На расстоянии не трогать

***

      В дверь постучали ненавязчиво, почти неслышно из-за шума колёс. Ганнибал закрыл сборник японских хокку, положил его рядом с бокалом вина. Значит это не официант, он приходил совсем недавно с бутылкой от Шато Лафлёр.       — Войдите, — сказал Ганнибал, заинтересованно глядя на дверь и мягко улыбаясь.       Дверь отъехала с тихим шуршанием, и в купе вошёл Уилл.       — Рад видеть тебя, Уилл, — кивнул ему Ганнибал, указывая рукой на соседние сидение, приглашая сесть. — Ты зашёл в Сиэтле или едешь из Портленда?       — Из Портленда, — ответил Уилл. Он протянул руку к бокалу Ганнибала, отпил.       — Я ждал тебя, но не думал, что ты придёшь.       — Вряд ли бы Джек и Алана поверили в то, что я потерял память. В конце концов, нечто подобное уже провернула Беделия Дю Морье. Не хотелось бы повторяться.       — Значит, могу тебя поздравить, ты официально в бегах, а не просто без вести пропавший. Как ощущения?       — Не очень-то уютно, — Уилл поёжился, потёр ладони друг об друга и зажал их между колен. Он выглядел неплохо, но непривычно. Его отросшие волосы были старательно выпрямлены. Локоны у лица прикрывали скулы, делая шрам не настолько заметным. Усы по сравнению с бородой выделялись чуть сильнее, придавая общему виду Уилла некоторую старомодность. А ещё он был без очков, заменив их на линзы. Ганнибал знал, что и сам-то вряд ли похож на прежнего. Его волосы были обесцвечены в благородный седой цвет, под стать отросшей щетине.       Уилл допил вино, и его скулы порозовели. Ганнибал уже и забыл, когда его цвет лица выглядел здоровым. После того, как их нашла и вытащила Чио, Уилл и Ганнибал шли на поправку, находясь в разных локациях. Предусмотрительная Чио разъединила их, и чтобы запутать след ФБР, и чтобы они вновь не покушались на жизнь друг друга.       — Я так и не успел сказать тебе спасибо. Если бы не ты, в том доме…       — Можешь сказать спасибо теперь, — перебил его Уилл, наливая вина.       Ганнибал сложил руки на животе и перевёл взгляд к окну, рассматривая ядовито-зелёную гладь проносящихся полей. Они тянулись бесконечной полосой, словно кто-то бездумно возил кистью снова и снова, туда-сюда.       — Что тебя тревожит, Уилл? — спросил наконец он. — Ты боишься быть моим спутником, боишься очутиться в роли Беделии?       — Может, я слишком часто примерял на себя чьи-либо роли, уже не уверен, где моя настоящая, — хрипло ответил Уилл. — Наверно нужно попросить принести ещё один бокал.       — Скоро граница и лучше, если выпивающим будешь только ты. У меня, скажем так, противопоказания, — Ганнибал подмигнул, а поезд остановился.       Уилл повернулся к окну, его челюсти были сжаты, а между бровей залегла складка — отпечаток недовольства, задумчивости, неуверенности. То самое выражение лица, когда он настолько неспособен говорить, что готов просто кричать. А это не очень-то прилично.       Ганнибал решил облегчить его страдания, отвлекая на их короткую историю для сотрудников пограничной службы, а была она такова: бизнесмен и его ассистент возвращаются из Нью-Йорка в Монреаль. Причина посещения США — плановая операция. Для подтверждения у Ганнибала были и медицинские документы, и трость с позолотой, на которую он опирался при ходьбе. Поэтому, когда к ним постучал учтивый дозорный границ, ему ничего не осталось, как поздравить вернувшихся канадцев к себе домой, ну и пожелать хорошего здоровья, разумеется.       Пограничник ушёл, а разговор между Уиллом и Ганнибалом не возобновился. Ганнибал читал книгу, устроив её на колоне. Уилл же методично допивал бутылку вина, прикончив её перед самым Ванкувером.       — Пожалуй, я сойду здесь, — Уилл откашлялся в кулак. — Пойду к себе, заберу вещи.       Ганнибал поднял взгляд, когда Уилл в мимолётной неуверенности застыл в дверях — он посмотрел на книгу Ганнибала с трёхстишиями.       — Похожая была у Чио, — он ткнул пальцем в книгу и зачитал на память:       Друг мне в подарок прислал       Рису, а я его пригласил       В гости к самой луне       Ганнибал склонил голову набок, а затем его губы дрогнули в улыбке, он ответил:       Прощальные стихи       На веере хотел я написать —       В руке сломался он       Ганнибал сошёл в Монреале, совершенно не имея никакого плана на ближайшее время, кроме как добраться до Сент-Джонса. Он взял в аренду автомобиль, и, скинув свой скудный багаж, Ганнибал хотел было позвонить Чио, но передумал. Отключив сотовый, он забросил бесполезный пластик на заднее сидение. Ганнибал не хотел знать, дала ли она Уиллу его адрес в Сент-Джонсе.       Порт не был шумным, хотя жизнь и крутилась около воды. Уилл снял старую яхту и редко выбирался в город, о котором ничего не знал. Он лишь раз прочёл в каком-то журнале: Ванкувер — самый благополучный город в мире. Но где Уилл, и где благополучие. Он усердно работал до самой ночи в порту. Иногда помогал разбирать грузы, физическая работа отвлекала голову от мыслей. Иногда чинил яхты непутёвых яхтсменов. Местные работяги его не принимали, но и не трогали, это устраивало Уилла, которого по нынешним документам все звали Брайаном. Выматывая себя, Уилл возвращался на яхту затемно, когда рангоуты плавательных суден напоминали кресты. Да и тишина, подобная кладбищенской, разбивалась лишь шумом волн о пристань.       Уилл спустился в каюту и скинул с себя замасленный сюртук, на ходу в гальюн, включил электрический чайник. Он умылся холодной водой и провёл рукой по зеркалу, рассматривая шрам на щеке. Он всё ещё не побелел, светло-розовой полоской красовался на небритой скуле, как отпечаток поцелуя. Уилл смотрел на себя, на прежнего: волосы приняли вновь естественную форму растрёпанных кудрей, вот она стрелка шрама на лбу, привычная небритость. Он смотрел и не видел себя даже спустя несколько долгих месяцев. Ганнибал был прав, он так боялся стать спутницей Беделией или пленницей Мириам, а может и зависимой дочерью Эбигейл, что не знал теперь, как быть собой. Он не знал, как быть собой рядом с Ганнибалом и уж тем более не знал, как быть собой без него.       Закипев, чайник щёлкнул, но вместо кофе, Уилл налил себе остатки бренди. Вернув на полку пустую бутылку, поставив рядом с точно такими же, он увидел флаер, подброшенный когда-то промоутером. На листовке красовалась яркая реклама очередного нового бара для геев. Уилл набросил на себя вместо куртки пальто, и, поправив воротник-стойку, покинул яхту. Флаер он спрятал в кармане.       Бар был в трёх километрах и напоминал скорее клуб. Уилл долго не решался зайти, стоя около красной кирпичной стены, не зная, чем занять руки. Иногда он жалел, что не курит. Человек с сигаретой в руках редко выглядит глупо. Клуб оказался практически полностью забитым, занять столик не удалось, и Уилл разместился за барной стойкой. Для нового заведения бармен оказался не очень-то приветливым и улыбчивым, Уиллу это понравилось. Он заказал себе бокал бренди, и, опрокинув половину почти сразу же, упёрся взглядом в дно бокала. После, он сделал ещё три заказа и направился домой.       В этот бар он вернулся спустя четыре дня, а потом ещё два. Пустые бутылки дома были хорошим поводом выпивать в заведении. Да и не то, чтобы он много выпивал. Сегодняшним вечером он крутил в руке единственный бокал со скотчем, наблюдая, как тает лёд в разбавленном алкоголе. После десяти тридцати музыка становилась громче и компании людей за столиками всё чаще мигрировали к танцполу. Музыка раздражала, с ней становилось душнее. Уилл сделал ещё глоток скотча и отставил бокал. Он вышел на улицу и прислонился затылком всё к той же красной стене. Пар сорвался с губ, как если бы он курил. Мимо редко проходили люди, и Уилл провожал их взглядом, не решаясь попросить сигарету.       Дверь клуба отворилась, когда Уилл уже планировал уйти. Он посмотрел на вышедшего равнодушного бармена, что так редко одаривал улыбкой посетителей. Бармен чиркнул зажигалкой и пламя лизнуло кончик его сигареты.       — Угостишь? — в горле Уилла пересохло, когда бармен взглянул на него. Он протянул ему сигарету и зажигалку. — Нет, огня не надо.       Уилл зажал в пальцах сигарету, больше не чувствуя себя настолько глупо.       — Бросаешь? — полюбопытствовал бармен. Он больше не выглядел сурово неприступным. Улыбнулся, оголяя неровный нижний ряд мелких, но хищных зубов.       — Думаю начать.       В третий раз они вновь встретились у стены. Нет, Уилл не ждал его специально после закрытия, ему просто надо было попросить сигарету.       Бармен протянул сигарету и чуть дольше приличного длилось соприкосновение их рук. Уилл знал, что не позовёт его к себе и догадывался, что и тот не будет делать этого. Они направились вниз по улице, где почти не было огней, только окна домов, да свет полумесяца в отражении луж. Спутник Уилла явно знал куда идти. Они свернули в узкий переулок и, когда Уилл поравнялся с крытым мусорным контейнером, бармен перед ним притормозил.       Он припечатал Уилла к стене, но поцелуя не последовало, только подобие слюнявого укуса в шею. Руки бармена зашарили под пальто, словно он хотел ограбить Уилла, желал своровать кусочек тепла его кожи. Зазвенели бляшки ремней, будто сверчки, зашаркала подошва об асфальт. Бармен развернул Уилла, припечатав грудью к стене и прижавшись своей к его спине. Бармен запустил руку в бельё Уилла и сжал вялый член, разочаровано хмыкнул в ухо. Он стянул с задницы Уилла одежду, оголил свой стояк, зашуршал резинкой. Уилл почувствовал ветер на обнажённых ягодицах, поморщился от звука плевка за спиной. Он сглотнул, пытаясь проглотить нарастающую панику.       — Нет, я передумал, стой, — Уилл упёрся руками в стену и дёрнул плечом, отталкивая бармена.       — Оу, это жестоко, парень!       Уилл развернулся, хватая воздух ртом и поправляя на себе одежду. Бармен стоял напротив, раскрасневшийся не только от возбуждения, но теперь и злости.       — Прости, — выдавил из себя Уилл. — Если хочешь, могу помочь другим.       Бармен не был против, и Уилл сел перед ним на корточки. Он взял в рот обтянутый латексом член, еле сдерживая рвотный рефлекс. Зажмурился, ощутив его тяжесть на языке. Бармен толкнулся глубже. Вряд ли это вышло не быстро, но уздечку Уилла саднило, а губы жгло, когда теплая струя спермы растеклась по презервативу.       — Это было ужасно, — сказал бармен, когда всё закончилось. — Это даже не стоило всех тех сигарет.       Уилл прислонился к стене и закрыл глаза, болела голова и он уже не помнил лица бармена. Пока тот разбирался с резинкой и своей одеждой, Уилл запустил руку к себе в карман и достал измятые сигареты, ровно три штуки.       — Возьми, — Уилл отдал их бармену, не глядя в лицо, тот же таращился на него с неприкрытым удивлением.       — Ты даже не выкурил их? Вот же псих! - выкрикнул бармен в удаляющеюся спину Уилла.       Он вернулся на яхту, когда уже просыпались первые рыбаки. Похмельный порт, окружённый туманом, начинал новый день. Уилл сбросил с себя пальто и первым делом почистил зубы, в отражении всё ещё был кто-то, кого он не мог узнать.       Он лёг на кушетку, просовывая руку под подушку и пальцы нащупали телефон. В новый жизни совершенно молчаливая безделушка, с пустой записной книжкой. Уилл разблокировал сотовый, и яркий голубой свет экрана резанул по глазам. Уилл зашёл в смс сообщения и провёл пальцем по сенсорной клавиатуре, набирая абракадабру. Стёр. Набрал ещё раз. Стёр. А потом пальцы закружили сами:       «Здравствуйте, наверно, вы меня не помните. Мы ехали в одном купе из Портленда, и вы дали мне свою визитку, представившись сомелье. Кажется, тогда вы не были против ответить на несколько вопросов. Если вы всё ещё не против и располагаете свободным времени, буду рад, если вы мне ответите.       Брайан Л.»       Уилл вбил номер телефона по памяти, который когда-то с большой неохотой дала ему Чио и нажал «отправить».