Не буди своего Зверя

Первый снег — это что-то мягкое, теплое, светлое. Это легкие белые хлопья, укладывающиеся на землю быстро тающим ковром. Приятно под такие подставлять еще теплую после кармана ладонь и смотреть, как за доли секунды тают сотни снежинок. Однако в этом году первый снег колючий, мокрый, царапающий щеки и подгоняемый холодным ветром. Хва Рьюн сидела в небольшом кафе, нацепив себе меховые наушники на голову и шарф на шею. В помещении играла какая-то песня популярной японской рок-группы, в воздухе витал запах кофейных зерен, столики у окон были обставлены диванчиками приятного мятного цвета. На столе, около Хва, стоял стаканчик с недопитым несладким латте. — Тебе же интересно, что я узнал? — говорил, не переставая, мужчина лет тридцати, сидевший напротив. По мнению Хва, это был надоедливый тип, первостепенной задачей которого являлось найти горячую новость первым. В этом и заключается работа репортера. Только вот Хва Рьюн совершенно не нравилось быть у этого человека на подхвате и выполнять всю «грязную» работу. Девушка на очередной возглас поднялась из-за стола. — Если ты пришел тратить мое время, тогда я ухожу. — Ну погоди-погоди, — поспешил остановить ее мужчина. — Не горячись. Хва с трудом уговорила себя сесть обратно. Мужчина таинственно замолчал и улыбнулся, достав из-под куртки свернутую газету. — Как тебе известно, меня всегда интересовала одна знаменитая в наше время фамилия. Эту газетенку, — он помахал ею перед лицом коллеги, — мне всучила милая пожилая леди около станции метро примерно три дня назад. Я, как доброй души человек, не пожалел для нее двадцати йен, — Хва Рьюн после этих слов аж перекосило. — Начал я листать ее в метро, как наткнулся на довольно интересный снимок. Он положил газету перед девушкой. На первой странице крупным планом было распечатано фото толпы, идущей по центральной улице. — Что здесь необычного? — хмыкнула было Хва, как взглядом зацепилась за одного парнишку в кепке. На фотографии очень хорошо было видно его лицо и выбивающиеся голубые волосы. — И теперь ты готов отдать все, лишь бы найти его, — со смиренной улыбкой заключила она. — Я уже нашел. Хва удивленно подняла глаза. — Мне помог один очень надежный информатор, — продолжил мужчина. — Ха Чжинсон, ты опять намерен использовать меня в своих личных целях? — угрожающе начала Хва Рьюн. — Не тебя, а твою прекрасную наблюдательность. Девушка откинулась на мягкую спинку диванчика и вздохнула, прикрыв глаза. — Разницы нет, — спустя полминуты она добавила: — Выкладывай, что дальше. Даже не глядя на Ха Чжинсона, она могла сказать, что тот не сдержал победной улыбки. Хва Рьюн всегда, в конце концов, соглашалась. — Этот парень был замечен неоднократно около школы, что в нескольких кварталах отсюда. Есть предположение, что он там работает. Твоя задача выяснить как можно больше. Я надеюсь, за неделю ты управишься. Хва еще раз вздохнула. Ей не впервые приходилось следить за людьми. Если бы она знала, чем закончится очередная такая слежка, ни за что бы не стала соглашаться на предложение Чжинсона. Баам находился в паре станций от этого кафе на уроке английского. У него из головы все никак не выходили слова той девушки. «В этом мире есть просто отвратительные люди, и твое счастье, что ты с ними никогда не сталкивался». Баам согласен с тем, что он еще недостаточно взрослый, чтобы понять многие вещи. Но что она тогда имела в виду? Если верить ее словам, можно ли сказать, что Икар и есть отвратительный человек? А если это сам Баам? Все эти мысли сбивали с толку. Вот бы встретиться с ней еще раз и обо всем спросить. Только это вряд ли случится в ближайшее время. — Двадцать Пятый Баам! Мальчик подскочил с места, подняв голову на учителя. — Д-да? — Переведи отрывок, который только что прочитала Андросси. Карие глаза тут же лихорадочно забегали по тексту. Но бесполезно. Он совсем не слушал. Взгляды его одноклассников чувствовались со всех сторон. Это заставило его опустить голову и едва слышно извиниться. — Останешься после занятий. — Да, — Баам виновато кивнул и сел обратно. Теперь сосредоточиться совсем не получалось. Баам окончательно поник, снова погружаясь в рой своих мыслей. Он думал слишком много: о недавнем разговоре с Икаром, о девушке с красными волосами, чье имя он не знал. О том, что произойдет вечером, завтра или даже через полгода. Он бы хотел улыбаться, но странное чувство изнутри сжимало грудную клетку. Казалось, если позволишь ему вырваться, закричишь. Баам крепко сжал ладонь и больше не поднимал глаза до конца урока. Весь его мир будто сузился только до него одного, а остальное скрылось за неразбиваемым стеклом. Наверное, именно в этот момент мальчик понял, что он совершенно одинок. От такого осознания его немного затошнило. Баам почти не помнил, как отчитывался перед учителем английского. Его словно поместили в вакуум, такой холодный, что самого в дрожь кидало. — На следующем уроке буду в обязательном порядке спрашивать у тебя домашнее задание, — донеслось до него глухо. Школьник нашел в себе силы что-то ответить, а затем оделся, собрал сумку и вышел. Шел как в каком-то сне, сквозь размытые очертания коридора. Было слышно, как позади хлопнула дверь кабинета. Баам успел схватиться за лестничные перила прежде, чем ноги отказались его держать. Голова закружилась. Вроде кто-то успел удержать его за плечо до того, как он бы упал вниз. — Ты в порядке? — Голос был неуловимо знакомым. Некто наклонился ближе, приложив свою ладонь к его лбу, и Баам смог узнать голубые волосы учителя Куна. — Баам. Тебя ведь Баам зовут? Мальчик кивнул. Чужая ладонь казалась спасительно холодной, но она исчезла, и жар вновь прилил к голове. — У тебя температура. Если ты не против, я мог бы отвезти тебя домой. Скажи мне, где ты живешь? Мальчик пробормотал что-то невнятное и уткнулся носом в собственный шарф, все еще цепляясь за перила. А затем упал во что-то мягкое и, кажется, заснул. Сны ему являлись совсем бредовые, отрывочные, быстрые — они сошли с ума. Словно на перемотанной старой пленке мелькали урывки совсем детских воспоминаний, искаженные лица, Икар, странные длинноногие чудища, бесформенные абстракции. Бааму показалось, что он спал больше часа, на самом же деле его сон длился около пяти минут. За это время его каким-то образом телепортировало с третьего этажа школы на переднее сидение машины, в которой приятно пахло кофе. Мальчик зашевелился и огляделся. — Проснулся? — мягко донеслось со стороны водителя. — Я уж боялся, что придется везти тебя в больницу. Баам вяло повернул голову, замечая там учителя Куна. — Сегодня очень холодно, — продолжил Агеро, поежившись. — Вчера было намного теплее. Подождем, пока машина хотя бы чуть-чуть прогреется, а потом поедем. Куда тебя везти? Баам отвернулся и ничего не сказал. Ему было странно оказаться в такой ситуации. Должен ли он говорить незнакомому человеку, где он живет? Кун даже слегка растерялся от такой реакции. — Эй, ты не хочешь со мной разговаривать? — Тишина. — Ну, хорошо. Тогда скажешь номер родителей? Я поговорю с ними. Мальчик испуганно распахнул глаза и замотал головой, сжавшись. Со стороны Агеро послышался скрип перчаток об руль. Учитель слегка постучал по нему пальцем, словно о чем-то задумавшись. — Ладно, поехали. Машина тронулась с места. Странно, но Баам не чувствовал паники, зная, что его собираются везти в неизвестном направлении. Он ощущал легкую безмятежность на фоне сильной усталости. Жар все еще грел изнутри. От этого дышать хотелось чаще. Мальчик прижался лбом к холодному стеклу, провожая глазами фонарные столбы и летящие хлопья снега. Вечером ветер улегся и снег стал именно таким мягким, каким должен быть. Машина вдруг затормозила рядом со светящимися витринами. Баам смог разглядеть на неоновых вывесках надписи «Ювелирный» и «Аптека 24h». — Посиди пока здесь, я скоро вернусь. Кун вышел, скрываясь в дверях аптеки. Баам немного сполз вниз, только сейчас заметив, что пристегнут ремнем безопасности. Мельком взглянув на электронные часы в машине, он не смог сдержать удивленного вдоха. Уже так поздно? Интересно, о чем сейчас думает его мама? Беспокоится за него? И что будет, если он так ничего и не скажет учителю? Агеро действительно вернулся довольно скоро. В руках у него был пакет с лекарствами и две бутылки с водой. Он распаковал таблетки с очень длинным названием, протянув их Бааму вместе с открытой бутылкой. — Прими это. Через несколько минут должно стать легче. Баам кивнул, послушно запивая таблетки водой, чей горький вкус неприятно отпечатался на корне языка. — Если ты не хочешь ничего говорить, то что мне с тобой делать? — спросил вдруг Кун, сняв перчатку и снова «измерив» температуру тыльной стороной ладони. Кажется, жар стал немного меньше. В больницу ехать нежелательно. Врачи часто принимают ситуацию слишком близко к сердцу, вкалывая иной раз пациентам такие сильные антибиотики, что человек потом чувствует себя еще хуже несколько суток. Не настолько все плохо у Баама, ему только надо дать жаропонижающее и хорошо поспать. Кун вздохнул. — Отвезу тебя к себе, — осторожно продолжил он. — Завтра воскресенье. Если ты и утром ничего не скажешь, мне придется связаться с директором. Бутылка в руках Баама сжалась с характерным звуком. — Не нужно… директору, — произнес он тихо. — Если я дам вам телефон моей мамы, вы обещаете позвонить ей только завтра? На мгновение Куну показалось, что Баам боится возвращаться домой. Действительно или все же?.. — Это будет весьма безответственно с моей стороны. Дома за тебя наверняка волнуются. Баам не мог объяснить чувство, говорившее ему, что сейчас дома показываться небезопасно. Взрослые люди называют это чувство интуицией, и оно нередко подсказывало правду. Больше Агеро ничего не говорил, пока они ехали. Эта ситуация его беспокоила. По какой-то причине Баам вел себя так, словно появление дома станет самым страшным испытанием в его жизни. Может, у него проблемы с родителями? Спрашивать об этом было нетактично с его стороны, да и пока что он не может быть точно уверенным в своих выводах. Шевеление на соседнем сидении почти мгновенно привлекло внимание: Баам снова заснул, и его голова неудобно съехала в сторону водителя. После минутного такого положения, могла заболеть не только шея, но и плечо. Поэтому Кун осторожно, стараясь смотреть еще и на дорогу, протянул руку и положил ладонь под голову мальчику. В очередной раз Агеро в глаза бросились его волосы. Интересно, и почему они такие длинные? Так у Баама больше девичьих черт появляется. Есть в этом что-то очаровательное, но вряд ли его сверстники относятся к этому хорошо. Судя по тому, какой он тихий и замкнутый, друзей у него почти нет. А может, над ним в классе и вовсе издеваются. Но Кун видел этого мальчика всего лишь третий раз. Он знал о нем ровно столько же, сколько и об остальных учениках этого класса. То есть ничего. Ему не хотелось узнать больше. Сейчас ему хотелось помочь. Машина затормозила на подземной парковке. Агеро выключил зажигание и откинулся на спинку сидения. Баам, почувствовав шевеление, сонно протер глаза. — Я опять заснул? — Он резко подскочил, тут же скривившись от того, как закружилась голова. — Простите, — глухо произнес он, уронив лицо в ладони. — Для твоего состояния это нормально, — поспешил заверить Кун. — Ты сможешь самостоятельно выбраться из машины? Баам кивнул. Хотя на самом деле в его голове словно плавал пудинг. Трясущимися пальцами он открыл дверь. Почва под ногами качалась как палуба корабля, но Баам держался на ногах. К тому же Кун надежно держал его за плечо, ведя вперед, к стеклянным дверям входа. Там он вызвал лифт. Уже тогда Баам предположил, что учитель Кун довольно много зарабатывает, потому что такие парковки прилагались к домам элитного типа. Спрашивать напрямую он не стал, ведь это невежливо. Он только мысленно восторгался тому, как чисто и светло было вокруг. Когда заходили в кабину прибывшего лифта, никто из них не заметил притаившуюся женскую фигуру на парковке. Ее красные волосы надежно скрывал капюшон черной толстовки. — У меня нет доступа к лифту, — произнесла она в замаскированный наушник. — Нет, дальше я не пойду… — видимо, с той стороны ей ответили. — Серебристый Lexus 03 218… Да. Он приехал один. Нет, Хва Рьюн прекрасно видела мальчика рядом с ним и, конечно, она узнала в нем своего недавнего знакомого. Но ей категорически не хотелось впутывать его в репортерские интриги. Это же надо было натолкнуться на такое совпадение. — Да, я поняла. До связи. Хва еще раз посмотрела в сторону уезжающего лифта. Цифры на табло медленно сменялись одна за другой, пока не замерли. «7». Девушка отметила эту информацию для себя, натянула капюшон сильнее и отправилась прочь со стоянки.

***

Квартира у Куна была большая, с панорамными окнами и видом на ночной город. Небольшой коридорчик вел в громадную по своим габаритам комнату, в которой спокойно умещались гостиная и кухня. Лестница с правой стороны вела на небольшую площадку, где стояла кровать. То там, то тут стояли коробки, некоторые замотанные скотчем. Видимо, переезд случился на днях. Баам не удержался от вопроса: — Вы здесь один живете? Кун замер, не до конца скинув обувь, а затем кивнул. — Извини, я буквально недавно сюда переехал, еще не успел разобрать вещи. Не снимая пальто, он провел Баама в комнату и усадил на диван. Тот оказался настолько мягким, что мальчик едва не утонул в нем. — Подожди немного. Кун явно суетился, из-за чего Баам чувствовал себя слегка неловко. Ему и находиться здесь было весьма странно, но он сам позволил этому случиться. Он ничего не ответил, когда учитель сказал, что отвезет его к себе. Но не мог же Кун оставить его где-нибудь, в надежде, что обеспокоенные родители приедут за ним в школу и заберут. Баам ясно дал понять, что дома его вряд ли ждут с теплыми объятиями. Жаропонижающее, которое принес Агеро, не было вкусным, оно вязкой субстанцией скапливалось на корне языка. После одного глотка уже начинало мутить. Баам смог осилить лишь половину, а затем откинул голову назад, чувствуя сильную слабость. Он выключился почти сразу, Кун едва успел выхватить у него кружку из рук, чтобы остатки лекарства случайно не обожгли, пролившись. Сквозь сон Баам чувствовал, как ему становилось легче, как лоб обожгло что-то мокрое и холодное. И как где-то на фоне раздавался голос учителя Куна, который разговаривал по телефону. — Да, спасибо. Еще раз извините, что побеспокоил в столь позднее время. Баам тревожно нахмурился, все еще не открывая глаза. — Добрый вечер. Вы Арлен Грейс? Все внутри Баама сжалось в тугой пульсирующий комок. Он и сам замер в позе эмбриона, чувствуя, как со лба сползает спасительная прохлада. Жар отчетливо ощущался с одной стороны. — Я школьный учитель Баама. Извините за такой поздний звонок, но… — Агеро резко замолчал. Мальчик отчаянно прижал колени к себе, все еще находясь на грани сна и яви и едва сдерживая сбившееся дыхание. Он даже прикусил губу, стараясь успокоиться. — Что вы имеете в виду?.. Нет, подождите... — видимо, звонок прервался. — Какого черта? Холод окончательно упал с головы. Стало невыносимо больно. От этой боли Баам не смог сдержать тихих слез. Она словно пронзила его тело насквозь вертикальной осью через голову, заставляя задыхаться. А потом кто-то взял его за руку. Мягко, без слов поддерживая. Словно говоря: «Успокойся. Все в порядке». И дышать стало немного легче, боль отступила, все больше напоминая фантом. Дыхание постепенно выровнялось, стало спокойным и едва заметным. Тогда Баам впервые смог уловить тонкую грань, переступив через которую, он наконец-то провалился в долгожданный сон.