только что Братишка Агеро: не знаешь, что можно подарить парню на семнадцать лет?
Интересно вдвойне. Еще совсем недавно младший братец не знал, как поступить с признавшимся ему в чувствах школьником, а теперь вдруг подыскивает ему подарки? Впрочем, одно другому не мешает. С веселой усмешкой Хачулинг набрал ответ:Вы: Твоему парню? Братишка Агеро: забудь…
Теперь Хачулинг рассмеялся уже в голос.Вы: Я имел в виду парню, за которым ты решил присматривать) Вы: Или как для тебя прозвучало мое сообщение? :)))
В ответ Агеро предсказуемо промолчал. Было очень интересно, конечно, увидеть смущенное лицо брата, поэтому Хачулинг решил добить его звонком по видеосвязи. Хотя пришлось немного постараться, чтобы ему, наконец, ответили. Судя по всему, Агеро находился в каком-то торговом центре. Взгляд у него был, мягко говоря, убийственный. Его давления Хачулинг не выдержал и прыснул в ладонь. По его мнению ситуация веселила более чем. Недовольно хмурясь, Агеро выдвинул ультиматум: — Или ты говоришь мне что-то полезное, или я вешаю трубку. — Ладно, ладно, попробую тебе помочь, — рвущийся наружу хохот пришлось придержать. Хачулинг прокашлялся. — Итак, нужен подарок на день рождения? Хм… — он обхватил рукой подбородок, задумавшись. — Парнишке его возраста понравилась бы какая-нибудь видеоигра. — Нет, — с уверенностью парировал Агеро, вздыхая. — Не его случай. — Кастет? — Ты с ума сошел? — Чтобы в школе не обижали, — хихикнул Хачулинг. — Впрочем, с таким, как ты, никакой кастет не нужен. Агеро со вздохом сжал переносицу. — Давай что-то более серьезное. — Свяжи ему свитер! — И реальное… — Хм? Разве Мария не учила тебя вязать в начальной школе? — Это было макраме — раз. Два — у меня нет на это времени. День рождения у Баама завтра. — Какое у него очаровательное имя, — Хачулинг не сдержал улыбки, заметив, с какой мягкостью вдруг зазвучал голос братца. — Даже не начинай… — Не пойми неправильно. Насколько помню, про день рождения нашего отца ты вообще забыл, а тут… — Твоего отца, — подчеркнул Агеро. — Ай-яй, братец, не стыдно тебе так говорить? Родная кровь, все-таки. — Не хочу с ним ничего общего иметь. И давай вернемся к нашей теме. Хачулинг ответил не сразу, желание подтрунивать над Агеро никак не хотело успокаиваться. — Так непривычно видеть тебя таким заботливым и внимательным по отношению к кому-то другому, — начал он серьезно. — Мой младший братик стал уже совсем взрослым, кажется, я вот-вот расплачусь, — для правдоподобности Хачулинг даже прикрыл рот ладонью и нахмурил брови, словно действительно едва сдерживал слезы. Агеро эту отвратительную актерскую игру не оценил, с презрением скривившись — только необразованный болван поверит в искренность его слов. — Это простая вежливость! — огрызнулся он, тут же мысленно себя укоряя: ну кого он обманывал? И целовались они тоже исключительно из вежливости. Два раза! Так, этот разговор нужно было срочно заканчивать. — Ты слишком запариваешься для простой вежливости, — недоверчиво хмыкнул брат. Ну и кто из них еще плохой актер? — Ладно, хочешь услышать от меня что-то дельное? Я заметил, что ты очень хорошо разбираешься в его предпочтениях. — Если бы это было так, я бы не стал… — Но это так, ты точно знаешь, что ему не понравится. Мне приятно, что ты обращаешься ко мне за советом уже второй раз за довольно короткое время, но уверен, что он тебе вообще нужен? Или ты надеешься, что я выступлю голосом совести, который начнет уговаривать тебя образумиться? Ведь этот мальчик совсем еще ребенок, вдобавок твой ученик. Если тебе кажется это неправильным, откажись от этой затеи, но не впутывай в свои сомнения меня. Я не вправе убеждать тебя игнорировать свои чувства. Как твой старший брат я обязан тебя поддержать. Агеро вдруг испытал странное облегчение. — Хорошо, ты подловил меня. Но ты же понимаешь, что это на самом деле неправильно? — Правильно или нет — это не ты так решил, так принято. А ты сам как считаешь, могут ли чувства вообще быть правильными? Мы, черт возьми, в геометрию играем? Ну так, поздравляю, Агеро, тебя стукнуло тупым углом равнобедренного треугольника. Затянувшееся молчание взорвалось смехом. — Что за чушь ты только что сказал? Равнобедренный треугольник?! — пусть Агеро и смеялся, он понимал: чушь чушью, а в словах брата было зерно правды. Любые рациональные доводы меркли на фоне этой бравой речи. Ведь действительно, геометрия здесь была совершенно ни при чем. В их с Баамом отношениях связующую роль играла химия — это чистой воды уравнение, в правой части которого не хватало коэффициентов. — Ты прекрасно меня слышал, — Хачулинг вздохнул. — В общем, Агеро, это твоя ситуация. Кем быть в ней — управляющим или наблюдателем — решать тебе. Кажется, я уже говорил тебе нечто подобное в прошлый раз. Шум торгового центра давил на уши. Агеро после слов брата первое время неподвижно сидел на лавочке, устало рассматривая высокий стеклянный купол холла. Днем солнце через него заливало все пространство. Сейчас же сгущались сумерки, и застекленное небо медленно красилось в оранжевый. Разговор с Хачулингом влек за собой легкое воодушевляющее послевкусие вперемешку с раздражением. Куну явно мешала противоречивость собственных действий. Буквально сегодня он твердо вознамерился выстроить между ним и Баамом высокие стены, а этим же вечером решил поискать ему подарок на день рождения. Тут Хачулинг прав. Будь это простая вежливость, Агеро бы не мучался с выбором, подарил бы Бааму брелок на телефон и успокоился. Но хотелось ведь порадовать чем-нибудь особенным, а это значило, что баррикады, которые он возводил, были не крепче карточного домика. — Твои нравоучения меня бесят, — со вздохом ответил Агеро. — Бесят тем, что с ними невозможно спорить. Хотя очень хочется. — Потому что ты упрямый младший брат, — по-доброму усмехнулся Хачулинг. «Я не вправе убеждать тебя игнорировать свои чувства», — так он сказал. А Агеро не вправе делать то же самое с Баамом. Принимая и отталкивая его снова и снова, Кун только хуже делал. Не давая времени отвыкнуть, опять привязывал к себе — вот уж что точно следовало бы назвать неправильным. К отношениям «как прежде» они уже никогда не вернутся, и либо Кун перестанет сопротивляться, либо им придется делать вид, что они друг друга совсем не знают. Последний вариант безапелляционный. Он сломает Баама и поставит точку. Но он же и самый вероятный. Потому что существовало слишком много внешних обстоятельств, которые тяжело было игнорировать. Взять того же Ха Чжинсона, который и без того что-то подозревал. Не стоило давать ему больше поводов для скандальных сплетен. «Эй, а может?..» — мысль, пришедшая в голову, показалась Куну дельной и весьма забавной. — Слушай, Хачулинг, не поможешь мне еще кое с чем?***
Быть минималистом так практично. Две рубашки, две пары брюк, — одна на себе, другая в сумке — несколько пар носков и необходимые предметы гигиены. Энрю даже не понадобился чемодан. Если все сложится хорошо, он вернется в Японию через пару недель, сложностей не должно было возникнуть. Баам оставался под присмотром сразу двух взрослых: Саймона и учителя. Прежде чем уехать в аэропорт, Энрю попросил племянника задержаться за завтраком. — Знаю, что вчера мы уже говорили об этом. Но можешь напомнить, о чем мы с тобой договорились? — Не доставлять лишних проблем, не пропускать часы занятий и держать ежедневную связь с тобой. — И не забудь про запись к психотерапевту. Я попросил Саймона лично проконтролировать, так что даже не думай улизнуть. Ведь, как я понял, обратно в Австралию ты не хочешь? Баам испуганно вскинул голову. — Нет… — от взгляда дяди стало слишком неуютно, Баам поежился. Хотя Энрю согласился оставить его в Японии до следующих экзаменов — и это стало заменой подарка на день рождения, — не прекратил закручивать гайки. Он знал, куда нужно надавить, чтобы у мальчика и мысли не возникло сказать «нет». Кто-то мог сказать, что за этими требованиями скрывалась забота, но Бааму от этого только больше становилось не по себе. Он не чувствовал себя в безопасности. Энрю отодвинул наползающий на часы рукав рубашки. — Саймон, скажи водителю, что выезжаем через пять минут. Бааму с трудом верилось в то, что он, пусть и не надолго, остается без пристального внимания дяди. Он старался скрыть нетерпение за маской невозмутимости и спокойствия. Но о каком спокойствии могла идти речь?! Этой ночью он едва заснул, а сейчас был вынужден сдерживать желание выразить свое счастье хотя бы на лице. Внезапное прикосновение к макушке заставило внутреннюю бурю замереть на мгновение — Энрю всего лишь решил встрепать ему волосы. — Баам, удачи на выступлении. И береги себя, хорошо? Как будто не до конца доверяя своим ощущениям, Баам дотронулся до головы, где только что была рука Энрю, и несмело кивнул. Сдерживаемые внутри эмоции вдруг стали такими легкими, рассеялись в воздухе, невесомыми крупицами оседая на одежде, щеках и других окружающих предметах. Бааму почудилось, что одна, особенно теплая, коснулась его носа и растворилась, оказавшись слишком хрупкой. «Что это было?» — мысленно спросил Баам, глядя уже на пустующий коридор. Дядя только что пожелал ему удачи, еще и жестом приободрил? Пусть он не улыбался, его голос звучал совсем по-другому. Это сбивало с толку, но прибавляло немного сил. В чувства его привела Андросси, напомнившая своим сообщением, что ждет всех на репетиции через час. Следовало поторопиться, потому что Андросси, во-первых, сама была жутко пунктуальной, так еще и, во-вторых, терпеть не могла, когда опаздывали другие. Однажды ее на свидание позвал парень. Назначив встречу, он не пришел к условленному времени. Этого оказалось достаточно, чтобы Андросси демонстративно помахала ему ручкой. Бааму не хотелось встретиться с ее праведным гневом, поэтому он пришел вовремя. А вот Ли Су, прекрасно зная об этой ее особенности, умудрился опоздать на целых двадцать минут. — Прости-прости, на дорогах такие пробки! — он кричал извинения на бегу, прячась от девушки за кулисами. — Какие пробки?! Ты живешь через дорогу! Хатсу, наблюдая, как Андросси швыряет в Ли Су первые попавшиеся под руку вещи, спросил у Баама: — Как думаешь, выживет? Неловко рассмеявшись, Баам поспешил заметить: — Мне кажется, с Ли Су все будет в порядке, а вот реквизит нужно срочно спасать. Совместными усилиями, подключив Ихву и Ван Нана, они уговорили Андросси не убивать Ли Су до выступления. Тот, страдальчески хватаясь за правый бок, которым случайно снес закулисное зеркало, попытался высказаться в свою защиту: — Вот-вот! У меня, между прочим, роль лучшей подруги главной героини. Если со мной что-нибудь случится, принцесса до спасения ее прекрасным принцем останется совсем одна! В ответ Андросси как-то нехорошо оскалилась, и Хатсу торопливо убрал стоявший возле нее стул, переживая, что тот сейчас полетит в беднягу. — Надеюсь, ты не забыл, что роль принцессы моя? Такое трудно забыть, учитывая, при каких обстоятельствах это произошло. Ли Су тогда сам торжественно вручил корону Андросси, а теперь трясся в ужасе, почувствовав вновь подступившую угрозу. Еще бы, Захард сейчас напоминала самого дьявола, вылезшего из Геены огненной. Не хватало только острых клыков и рожек на голове. — Я пощажу тебя, так и быть, — продолжила она, однако Ли Су рано начал благодарить ее за милосердие. — Но если мы проиграем… Ты останешься моей служанкой до конца дней своих. От ее злобного смеха в дрожь кидало. И если Ли Су до этого переживал из-за выступления на сцене, то теперь его страх облажаться только усилился. Поддержать его вызвался понимающий Ван Нан. — Не переживай, ты не один, — он ободряюще похлопал его по плечу. — Я по сценарию суженый этой мегеры. Но мы сильные, мы справимся. Я тебя в обиду не дам, — нагоняя драму, он крепко обнял Ли Су. — Ван Нан, ты настоящий принц! Андросси едва не извергала пламя. — Да вы охренели! Ихва же с озорным смешком приставила к подбородку «галочкой» большой и указательный пальцы. — Думаю, с вами бы вышел неплохой фанфик, мальчики, — загадочно произнесла она, заставив парней отскочить друг от друга. — Но хотелось бы напомнить, что у нас не так много времени. Сцену хотят занять и другие клубы, давайте поторопимся. Всем ее замечание показалось вполне резонным. Баам никак не мог избавиться от сладковато-неуютного предчувствия. Оно свернулось в тугой комок под сердцем, причиняя дискомфорт, и чем ближе становилось время их выступления, тем сильнее это чувство давило изнутри. — Ван Нан, ты что, взял только свою корону? — спросила Ихва. — Что? — Ван Нан растерянно вскинул брови. — Я принес то, что ты просила. Ихва еще немного порылась в коробке с реквизитом. — Странно, я специально весь хрупкий реквизит сложила отдельно, чтобы мы его не помяли раньше времени. Короны Баама я здесь не вижу, — заключила она, складывая у себя на груди руки. — Можешь вернуться в класс и поискать? — Не нужно, — поспешил успокоить Баам. — Я сам схожу. Он надеялся отвлечься от съедающих мыслей, но перестать думать о том, что можешь всех подставить, не так-то просто. На последней репетиции он иногда забывал слова, а один раз даже перепутал время своего выхода. Если он тогда так нервничал, страшно представить, что будет перед зрителями. Баам так сильно погрузился в свои мысли, что едва не запутался в плаще. Его, как и все остальные костюмы, им одолжил директор известного театра. Все расходы покрыл отец Андросси, именно поэтому с плащом следовало обращаться осторожно. Ткань нельзя было испачкать, а уж тем более порвать. Поэтому на время поисков Баам решил снять перчатки. Белые, почти прозрачные, если с ними что-то случится, ответственность будет нести он. Баам обыскал в классе все: стулья, парты, пол под ними и даже мусорное ведро. Заглянул в шкафчики, в которых школьники хранили физкультурную форму, но и там ничего не нашел. Корона была сделана из картона и обклеена золотистой бумагой. Такая потеря легко восполнялась. На это уйдет время, но его пока что предостаточно. — Хей, Баам, что-то потерял? — раздался знакомый голос со стороны двери. Баам как раз разыскивал пропажу в отделениях под партами — туда он еще не заглядывал. Услышав свое имя, он резко выпрямился, но тут же расслабился, увидев на пороге Куна. — Ох, это вы? — он неловким жестом коснулся рукой шеи. — Да, потерял… Корону для короля. Она лежала в коробке с реквизитом, я пошел сюда, чтобы… — он осекся, заметив, что в руках Кун держит как раз то, что он искал. — Думаю, это она, — с легкой улыбкой заключил Агеро. — Да! — Баам просиял, очень быстро оказавшись рядом. — А вы откуда? И где вы ее нашли? — Увидел, как ты сюда идешь, решил заглянуть. А корона лежала на окне, напротив класса. — Надо же, я не заметил… Столько времени потерял. — О, так ты столкнулся с эффектом «невидимой гориллы»? — рассмеялся Агеро. — К-каким эффектом? — Баам непонимающе моргнул, уставившись на Куна, из-за чего тот вдруг смутился. — Это долго объяснять, не бери в голову. — Ну да, — невесело улыбнулся Баам. Ему сейчас следовало сосредоточиться на предстоящей задаче, собрать все свои силы и сделать так, чтобы они обязательно победили. Нужно только постараться. Комок в груди ворчал и перекатывался, достигнув настолько больших размеров, что Баам ощущал его щекочущий призрак в горле. Ох, как же волнительно и страшно, как же снова хочется убежать. Но его ждут друзья, он не может так поступить. — Баам? — это так мягко прозвучало. Мягче, наверное, только прикосновение руки Куна к его волосам. Подождите, что? Кун дотронулся до него? Баам распахнул глаза. Не так. Это совсем не так, как с дядей. Тогда тепло слишком быстро растворилось, как щелочь в воде. Сейчас же оно обожгло щеки, лоб — всего Баама, пробралось под одежду, заставило ускориться сердце. — Баам, ты как будто не здесь. Верно подмечено — его мысли заняты Агеро, слишком сложно думать о чем-то другом. — Волнуешься перед выступлением? — Немного. Кун в ответ недоверчиво хмыкнул, и Баам продолжил: — Как представлю себя на сцене, так ноги подкашиваются. — Было почему-то неловко говорить о том, что его тревожит. — Знаю, мне нужно взять себя в руки, иначе я всех подставлю. А этого не должно случиться. — Не случится, — с улыбкой возразил Агеро. — Откуда у вас такая уверенность? Кун вздохнул. — Видишь ли, Баам, не всякий исход зависит от того, насколько хорошо или плохо ты постарался. Настроение судей, нечестное голосование, упавшая декорация или скользкая сцена — есть обстоятельства, которые нельзя предугадать. Не стоит брать на себя все. Сейчас в твоей власти только ты и твоя роль — уверен, ты и без меня знаешь. Сосредоточься на этом и играй, что бы ни случилось, — с этими словами Агеро надел корону ему на голову и тут же довольно хмыкнул: вид ему явно понравился. — Весьма величественно. Бааму хотелось сказать что-нибудь в качестве благодарности. Он выхватывал мысль одну за другой, тут же их отметая, и тем глупее казалась каждая следующая. Молчание затягивалось, следовало ответить хоть что-то. — Эй, — позвал Агеро на грани шепота, взяв его за руку, — расслабься. Страшнее только оказаться с тигром в одной клетке. А с этим ты справишься. Точно справишься. Баам поднял на него глаза, затаив дыхание. Лицо Куна находилось не настолько близко, чтобы можно было подумать, что он хотел его поцеловать, но, если поддаться вперед, совсем немного… Наученный опытом Агеро сориентировался быстро. Он прочитал в изменившемся взгляде напротив хорошо знакомую просьбу и наклонился так, словно собирался ее исполнить. Но никому из них не следовало забывать, где они находятся. Заключив Баама в крепкие объятия, Кун заставил его шагнуть обратно в класс. Раздалось негромкое ойканье, и корона на чужой голове покосилась. «Знаю, ты хотел другого, но я не стану рисковать, не здесь», — думал он, чувствуя, как каштановые волосы, напоминающие по цвету (и запаху) топленый шоколад, обволакивают приятной прохладой пальцы. — С Днем рождения, Баам. Юноша в его руках удивленно дернулся. — Вы знаете? — Знаю, — с хитрой усмешкой подтвердил Агеро. — И у меня есть для тебя кое-что. Вручу после Фестиваля. Вот уж что точно послужило хорошим мотивационным толчком. Волнение растворилось, разбилось вдребезги, словно огромная стеклянная стена под напором теплой морской волны. Бааму на самом деле было не столько важно, что именно Кун ему приготовил, сколько то, что этот подарок был именно от него. Потому что это значило для Баама многое. Сцена перестала казаться таким страшным испытанием, появились силы двигаться вперед. Кун прав: он обязательно справится, других вариантов и быть не может.***
У Рахиль было прекрасное настроение — лучше и не бывает. После того, как ее с трещащим позором выгнали из литературного клуба и лишили возможности выступать на сцене, она на некоторое время пропала. Перестала посещать уроки и выходить на связь с одноклассниками. Неудивительно, что экзамены она сдала ниже среднего и теперь была вынуждена согласиться на дополнительные летние занятия. Но ее это волновало сейчас меньше всего. Она шла по школьному коридору в сторону зала, мимо суетящихся учеников, одну руку спрятав в карман юбки, где лежал канцелярский нож. Не тот, который она использовала угрожая своей однокласснице несколько лет назад. Тот нож давно сломался, не справившись с позвоночником одной жирной крысы, а этот новый. Гораздо лучше и прочнее. Рахиль не собиралась повторять прошлых ошибок, ей следовало сделать все быстро и незаметно, поэтому она обратилась к девочке, которая в одиночку тащила школьную парту. — Ого, выглядит тяжелой. Давай помогу? Девочка благодарно кивнула. — Спасибо тебе. В нашем клубе нет мальчиков, поэтому приходится самим справляться, — залепетала она смущенно, чем начала раздражать Рахиль. Ей не хотелось слышать оправданий от этой девочки, чьего имени она даже не знала, но та все не успокаивалась. — У нас клуб гаданий. Нас всего три человека. Не хочешь?.. — Нет, — оборвала Рахиль грубо. — Мне своих проблем хватает. — Ох, прости… Дальше они шли в полном молчании, пока не притащили парту за сцену. — Спасибо большое! — девочка неловко переминалась с ноги на ногу. — Не поможешь мне принести еще одну, пожалуйста? — Мои друзья должны скоро подойти, — Рахиль сделала вид, что ей очень жаль. — Не хочу, чтобы они меня потеряли, извини. — Нет-нет, это ты извини! — девочка замахала руками. — Я все понимаю, сейчас все готовятся к выступлению… Еще раз большое спасибо! — быстро поклонившись, она убежала. Рахиль крепче сжала в кармане нож и огляделась. То, что она искала — костюмы, в которых будут выступать ее бывшие товарищи из литературного клуба — обнаружилось в самом неприметном углу. Она прекрасно знала о том, во сколько они обошлись отцу Андросси. Свершив свою маленькую месть, она не только лишит их возможности участвовать в конкурсе, но и крупно подставит перед директором театра, который любезно одолжил им реквизит. — Какая удача, — довольно оскалилась Рахиль. Как и ожидалось от Андросси — она не рискнула надевать платье до выступления. Как и Ли Су, которого, скорее, не прельщала перспектива оказаться опозоренным раньше времени. Но Рахиль интересовало только платье, в котором придется выступать главной героине, сделанное из плотной красной ткани, пышное, расшитое золотистыми цветами. Как жаль, что теперь оно никому не достанется. Рахиль достала из кармана нож, слушая перекатывающийся звук открывшегося лезвия. Глухой крик рвущейся ткани она игнорировала с перекошенным от злобной улыбки лицом — какая же приятная мелодия для ушей. Исполнив задуманное, Рахиль скрылась с места преступления, никем не замеченная.***
«Это нехорошо…» — думал каждый, кто наблюдал за ожившей картиной «Последний день Помпеи». Андросси рвала и метала, обнаружив дорогущее театральное платье испорченным. И у нее не было сомнений, кто в этом виновен. — Найдите мне эту светловолосую сучку! Ихва пораженно прикрыла рот рукой, рассматривая разрезанную на полосы юбку. Никто не представлял, как выкручиваться из этой ситуации. Черт уже с этим выступлением. Что делать с изрезанным реквизитом, который стоит баснословных денег? Крепко сжимая в руках платье, у которого на груди красовалась огромная дыра, Андросси вдруг вихрем вылетела из-за кулис, в коридор. Она намеревалась найти Рахиль, эту тварь, которая не захотела мириться со своим поражением. «Нет! Нет! Нет! Все не должно вот так закончиться!» Андросси вдруг поняла, что сама оказалась поверженной. Она остановилась, почувствовав обжигающую боль в глазах от подступивших слез. Платье у нее в руках говорило о ее завышенной самоуверенности и стремлении сделать все идеально. Ее отец всегда, несмотря на проблемы со здоровьем, старался сделать для нее все, исполнить любые капризы дочери, а она все принимала как должное. Она так легкомысленно отнеслась к очередному исполненному желанию, тогда как головой отвечала за эти костюмы. Теперь отец наверняка в ней разочаруется. — Андросси! Ты куда? Рахиль ты уже не найдешь! Андросси? Этот раздражающий голос мог принадлежать только Ли Су. Вот уж кто точно не должен был увидеть ее слабость. Она постаралась скрыть лицо за короткими волосами. — Все нормально? «Дурень! Неужели не видишь, что нет?!» — Ты что, плачешь?.. — было слышно, как он растерялся. — Это… не думаю, что все так плохо… — Ты издеваешься?! — вскричала Андросси, резко подняв голову. — Не все так плохо? Серьезно?! Я отца подставила! И всех вас! Просто исчезни… Нам на этом Фестивале уже ничего не светит. Ли Су и не думал куда-то исчезать. Он неловким жестом потер шею, забирая из рук Андросси изодранное платье. — Ответственность за эти костюмы лежала на всех нас. Значит, и отвечать будем все вместе. Мы тебя одну с этим не оставим. — Идиот, да ты хоть представляешь, сколько?.. — Да плевать сколько. Не в деньгах тут дело. И ты как-то быстро смирилась с поражением. Нет платья — нет главной роли, а следовательно, нет и спектакля. В данной ситуации Андросси действительно не понимала, как действовать дальше. — Позволишь какой-то Рахиль одержать над тобой победу? — с шутливой издевкой произнес Ли Су. — Мне вот не очень хочется становиться твоей служанкой до конца жизни. Ихва позвонила родителям и попросила их привезти некоторые вещи. У нас в запасе час, да и выступаем мы в числе последних, что-нибудь придумаем. Ты ведь с нами? — он уверенно протянул ладонь, на которую Андросси раздраженно покосилась и решила проигнорировать. — Ну конечно с вами, болван. И я вообще-то никогда не плачу! Это была проверка! — она развернулась на каблуках и зашагала обратно. «Проверка чего? — Ли Су вздохнул и поспешил за ней. — Безнадежная Принцесса, ей даже в роль входить не надо».***
Зажигалка не подвела. Да, это было не театральное платье, сшитое на заказ, не такое пышное, но лучше, чем ничего: длинное в пол, легкое, оранжевое, с полупрозрачной лентой пояса. Пока Андросси придирчиво рассматривала себя в зеркале, Ихва нетерпеливо отстукивала по полу ритм носком ботинка. — Все отлично, пойдем скорее! — Так странно, — пробормотала Андросси, игнорируя обращенные к ней слова. — Мы с тобой вечно ругаемся, а ты вдруг решила мне помочь? Ихва закусила щеку изнутри. — Не обольщайся, это ради общего дела. Ну что там так долго можно разглядывать? — Я не обольщаюсь, платье — просто убожество, — хихикнула она. — Зато идеально подходит под цвет твоей взрывной ауры. — Если не нравится, снимай, — безапелляционно заявила Ихва. — Потерплю полчасика, — Андросси сохранила непоколебимую невозмутимость. В дверь постучали, и послышался голос Баама: — Мы начинаем через две минуты, поторопитесь, пожалуйста! Андросси тут же схватила туфли, подбирая юбку. — А я говорила, что надо идти! — подытожила неугомонная Ихва. — И за платье я тебе еще наваляю! На то, чтобы обуться и поправить прическу у Андросси ушло не больше пятнадцати секунд. Они примчались идеально вовремя. Ихва еще выиграла немного времени, пока злостно отбирала микрофон у ведущего, который должен был выйти на сцену их объявлять. Ли Су подобрался из ниоткуда. — Выглядите бесподобно, моя госпожа, — произнес он, сделав реверанс, как настоящая леди. — Обращаться ко всем на «вы» это привычка Баама, — фыркнула она, однако комплимент оказался для нее приятной неожиданностью. — Я вхожу в роль. Надеюсь, мне не придется играть ее после всего? — спросил он, намекая явно на не слишком веселый настрой Андросси, который и мог стать причиной их проигрыша. — Не дождешься, — шикнула она и шагнула на сцену. — Маленькая Принцесса жила беззаботной жизнью в красивом замке… — зазвучал голос Ихвы. Представление началось.***
Маленькая Принцесса жила беззаботной жизнью в красивом замке. Опекаемая с самого детства, она видела солнечный свет только из окна своей высокой башни. Всю жизнь ее окружали чересчур хлопотливые служанки и строгий отец. Каменные стены несли за собой только холод и отчуждение. Настало время, когда собственный дом стал Принцессе ненавистен. Она мечтала о прекрасном принце и далеких путешествиях. Долго она умоляла своего отца выпустить ее хотя бы ненадолго, и после нескольких месяцев настойчивых уговоров Король принял решение. Он попросил местную Ведьму расставить в башне, где жила Принцесса, множество разных ловушек, чтобы любой, кто попробовал взобраться на вершину, терпел поражение. Он заточил наверху дочь, а чтобы она не скучала, оставил ей самую преданную служанку. — Ты вольна уйти отсюда с любым молодым принцем, который войдет в твои покои, — так сказал Король, после чего издал приказ на всю страну: — Тот, кто сможет беспрепятственно пройти все испытания, спрятанные в башне, получит руку и сердце моей дочери, а также право на престол! — И почему мое будущее зависит от какого-то проходимца? — с грустью спрашивала Принцесса у своей Служанки. — Отращу волосы, как у Рапунцель, и сама выберусь из этой башни. Да, Принцесса стремилась стать сильной и независимой. Потому что себе дороже смиренно сидеть и ждать, пока кто-нибудь придет и освободит тебя. Много юношей рвались пройти испытания, но каждый раз их ждала неудача. Годы шли, Принцесса не молодела, а волосы слишком уж медленно росли. С запада страны поползли слухи о некоем молодом Принце, который намеревался обойти все ловушки башни и спасти Принцессу. Люди откровенно посмеивались и говорили, что его ждет то же, что и остальных бедняг до него. Но у Принца на этот счет было другое мнение. Он разыскал людей, которым удалось выбраться живыми с тех испытаний. Они поведали ему, что творится в этой башне. Иногда такие разговоры обходились не без силовых методов, но Принц был уверен, что его ждет успех. Он храбро сражался, преодолевая одно испытание за другим, и на это у него ушло много времени. Пока другие оплакивали его, Принц тем временем уже прорубал вход в саму комнату. Но там его встретила не Принцесса со своей служанкой… А два скелета. Дело в том, что прошло уже так много времени, что Принцесса успела состариться и умереть. — Я потратил так много времени, чтобы встретиться с мумией?! — воскликнул Принц, швыряя на пол меч. Несправедливость восторжествовала всего на несколько минут. Из ниоткуда послышался ехидный смех, и перед Принцем возникла женщина в черном плаще, подозрительно напоминавшая ведьму. — Двести лет назад я поклялась, что Принцесса встретит свое счастье. Так грустно видеть, что ее желания так и не сбылись. Вот что бывает, когда живешь с гиперопекающими родителями! Я хотела снять все ловушки и выпустить Принцессу. Но проклятие оказалось слишком сильным, а ждать пришлось очень долго. Но ты пришел, и ты, вероятно, хочешь получить свою награду? Принц, конечно, ничего другого не хотел. Иначе зачем он сюда пришел? Ведьма с довольной усмешкой кивнула. — Я воскрешу ее для тебя…***
Ван Нан, который по сценарию должен был удивиться, вдруг слезно начал просить воскресить не только Принцессу, но и Короля, чем ввел в ступор не только Хатсу и рассказчицу, но и всех остальных участников. — Что он творит? — недовольно пробормотала Андросси, выглядывая из-за кулисы. — Нет ничего ужаснее, чем увидеть, что прошло двести лет и всех твоих родных уже давно нет, — продолжал голосить Ван Нан, тем самым растрогав весь зал и Ихву, которая решила, что просто обязана подыграть его маленькой импровизации. — И конечно же Ведьма, до глубины души пораженная добротой Принца, согласилась исполнить его желание, — заговорила она, явно намекая Хатсу, что ему тоже придется выкручиваться. — Конечно… Прекрасный. Добрый. Принц, — ответил он, цедя каждое слово, явно недовольный тем, что решил учудить Ван Нан. — Я сделаю, все, что ты захочешь, ведь у тебя такое доброе сердце. — Переигрывает… — цыкнули Ихва и Андросси одновременно, повернувшись на Баама, который вообще-то собирался выходить на сцену только на финальный поклон. Он нервно посмеялся, понимая, что если откажется, то из-за кулис его бесцеремонно выпнут. Пробормотав нескладное заклинание, Ведьма пару раз стукнула по сцене своим посохом. — Принимайте свершившееся чудо. Плату брать не буду, хотя не знаю, во что мне это обернется в свете растущей инфляции…***
И вот, на глазах пораженного Принца запылившийся скелет превратился в красивейшую девушку. — Кто вы такие и как посмели разбудить меня? — спросила она, удивляясь двум незнакомцам у себя в комнате. Принц, преклонив одно колено перед ней, поспешил объясниться. — Ваше Высочество, я прошел все испытания башни и исполнил волю вашего отца. Вы прекрасны, как весенний цветок на солнце. Не согласитесь ли вы стать моей Королевой? Принцесса немало удивилась, ведь она помнила свое старое и сморщенное отражение в зеркале. Но взглянув на свои руки, неожиданно все поняла. — Мою жизнь прервала старость, но высшие силы вознаградили меня за мое долгое ожидание, и я попала в рай, — радостно заключила она. — Не иначе, — безэмоционально пробормотала Ведьма. — Тому подтверждение живой Король, — и снова стукнула посохом. Принцесса, долгое время считавшая, что отец приложил все усилия, чтобы сделать ее несчастной, вдруг обрадовалась, увидев его перед собой. Обрадовалась настолько, что кинулась к нему на шею с объятиями и словами о том, что великодушно прощает его.***
«Переигрывает…» — подумали все, слушая громкое рукоплескание взволнованного зала. «А про меня забыли», — с грустью вздохнул Ли Су, из-за кулис наблюдая трогательную сцену воссоединения.