«Думаю Вы сейчас удивлены, держа это маленькое послание в своих руках и Вас мучает вопрос откуда оно и от кого, но пока просто прочтите. Можете считать меня стыдливым трусом, но увы, я бы в жизни не смог предложить Вам такую идею, смотря в Ваше лицо. Думаю и вовсе, это не в силу моральных ценностей писать мне, холостому мужчине, Вам, практически замужней девушке, на чей помолвке я сейчас присутствую. Но я прекрасно знаю, что Вы думаете на самом деле по поводу своего замужества, поэтому и рискую. Не буду сильно тянуть, Вы меня интересуете, но пока я не могу объяснить с чем это точно связано, я бы хотел обмениваться письмами и предложить Вам дружбу, думаю у нас есть много тем для разговоров. Если Вы согласны, то напишите мне ответ к следующему воскресенью и попросите кого-нибудь из слуг отнести Ваше письмо на почту, желательно Мэри, я ей доверяю больше всего. Если же Вы отказываете мне, то ничего не пишите, я приму это как должное. В любом случае, после прочтения, сожгите послание, чтобы никто из Ваших родственников этого не узнал. Чуть ниже будет написан мой адрес, не забудьте его переписать…»
Микаса быстро прошлась глазами по адресу, а затем пальцем очертила написанные его имя и фамилию в уголке. В груди будто что-то горело, и она в чувствах готова была воскликнуть «Да!». Однозначно, это было самое неожиданное и доброе утро в её в жизни.***
Слуги перестали сноваться туда-сюда, оставив хозяев спокойно завтракать с гостями. По столовой разносился звон ударяющихся столовых приборов о различную посуду и текли медленные разговоры между старшими. Семейство Йегеров приняло решение остаться в поместье до самого дня свадьбы, это чуть больше двух недель. Точнее, выразила такое желание Карла, с целью, чтобы помолвленные узнали друг о друге побольше, а её муж согласился с этой идеей. Естественно, Долорес с Джозефом не смели им отказывать. — Микаса сегодня намного живее, чем вчера, — с улыбкой прокомментировала миссис Йегер, посматривая на неё. — Я просто отдохнула, — учтиво ответила ей девушка. — Милая моя, думаю тут причина не в усталости, — многозначительно намекнула женщина. Микаса начала неловко улыбаться ей. Девушке лишь оставалось гадать, что за мысли сейчас посещали её будущую свекровь. — Дорогая, не стоит её донимать, — в разговор влез Гриша, заставляя Аккерман в глубине души вздохнуть. — Думаю ты прав, — довольно легко согласилась его супруга, заводя разговор уже с Долорес. Такая легкая переменчивость в ней, всё больше удивляла девушку, которой такая черта была совсем не присуще. Микаса лишь взглянула на Карлу, а затем продолжила молча завтракать, слушая их беседы, Эрен, по сути, делал тоже самое, отчего девушка тоже невольно поглядывала на него. «Военные все себя так ведут?» — крутилась мысль в голове молодой аристократки. Она легонько покачала головой и отогнала её от себя, как надоедливую муху. Она считала его либо странным, либо слишком безразличным ко всему, он, по большей части, молчал и вроде несильно вслушивался в разговоры за столом, казалось бы, ему было всё равно на эту ситуацию, либо же он просто смирился. — Микаса и вправду уродилась телом и лицом, — неожиданно резко уловила предложение о себе девушка и уставилась на женщин. Миссис Йегер ни с того ни с сего, начала обсуждать внешние данные Микасы. — Бёдра у неё тоже хорошенькие, так что детки в их союзе родятся здоровые, — добавила Долорес, пока Джозеф безмолвно соглашался со словами жены. Немигающим взглядом она уставилась на своих родителей, будто не желала верить своим ушам. «Какой ужас!» — кричало внутреннее я младшей-Аккерман. Кажется, эти двое решили окончательно испортить ей настроение, говоря на слишком интимные темы за обеденным столом, тем более касающиеся её. — Это просто чудесно, — положительно ответила Карла, слегка отпивая из бокала, а вот Микасе уже и кусок в горло не лез. Отложив столовые приборы, она уставилась в тарелку перед собой, пытаясь не слышать продолжение разговора. Рядом послышался смешок, она слегка повернула голову и посмотрела на парня, чьё лицо украшала лукавая полуулыбка. Он взглянул на неё в ответ, но затем быстро отвернулся. Микаса посчитала его ещё более странным. После окончания столь мучительного завтрака, все разошлись кто куда. Долорес любезно согласилась показать Карле поместье, пока мужчины отправились заниматься своими немаловажными делами. Микаса схватила Эрена в коридоре, кажется, он шёл к себе. — Разве ты этого хочешь? — настойчиво задала вопрос девушка, удерживая его за рукав. Тот посмотрел на неё сверху вниз и довольно аккуратно высвободил свой рукав от её захвата. — А это имеет значение? — равнодушно ответил он ей. — Ещё как! Я вижу, что ты не хочешь этой свадьбы, почему бы тебе не сказать об этом родителям и не отказаться? — с надеждой лепетала Микаса, тяжело дыша. — Не в жизнь, — как отрезав, ответил ей Эрен. — Проси об этом сама. — Но я не могу. — Тогда это не мои проблемы, — он развернулся и ушёл, а она, как брошенная, стояла в коридоре, смотря ему в спину, кажется, гнев от такого короткого разговора начал захлестывать её изнутри.***
Некогда мрачные поля, чья атмосфера загоняла в грустные мысли, сейчас были покрыты толстым слоем ярко-белого полотна. Мэри, притоптывая под собой снег, сжимала в руках изрядно поношенную сумку. Мысли женщины витали где-то высоко в облаках, а сама она глядела в белоснежную даль и думала о том, как можно быстрее встретить Вильяма, который ожидал её на определенном месте с каретой. Сугробы были по колено, а дорога, проходящая к поместью, была знатно занесена. Её ещё не чистили, а проезжающих карет с раннего утра здесь и не было. Да и никто даже не подозревал, что ночью пойдет сильный снегопад, который закончиться ближе к обеду. — Мэри! — окликнул её до боли знакомый голос. Вильям стоял чуть поодаль от неё и весело махал рукой. Улыбнувшись ему, женщина мгновенно ускорила шаг и, стараясь не спотыкаться о сугробы, довольно быстро достигла его. — Надеюсь я не слишком опоздала! — запыхавшись лепетала Мэри, поправляя свою одежду. — Всё в порядке, — ласково ответил Вильям, гуляя по ней быстрым взглядом. Женщина взглянула на него в ответ, а затем неловко потеребила шарф на своей шее. Изношенная, и в то же время приятная на ощупь, ткань начала нагреваться от нервных поглаживаний служанки, но спустя пару секунд, она отпустила несчастную вещь. Её настигло некое осознание, и она воскликнула: — Возьмите! — Мэри начала быстро разматывать шарф, пару раз цепляясь за него уложенной назад прической. Но, не успев его и снять с шеи, Андерсон, мягким движением руки, мигом прервал её действия. — Мой шарф Вам очень идёт, не снимайте его до конца нашей прогулки, прошу Вас, — вкрадчиво говорил мужчина, возвращая ткань на место и кое-где поправляя её. — Хорошо, — прошептала женщина, отведя взгляд куда-то в поля. Она отчетливо почувствовала, как приятная неловкость завладевала каждой клеточкой её худого тела. В её голове на миг пронеслась короткая мысль. Мэри подумала, что она хотела бы целую вечность стоять среди белоснежных дорог, поглядывать на Вильяма и ощущать легкое прикосновения его холодных рук. Каждый момент с ним она хотела чувствовать постоянно, ведь такие моменты приносили новые краски в её мрачную жизнь, и ощущения, которые раньше ей не довелось испытывать. Спустя минут тридцать езды, они оба высадились недалеко от центра города. Вильям по-джентельменски протягивал руку Мэри, которая пыталась вылезти из кареты. Смущенные, и в то же время случайные, прикосновения и взгляды преследовали их всю дорогу. Вчерашний танец, естественно, оставил на них видимый след. Вильям всё больше вгонялся в краску, вспоминая вчерашнее, ему было в некой мере стыдно за свой порыв чувств. Их танец был явно не простой, он был слишком близким и сокровенным для них. Поэтому Андерсон лишь мысленно ругал себя и надеялся, что Мэри после такого не отдалится от него. Но сама женщина, не то чтобы была спокойна к этому, но явно не была оскорблена. После вечера, в её черепной коробке был что ни на есть самый настоящий рой мыслей, который кружил и путал её саму. Женщину одолевало сомнение, удивление, непонимание и радость. Этот мужчина столь неожиданно ворвался в её жизнь и вытворял такие вещи, но ей безусловно это нравилось. Изначально Мэри хотела держать его на расстоянии, так как его неожиданные появления, разговоры и действия причиняли ей дискомфорт. Женщина имела очень неудачный опыт общения с мужским полом, буквально плачевный. И не то чтобы она их избегала, скорее остерегалась и не вступала ни с кем в какое-либо близкое общение. Поэтому Вильям являлся первым мужчиной в её жизни, которого она настолько близко подпустила к себе. Сама Мэри не могла точно понять, что именно в нём внушало ей доверие, но после всех событий, а именно вчерашнего вечера, она неосознанно протянула ему руку в ответ, а тот, со всей нежностью, аккуратно ухватился за неё, принимая ответ Мэри. Женщина лишь надеялась, чтобы её доверие вновь не обернулось против неё. — Дороги здесь хоть чищенные, — шутливо произнес мужчина, отдавая кучеру деньги. Мэри с легкой улыбкой кивнула ему, согласившись, и обратила взор на открывшуюся зимнюю улицу. Людей, как обычно, много, а особенно детей, которые в такой снежный день вышли порезвиться. — Пойдемте, — окликнул Вильям и стоя возле дороги, стал осматриваться. Их руки, по инициативе мужчины, сплелись друг с другом. Вильям аккуратно повел её через дорогу, где проезжало множество карет. Неосознанно, Мэри сильнее сжала его ладонь и прижалась чуть ближе, отчего у неё, где-то в районе живота, порхали что ни на есть те самые бабочки. Дойдя до центра, Андерсон любезно спросил, не хочет ли та перекусить. Мэри ответила ему согласием, и вскоре, они обходили ларьки, выбирая себе разнообразные вкусности. Людей было море, играли уличные музыканты, отовсюду был приятный запах еды, а народ, ближе к центру, пускался в пляс. Кое-где играли дети, кидая снежки и падая в шутку в снег, а недалеко прогуливались взрослые, которые наблюдали за всем этим. Народ веселился, несмотря на погоду. — Я никогда на таких праздниках не была, — говорила Мэри, кусая горячую булку и смотря на представление. — Думаю была бы здесь Микаса, ей бы очень понравилось. — Я в этом не сомневаюсь, — улыбчиво ответил Вильям, надевая обратно перчатки. Мэри была бы не Мэри, если бы хоть раз не упомянула молодую Аккерман. Кем эта аристократка ей является и почему она настолько сильно терпит её выходки? Женщина говорила о ней в определенные моменты, то с нежностью, то с сожалением, но никогда не говорила о ней плохого, а в моменты разногласия винила лишь себя. Он не забыл того момента, когда случайно увидел их ссору в коридоре, тогда ему искренне хотелось ответить мисс Аккерман тем же, но пытаясь поговорить на эту тему с Мэри, та лишь отдалилась от него и дала понять, что это не его ума дела. — У вас всё хорошо? — издалека начал мужчина, делая вид, что во всю наблюдает за танцорами, хотя центр его внимания был далеко не на них. — К счастью, да, — на тон тише заговорила Мэри. — С Микасой что-то случилось за эту неделю, мне бы хотелось как можно быстрее с ней поговорить, — её нога стала невольно рисовать на снегу. — Она для Вас настолько значима? — спросил Вильям, нахмурив брови. — Возможно, — уклончиво ответила она. — Но что хорошего для Вас она сделала? — Вы опять начинаете эту тему? — в голосе Мэри послышалась толика раздражения. — Простите. Он оторвал свой взор от танцоров, которые только закончили свой танец, и опустил свои глаза вниз. — Почему Вы так интересуетесь этим? — не понимала Мэри, также смотря на снег под ногами. Вильям сильнее впился руками в холодное дерево лавки. А почему его, чёрт возьми, это не должно интересовать? Мужчина прикрыл глаза. Ему не хотелось признавать, от силы совсем, но его задевал тот факт, что Мэри была слишком мила и преданна мисс Аккерман при любых обстоятельствах, и даже отвратительное отношение к ней все равно это не разрушало. Чувство несправедливости лишь сильнее его заглатывало. Почему аристократка так легко получала её любовь, а его, который желал Мэри только хорошее, обделяли? Со стороны Вильяма это звучало довольно эгоистично, но чувства к ней, которые он понял совсем недавно, заставляли его мыслить так. — Успокойтесь, — он почувствовал тепло на своей руке. — Мне просто интересны Ваши мотивы, я не собираюсь с Вами ругаться, — успокаивая, заговорила женщина, отчего рука мужчины, крепко сжимающая несчастное дерево, расслабилась. — Извините ещё раз, — отстраненно проговорил Андерсон. — Не извиняйтесь, — служанка покачала головой. — Я… — она чуть поразмыслила, — мне просто её жаль, и я понимаю, почему она себя так ведёт. — Настолько жаль, что готовы терпеть её выходки? — Мэри с какой-то неловкостью ему кивнула. Вильям посмотрел на неё взглядом полного непонимания, в котором еле заметно промелькнуло разочарование. — Но она же не ребёнок. — Не ребёнок, но всё же… — женщине стало вовсе некомфортно от разговора, и мужчина мигом это заметил. — Давайте закончим этот разговор. Он резко подорвался с лавочки, отряхивая брюки. Андерсон не собирался снова всё портить и не желал, чтобы Мэри снова держала от него дистанцию, лучше закончить об этом говорить прямо сейчас и навсегда. — П-подождите! — она вновь схватила его за руку. — Я бы хотела продолжить! — мужчина вздохнул. — Я вижу Вам некомфортно, мне бы не хотелось чтобы наша прогулка закончилось на плохой ноте, нам лучше пройтись, — он хотел утянуть её за собой, но та настойчиво сидела на лавке. Вильям мысленно чуть не задохнулся в собственном непонимании. То она не хочет говорить про это, то ей вдруг захотелось. — Понимаете, моё детство прошло не очень хорошо, — издалека начала женщина. Мэри стойко смотрела ему в глаза, хотя буквально сейчас её разъедало множество неприятных чувств и, несмотря на это, она всё же решила поставить точку в их недопонимании. — Я сирота и росла всю свою жизнь в приюте, у меня нет фамилии и даже имя мне дали воспитательницы. Я находилась там с младенчества и не знаю совершенно ничего о своих родителях, и то, как я вообще там очутилась, — Вильям молча присел обратно, а та всё не отпускала его руки. — Приют был бедный, отчего я часто голодала и носила чуть ли не простыни. Сами понимаете, в нашей стране в принципе с приютом для детей всё очень плохо. Мне пришлось сбежать оттуда, как только мне исполнилось пятнадцать, так как я больше не смогла терпеть такую жизнь…***
Душистый май бил по вискам. Ласточки звучно пели в небе, кружась в водовороте танца. Солнце, окутывающее их теплом, стояло в зените, а изумрудно-зелёные деревья шелестели под действием легкого ветерка, приносящего свежесть в столь дивные края. Высокий мужчина и девочка, ростом ниже его плеча, молча стояли в тени роскошного сада. Их взоры были устремлены к двери, открывающей вход в не менее роскошное поместье. — Твоё впечатление? — волнующе спросил усатый мужчина, потирая плечо сиротки. Мэри, не отрывая от здания взгляда, медленно проморгалась. Отчего аристократ средних лет расхохотался. — Кажется даже очень сильное, ну же детка, очнись, — он в порыве смеха крепко прижал её к себе, широко улыбаясь. Ей казалось, что она сейчас спит и всё вокруг это лишь происки её ночных фантазий. Но солнечные лучи, начавшие неожиданно освещать её блеклые карие глаза, были что ни на есть реальностью. Мэри взаправду оттуда ушла, сбежала глубокой ночью и лишь луна являлась её единственным свидетелем. Лишь небесное светило молча наблюдало, как заплаканная и замерзшая девчушка бежала вдоль пустых и ветреных дорог, стараясь не оглядываться на место полное ужасных воспоминаний, лишь только оно грустило вместе с ней и придавалось скорби о её судьбе. — Невероятно красиво, сэр, — чувственно произнесла Мэри, рассматривая колонны. Но теперь она свободна. Наступил тот самый конец её бесчисленных страданий, ведь утро, встретившее сиротку после столь горькой ночи, утешило её в своих объятиях и дала дорогу к новому. — Ты не представляешь сколько раз я это слышал, но именно из твоих уст это звучит до боли восхитительно, — переходя на шепот ответил усатый, с прищуром оглядывая прижатую к его боку девчонку. Этот мужчина, её спаситель от голодной и грязной смерти. Мэри встретила его на рассвете, он стоял спиной к солнцу, протянув худую руку. Тогда слышался лишь его низкий голос и отчаянные всхлипы сироты, разрезавшие тишину столь тихого утра. — Вы и вправду разрешите мне здесь работать? — наивно шептала она, чуть отодвигаясь от него. Мэри всё не могла поверить в происходящее. — Конечно! — уверил её мужчина. — Не верю, — всё твердила девчонка. Её ноги повели вперёд. Мэри молча отошла от аристократа и двинулась вдоль цветущих деревьев, бултыхаясь в море своих заблуждений. — Иной раз такие чудеса становятся явью, — самодовольно хмыкнув, ответил он шатенке, рассматривая её стройную спину, обдуваемую весенним ветром. Крона дерева громко зашелестела, отчего оба отвлеклись и подняли глаза к верху. Белки забегали где-то наверху и поняв, что устроили шуму, быстро убежали кто куда. Мэри горестно прищурила веки, сжимая по бокам замызганное платье. Столь милые животные испуганно убежали, а она так и не смогла их получше разглядеть. — Тогда почему вы решили сделать это явью для меня? — грустно произнесла сирота, медленно опустив голову. — Поверь мне, милая. Я вижу в тебе то, что не видят другие.***
«Видит то, что не видят другие» Девушка, стоя в униформе, неловко поправляла чепец и рассматривала себя в мутном зеркале. Её рука медленно потянулась к лицу, слегка прощупывая впалые глаза и щеки. «Я и вправду могу выделяться для кого-то» — крутилась мысль, пока карие глаза мазками разглядывали столь бледное и измученное личико. — Зачем мне в помощницы сдался ребёнок?! — негодующе прокомментировала женщина средних лет, складывая простыни. Услышав недовольный голос, Мэри мигом отдернула руки и повернулось к прачкам лицом, глядя в обшарпанный пол. — От неё проку будет, как от козла молока! — повысив тон, продолжала служанка. Женщины, находящиеся в помещение, переглянулись между собой. — В любом случае это приказ господина, — с равнодушием добавила рыжая девушка, которая возилась с грязной одеждой. — Да что мне с этого приказа! Лишняя головная боль! — Угомонись Грейс и просто расскажи, что ей нужно делать, — косо посматривая, сказала какая-то брюнетка. — Да ну вас! Посмотрим, как бы вы запели, если бы её скинули на вас! — раздраженно выкинула Грейс и, болезненно схватив девчонку за руку, поволокла к двери. Когда дверь в ярости захлопнулась, оставшиеся прислуга синхронно вздохнула. Они лишь желали терпения несчастной девочке, продолжая свою, не менее трудную, работу. Волочась за ней, Мэри пыталась сфокусировать свое внимание на чем-либо, кроме больной руки, которую всё никак не хотели отпускать, а лишь сильнее стискивали. Но ей ли жаловаться, в приюте было намного хуже и больнее, а то, что сейчас, — это так, мелочи. Всё же господин, которого она повстречала, спас её, любезно дал работу и крышу над головой, поэтому ей нужно не обращать внимание на такие неприятности и приложить все свои силы, чтобы достойно ответить на его доброту. Конечно, прислуге этого поместья, судя по всему, она не понравилась, ну и ничего, она сможет им доказать, что не пальцем деланная. Они вышли в просторную комнату, полную окон и дверей. Стены были украшены картинами, а мебель стояла по краям, отчего в середине комнаты её было минимум. Зато это открывало прямой путь к лестнице, которая вела на этаж выше. Шторы были открыты, отчего в этой комнате было намного ярче, чем в других. Мэри щурилась, желая поскорее протереть глаза, застеленные пеленой, но Грейс настойчиво дергала её вперед, поэтому сиротке приходилось смирно идти за ней, моментами спотыкаясь. — Грейс, — со стороны той роскошной лестницы послышался мужской голос. Они собирались уже выходить отсюда, но женщина мигом остановилась и резко развернувшись, впопыхах поклонилась. Мэри непонимающе смотрела на неё, кидая взгляды то на лестницу, то на поклонившуюся Грейс. Но затем мигом поклонилась сама, оттого что женщина мертвой хваткой схватила её за волосы, потянув голову девчонки вниз. — Ты ей уже всё рассказала и показала? — в какой-то степени грубо спросил мужчина. — Как раз-таки собиралась, — ответила Грейс, выпрямляясь телом, но всё также смотря в пол. — Почему так долго? — негодование отчетливо слышалось в его голосе. Мэри, подняв голову, посмотрела на него, ожидая увидеть хмурое лицо мужчины, но встретившись с ним взглядами, тот улыбнулся ей. Его раздражение мигом прошло, а голос неожиданно стал мягче, как только он посмотрел на неё. От такого осознания новоиспеченная служанка неловко отвела глаза. — Работы сегодня много, и я пыталась заранее её закончить, чтобы полностью уделить время девчонке… — У неё есть имя. — Чтобы полностью уделить время Мэри, поэтому слегка запозднились, — закончила женщина, буквально всё пропищав. Шатенку хорошенько забавляла эта ситуация. То, как дерзкая Грейс становилось мигом покладистой и тихой, вызывало у неё широкую улыбку. — Как закончите, пускай зайдет в мой кабинет, — потребовал аристократ и поднялся вверх по лестнице. Девушка завороженно смотрела в спину своего спасителя, но её грубо потянули в сторону, отчего та отвернулась и продолжила следовать за служанкой. Время с Грейс было мучительным и долгим. Та постоянно её за все бранила, кидала в неё вещи и объясняла так, что взрослый человек не сможет её понять. Либо она делала это специально, либо была таким человеком, но Мэри не желала это разъяснять, лишь хотела, как можно быстрее уйти от неё. Но, к счастью, часы стукнули семь. Девчушка устало кинула тряпку рядом с собой, отчего Грейс покосилась на неё, но на удивление промолчала. — Ты уже знаешь где чулан, собери все вещи для уборки и отнеси, — спокойно, скорее из-за усталости, приказала женщина и закрыла окно. Мэри неохотно встала с пола, взяв попутно ведро с грязной водой. — Возвращайся в комнату и не забудь перед сном хорошенько умыться, также ложись пораньше, завтра рано утром мы идём в баню, тебе особенно стоит её посетить, — Грейс сцепила руки на груди, с равнодушием на лице рассматривая девчонку, что остановилась посреди коридора. Кажется из-за усталости, злость женщины утихла и под конец она вела себя особенно спокойно, хотя лёгкая грубость всё же чувствовалась в её тоне. Мэри оставалось лишь коситься на неё, искренне не понимая, что творится в голове этой сумасшедшей женщины. — Хорошо, до завтра, — тихо ответила девчонка и вяло пошла прямо. Сейчас ей хотелось просто упасть в постель и уснуть долгим сном, но её ожидал господин, поэтому ей нужно, как можно быстрее забежать к нему, а потом уже думать о сне.***
— Освоилась? — спросил мужчина, сидя в роскошном кресле за дубовым столом, который был усыпан документами. Сжав ладошки, она, стоя солдатиком подле двери, быстро кивала ему, слегка улыбаясь. — Мне всё объяснили, но есть небольшое непонимание с остальной прислугой, но будьте уверены, с этим проблем в будущем не появиться, мне бы не хотелось их доставлять Вам, — резво ответила Мэри, заправляя за уши выбившиеся волос. По правде говоря, её искренне не интересовало общение с другой прислугой в этом поместье. Нравится она кому-то или не нравится, ей было совершенно плевать. Здесь был только один человек, которого она готова была считать за своего друга. — Думаю, Вы ещё успеете поладить, — он усмехнулся и, отодвинув горячую чашку чая от губ, привстал из-за стола. Аристократ, теперь грациозно шедший в её сторону, единственный её друг здесь. Он помог ей, он дал ей право жить дальше, он будто ангел-хранитель спустившийся по велению господа бога к ней. И никакая Грейс с её мерзким характером не заслуживала благосклонность Мэри, так, как этот мужчина. — Знаете, — начала молодая служанка, смотря на то, как аристократ практически приблизился к ней, — я благодарна Вам, если бы не Вы, я бы долго не смогла прожить на улице. — В её голосе было столько радости и невинности, от Мэри буквально излучалась уверенность в свое будущее, отчего у мужчины это вызывало улыбку. — Но работая здесь и находясь рядом с Вами я буду в полном порядке! — Я не сомневаюсь в этом, Мэри, — томно проговорив её имя, он пальцами дотронулся до локона, который вновь мешался её лицу. — Я совсем не жалею, что взял работать в своё поместье такую талантливую девочку, как ты. Мэри улыбнулась ему и резко убрала локон за ухо, тот отреагировал каким-то насмешливым взглядом. — Спасибо Вам, — опустив глаза и не убирая улыбки, пролепетала Мэри. — Если тебе будет слишком тяжело, то скажи, мне не хочется, чтобы столь невинное дитя перетрудилось, — слащаво заговорил аристократ. В комнате становилось будто тяжелее, что-то стало давить ей в районе груди и висков, отчего Мэри хотелось скривить лицо от дискомфорта, но она продолжала, будто светившись, стоять перед ним. — Не стоит, — доброжелательно ответила молодая служанка. — Я не дитя. — Не говори так, — изначально не поняв о чём говорила Мэри, ответил мужчина, положив свою руку на её худое плечо, отчего девчонка легко вздрогнула. — В этом мае мне исполнилось пятнадцать. Поэтому, я достаточно взрослая, чтобы справляться со всей порученной работой, — уверенно ответила та, крепко зацепившись с мужским взглядом. Они держали долгий зрительный контакт, пока теплые глаза её спасителя не стали темнее безлунной ночи. Улыбка девушки медленно спала с лица, она смотрела на него с непониманием, а тот с холодным равнодушием. От такого, под бледную и тонкую кожу, проникла, словно жгучий яд, тревога, но характерная уверенность Мэри не давала ей отвести взгляд или сбежать куда подальше. Мужчина медленно нахмурил брови и отведя пустой взгляд, аккуратно убрал руку с её плеча в карман. Мэри будто почувствовала, как рука усатого крепко сжалась в кулак под слоем ткани, но тот не подал виду. — Говоришь тебе пятнадцать? — грубо поинтересовался аристократ. — Так и есть, — Мэри смело подняла подбородок. Мужчина задумчиво посмотрел в окно, пока пальцы другой руки стали неосознанно стучать по штанине. — Ступай, — будто шикнув, повелел мужчина и повернулся к девушке спиной. Мэри немигающе взглянула на удаляющуюся фигуру аристократа и, быстро поклонившись, как учила Грейс, мигом выскочила за пределы кабинета. Всё же долго её уговаривать не нужно.***
Мэри всегда казалось намного младше, чем ей есть на самом деле. Даже в пятнадцать лет, когда девушка считалась в рассвете, она выглядела лет на десять. Об этом говорил рост, совершенно бесформенное тело и даже отсутствие менструации. Было ли это связано с её голодным образом жизни или всё же наследственность, она понятия не имела. Но сама Мэри никогда не комплексовала по этому поводу, ведь по большей части она думала лишь о том, как выжить в этом бренном мире, и красота её тела была на самом последнем месте в её приоритетах. — Мэри, не витай в облаках, — мягкий голос раздался над правым ухом, а рука, держащая вилку, вдруг почувствовала тепло чужого прикосновения. Служанка слегка обернулась и взглянула на рыжеволосую девушку, что ласково ей улыбалась. — Ты так задумалась, что начала неправильно раскладывать столовые приборы, — мягко указала на ошибку рыжая доброжелательница. — Ах, прости! — будто очнувшись ото сна, извинилась Мэри и начала резво всё переставлять. Рыжеволосая по-доброму хихикнула девчонке и медленно ушла из столовой. Мэри стало неловко от своей оплошности, но она довольно быстро исправила свои ошибки и принялась работать дальше. Сегодня намечается культурный вечер у жены графа. Та созывает весьма влиятельных персон и оттого всё нужно было выполнить идеальнее обычного. Но что удивительно, её муж не собирался присутствовать на данном вечере, причины, кроме самой же графини, никто и не знал. Но вот Мэри, в отличии от остальных, было до боли интересно. По правде говоря, она желала вновь его увидеть. После их разговора он исчез с поля её зрения и не появлялся по сей день. Прислуга говорила, что время от времени их господин бывает настолько занят работой, что не попадается толком на глаза в собственном поместье и поэтому Мэри искренне надеялась, что тот будет присутствовать на устроенном его женой вечере, но её ожидания разбились, словно хрупкое стекло. — Мэри, заканчивай работу, вот-вот приедет госпожа, — кто-то быстро её поторопил и впопыхах выбежал из столовой. Она мигом разложила оставшиеся столовые приборы и грубо потерла руки об платье, выбегая вслед за другими из комнаты. Если говорить о графине, что вот-вот войдет в столовую, то это была полная женщина, любящая драгоценности и разного рода развлечения. Никто в окружение Мэри не говорил плохого о графине, но и хорошего тоже. Прислуга в этом поместье была слишком равнодушна ко всему и практически не обсуждала людей на которых они работали. Либо они боялись, либо им и вправду было абсолютно всё равно, но из-за этого Мэри приходилось больше наблюдать, нежели слышать информацию из других уст. Что совершенно точно могла сказать девушка, так это то, что аристократка её чересчур раздражала и заключалось это раздражение в характере и предпочтениях графини. Иной раз посмотрев на женщину и не скажешь, что она представитель высшего общества. Слишком экстравагантная, громкая, любящая хорошо выпить, а затем по пьяни буянить. Где нашёл её супруг и зачем женился на ней, оставалось загадкой, думаю, для многих, как и тот факт, была ли между ними любовь в целом. Скорее всего, он женился на ней, чтобы просто была. Но не боялся ли граф, что та может испортить весь его имидж? Должно быть она, вела себя так при близких людях и в своем поместье, а в других местах сдерживала свой пыл, хотя пару скандалов на эту тему всё же было. Если говорить о её отношение к прислуге, то оно было полностью безразличное, могла пару раз сделать выговор, но не сильный, а так, графиня, уже столько лет проживая в этом поместье, даже не удосужилась запомнить имя экономки. Поэтому Мэри никогда лично с ней не разговаривала, лишь наблюдала за ней со стороны.***
В поместье было темно, лишь столовая ярко освещалась свечами и была наполнена мерными разговорами, хохотом и постукиванием посуды, пока улица была в тишине. Сверчки, что любили петь, как только солнце опускалось за горизонт, сидели на удивление молчком, да и в принципе обыкновенные вечерние звуки не давали о себе знать. Тихий скрип пола и мерное дыхание Мэри окутывали просторную комнату. Она шла вдоль гостиной, заглядывая в широкие окна, пока вокруг витала прохлада, отчего дышать было намного легче, чем пару часов назад. В такое время она не должна быть здесь, но скука и любопытство вынудили её пройтись по тихому поместью, нежели спокойно лежать в своей постели. И вскоре ноги привели свою хозяйку сюда. Мэри стояла в пару метров от широкой двери, ведущей в столовую. Оттуда она отчетлива слышала смех своей графини и весёлые голоса других людей. Она сама не знала, чем думала, но всё же двинулась к двери, привлекшая её внимание. По мере приближения звуки становились всё громче, дыхание слегка учащалось, а сердце стучало сильнее. И вот она буквально стоит напротив деревянной преграды, что разделяло её и столовую. Легонько наклонившись, она посмотрела в довольно широкую замочную скважину, прикрыв левый глаз. Людей и вправду было многовато. Все нарядные, красивые, статные и весёлые. По мнению Мэри, эти люди не видали горя, а их жизнь всегда была наполнена радостью и весельем. Вот, например, мужчина с легким румянцем на лице подливал графине, что улыбалась ему во все тридцать два зуба, придерживая свой бокал. Вот сидела молодая пара, что флиртовала между собой, а вот неподалеку кто-то спорил, пока где-то справа остальные аристократы вели спокойные разговоры. Хотелось бы Мэри, когда-нибудь тоже побывать на таком вечере, перед этим волнительно подбирая наряды и украшения, но реальность по отношению к ней была жестока, поэтому всё, что ей оставалось, так это молча продолжать гулять взглядом по комнате. Пока глаз медленно не остановился на девушке, что сидела к ней боком. Аристократка совсем ничего не ела, лишь пару раз перекидывалась словами с мужчиной рядом, и графиней, что была к ней намного добродушнее, чем к другим гостям. Её темные волосы были красиво уложены назад, длинные серьги украшали мочки её ушей, а темное платье было по самое горло. Она была невероятно красива в глазах служанки. Пальцы сильнее сжали ткань платья, а губы слегка приоткрылись. Мэри буквально засияла от восхищения, кажется, эта таинственная аристократка стала её новым идеалом за какие-то доли секунды. Так она бы и стояла вечность, глядя через замочную скважину на таинственную красавицу, если бы аристократка не перевела взгляд на закрытую дверь, будто узнав, что за ней наблюдают. Столкнувшись с взглядом, что пронизывал до самых костей, Мэри испуганно отпрыгнула от замка, глубоко вздохнув, но, к сожалению, сделать выдох ей так и не дали. Чья-та широкая рука, мигом накрыла её губы, сильно сжимая пальцами щеки. Девушку резко потянули назад, и та испуганно засопела, начиная царапать руку нападавшего. Неизвестный поволок её куда-то вглубь поместья, предварительно крепко обхватив ещё и талию, чтобы та не смогла вывернуться из захвата. Мэри отчётливо чувствовала со спины, как высоко поднималась и опускалась его грудь от частого дыхания. Она крепко зажмурила глаза и уже вцепилась ногтями в тыльную сторону ладони незнакомца, да так, что появились небольшие ранки, отчего тот сдержанно прошипел и злостно мотнул её голову, чтобы девчонка угомонила свой пыл. Вскоре они вышли в тёмный коридор и девушку прижали лицом уже к другой закрытой двери. Сердце бешено колотилось, как у зайца на охоте, и она всеми силами молилась, чтобы сейчас её не убили. Но вместо ожидаемого ножа у шеи она услышала лишь злобный шепот над своим ухом. — Кто разрешал тебе в такое время гулять по поместью? Она мигом узнала голос своего господина, что отказался присутствовать на сегодняшнем вечере и которого она не видела чуть больше недели. Радость и спокойствие неожиданно захлестнули её хрупкое тело. Это был не её убийца, от такого облегчения аж подкосились ноги. — Мне повторить мой вопрос вновь? — надавил аристократ и мигом поставил девчонку ровно на ноги. — Мной завладел интерес и мне захотелось получше рассмотреть поместье, — удивительно спокойно ответила Мэри, о чём позже пожалела. — За столько дней не успела наглядеться?! — повысив тон, прошипел мужчина, крепче прижавшись к девушке со спины. Мэри буквально ощущала как усы кололи ей висок. Служанка вновь напряглась и крепко сжала кулаки. От того господина, что был так добр и любезен к ней, не осталось и следа. Девушка буквально ощущала его ярость, отчего постепенно начала паниковать. Неужели она настолько провинилась, что тот превратился в совсем другого человека, совершенно не похожего на того, кто её спас. — Отвечай! — он схватил её за волосы и оттянул назад, отчего её голова теперь лежала на его плече. Мэри вскрикнула и схватилась за его руки. Теперь она была напугана до чёртиков, вследствие чего слёзы выступили на глазах. В голове лишь вопило и кричало, что нужно скорее бежать и прятаться от опасности, но к сожалению её сильнее сжимали и не давали пути к отступлению. — Отпустите! — пропищала несчастная и сильнее заерзала, из-за чего аристократ со всей дури приложил её голову к деревянной поверхности, пытаясь усмирить. — Знаешь, милая, — он прижался носом к её волосам, — несмотря на возраст ты выглядишь, как дитя, ведёшь себя, как дитя и даже думаешь, — уверенно утверждал мужчина с некой издёвкой. — Плевать что ты старше, чем я думал, ты выглядишь той, которую я давно искал, хотя над твоим поведением ещё стоит поработать. Мэри крепко зажмурила глаза, буквально заскулив. Из плотно сжатых век потекли слёзы, а к горлу подступила тошнота. Она крепче прижалась щекой к холодной двери и захныкала. А тот прижался губами к её шее. Его усы неприятно укалывали нежную кожу, а губы терзали. Колени девушки вновь поджались, но аристократ резво подхватил её и лишь сильнее придавил к двери.***
Часы стукнули полночь, на улице было невероятно тихо, а рядом никого. Сидя на лестнице где-то в конце поместья, она, сложив руки на коленях, смотрела вдаль. Из окон сиял лунный свет, а частички пыли витали в воздухе в бесконечном танце. Кажется, Мэри совсем не моргала и не дышала. Она была всё в том же платье, которое висела на ней уже как тряпка, ногти были под корень в занозах из-за того, что та в муках скребла несчастную деревянную дверь, волосы были все перепутаны, а на бедрах виднелась кровь, которую она так старательно прятала в слоях длинной юбки. Девушка до сих пор чувствовала на коже его слюни и прикосновения. Внизу ничего не утихало, а голову будто до сих пор тянули назад за волосы. Её использовали самым грязным и низшим способом из всех что есть на свете, её жестоко предали, а её наивность сыграла с ней самую плохую шутку. Кажется, сам всевышний был против неё самой или же она сама нагнала на себя беду? Была бы она чуточку умней, то даже не протянула бы ему руки. Но почему она не может спокойно жить и не переживать, что кто-то может так поступить с ней? Ей не нужно счастье, Мэри было совершенно все равно на него, она желала лишь спокойствия в своей жизни, а в итоге снова обрела для себя страдания. На глазах вновь появились слёзы, руки болезненно сжали колени, а эпизоды этого вечера вновь всплыли в голове. Отвращение, стыд и боль захлестнули её с ног до головы, и не выдержав, Мэри быстро спустилась с лестницы, склонившись в темном углу, а затем её вырвало скудным обедом. Она заревела громче от своего положения, чуть ли не задыхаясь. — Какая же я мерзкая, — сквозь истерику молвила девушка, чуть ли не вырывая волосы на голове. Казалось бы, все в поместье услышали её страдания, но никто так не появился, она была одна, как и всегда.***
Она чувствовала, как холодная смерть дышала ей в затылок. Спутанные волосы били в глаза, пока грязная юбка путалась в ногах. Все колени в ссадинах и грязи, из-за чего те неистового горели и причиняли дискомфорт, а худенькие ноги уже не выдерживали быстрого и длинного бега. Мэри обернулась назад. Двое мужчин всё бежали за ней и приближались довольно стремительно. От жуткого страха сердце заколотилось сильнее, а пот и слёзы уже градом катились по её точеному лицу. Она повернула голову назад, и, громко захныкав, попыталась ускорить бег, вследствие чего на доли секунды крепко зажмурила глаза и резче задвигала тяжёлыми, как свинец, руками. И это было то, чего ей не стоило делать. Потеряв совсем немного бдительности, она кубарем свалилась в небольшой и скользкий, после мелкого дождя, овраг. Мэри истошно завопила, чуть ли не срывая голос. Вороны, услышав столь страдальческий звук, громко закаркали и взмыли высоко в небеса. Несчастная девушка, сквозь пелену тягучих слёз, смотрела в ясно-утренний небосвод, рассматривая, как темные птицы, витали над ней и насмехались. Боль, ушедшая на задний план, дала ей замолчать и, проливая тихие слёзы, она всё же приняла свою жестокую участь, наблюдая, как два крепких мужика, аккуратно спускались вниз. Они подошли к грязной и униженной девчонке и схватили ту под руки. Мэри не имела права больше сопротивляться, и вскоре, еле держась на ногах, её отвели обратно. Она не смогла. Во второй раз судьба не дала ей сбежать. В ту мучительную ночь Мэри ни разу не смогла сомкнуть глаз, потому что ей казалось, что только закрыв их, её насильник мигом окажется над постелью и снова опорочит. Всю ночь она провела в слезах и своих мыслях, вспоминая приют и тот злополучный вечер. Никогда в жизни она не чувствовала себя настолько преданной и униженной. Она доверилась, считала его другом, а он настолько ужасно поступил с ней, так чем же это место теперь отличалось от того, где она жила раньше? Воспитательница в приюте за такое наказала бы её по высшей мере и лишила бы еды окончательно, которой и так не хватало на всех. Ведь Мэри позор, теперь она потаскуха, которая даже не могла смотреть на собственное отражение в зеркале, ведь настолько ругала себя. Её участь — это вечные мучения и беганье от них. Когда утро вступило в свою силу, Мэри решительно выбегала через задний вход, подальше от поместья. Она изменит прическу, одежду, сделает всё, чтобы изменить старую себя и скрыться от всех. Но её обнаружили, спохватились, а вскоре и догнали, вернув обратно. В то утро она истошно вопила о том, что хочет уйти, не желает находиться здесь и она человек, а не раб, поэтому имеет право. Но прислуга молча наблюдала за кричащей девчонкой и желала лишь того, чтобы ту не убили вовсе. Грейс стояла с максимально пугливым лицом, нервно развязывая шнуровки платья Мэри. Сама девушка стояла вся в слезах и смотрела прямо в лицо графа, который пристально наблюдал за всеми действиями. В столь светлой комнате были только они втроём, из окон сиял солнечный свет, а тюль непринужденно колыхалась на ветру, открывая взор на изумрудно-зелёный сад. Казалось бы, запах весны и тепла кружился в помещение, забивая ноздри, но Мэри чувствовала его вперемешку с запахом пота и животного страха. Грейс аккуратно приспустила платье ниже груди, бегая глазами то на тело девушки, чтобы было усеяно кровоподтеками от шеи вплоть до поясницы, то на мужчину, который даже не колыхнулся, увидев это зрелище. Мэри от такой паузы и разглядывания вновь дала волю слезам, сильно скорчив, столь симпатичное личико, в душевной боли. Стыд и страх захлестнули её до гигантских пределов, она готова была закричать на всё поместье и вырвать себе волосы на голове, но ловя взгляды графа, Мэри лишь громко хватала воздух ртом и наблюдала, как хрустальные слёзы падали ей под босые ноги, что были тоже изуродованы. Грейс слегка надавила на спину девчонки, и та послушно легла животом на стол. Мэри обхватила руками по бокам деревянную поверхность и крепко зажмурила глаза, лишь бы не видеть ног господина и попытаться чуточку подготовится к боли. Раздалось шуршание и топанье, вскоре замах, и первый удар идеально пришёлся по середке спины. Девушка завопила и крепко прижала ноги, пока руки до хруста сжимали стол. Удар, ещё один, каждый сопровождался воплями и вскриками Мэри. Она уже забилась в кашле и начала изрядно подрагивать, но женщина всё не останавливалась, ведь граф ещё этого не приказал. Не приказал, потому что ему искренне нравилось наблюдать такую картину. В её глазах он обернулся самым настоящим дьяволом, вершащий её и так страдальческую жизнь. Но больнее всего Мэри было осознавать ни столько удары, что она получала по своей нежной коже, а сколько его предательство. Ведь за какое-то короткое время она называла его своим другом, Мэри искренне верила ему, что она особенная для него, поскольку он видел в ней то, что не видели другие. — Постой, — спокойно попросил мужчина спустя ударов десять. — Ты слишком щадишь её, Грейс, на тебя это не совсем не похоже, — Мэри отчетливо услышала стук его туфель и почувствовала его стремительное приближение — Отдай, — грубо приказал тот, испепеляя взглядом изуродованную спину девчушки. Женщина, не мешкав, мигом передала плеть и судорожно отошла к стене, не смея выходить из комнаты без приказа, чтобы самой не очутиться на месте несчастной девушки. Не прошло и пару секунд, как и граф стал совершать взмахи, которые, очевидно, были намного сильнее взмахов женщины. Кажется, тот искренне наслаждался чудовищными муками Мэри, замахиваясь и ударяя всё сильнее и сильнее. Её крик приносил усладу для его неказистых ушей, мученица чувствовала его улыбку будто оскал. — Говоришь не рабыня? — он испустил смешок, поправляя плеть. — Ты обязана мне по гроб жизни, а это значит, что никуда ты теперь не сможешь уйти, — удар. — Это ведь теперь твой дом, верно? Так соблюдай все правила хозяина этого дома, дрянная девчонка, — он вновь замахнулся. — Никто тебя не защитит, ведь у тебя никого нет, — удар, Мэри лишь сильно сморщилась и вздрогнула. — Поэтому теперь у тебя есть только я.***
На часах было около трёх. Распахнутое окно впускало нежное дуновение ветра в помещение, что окутывало разгоряченную спину сидящей на постели девушки. В комнате стояла гробовая тишина, остальные люди боялись сделать даже вздоха, не то чтобы сказать и слова. Все они молчали и подглядывали на изувеченную шатенку. Сама Мэри немигающе уставившись в пол, сильно дрожала, свесив голые ноги с постели. Её колотило от боли, холода и пережитого ужаса. Пересохшие губы были крепко сомкнуты, а лицо после слёз высохло совсем недавно, отчего было красным и опухшим. Она так не проговорила и слова с того момента, как её под локти привели в комнату к остальным служанкам, да и те не собирались выводить её на разговор. Грейс исчезла, а остальные просто не решили вмешиваться, занимаясь своими делами. Некоторые, мимолетом проходящие девушки и женщины, смотрели на неё с искренним сочувствием, а кто-то и вовсе не старался на неё смотреть, ведь от самого её вида становилось тошно. Ободранная, лохматая, заплаканная и избитая, именно этими словами можно было сейчас описать Мэри. Она еле придерживала разодранное и грязное платье на груди, пока спина, покрытая в страшных и глубоких ранах, была открыта всему взору. Её даже не удосужились обмотать тканью, не говоря уже и об обработке самих ран. «Настолько незначима она была здесь». От такого осознания Мэри опять захотелось реветь, но она лишь сильнее поджала губы и не дала слезинке вновь покатиться по уже столь красным щекам. Сейчас, дайте ей ещё пару минут, и она встанет, попробует привести себя в порядок и вернётся к своим обязанностям. Пора взрослеть и пытаться самой решать свои проблемы, тем более здесь. В этом месте чужда сострадательность и ожидать помощи стоит лишь от самой себя. У неё есть только она сама. Вот шаг, она упёрлась руками в кровать и попыталась встать на ноги. Всё тело пробивало крупными вспышками боли, но та не останавливалась и шла вперёд, пока на дрожащее плечо мягко не упала чья-та тонкая рука. — Сядь, я сейчас принесу ткань и теплую воду, — знакомый ласковый голос ударил в уши. Мэри удивленно вскинула голову и увидела девушку, в которой она узнала ту самую рыжую доброжелательницу. Та смотрела на неё сверху вниз с глазами полного сочувствия, нежно потирая плечо девчушки. «Неужели?..» — зрачки Мэри расширились, бегло разглядывая лицо рыжеволосой. — Я могу сама, — тихо и хрипло произнесла пострадавшая, опуская глаза вниз, принимаясь уже полноценно встать на ноги, но рыжая крепче схватила ту за плечо и нежно повела вниз. — Присядь… пожалуйста, — с небольшой паузой ответила служанка, тяжело вздыхая. После изувеченная всё же послушно села обратно, ведь сил сопротивляться больше не было, пускай теперь делает с ней всё что хочет… Взгляд Мэри потух окончательно, теперь она вновь не двигалась и, кажется, не дышала, ожидая лишь действия своей новоявленной «помощницы». Рыжая долго ждать себя не заставила и, минут через десять, всё необходимое было рядом с пострадавшей. Мэри молча дала протирать свою спину от засохшей крови и ни разу не пискнула или дернулась от боли, кажется, она абсолютно не чувствовала своей спины. Сама рыжеволосая много вздыхала и пару раз слегка выглядывала из-за спины Мэри, чтобы посмотреть на эмоции своей маленькой коллеги, но её лицо всё также было понуро. — Как тебя зовут? — тихо спросила Мэри, отчего рыжая от неожиданности вздрогнула. — Энн, — также тихо ответила служанка. — А тебя зовут Мэри, верно? Мэри слабо кивнула на её слова, согласившись. — Почему ты это делаешь? — тоненько спросила шатенка. В её голосе слышалась лёгкая дрожь, кажется она снова захотела отдаться слезам. Энн опустила взгляд и, продолжая лечить её спину, сильно задумалась. По-видимому, та не особо хотела говорить этого, но Мэри не собиралась отступать и просто ждала. Но молчание длилось долго, рыжая уже обматывала туловище девушки, а в комнате и вовсе стало пусто, шатенка начинала легонько нервничать. — Просто подожди, — наконец-то чуть ли не шёпотом, ответила Энн, завязывая повязку на крепкий узел. — Совсем скоро ты уйдешь отсюда, — очень тихо молвила рыжая, окончательно снимая с неё ободранное и грязное платье. Мэри, съежившись от холода, потирала свои обнажённые предплечья и с искренним непониманием смотрела на девушку, пока та нежно улыбалась ей в ответ. — Подожди ещё немного, — повторила Энн, аккуратно положив руку на лохматые волосы Мэри, принимаясь ласково их трепетать. Шатенка от такого залилась лёгким румянцем. — Что ты имеешь ввиду? — задала вопрос девушка помладше, но рыжеволосая доброжелательница медленно прижала указательный палец к своим губам в качестве ответа, а вскоре и вовсе удалилась, пообещав с минуты на минуту принести Мэри новое платье.***
В её доверие просто вновь хотели втереться, чтобы снова сделать ей больно, но на такое Мэри больше не поведётся. То, что та девушка обработала ей спину и принесла одежду, не говорит о ней, как о хорошем человеке. Энн слишком подозрительная и её слова это доказывают. Она та, которая, понаблюдав со стороны, подумала, что тоже может вертеть Мэри как захочет. Но такому не бывать! Мало того, что в тот день рыжая ничего не объяснила, так и не вернулась в комнату за целую ночь. Слишком много сомнений вызывает эта Энн, поэтому наша героиня и близко не собиралась подпускать к себе эту особу. Но вот что удивительно, прошла до безумия скучная и нервная неделя, а Энн так и не объявилась. Около двух дней по велению экономки Мэри пролежала в постели, а позже была обязана вернуться к своей работе и именно этого боялась девушка больше всего. Ведь эта комната для неё стала некой крепостью ото всех, а в первую очередь от своего мучителя, который, к слову, тоже к ней не заявлялся, но шатенка всё равно плохо спала из-за чувства страха и тревоги. Первый рабочий день прошёл невероятно спокойно, она прислуживала графине и делала моментами мелкую работу, так и не увидев графа или Энн. Но вот Грейс она увидела за один день много раз. Буквально завидев, та смотрела на неё максимально странными взглядами, но девушка старалась игнорировать такое и продолжала работать, делая для вид, что совсем не видит и не замечает. Второй день прошёл совершенно также, а вот третий начался с того, что она столкнулась со своим самым главным страхом в безлюдном коридоре. Тогда, смотря в его глаза снизу вверх, Мэри чувствовала, как под ногами пропадала земля и как дрожали руки, которые держали несчастные кувшины. Сам мужчина оглядывал дрожащую девчонку и мерзко улыбался её бурной реакции, позже он нежно прошёлся рукой по её волосам и спросил о её самочувствие. Но девушка под влиянием страха ничего ему не ответила, вследствие чего тот ехидно ушёл, оставив несчастную совсем одну. В течение следующих дней она сталкивалась с ним чаще, Мэри уже не знала куда себя деть. Жить в постоянном страхе способствовало вскоре к остановке её сердца, которое скакало, как бешеное, лишь завидев его фигуру. А граф искренне наслаждался таким «развлечением», буквально гоняя её, как хищник добычу. Но насколько долго могло это продолжаться?***
Вечер такой же, как и все предыдущие, но именно этот приносил странное чувство дежавю и тревоги. Встреча у графини, тишина улицы и та прекрасная незнакомка, именно это всё повторялось вновь, только вот сама встреча происходила уже в роскошной гостиной. — Стать вдовой в таком раннем возрасте и врагу не пожелаешь! — охала и ахала графиня, расплескивая своими полными руками в разные стороны. — Надеюсь Ваша дорогая сестра в хорошем самочувствии! — слезливо бормотала женщина, начиная кого-то подзывать. Мэри мгновенно откликнулась на её жест и понурив голову, подбежала к своей госпоже. — Милая, принеси ещё сладостей и чаю, думаю наши разговоры затянутся до самой ночи, — требовала графиня, пока остальные гости кивали, полностью с ней соглашаясь. Мэри мигом принялась за дело. После происшествия и своего небольшого больничного, девушка, по иронии судьбы, успела стать любимицей аристократки, которая не раз её раздражала. А дело вот в чём: графиня достаточно часто упоминала и хвалила смазливое личико Мэри, искренне удивляясь, как не замечала её раньше, поэтому и решила, чтобы именно она обслуживала госпожу и гостей. Но что удивительно, женщина с теплотой относилась к Мэри, но никак не могла запомнить имя таковой, кажется у графини наблюдались сильные проблемы с памятью, либо же она считала это не нужным забиванием мозгов, поэтому просто обращалась к ней на «эй» или же подзывала жестом. Мэри была относительно не против находиться рядом с госпожой, в этом были некоторые привилегии, но кажется именно из-за этого она чаще стала видеться со своим мучителем, ну или же он специально искал встречи с ней, чтобы попугать. Девушка аккуратно поставила чайник посередине стола и принялась расставлять чашки, стараясь не касаться гостей и особо не мешать их разговору. — Прошу, подай мне щербет, — чарующий голос раздался над ухом Мэри и та, почувствовав сильные мурашки, вскинула удивленные глаза на рядом сидящую аристократку. Она определенно узнала её, а именно её взгляд, пробирающий до самых костей. Столь изящная и красивая девушка, которую она видела тогда в той замочной скважине, сидела теперь перед ней. Шатенка заметно съежилась и нервно сглотнув тягучую слюну, потянулась к тарелке, наполненной сладостями. Поставив её недалеко от таинственной мадам, Мэри хотела бы развернуться и уйти, но встала как вкопанная, когда уловила её тоненький шёпот: — Я знаю, что это была ты. Служанка нервно обернулась, лихорадочно оглядывая гостью, но та вела себя так, будто ничего не говорила и увлеченно ела щербет, улыбаясь уголками губ и слушая мужчину рядом. — Ты можешь идти, — обратилась к Мэри графиня, помахав той рукой. Кажется её ступор стал напрягать и госпожу. Шатенка молниеносно очнулась и быстро поклонившись, мигом покинула комнату, не оборачиваясь на загадочную брюнетку, что тонко смеялась, пока спина Мэри удалялась всё дальше. Эти слова она посчитала за галлюцинации.***
— Мне всегда нравилось, что в нужные моменты ты попадаешься мне на глаза, — шёпотом говорил граф, сжимая талию девушки, что была бледнее смерти. Не очень-то и долго Мэри смогла бегать от него, по-видимому, мужчине уже насточертело гонять свою зверюшку по имению и теперь он был с радостью вкусить такой сладкий и моментами горьковатый плод. Ему не составило проблем схватить её в коридоре, снова прижать к стене и плотоядно целовать и так измученное тело. — Я вспыльчив, но если ты не будешь злить своего господина, то ругать тебя никто не будет, — горячий шепот вперемешку с алкоголем ударил ей в нос и в губы. Этими словами он как бы напомнил девушке, что её строптивость может обернуться для неё плачевно. Отчего она выглядела как призрак, чей пульс и дыхание нельзя было учуять вовсе, но в глазах аристократа она являлась безвольной куклой, которой можно было вертеть и крутить как тебе вздумается. Девушка достигла финальной точки своего отчаяния, она смирилась со своей участью. Мэри поняла, что она тут никто, она поняла, что ничего не стоит, а значит и жизнь её не настолько ценна, как ей казалось изначально. Сбежит девушка или нет, она всё равно не станет жить лучше, а может даже сделает этим и хуже, поэтому смирение — это то, что у неё осталось. Мэри готова, даже с самым напуганным лицом подставлять свою шею для его мерзких поцелуев, щёки для его дыхания и бедра для его рук, но лишь для того, чтобы это быстро всё закончилось. Нужно совсем немного потерпеть и она вернётся в свою комнату и от усталости упадёт в тревожный сон. — Вижу Вы развлекаетесь, — как гром среди ясного неба прозвучал голос где-то в конце коридора. Усатый сильно вздрогнул и, оторвавшись от шеи своей любимицы, нахмурил брови. Мэри пугливо смотрела куда-то сквозь него, не сразу поняв, что происходит. Но ступор длился недолго и тот со всей силы оттолкнул от себя несчастную девчонку, что болезненно ударилась затылком об стенку, простонав от тупой боли. — Да не с кем попало, а с прелестным дитя. Неизвестная аристократка медленно шагала в их сторону, ритмично стуча каблуками по полу. Её лицо украшала саркастичная улыбка, а руки изящно были сложены спереди. Граф повернулся всем тело к подходящей девушке, отвечая ей той же улыбкой, хотя заметно нервничал и злился, да так, что правый глаз начал дергаться в унисон с прокручиванием обручального кольца на длинном безымянном пальце. — Разве Вам не выделила комнату моя прелестная жена? Тогда почему же Вы здесь, а не в объятиях своего горячо любимого супруга? — колкостью отвечал ей мужчина, будто защищавшись, на что неизвестная Мэри аристократка легонько хихикнула. — Боюсь мой дорогой супруг очень утомился за сегодня, поэтому уехал намного раньше, а мне искренне захотелось увидеть Вас, — аристократ на её слова насмешливо вскинул брови. — Вас давно не видно в компании Вашей супруги, вы поругались? — последние слова девушка произнесла особо тонко, либо насмехаясь, либо провоцируя мужчину, чьё лицо становилось всё более озлобленным, отчего в сильный пот бросало и Мэри, которая прижавшись к стене, боялась и двинуться, ведь искренне не понимала, что происходит. — После того, как Вы набились ей в подруги, мне не особо хочется появляться на этих вечерах, — процедил мужчина. — Так Вы обижены?! — с издёвкой воскликнула она, начиная смотреть на него как на полного идиота. Граф стал мрачнее. — Что же, теперь мне понятно, почему Вы вместо своей жены предпочитаете компанию столь симпатичного ребёнка, — после таких язвительных слов глаза усатого буквально загорелись яростью, отчего даже подрагивали пальцы его рук. — Подойди сюда, — девушка поманила к себе Мэри, которая как вкопанная следила за всей ситуацией, боясь даже вздохнуть. Но служанка не двинулась с места и смотрела на неё с лицом полного ужаса и непонимания. В голове лишь колотилась мысль, что либо сейчас она потеряет сознание от сильно напряжения, либо же и вовсе умрёт от остановки сердца, а похоронят её, как грешницу в безымянной могиле. — Подойди сюда, — аристократка повторила вновь, только грубее, а от того насмешливого тона не осталось и следа. Она подошла ближе и свеча озарила её утонченное лицо и бездонные глаза. Мэри узнала её. — Не переходи черту, Долорес, — заговорил мужчина, будто готовившись к атаке. — Я искренне хочу познакомиться с ней. — Не стоит. — Ну же, — надавила девушка и протянула свою руку в сторону застывшей служанки. — Долорес! И Мэри сорвалась. Граф не успел схватить резвую девушку за руку и от досады громко шикнул, сжимая кулак. Девчушка, будто пробежав марафон, схватилась за рукав аристократки, тяжело дыша, мимолетом чувствуя, что сейчас вот упадёт. Шатенка узнала её, узнала ту самую таинственную красавицу, которою ей довелось встретить в тот страшный вечер, ту, которой совсем недавно она подавала щербет. Это была она. Долорес лишь легонько ей улыбнулась и выпустила из захвата свой рукав. — Как тебя зовут? — с напыщенной любезностью обратилась она к служанке. — Чего ты хочешь? — шипел мужчина, сжимая руки в кулаки. Он явно был на грани. — А с каких пор мы перешли на ты? Я попрошу не мешать нам, — твердо заявила девушка и положила руки на дрожащие и мокрые плечи Мэри, явно не брезгуя. — Прекрати издеваться, как чёртова маленькая девочка и скажи к чему это всё! — снова вмешался усатый. — Почему же «чёртова»? Я думала маленькие девочки в Вашем вкусе. Граф ожесточился ещё сильнее после её слов, но когда девушка стала смотреть на него с едким превосходством, тот буквально зарычал и двинулся в их сторону. Мэри завидев его стремительное приближение, испуганно пискнула, вследствие чего Долорес увела её за свою спину. Он моментально оказался рядом с Долорес и, взирая на неё сверху вниз, злостно вцепился в воротник её платья, крепко сжимая. Но что удивительно, брюнетка не сдвинулась и не дернулась, пока Мэри сзади неё тряслась как листочек на ветру. Аристократка немигающе смотрела в глаза своего оппонента, ожидая его следующих действий, пока тот сдерживал желание, чтобы не перенести свои пальцы с ткани на её тонкую шею, придушив, как собаку. — Ну давай же, — сталь прямо-таки пронизывалась в её голосе. — Ударь меня. Её бесстрашие перед ним, до костей поражало Мэри, что в конечном итоге крепко закрыла глаза, ожидая что тот сейчас ударит или вовсе убьёт её, но мужчина по странному вздрогнул после её слов и, быстро отведя взгляд, грубо отпустил несчастный воротник платья. Долорес даже не отвернулась, продолжая пилить его взглядом, пока тот, отшатнувшись отошёл. Он прекрасно понимал, что сейчас эти неразумные действия могут обернуться против него самого и сделать только хуже в будущем. — Вы глупый мужчина и я искренне удивлена, как Вам досталась столь золотая должность, — Аккерман поправляла свой помятый воротник. — Думаю Вы относительно должны понимать какие у меня мотивы, — Долорес заговорила твёрже и прямее, закончив сей спектакль. Мужчина обреченно опёрся о стенку, приложив ладонь ко лбу. — Мне нужно было быть осмотрительнее, — прошептал аристократ, — ведь ты сразу показалось мне самой настоящей змеей, у тебя на лице это написано. — И поэтому Ваша самая большая ошибка заключается в том, что Вы позволили мне сблизиться с Вашей женой. Усатый глубоко вздохнул. — Ты права, нужно было сразу вышвырнуть тебя и твоего мужа за порог, как только вы объявились. — Но что было, то не вернуть, — Долорес схватила Мэри за запястье. — Теперь только мой муж займет Ваше место и Вашу должность, и уж поверьте, мне не составило особого труда узнать все Ваши скелеты в шкафу, имея на них весомые доказательства. Граф лишь нервно посмеялся. — А она, — Долорес имела ввиду Мэри, — будет последним гвоздём в гробу Вашей карьеры. Кто же знал, что столь уважаемый человек вместо своей супруги предпочитает ребёнка, — аристократка усмехнулась, — Вам самому не тошно от самого себя? — Она не ребёнок. — А кто по-Вашему? Старуха? — Долорес от такого прикрыла лоб ладонью, вздыхая. — Прощайте, встретимся с Вами в скором времени при совсем других обстоятельствах. — Не думай, что от меня так легко избавиться! — крикнул он ей в удаляющуюся спину. — Можете и дальше тешить себя этими словами.***
Всё настолько неожиданно и быстро обернулось, что теперь Мэри выглядела совсем потерянной. — Куда мы едем? — тихо спросила девушка, глядя себе под ноги. Ей было страшно нарушать напряжённую тишину в карете, но и сидеть так тоже было неправильно. — Ко мне в поместье, — четко ответила Долорес, раскрывая окошко в карете, чтобы прохладный ночной воздух, хоть чуть-чуть разбавил, витавшую духоту. — А что будет со мной? — намного тише задала новый вопрос Мэри, буквально сжавшись. — Будешь работать на меня, — без задней мысли дала ответ аристократка. — А оно Вам нужно? Долорес вздохнула и, присев ближе, грубо раздёрнула её пальцы, что крепко переплелись друг с другом. Мэри испуганно вздрогнула. — Успокойся, — твёрдым голосом заговорила Долорес, пока её пальцы не перешли на подбородок служанки, слегка приподняв его, чтобы та чётко смотрела в глаза Аккерман. — Не тревожься лишний раз, меня это раздражает, и просто запомни, — Мэри прикусив губу, легонько кивнула. — Ты туда больше не вернёшься, нравилось тебе там или нет, меня не волнует. Может ты и не сильный компромат на этого ублюдка, но всё равно имеешь свой вес, поэтому останешься подле меня. — Что Вы имеете ввиду? — Тебе особо не стоит погружаться во все это, скажу то, что ты просто мне нужна. — Вы хотите наказать его? — Долорес улыбнулась на её слова и отпустила подбородок. — Что-то вроде этого. Он, можно сказать, перешёл нам дорогу. Мэри понимающе закивала и вновь опустила голову, пока аристократка увела своё внимание на проезжающие мимо природные виды. Что сейчас чувствовала шатенка, сказать было трудно. С одной стороны она была неимоверно счастлива, что покидала это адское место и могла больше не увидеть этого мужчину, что являлся её кошмаром наяву, но с другой стороны, страх неизвестности и полное недоверие бились в её голове. Ей не хотелось вновь наступать на одни и те же грабли, но в данной ситуации она была совершенна бессильна и пока не имела представления, как вести себя дальше.***
Мерное тиканье часов изрядно уводило в сон, а легкие ароматы цветов, уставленные в комнате, и нежный солнечный свет усиливали данное чувство. Но Мэри всеми силами старалась держаться бодрячком, с ровной осанкой рассиживая на диване. — Зачеркни это предложение, — устало выкинула Долорес, нервно расхаживая по комнате и потирая ноющие виски. Девушка послушно всё зачеркнула по велению госпожи. С того момента незаметно миновало два года. Мэри спокойно работала на Долорес и буквально расцвела за такой промежуток времени. Вытянулась, да и стала выглядеть чуточку здоровее, хотя работа нисколечко не стала легче, но зато она перестала жить в бесконечном страхе, тревоге и боли, для неё это всё осталось в прошлом… возможно. Что стало с тем мужчиной она понятия не имела, да и не особо хотела знать. Мэри искренне мечтала его забыть, напрочь выбив из своей головы. Хотя даже спустя пару лет, воспоминания не смогли покинуть её голову окончательно, поэтому часто давали о себе знать в ночных кошмарах. Но молодая служанка никогда не жаловалась и старалась с этим мириться. В то дело двухлетней давности она старалась не лезть и не расспрашивать о нём у Долорес, но благодаря Мэри стало известно, что та усатая личность была отъявленным педофилом, который буквально измывался над детьми младше десяти лет, и Мэри крупно повезло, что её успели вовремя забрать оттуда, неизвестно чтобы ещё он успел с ней сотворить. Этот факт довольно-таки сильно ударил по его золотой репутации, хотя это был не единственный тяжёлый грешок на его плечах. Позже Мэри узнала, что та самая Энн, если можно так выразиться, была что-то наподобие шпионки. Работая там около нескольких месяцев, ещё до прихода Мэри, она узнавала всю самую потаённую информацию о графе и даже крала у него важные документы, естественно передавая всё миссис Аккерман. Поэтому за спасение своей жизни, шатенка должна была благодарить именно её. Если бы та не замолвила словечко о Мэри, то не факт, что сейчас бы она работала здесь. — Ахх, мне совсем ничего не приходит в голову, как мне в принципе написать этим людям отказ! — Долорес заходила чаще, сильнее морщив в задумчивости лоб, пока Мэри хлопая глазками, следила за её движениями и крепко держала в руках недописанное письмо. Такую нервную обстановку замедлил медленный скрип открывающиеся двери. Девушка с пером выглянула и посмотрела на маленькую гостью, что соизволила их посетить. Темноволосая девочка в белом платьице держалась ручками за приоткрытую дверь и глазами полного стеснения смотрела на Долорес, что не сразу обратила на неё внимание. — Мама, — тихо позвала малышка, легонько поджимая губы. От такого зрелища взгляд Мэри потеплел, и она взирала на маленькую гостью с нежной улыбкой. Долорес резко обернулась и хмуро взглянула на собственную дочь, что смела её прервать. Но девочка, не смутившись её взгляда, быстро подбежала к матери и схватилась за подол её пышного платья. Миссис Аккерман аж отшатнулась. — Ты сегодня сильно занята? — пролепетало дитя и надув слегка губки, смотрела снизу вверх на Долорес, чьё лицо скривились до неузнаваемости. Мэри легонько поёжилась от такого. — Я же тебе говорила, Микаса, — грубо ответила Долорес и резким движением оторвала руки дочери от своего платья. Микаса пошатнулась и в страхе сжалась всем маленьким телом, исподлобья наблюдая за матерью, что разглаживала помятости на ткани. — А завтра? — Микаса! — вскрикнула Долорес, вследствие чего девочка мигом зажмурила глаза и закрыла ушки руками. — Что за неугомонное дитя, — прошипела аристократка и сильнее разозлившись с реакция дочери, схватила ту за руку и вышвырнула за пределы комнаты, громко захлопнув дверь. Мэри встрепенулась после хлопка и ошарашено посмотрела на свою госпожу, что прокашлявшись, вновь приступила к раздумываниям. — Она же Ваша дочь… — тихо начала девушка и положила лист себе на колени, смотря на женщину со взглядом полного укора. — Да хоть мама, тебе своего слова вставлять не давали, — грубо отреагировала Долорес. — Поверьте, мне как сироте, никогда не видавшей своих родителей, искренне не понять, как можно относится так к своему ребёнку. — Поверь, можно, и будь моя воля, я бы её тоже отдала в приют, лишь бы мои глаза её не видели. — Но… — Замолчи! — вскрикнула Долорес, отчего Мэри мгновенно стушевалась. — Ты слишком много болтаешь и впредь я не хочу слышать твоих нравоучений. Кто ты, а кто я?! Девушка просто опустила взгляд и молча согласилась с её словами…***
— И понимаете, — её голос надрывался от рыданий. Женщина всё крепко сжимала его руку, еле дыша. Такие воспоминания, а точнее выплёскивание их, давались ей очень тяжело. — Увидев Микасу, я поняла, что у нас много общего. А именно… — Мэри перевела дыхание, — она как сирота при живых родителях. Да, её обеспечивают, кормят, учат, но она никогда не знала родительской любви, живя всю свою жизнь в ненависти и страхе. Ей некуда идти, у неё никого нет в качестве защиты, и мне, пережившей такое детство, не давало это покоя. Я искренне хочу, чтобы она была счастлива, я хочу защитить её от всего этого, но не знаю какой найти к ней подход, ведь всё сводится к ссорам и если даже так, я всё равно не могу обвинить её в импульсивности и в резких словах. Да, мне бывает обидно, но я понимаю её. — Вы спустя столько лет не смогли отпустить столь жуткие воспоминания, — утверждал Вильям, пока воздух буквально спёрся в горле от услышанного ужаса, казалось бы он сам готов был заплакать. — И Вы пытаетесь защитить её, как в своё время не защитили Вас, чтобы восполнить это и почувствовать себя легче после пережитого, но, — он опустил глаза, поджав губы, — а Вы спросили хочет ли она этого? — Мэри встрепенулась. — Может ей и не нужна Ваша защита и помощь, ведь в первую очередь мисс Аккерман — не Вы. Мэри заревела окончательно буквально положив голову на колени и освободив руку Вильяма. Лицо исказилось в боли, а костяшки рук сжались до побеления, проходящие мимо люди странно оглядывались на парочку. Андерсон сочувственно глядел на ревущую Мэри. Он подсел ближе и крепко обнял её за плечи, сам придаваясь горьким слезам. Его теплые и широкие руки нежно поглаживали её волосы, искренне желая принести утешения, столь намучившейся душе.