***
Мэри совсем недавно узнала адрес квартиры, которую снимал Вильям. И она бы никогда не подумала, что посетит её впервые при таких ужасных обстоятельствах. Квартира находилась на втором этаже, и, казалось бы, пройти совсем немного, но каждая ступенька причиняла ей невыносимую боль, отчего женщине пару раз хотелось развернуться, выбежать на улицу и больше не возвращаться сюда, но сделать этого она не могла. Решение было принято, её ждали внизу, а другого выбора нет. Мэри постучала пару раз в дверь, но звучало это тихо и неуверенно. Руки сжимали накидку, а взгляд лихорадочно гулял по помещению. Но дверь медленно открылась, и оттуда показалась голова Вильяма. Тот, поняв, что перед ним стоит Мэри, мгновенно и лучезарно улыбнулся. Но либо женщине показалось, либо так оно и было, тем не менее, Андерсон выглядел изначально напряжённым, пока не узнал пришедшую. Мэри пристально посмотрела на него, но затем мгновенно замялась, собираясь с силами. — Мэри, я не ожидал, что ты сегодня придёшь, — он пошире раскрыл дверь, пропуская её, но та так и не сдвинулась с места. — Я ненадолго, — ответила женщина, делая неожиданный шаг назад. Вильям заинтересованно посмотрел на неё, но, облокотившись о дверной косяк, принялся слушать. — Я думаю нам стоит закончить наши отношения, — сказала Мэри, вздохнув. Мужчина нахмурился, оглядел её и спросил: — К чему такое радикальное решение? Мэри неожиданно подняла на него глаза, удивляясь такому спокойствию. — Это всё было ошибкой, — пытаясь оставаться такой же спокойной, ответила она. — Но ты ведь обдумала наше общение и я дал тебе время, — Мэри кивнула, соглашаясь с его словами. — Позже ты сказала, что готова попробовать и была так счастлива. Что же сейчас изменилось? — недоумённо спросил он. — Я ошиблась. — Как ты могла ошибиться? — Вильям стал напряженнее. — Я люблю тебя и думал, что ты отвечаешь мне взаимностью. Чёрт возьми, мы целовались и ты совсем не была против. — Я не люблю тебя, — она не могла сказать это громко, поэтому получилось лишь прошептать. — И поцелуи ничего не значат. В глазах Вильяма появилась мука. — Почему? — также тихо спросил он. — Потому что, — она стала переминать пальцы. — Потому что ты знаешь меня три недели и… — Три недели? Мэри, я знаю тебя всю жизнь! — обречённо прервал он. — Вильям, ты должен выслушать меня… Я не та женщина, которая тебе нужна. — Моё сердце наполнено тобой, ни кем более, — он нежно взял её руку и прислонил к левой стороне своей груди. Мэри не возражала. — Я искренне верил в нашу любовь, я думал… думал, что… — Вильям, — её слова прозвучали отрезвляюще. — Я недавно встретила мужчину, который мне и вправду очень сильно понравился. Андерсон печально покачал головой, отпуская её руку. — И я выхожу за него, — её голос дрогнул. — Поэтому больше мы не увидимся. Мэри сказала это и, кажется, если она ещё чуть-чуть побудет здесь, то разревётся, как ребёнок. — Прости, если обидела, но… — она набрала побольше воздуха в грудь, потому что контроль над слезами давался уже тяжело. — Я его очень люблю.Ложь, ложь, очередная ложь!
— Нет, что ты, ты не обидела, — вдруг ответил он и Мэри почувствовала себя ещё более удручённой. — Но я не могу понять одного, как это могло произойти. Ты рассказывала мне о своём ужасном прошлом, говорила, что несмотря на страхи доверилась мне, что я единственный такой. Неужели ты смогла так быстро найти мне замену? — кажется Вильям сам готов был разреветься. — Такое случается, Вильям, прости. — Тогда… — он хотел что-то ещё добавить, но вырвалось лишь это. — Уходи. Не долго думая, он захлопнул дверь перед её носом. И женщина вся содрогнулась. Мэри вновь кивнула, только уже в пустоту. Опустила голову и безмолвно заплакала.***
Микаса сидела на постели, обняв свои колени и смотря в стенку. Она больше не плакала, не тряслась и не кричала о том, что скоро её убьют. Теперь её взгляд был уставшим, тело расслаблено, а губы молчаливы. Леви предоставил всё, что ей нужно было в данный момент, и Катерина ему в этом помогала. У Микасы оказалось обморожение стоп, поэтому первым пунктом было согреть девушку, а в особенности повреждённый участок, но ноги полагалось согревать постепенно, чтобы не причинить ей ещё больше вреда. Позже Катерина аккуратно искупала девушку, дала ей свою сорочку, подала еду и даже заплела косы, пока Аккерман принимал пациента и был занят другими делами. Но Микаса не вступала в длительный разговор со служанкой, коротко отвечала на её вопросы и тихо благодарила за оказанную помощь. Катерина не обижалась, нет. Она лишь печально улыбалась девушке, входя в её положение, и старалась не сильно тревожить её разговорами. Потом Катерина провела её в комнату, сказала, что мистер Аккерман зайдёт к ней чуточку позже, пожелала ей хорошего отдыха и добавила, что если что-то понадобиться, девушка всегда может к ней обратиться. Микаса, чувствуя всю теплоту этой служанки, ненароком вспоминала Мэри, поэтому кое-как улыбнулась ей и поблагодарила. Позже в комнату, постучавшись, зашёл Леви и, кажется, Микаса, что теперь тоскливо рассматривала стенку, очень ждала его. Как только мужчина вошёл, она сразу же взглянула на него и выпустила колени из рук, опуская бледные ноги с постели на пол. — Не стоит этого делать, — мягко указал на действие Микасы мужчина, отчего девушка моментально закинула ноги обратно на кровать. Он взял недалеко стоящий стул и, поставив его перед кроватью, сел, приложив свою руку к подбородку. Микаса понимала, что тот ждёт от неё объяснений и, чуть помявшись, выдала тихое. — Я сбежала… со своей свадьбы. Теперь Микасе было даже немного стыдно за произошедшее, потому сейчас она здраво понимала свой поступок и понимала, что теперь она буквально враг двух семей, в том числе, и своей. Аккерман смогла опозориться перед всем обществом, смогла опозорить своих родителей и смогла лишиться права считаться в этой кругах прилежной леди. Теперь ей некуда было возвращаться, ведь дома её ждала мать, которая уже, скорее всего, соорудила Микасе индивидуальную гильотину и поставила рядом коробку, которая идеально подходит для её головы. — Почему ты на это решилась? — спокойно и без упреков спросил Леви. — Я не выдержала того, что происходило в церкви, — ответила она. Хотя ей было всё равно на такие жертвы, как статус в обществе и то, что думают о ней родители, да и в целом быть для кого-то прилежной леди ей не особо нравилось. Для неё это было на самом последнем месте, и от этого её жизнь не кончалась, несмотря на то, что сейчас девушка находилась в тупике. — Поэтому у тебя синяки на руках и шеи? Ах, синяки, она совсем про них забыла. — Нет, это не из-за этого, — как-то опустошённо сказала Микаса. — Долорес узнала о нашей переписке. Лицо Леви моментально стало серьёзным и, убрав руку от подбородка, он просто облокотился спиной о стул, ожидая продолжения её слов. — В тот же день, когда я приехала от тебя, Долорес пришла ко мне в комнату и, показав найденные письма, написанные тобой, избила меня. — Почему ты хранила эти письма? — плавно спросил тот. Потому что ценила их и перечитывала время от времени. — Я бы не смогла их уничтожить, они многое для меня значат, — Микаса прошептала так, как будто говорила о чём-то прекрасном, но чуть подумав, изменилась в лице. — В любом случае, Долорес всё порвала и уничтожила… Она уничтожила всё в этой комнате, что делало меня счастливой И да, Микаса ощущала, как на месте тех счастливых чувств, что приносили ей все эти дорогие предметы, образовывалась чернеющая пустота и невероятная тоска, что рвала её изнутри. — Я была так зла, обижена и унижена, что не могла потом сдержать эмоции. Я долго плакала над твоими письмами, пыталась собрать по кусочкам свои записи, на которые потратила не мало времени, — её голос дрогнул. — И обнимала книгу, подаренную Армином. Неожиданно девушка выпрямилась, закинула голову, глубоко вздохнула и добавила: — Я даже разбила своё трюмо, ты же его помнишь, да? — Помню. Её уголки губ еле дернулись вверх. — Потом я всю ночь просидела около постели, горько размышляя о том, что сделают с Мэри и как Долорес смогла разузнать о письмах. Мэри, Мэри, Мэри, что же с ней? Как она там? Как бы ей написать? Как бы её увидеть? — Мэри? — Леви чуть нахмурился, так как Микаса ранее о ней не упоминала. — Да, забыла сказать, что её буквально оторвали от меня и куда-то уволокли, — пояснила Микаса. — Я переживаю за неё. Мы не общались с ней с того самого вечера. Я даже не знаю что с ней, и боюсь, что Долорес ей уже что-то сделала. — Уверен, она тоже переживает о тебе, — ответил мужчина. — Да… — по инерции прошептала та. Микаса и не сомневалась в этом, всё же это была её Мэри, что постоянно волнуется о своей госпоже. Но теперь девушка чувствовала себя на её месте и не могла успокоить своё сердце в волнении о ней. Лишь бы всё было с ней хорошо. — Потом у меня началась свадьба. Я вошла в этот зал, прошла к своему жениху. Эрен уже надел на палец кольцо, и ещё бы чуть-чуть и я бы стала его женой. Но потом я поняла, кто сказал Долорес о письмах. Леви кивнул. — Он специально рылся в моих вещах, нашёл эти письма, уверена, что прочитал их, а потом всё рассказал Долорес. Как я могла выйти замуж за этого человека? — неизвестно кому задавала она этот вопрос. — Когда пришло осознание его причастности к произошедшему, у меня сработал щелчок в голове «бей и беги». Я кинула прямо в лицо ему эти кольца и побежала из церкви, не оглядываясь. И Микаса гордилась этим, ведь она смогла чуть-чуть повредить это неприятное и одновременно симпатичное личико Йегера. Леви ухмыльнулся на словах о брошенных кольцах. — Вот поэтому я здесь, — пояснила Микаса. — Мне не к кому кроме тебя было бежать, но теперь я в растерянности перед тем, что будет дальше. — А что будет дальше? — В том то и дело, что я не знаю, — ответила она. — И это меня пугает. Думаю, домой я больше не вернусь. Мне остаётся только уйти, желательно завтра утром, потому что Долорес знает, где я. Мне бы не хотелось доставлять тебе проблемы. — Куда ты уйдёшь? — поинтересовался мужчина. — Не знаю. Леви выдержал на ней взгляд, а потом выдохнув, сказал: — Оставайся пока здесь и хорошенько отдохни. Мы потом всё решим, тебе не стоит пока уходить куда-то одной, это опасно. — Но утром… Он встал со стула и вернул его на место. — Это утром, а пока давай поужинаем, если ты голодна, — сказал Леви. Девушка еле улыбнулась. — Хорошо. — И Микаса, — вдруг окликнул он. — Я не брошу тебя, поэтому не переживай и не думай пока о том, что будет завтра, твой разум устал и ему нужен отдых. Девушка помолчала, мимолётно улыбнувшись, и, встав с постели, неожиданно кинулась в его объятия, крепко прижимаясь. Кажется, боль в ногах нисколько ей не мешала. — Спасибо, — прошептала Микаса. Леви простодушно хмыкнул, прикрыл глаза и утешительно стал поглаживать её уже тёплую и сухую спину, чувствуя сильное биение женского сердца.***
У Леви весь оставшиеся вечер не пропадало странное чувство по отношению к Микасе, и одна мысль прочно засела в его голове. После их разговора в спальне он пару раз отвлекался на ужине. Уходил ненадолго в свои мысли и ввёл внутренний диалог с собой, но при этом не терял нить разговора с Микасой. Ещё он думал о том, что восхищается девушкой и её необъяснимой смелостью. Она буквально пошла против давно сложившиеся системы, совсем не переживая о том, насколько её будут порицать. Кажется, Долорес своим воспитанием добилась совсем обратного эффекта, чем ожидала получить, либо же Микаса от природы была настолько стойкой и свободолюбивой, что никто не мог изменить её убеждений. — И всё же я должна уйти утром. Долорес не заставит себя долго ждать, теперь она вернёт меня ради мести, — произнесла Микаса уже глубоким вечером, смотря в окно. — У тебя будут проблемы. — Знаю, — коротко ответил Леви, привычно потянувшись к портсигару и неожиданно потушив свечи в комнате. Он подошёл к девушке, приоткрыл немного окно и закурил, вдыхая морозной воздух. Микаса уже смотрела на него. — Тебе лучше залезть под одеяла и избегать сквозняков. Главное, чтобы ты не заболела, а то после твоего сегодняшнего побега это вполне возможно, — Леви вдруг хмыкнул. — Думаю, ты не хочешь, чтобы я снова тебя лечил. Микаса ухмыльнулась, но не ушла. Она облокотилась о подоконник рядом с ним, практически соприкасаясь с мужским плечом и спросила: — Ты не боишься завтра? Леви выдохнул сигаретный дым. — Нет. Мне не зачем его бояться, и я тебе советую того же. — А я не могу, — ответила девушка, чувствуя, как зябко становится в сорочке. — Всё же я не могу оставаться тут вечность и это небезопасно. Мне нужно отправиться туда, где меня никто не найдёт. — У тебя есть тётушка во Франции, — вспомнил Аккерман. — Я не поеду к ней, у неё тоже небезопасно. Если Долорес не найдет меня тут, то обязательно отправится к Ванессе. Да и помощи я боюсь у неё просить. — Почему? Ты рассказывала, что она хорошая. — Это да, но я боюсь её реакции. Последняя наша встреча была не очень хорошей, несмотря на то, что она повлияла на меня. Ванесса заставляла меня выбрать меньшее из двух зол, а я ничего из этого не хотела. По правде говоря, меня до сих пор злит, что меня пытались убедить в том, что брак с Эреном единственный выход от всего того, что гнетёт меня. Но это неправда, я просто перееду из одной тюрьмы в другую. Брак с Эреном это не то, что мне нужно было. — А если её реакция будет положительной и она поможет тебе? — А если нет? Я не хочу рисковать таким шансом. Леви ухмыльнулся. Ему вспомнились их вечерние разговоры, когда он её лечил. — У меня есть одна идея, и тебе решать, хочешь ты этого или нет. Он потушил сигарету в пепельнице и повернул голову к девушке, что повернулась к нему в ответ. — Ты можешь уехать со мной, — её глаза чуть приоткрылись. — У меня живут старые друзья за границей, и мы до сих пор поддерживаем общение письмами. На самом деле я целый вечер думал об этом, взвешивал все за и против. Я пришёл к тому, что ничего меня здесь особо не держит. Единственный человек, который держал, умер. Я уже и раньше думал о том, чтобы уехать к ним, всё же этот город принес мне не так много хороших моментов. Но теперь ты можешь сделать это со мной. — Да, — она кивнула, а затем оттолкнувшись, уперлась ладошками в подоконник. — Я согласна. Леви видел по глазам девушки, как в ней открылось второе дыхание. Она немного улыбнулась, а затем пошла к своей постели. — Когда мы уедем? И что будет с твоим домом, прислугой? — спросила девушка, выглядывая на Аккерман из-под одеяла, пока тот плотно закрывал окно. — Уедем, хоть завтра утром. Прислугу распущу, а дом… Продам через Филиппа. — Распустишь прислугу? Люди останутся без работы, куда им идти? — Я дам им обоим денег. Дворецкий скорее всего уйдёт на пенсию, у него есть взрослый сын, который будет помогать ему. Всё же Филипп оставался рядом с нами из-за преданности к моей маме. А Катерина, думаю, ей будет не трудно найти работу. — За неё ты совсем не переживаешь, а она очень даже милая, — сказала Микаса. Леви хмыкнул. — Не брать же мне её с собой. Тем более, я уверен, что она не пропадёт, а совсем без ничего я её не выгоняю. — Тогда надо упаковать вещи, успеть нанять карету на такое длинное расстояние, лошадей то у тебя нет, предупредить Катерину и Филиппа. — Не переживай, я всё сделаю, твоё дело сейчас отдыхать, — сказал Аккерман и неторопливо двинулся к выходу из спальни. — Спокойной ночи, Микаса. В груди девушки потеплело, она сжалась под одеялом и, держа нежный зрительный контакт с мужчиной, проговорила: — И тебе спокойно ночи, Леви. На следующее утро и вправду всё было уже решено. Никогда Микаса не выполняла свои планы так быстро, как сегодняшний отъезд. Все вокруг буквально были чем-то заняты, а Микаса просто стояла посреди всего, наблюдая за происходящим и чувствуя небольшую неловкость от своего бездействия. Когда она попыталась за что-то взяться, Катерина мягко объясняла, что справится сама. Филиппа она стеснялась, а Леви говорил тоже самое. Но вскоре это закончились, и она уже шла, нет, бежала к карете. На часах было восемь часов утра, на ней какое-то платье Катерины, которое хоть и было маловато, но смотрелось хорошо, и зимняя накидка, которую одолжил Леви. Также ей отыскали тёплую обувь и перчатки, которые были велики, но девушка не жаловалась, всё же ей было стыдно, что она так обдирает людей и ничего не предлагает им взамен. Филипп и Катерина вышли их провожать. Они о чём-то поговорили с Леви, а затем, пожелав ему хорошей дороги, попрощались. Микаса смотрела на них и понимала, что, кажется, они совсем и не грустят из-за того, что их распускают. Скорее всего, они уже до этого знали, чего желал Леви, и были к этому готовы. Аккерман также попрощалась с ними, поблагодарила за всё то, что они сделали ей вчера, и пошла за Леви. Тот остановился возле кареты, обернулся на неё и протянул по-джентельменски руку. Микаса легко улыбнулась и без раздумий вложила свою ладонь, ощущая, как Леви крепко охватывает её. Вдруг девушка, удержавшись кое-как на откидной ступеньке, опёрлась ладошками об его плечи и, наклонившись, робко поцеловала в уголок его губ. Леви, явно не ожидая, нежно схватил её за локти, но, не успев и подумать, как Микаса уже отодвинулась. — Спасибо, правда, спасибо тебе за всё, — сказала она и быстро юркнула в карету, не ожидая ответа от Аккермана. Катерина тихо запищала, чуть-чуть пихая Филиппа, мол, посмотри. Леви оставалось лишь махнуть им, а затем сесть в карету после Микасы. Дверцы закрылись, и они двинулись в путь. Как только он сел напротив неё, слушая, как наступает тишина, и видя, как всё дальше отдаляется его дом, то моментально дернулся вперед и примкнул к её губам, держа руку, облачённую в перчатку на её щеке. Микаса прикрыла глаза и, глубоко вздохнув, обвила руками его шею, моментами цепляясь пальцами за его одежду. Вскоре Леви понадобилось опереться руками о спинку сиденья, также прижимая к нему и девушку, так как поцелуи стали напористее, жарче и желаннее. Микаса буквально не успевала за его действиями, чувствуя, что тает от такого жара и желания. Щёки её раскраснелись, а руки моментально стали горячими.