***
Узкий и небольшой коридор был буквально пропитан холодом, отчего казалось, что скоро стены покроются тонким слоем льда, а на полу появятся сугробы. Хотя, откуда им было взяться? Единственным источником тепла в этом узком помещении были закрытые комнаты, из-под которых исходило хоть какое-то тепло, так как живущие в них служанки всеми силами отогревали свою обитель, тем более в такие морозные дни. Подходя к одной из такой двери, Мэри нервно о чём-то думала, хмурила брови и заламывала пальцы. Источником её волнений и сомнений было не только письмо, что до сих пор покоилось у неё в кармане и ждало своего часа, но и мужчина, которого она сегодня повидала. Своим внезапным появлением он не на шутки разволновал и растревожил и так легко поддающееся беспокойству женское сердце. Мэри беспокойно подошла к своей комнатушке, что была лишь только её, пока другие служанки по несколько человек спали в одной комнате. Прислонившись спиной к двери, женщина достала из кармана треклятое письмо и, сжав губы, снова его осмотрела. Оно всё такое же: белый конверт, красивый ровный почерк, штамп и аккуратно выведенное имя. Всё в норме, но служанке почему-то казалось, что письмо изменило свой облик уже ни один раз, либо же его кто-то украл или заменил. Скорее всего к этим необоснованным волнениям подбивала сегодняшняя встреча, что хорошенько встряхнула её. Женщина громко и со стоном вздохнула, и резко опустила руку, отчего конверт чуть не вылетел у неё из рук. Нет, она не могла такого допустить, это всё принесёт только несчастья, будет худо и Микасе, и мистеру Аккерману, и ей заодно. Мэри занервничала намного сильнее, о чём говорило учащённое дыхание и испуганный бегающий взгляд по стенам коридора. Переживая о разоблачении, она начала сильно морщиться, невольно заставив болеть ничем неповинную голову. К ней пришла последующая мысль о том, чтобы сейчас же спрятать это злополучное письмо, дабы спустя время уверить Микасу в том, что мистер Аккерман просто ничего ей не ответил и забыл о ней, потеряв интерес. И вот рука Мэри порывалась это сделать, оттого она стояла рядом со своей комнатой, но услышав вдалеке шаги, остановилась и снова спрятала письмо в кармане. — Ох, Мэри, ты чего тут? — непонимающе спросила шедшая к ней Сара. Мэри испуганно глядела на появившуюся, ненароком сглатывая тяжесть в горле и одновременно пытаясь усмирить бешеное биение сердца. — Да вот, кое-что взять надо, — с небольшими паузами отвечала служанка, пытаясь изобразить на лице, что-то наподобие лёгкой и добродушной улыбки. — Ах, ну ладно, — совсем не заметив состояния Мэри, непринуждённо ответила медноволосая женщина. Поняв, что её неуклюжая игра скрыла буйствующие волнения внутри, Мэри стала ненароком наблюдать, как Сара доставала большую звенящую связку и, быстро найдя нужный ей ключ, принялась открывать дверь перед собой, казалось бы, уже позабыв о присутствии коллеги рядом. И вот женщина, что накручивала себя пару секунд назад, слегка успокоилась и собиралась бы уже зайти в комнату, но неожиданный голос Сары заставил её вздрогнуть и остолбенеть вновь. — «Кое-что взять» — это ты не письмо имеешь ввиду? — в тоне интересующийся женщины была, что ни на есть невинность, уж точно спрашивала она это не из-за злых умыслов, а из-за чистого любопытства. Но наша Мэри, восприняла это, как злую усмешку и чуть не задохнулась, от резко накатившего страха. Сара резко раскрыла дверь и, когда яркий свет комнаты осветил её тело и заставил жмуриться, забежала внутрь, опять же не заметив переменившегося лица Мэри. Когда та скрылась с глаз, женщина мгновенно очнулась и, побегав немигающим взглядом с одного угла в другой, будто что-то нервно обдумывала, несчастно ринулась к этому открытому и сияющему проходу, полностью загораживая его, перед опешившей Сарой. — Откуда ты знаешь про письмо?! — нервно и громко спросила служанка Микасы, опираясь руками о бока проёма. Сара, что ранее копошилась в столе, медленно выпрямилась, непонимающе и хмуро смотря на свою взволнованную коллегу. — Мэри, у тебя горячка? — спокойно, в отличии от Мэри, спросила Сара, чуть наклонив голову вправо. Но служанка в ответ покачала головой и начала дышать через рот, так как дыхания уже катастрофически не хватало. — Откуда?.. — пыталась вновь громко вторить свой вопрос женщина, но вместо этого вырвался до боли тоненький шёпот. — Тише, — ответила женщина, уже попытавшись успокоить её. — Сара, не томи, — с жалостливой усталостью просила Мэри, медленно прижавшись горячим лбом к холодной поверхности косяка двери. — Сегодня слуги видели, что ты забирала письмо, — всё же начала Сара, перед этим прокашлявшись. — Некоторым стало интересно, ведь до этого тебе никто и никогда не писал, родни то у тебя нет, — Мэри понятливо покачала головой, прикрыв глаза, а Сара вздохнула.— Да и признаюсь честно мне стало тоже интересно, — с неловкостью выдала женщина. — Некоторые предполагают, что у тебя появился тайный воздыхатель, но я не верю этому, пока лично не узнаю из твоих уст, — Сара легко и нежно улыбнулась ей, пока Мэри стала медленно оседать в этом дверном проёме, скользя руками вниз по косяку. — Не волнуйся ты так, никто тебя не будет ругать, если ты переписываешься с кем-то, — сказала женщина и неторопливо подошла к служанке, что сидя в проёме и прижавшись к деревянному боку, казалось бы уже потеряла сознание. — Ты сегодня перетрудилась, отлежись, я разрешаю, а с миссис Аккерман я поговорю, — ласково заговорила Сара, присев рядом и начав нежно поглаживать её тяжёлую от тревожных мыслей голову. — Это мужчина, — тихо, тягуче и необдуманно проговорила Мэри, раскрывая глаза и фокусируя их на таком успокаивающем лице женщины. Сара удивлённо раскрыла глаза и невольно улыбнулась. — Тебе пишет мистер Андерсон? — жизнерадостно спросила женщина, став энергичнее поглаживать голову уже не такой несчастной Мэри, ну, по крайней мере, в глазах Сары. — Мне написал мистер Андерсон, — устало подтвердила служанка Микасы и принялась медленно вставать с холодного пола, пока Сара помогала ей. — Ну тогда тем более не переживай! — с радостью в голосе уверяла женщина. — Я никому не скажу, что ты переписываешь с мистером Андерсоном, а мужчинам, что сегодня работали и видели тебя на улице, — с напускной строгостью начала Сара, — я укорочу язык, дабы больше ничего лишнего про тебя не болтали!***
Не прошло и двух часов, как Мэри вышла из своей комнатушки, явно не отдохнув, но заметно успокоившись после всплеска эмоциональных переживаний. Сара ушла, предварительно проводив несчастную до комнаты и самолично накрыв её одеялом. Пообещав мщения всем тем, кто говорит о ней, не важно в каком тоне, Мэри покинули, оставив наедине и в таком нужном ей спокойствии. Но первый час женщина ворочалась, даже не пытаясь сомкнуть глаз, а позже утихла и просто смотрела куда-то в стенку, о чём-то, нет, скорее о ком-то размышляя. Дело вот в чём. Хорошо, что находясь так далеко от неё, Вильям всё равно выручал её, скорее всего даже не подозревая этого. Ей хотелось тогда, чтобы он сейчас же оказался рядом с ней и она бы отблагодарила его горячим поцелуем в щеку, дабы потом наблюдать за его растерянно-смущённым личиком. Пряча тогда лицо в одеяло, она неловко улыбалась своим мыслям и поджимала ноги, сжимаясь калачиком. Она и вправду осознала, что желала его присутствия и жаждала слышать его голос, уж он то точно не принесёт ей тревоги. На каком-то подсознательном уровне она это чувствовала, и это предчувствие значительно повлияло на её вывод по отношению к нему. Но вот не задача, мысли от него медленно перекочевали к письму, и Мэри тогда заметно погрустнела. Грустила она после всего то ли из-за того, что испытала часами ранее, то ли из-за того, что понимала, то что хотела обмануть Микасу, лишив её счастья, о котором ранее говорила девушка. И захотела Мэри это сделать на эмоциях, толком ничего не обдумывая. Конечно, она до сих пор боялась разоблачения и то, что мистер Аккерман может как-то навредить молодой мисс, но счастье Микасы для неё было в приоритете, а Мэри собиралась этим счастьем пренебречь. Хотя, чего же счастливого нашла в этой переписке мисс Аккерман? Мэри снова не понимала её, но она дала ей слово, которое бы не следовало нарушать. Позже женщина подумала о брюнете, чуть заволновалась и успокоилась. Уж кого-кого, а после ситуации с разбитыми бокалами, она больше бы не хотела его увидеть или как-то пересечься, но судьба на этот счёт думала по-другому. И тогда ей стало интересно, чего же тот хотел ей сказать, но на миг подумав, что это что-то угрожающее, быстро откинула эту мысль куда подальше, решив наконец-то выйти из своей комнатушки. Шагая по пустому коридору, что за прошедшее время стал ещё темнее и холоднее, она дошла до середины, завернула направо, поднялась по небольшой лестнице, а затем вышла в ещё один коридор, который в отличии от первого был красивее, теплее и ярче. Обед, должно быть, уже закончился и Микаса либо в компании будущего супруга, либо же отдыхает в своей комнате. Но в любом случае Мэри сейчас же пойдет туда, даже если госпожи не будет на месте, женщине не трудно было подождать. Выйдя из коридора в просторный холл, Мэри прошла вдоль середины и готова была бы завернуть на лестницу, ведущую на второй этаж, а там и к спальне Микасы, но неожиданно кто-то открыл входную дверь, повеял уличный холод и послышался стук туфель. Молчание, неожиданность и громкий женский вздох, прям со свистом через ноздри. Мэри опасливо отступилась назад и крепко сжала левой рукой правую, лихорадочно разглядывая растерянного брюнета в шляпе. Кажется судьба, не то чтобы не любила, а скорее ненавидела Мэри. Сейчас ей хотелось, то ли плакать, то ли смеяться от ситуации. Мужчина медленно снял шляпу с головы и, крепко прижав её к своей груди, наконец-то догадался прикрыть за собой входную дверь, хотя уже успел нагнать мороза в холл. Он успешно всё закрыл, а затем опять посмотрел на служанку, что стоя ровно, как солдат, также смотрела на него, позабыв о том, как разговаривать. Между ними затянулось молчание и напряжение, которое ощущала Мэри каждой клеточкой своего тела. А вот господин был более спокоен, хотя видно было, что тоже волновался, но спустя пару минут, всё же начал первый. — Как Вы? — волнительно спросил брюнет, перебирая в руке чёрную шляпу. Мэри заметно заколебалась и выпустила из руки другую свою руку, опустив взгляд, тем самым прервав длительные переглядки. — Хорошо, — опасливо ответила женщина, искренне не понимая, что же ему от неё надо. Единственное, что она понимала в этой ситуации, так это то, что хотела бежать отсюда, лишь засверкав пятками. — Не убегайте только сейчас, — будто предвидя её мысли, попытался пошутить мужчина, слегка приподняв уголки губ, но поймав резкий взгляд Мэри, быстро опустил их. — Вы что-то забыли? Обед уже кончился, — перевела тему Мэри, больше не решаясь глядеть ему в глаза. — Ах, да-да, — бегло заговорил брюнет, нахмурив брови, — но это подождёт, сейчас меня волнуете именно Вы, — он снова вернулся к этой теме, пока его глаза метнулись к её перевязанным ладоням. — Я с Вами так и не поговорил после того происшествия, Вы, наверное, очень сильно перепугались, так ещё и поранились из-за меня. Поверьте, мне очень жаль, и я прошу Вашего прощения, все эти дни совесть нещадно грызла меня, — он прикусил нижнюю губу, задумавшись. — Я искренне рад, что мне довелось, снова Вас встретить, — ненароком добавил мужчина, грустно улыбнувшись. Изумлённая его речами, Мэри расслабилась в лице и опустила напряжённые плечи. Она снова посмотрела на него и как-то устало приподняла уголки губ. Все её переживания были понапрасну, он не желал мщения или же зла ей, брюнет просто хотел извиниться перед ней и проведать её, больше ничего. После осознания происходящего, с женских хрупких плеч, будто с грохотом упала гора, отчего та вздохнула легче и живее. — Как Вас зовут? — вполголоса, будто с тихим счастьем, поинтересовалась Мэри. — Оливер, — быстро выпалил он, — Оливер Флетчер. — Мистер Флетчер, — начала женщина, — можете не переживать, я не держу на Вас зла, так что впредь пускай Ваша совесть больше Вас не мучает. Оливер активно закивал головой, принимая её слова, а затем, улыбнувшись, наконец-то убрал шляпу с груди, заставив висеть её на пальцах. — Могу ли я узнать Ваше имя? — спросил он в ответ. — Мэри, — безмятежно ответила она. — Просто Мэри.***
Мэри с легкой полуулыбкой на губах и с необъятной лёгкостью, открыла дверь спальни, невольно наблюдая за тем, как Микаса что-то пишет на листе, глядя в книгу с пожелтевшими страницами. Она увлечённо кусала кончик пера, гуляя глазами по страницам и задумчиво поглощая каждое слово оттуда. Но лишь услышав и завидев служанку, Микаса мигом всё закрыла и спрятала подальше от глаз Мэри, которой сейчас это не особо было интересно и она сделала вид, что ничего не заметила. — Он написал ответ, — умиротворённо сказала Мэри, демонстративно показывая чуть помятый конверт, в котором лежало столь заветное письмо. Микаса бегло осмотрела ответ в руках служанки и, медленно встав, еле сдерживая порыв кинуться на такой желанный конверт, сдержанно подошла к Мэри и, заглянув той в глаза, будто без слов рассказывая о своей непреодолимой радости, взяла письмо из её рук. Микаса также медленно присела на постель и с ярко-выраженной аккуратностью стала раскрывать послание. Развернув его, она, сделав глубокий еле слышимый вздох, принялась читать его, бегло гуляя зрачками по тексту. Какой бы спокойной и непринуждённой Микаса не казалась, Мэри точно знала, что внутри неё бушует ураган положительных и ярких эмоций. Уж ради этого женщина и жила, покуда искренне радуется Микаса, то счастлива и Мэри. — Что же он Вам пишет? — с добрым любопытством поинтересовалась женщина, подходя к госпоже чуть ближе. По редким трепетным девичьим вздохам можно было понять, что писали что-то хорошее, но Мэри хотелось бы узнать подробности, если, конечно же, позволит Микаса. — Я не могу рассказать, — сдержанно ответила госпожа, заканчивая читать послание. Мэри лишь кивнула, без упрёков и надоеданий принимая её ответ. Микаса положила раскрытое письмо рядом с собой и как-то задумчиво увела немигающий взгляд в окно. Уж теперь Мэри не знала, что же сейчас заставило предаться её думам, так как такое спокойное и безучастное выражение лица могло скрывать многое. — Я напишу ответ завтра, а ты по возможности отправь в ближайшие дни, — с невозмутимостью в голосе попросила девушка, принявшись складывать письмо. Мэри опять молчаливо кивнула и стала наблюдать за неторопливыми действиями госпожи, которая ненароком повернулась к ней спиной Так бы она и продолжила стоять в тишине, пока не назрел ещё кое-какой вопрос. — Вы эти письма храните или же сжигаете? Микаса неторопливо оглянулась на неё, а затем задумалась перед ответом, будто выбирала между говорить или же нет. Хотя, к чему были эти сомнения, тем более перед Мэри? — Храню, — кротко ответила девушка, пристав с постели и двинувшись к столу. — Не боитесь, что найдут? — Нет, — без колебаний дала ответ Микаса на очередной вопрос. Мэри, будто понимая, закивала головой, ковыряя кожицу вокруг ногтей. — Мне бы такую смелость, как у Вас, — необдуманно выпалила женщина, смотря куда-то в пустоту. Но когда Аккерман непонятно посмотрела на свою служанку, ожидая продолжения её мысли, та быстро очнулась от дум и, пожелав хорошего вечера, предварительно добавив, что зайдет к ней перед сном, неспешно покинула спальню Микасы, оставив её в лёгком неведение.***
Ночная библиотека — единственное место в этом ужасном доме, в котором она могла предаваться своим мыслям и ютиться в тишине ото всех, пока свет камина озарял её уставшее лицо, а тепло грело столь напряжённое и худое тело. Долорес в последнее время приходила сюда чуть ли не каждую ночь. Располагалась на диване и, горько смотря на пламя огня, уходила в воспоминания о былом. Женщина думала о детстве и об отце, о друзьях и горячо любимых ей людей из прошлого. Она искренне верила, что светлые воспоминания непременно заглушат плохие, но была совершенно не права. Вспоминая хорошее о людях, и днях проведённых с ними, ты невольно задумываешься о том, что потерял это всё. И когда происходит что-то плохое, ты вспоминаешь об утерянном и делаешь себе лишь больнее, ведь не отпустил ни этих людей, ни время проведённое с ними. И вправду, прошло уже столько лет, но время так и не смогло залечить её душевных ран, а сделало лишь озлобленной. И эту злобу, что копилась в ней на протяжение всех дней, она превращала в горестный плач в один из вечеров, и так повторялось на постоянной основе. Устала ли от этого Долорес? Конечно, да, и она хотела бы изменить это, но пока присутствуют рядом с ней люди, загубившие ей жизнь, она не может залечить раны на изрядно поношенном сердце, ведь они являются частым напоминанием пережившего и раскрывают всю боль вновь. И вот сегодня тот самый горестный вечер, только вот слёз нет, в последнее время их запас совсем исхудал. Женщина, как бы ни хотела, не могла выдавить из себя и скудной слезинки, вся её боль и усталость от жизни показывалась лишь на бледном лице. Долорес долго молчала и не двигалась, смотря на огонь, казалось бы, даже в тишине её личной крепости, нельзя было услышать или хотя бы уловить её дыхание. Она прямо как живой мертвец, с того самого момента, как умерли они, как появилась на свет её дочь. Но горькие размышления прервал скрип двери, за которым последовала пауза. Женщина понятия не имела, кто пришёл, но первой обращать внимания не собиралась, оттого и продолжала глядеть на пламя в камине из-под полуопущенных век. Таинственный ночной гость переминался с ноги на ногу. Долорес это поняла, услышав лишь его тихое шарканье ног. Но затем гость на мгновение стихнул, Аккерман уже было повернулась к нему лицом, но вскоре услышала характерный скрип двери и тихий ритмичный стук каблуков. Гость подошёл к ней ближе, а затем как-то судорожно вздохнув, присел на кресло сбоку. Всё что увидела Долорес боковым взглядом, так это юбку знакомого платья и руки, лежащие на ней сверху. — С Вами всё хорошо? — вкрадчиво спросила Карла Йегер, также обращая свой взор туда же, куда и Долорес, то есть к огню. — Я совсем не ожидала Вас увидеть здесь, — безэмоционально ответила миссис Аккерман. Её губы двигались будто на автомате, пока все остальные части тела просто замерли. Карла пару раз кидала на неё взгляд и как-то печально снова отводила к камину. Миссис Йегер впервые видела её такой: в одной сорочке, распущенные длинные чёрные волосы, лицо бледное и уж точно не из-за косметики, под глазами залёгшие тени, а сами глаза были пусты и бездонны, тем более такие серые придавали даже какую-то жуть. — Я случайно заметила, что Вы часто уходите сюда, да и Ваше состояние меня тревожит, — тихо говорила Карла, — Я прошу прощения, что не постучалась и даже не спросила Вас о разрешении войти, но лишь завидев Вашу фигуру, потеряла дар речи. — Ничего страшного, я не злюсь, — постно утешила её Долорес. Карла снова замолчала, подбирая слова для дальнейшего разговора, ведь понятно было, что миссис Аккерман совсем не имела к этому интерес. — Вашего мужа не было ни на завтраке, ни на обеде, да и в поместье не видать, он куда-то уехал? — наивно спрашивала женщина, уже открыто принявшись разглядывать будущую родственницу. — Да, уехал, — медленно ответила Долорес. — Куда же, — не сдавалась Карла. — В столицу. — Как в столицу?! — воскликнула Йегер. — И надолго ли? — встрепенулась женщина, уже серьёзнее глядя на аристократку. — Он даже не предупредил нас. — Надолго. — Насколько долго? А если он не сможет присутствовать на свадьбе, что тогда?! — ненароком допытывала женщина. — Меня это не волнует. — Как это Вас не волнует?! Долорес, я Вас совсем не узнаю, — с легкой суровостью воскликнула Карла, ринувшись к миссис Аккерман. — Поговорите со мной, что Вас тревожит на сердце? — Йегер присела с ней рядом, наклонившись к её застывшему лицу. — Мне нечего Вам рассказывать, — звучало такое довольно-таки грубо, но Карла не отступила. — Расскажите хотя бы подробности отъезда Вашего мужа, хоть что-нибудь, — умоляла женщина. Ей искренне захотелось приобнять несчастную за плечи, но подумав, что Долорес может это принять не особо положительно, сдержалась, оставляя свои руки при себе. — Что же мне рассказывать, — женщина выдержала пауза. — Мы разговаривали с ним последний раз глубоким вечером, он просил меня перенести свадьбу на другое число, так как может не успеть приехать на неё. Между нами произошло небольшое недопонимание и тот уехал сразу же, не предупредив никого. — Вы согласились перенести дату свадьбы? — с некой строгостью спросила Карла, так как для неё такое положение дел было не особо привлекательным. — Нет, — Долорес медленно перевел на неё свой мертвецкий взгляд, — я отказала ему. В голове Долорес мигом вспомнился тот самый вечер, отчего невольно ощутила боль и жжения в щеках, прямо как в тот самый момент. — Но он всё равно уехал, — печально указала на это Карла. — Я знаю. — И что же теперь? Как родной отец может не присутствовать на свадьбе своей дочери? — Он не присутствует в её жизни, думаете Микаса расстроится, если тот не появится на её свадьбе? — с усталой насмешкой риторически спросила Долорес. — Но как так можно по отношению к своему ребёнку? — непонимающе задала вопрос Йегер. — Знаете, я сама этого не понимаю, — иронично ответила Долорес, саркастично покачав головой. — Но в любом, Вы же есть у Микасы, — сказала Карла, улыбнувшись Аккерман, у которой весь саркастичный настрой упал в Тартары и она вновь стала мрачной и пугающей. — Всем известно, что у девочки с матерью эмоциональная связь намного прочнее, чем с отцом. — Да… прочнее, — на тон грубее заговорила Долорес. — Вот у меня с сыном не так, он вроде бы сейчас и близко, а вроде бы и так далеко, но я точно знаю, что он любит меня, хоть и не говорит этого, так часто. А Ваша Микаса, хоть и кажется неразговорчивой и холодной, но я уверена, что о своей любви она говорит открыто. А особенно о любви к матери. Откуда взяла такие предположения Карла, Аккерман не знала, но от её догадок, хотелось то ли злиться, то иронично и громко смеяться ей в лицо. Ведь такую глупость женщина слышала впервые. — Думаю Вы правы, — покачала головой женщина и снова посмотрела на огонь. — Несомненно правы. И это была самая мерзкая ложь сказанная в жизни Долорес Аккерман.