матушка, — тихо ответила Микаса в тревожности, сложив руки на коленях, чтобы хоть как-то успокоить эмоции. Затем послышался стук каблуков и легкий шелест платья. Женщина присела недалеко от дочери и невесомо дотронулась до её щеки, поглаживая нежную кожу большим пальцем. — Как твое самочувствие? — перчатка в которых находилась рука, неприятно царапала кожу, отчего хотелось сморщится, но её так сковал дикий страх, что мышцы лица, просто замерли в гримасе шока. — Мне было плохо ночью, — выдала Микаса, еле шевеля губами. Долорес мягко усмехнулась и взяв её подбородок двумя пальцами, повернула её лицо к себе в сторону. Девушка покорно повернула голову, взирая на мать с широко открытыми глазами, в которых потихоньку накапливались слёзы, рот был приоткрыт, но дышала Микаса слишком тихо, будто боялась сделать слишком громкий звук. — Бедная моя, надеюсь, тебе лучше. — Аристократка ласково улыбалась, поглаживая уже плечо Микасы. Какова ни была бы улыбка, но взгляд выдавал все её мысли и чувства. Нет, женщина не была зла, но в глазах будто читалось превосходство над ней. В этих бездонных глазах она видела насмешку и одновременно угрозу. Что же сейчас будет? Кажется, она не забыла про обещанный разговор. И почему же решила прийти именно сейчас, когда в комнате куча народа, неужели унизить свою дочь ещё раз, чтобы потешить свое самолюбие? Или же она выгонит всех и «ласково» с ней поговорит. — Госпожа, думаю, не стоит так близко находиться рядом с Микасой, вы можете заболеть, — наконец-то влезла Мэри, которая смотрела в пол, рассматривая свои башмаки. — А сама заболеть не боишься? — не стирая улыбки, посмотрела на неё женщина, наконец-то убрав руки от дочери. — Ваше здоровье намного дороже моего. — И то верно, — женщина поднялась со стула, — я пойду, у меня ещё дела. До встречи, Микаса. Долорес ушла также неожиданно, как и пришла. Зачем и почему, никто не знал. Аккерман так и простоял возле входа, скрестив руки на груди и наблюдая молча за этим представлением. Он мысленно анализировал ситуации и лицо своей пациентки, на котором впервые он увидел эмоции страха и тревоги. Может, всё на самом деле совсем не так, как он думал?