Иди к чёрту, Чон Чонгук!

      Останавливаясь по адресу, который указал Чимин, Хосок старается оглядеться, не выходя наружу из автомобиля, в то время как омега открепляет ремень безопасности, а после осматривает свои вещи, проверяя не забыл ли он чего-то в салоне. — Вроде всё со мной, — кивает Пак, стараясь собраться и унять в теле лёгкую дрожь, находясь всё то время после короткой утренней прогулки и до приезда к дедушке в небольшом беспокойствии. Хосок же ещё раз взглядом скользит по папкам с документами, которые омега собрал для больницы, а затем на самого парня смотрит, понимая, что тот не спешил выходить, стараясь потянуть время. — Переживаешь? — Есть такое, — Чимин глаза опускает на свой телефон на коленях, что начал вибрировать от входящего на него звонка. — Дедушка. — Не могу сказать, чтобы ты не переживал, знаю, что это не поможет, поэтому делай всё несмотря на страх. Волнение тебе не друг в сложившейся ситуации, лучше принимать решение без сомнений. Единственное, о чём тебя попрошу, не делай чего-то, о чём можешь пожалеть. — Хочешь… — Нет, просто итог в обеих ситуациях может быть плохим. Выбери то, что считаешь более правильным, и о чём не будешь жалеть, или хотя бы не так сильно. В любом случае можно диктовать свои условия, а не подстраиваться под чужие, — рыжеволосый брови хмурит, а Хосок загадачно улыбается. Последней фразы Пак не понимает, но почему то та находит место в его мыслях, не уходя в небытие. Альфа кивком указывает на входящий от родного человека вызов, напоминая о нём, отчего Чимин быстро переключается, спеша попрощаться с мужчиной и выйти из салона, не забыв свои вещи. Приняв вызов, Чимин тут же торопится в сторону подъезда, больше не оборачиваясь на автомобиль альфы, но и не забывая его слов, думая об услышанном весь путь до нужного этажа, где его выходящего из лифта встретила пожилая парочка. *       Оставив документы в прихожей и переобувшись в тапочки, которые всегда встречали его в редкий приход к родным, Чимин сел на мягкий диванчик, прямо напротив столика в гостиной. На нём покоился заварочный чайник, несколько светлых чашек на блюдцах и сладенкое, которое пришедший обделил вниманием. Есть не хотелось совсем, подташнивать начало ещё часа два назад, отчего Пак ограничился только одним чаем, больше ничего не желая.       Встретил же своего внука не только ВанЧен, но и Сан, который вновь вернулся в квартиру своего бывшего мужа, больше не находясь с ним в продолжительной ссоре. После недавней встречи в парке, где их чуть ли не силком свели Тэхён с Чимином, пара больше не расставалась, вновь сходясь друг с другом. Их внук был этому сильно рад, только вот собственные проблемы огорчали всю радость от примирения родных людей. О ситуации Ван и Сан знали всё, больше остальных не желая, чтобы их омега прерывал беременность. — Так что же ты хотел узнать, Моти? — усаживаясь по обе стороны от внука, пожилая парочка старается окружить его заботой и поддержать, боясь, что тот из-за собственных страхов решится на отчаянный шаг. Ван светлую нежную ручку своими тёплыми ладонями обхватывает и взгляда от карих глаз внука отвести не может, в нём образ, олицетворяющий его молодость, узнавая. — Я много думал об этом ребёнке, думал о том, что сделав аборт, моя жизнь вернётся в прежнее русло и всё будет так, как раньше... — Но что-то в этом всё равно не даёт тебе покоя? Волнуют опасения о состоянии своего здоровья в будущем, или есть что-то другое? — с верой, что внук сомнениям подверг свои действия и в нерешительности остановился перед выбором, Ван надеется, что его омега примет верное решение, каким считал рождение ребёнка. — Можно и так сказать. Я думал обо всём этом, старался представить своё будущее, а после не заметил, как обернулся в прошлое. — Что ты этим хочешь сказать? — Мне не даёт покоя одна мысль, — нерешительно начинает Чимин, не зная стоило ли начинать ему разговор на подобную тему. Но собственные страхи не отпускают, отчего умолчать свои вопросы младший Пак просто не может, всё же решаясь продолжить: — Дедушки, как бы это сейчас не прозвучало, простите, но мне это очень важно знать. Вы когда-нибудь хотели завести второго ребёнка? Может первая беременность и была незапланированной, но после рождения моего папы вы больше не задумывались о других детях? — О других? — пожилая парочка переглядывается через младшего Пака. Чимин быстро подмечает, как меняются лица родных, как на них оседает тень лёгкой грусти и сами они задумываются над его словами, возвращаясь в те дни, когда ещё были молоды. — Видишь ли, Моти, — начинает неохотно Ван, — я и твой дедушка и вправду пытались спустя пару лет после рождения Сау зачать вновь, но у нас долго ничего не получалось. Когда же я решил узнать в чём дело и почему у нас ничего не выходило, то врачи огорошили меня тем, что в свои двадцать шесть я больше не был способен иметь детей. В те годы мне было тяжело это принять, особенно будучи молодым, сильным и жаждущим большой семьи омегой. Но ещё тяжелее стало, когда пришло осознание, что Сау могло бы и не появиться, прерви бы я первую беременность, которую мы с Саном не планировали. Именно в тот момент, когда я размышлял об этом всём, вспомнил о своём папе, который, подобно мне, желал большую семью, но у него ничего с моим отцом не выходило. Я был единственным сыном. Подобная история произошла и Сау, и, по всей видимости, сейчас повторяется с тобой. Я не уверен, сможешь ли ты в будущем понести ещё раз, так как даже сейчас то, что ты в положении, уже само по себе удивительно, беря во внимание твои проблемы по омежьему здоровью. — Я тоже не думал, что одна только сцепка и то не в течку способна дать свои плоды, — в воспоминания ударяется Чимин, помня тот день, который стал решительным для его дальнейшей судьбы. — Значит, сейчас у меня есть единственная возможность родить ребёнка и больше таковой не будет? Мне говорили о моих высоких рисках бесплодия в будущем, но процент того, что я смогу забеременеть всё же есть, правда он минимальный. Хотя это только со слов врача, как всё будет на самом деле даже не знаю, но кажется теперь представляю, — Чимин замолкает и бросает взгляд на картину напротив, желая хоть за что-то зацепить свой взгляд. Ладони его потеют, сердце начинает биться сильнее. Будущее пугает, время становится мало, запись к врачу приближается, а омега до сих пор не может решиться на этот шаг, ставя все свои действия под сомнения. Что делать и как будет правильно Чимин понимает всё меньше и меньше, отчего омеге начинает казаться, что подскажи бы ему хоть кто-то одно из решений, то он бы без раздумий выбрал его. Может именно поэтому младший Пак таким лучиком света выбрал дедулю? Всегда видя в нём источник большинства верных решений, мудрости и многолетнего опыта в этой жизни? Точного ответа даже на это Чимин не знает, но сердцем понимает, что приехал он в эту квартиру не зря. — Думаю, Моти, что больше такой возможности у тебя не будет, — крепче сжимает руку с короткими пальчиками Ван, с болью вспоминая как сам переживал новость о своём бесплодии. Ту же боль разделял с ним и Сан, веря в то, что их внук одумается и не совершит большой ошибки. — Я понимаю всё это, но не хочу сейчас брать на себя большую ответственность. Я не привык принимать такие решения, мне страшно, дедушка, — качает головой молодой омега, смотря на то, как его держит Ван, а после поверх их ладоней Сан кладёт свою. Рядом с близкими Чимин чувствует себя лучше. Ему становится не так страшно от осознания, что рядом с ним кто-то был в этот период, поддерживая словом и прикосновениями, в которых так сильно нуждался парень в этот уязвимый для него момент.       И только рыжеволосый омега в годах хотел продолжить разговор со своим внуком, как в дверь позвонили. Присутствующие знали, что это был СауЧан, который должен был отвезти младшего Пака в больницу. Сан решил на время оставить сидящих на диване омег и встретить приехавшего сына. Альфа подумал о том, что главное его супруг не озвучил, отчего поспешил на пару минут задержать Сау в прихожей. Он понимал, что времени у них оставалось не очень много и Чимину требовалось скоро уезжать, отчего мужчина решил чуть придержать внука и сына, зная, что его пока ещё бывший супруг обязательно сумеет подобрать нужные слова.       После скорого ухода альфы, в прихожей слышится звук открываещейся двери, а следом за этим отголоски тихого разговора, к которому сидящие не прислушиваются, продолжая свой диалог. Ван не сводит глаз с внука и старается за его сомнение зацепиться, давая понять Чимину, что тот сам своему решению о прерывании беременности не рад и неосознанно избегает этого. — Моти, послушай меня внимательно — ни я, ни твой папа в своё время не были уверенны в том, что способны стать хорошими родителями. Подобно тебе боялись принять решение вынашивать дитя, но после, родив, ни о чём не пожалели. Моти, сладкий мой, поверь, рождение твоего папы для меня было лучшим воспоминанием за все эти годы. Этот страх, что окутывает тебя сейчас — мне очень знаком, и знаю что ты сам со временем сможешь его преодолеть, переступить и отогнать от себя. Поэтому прошу, поступай так, как велит тебе не он, а сердце, оно ни за что не обманет тебя, раскроет истинные чувства, не обманув. Сейчас искренность твоих желаний в тумане сомнений и только размеренный стук способен тебе показать верный путь. Как бы ты не хотел и не пытался убежать от этого, остановись, попытайся прислушаться к тому, что у тебя в груди, что оно подсказывает тебе? Чего ты больше всего хочешь сейчас? — Я хочу быть рядом с Гуком, мне без него совсем тяжело, — правдиво отвечает Чимин, без альфы в тяжёлый период жизни ощущая себя нагим, без защиты. — Я хочу быть рядом с ним, как прежде, только вот понимаю, что так больше никогда не будет после сегодняшнего дня. Только с ним я чувствую себя в полной безопасности, ощущение рядом с ним такое, будто бы он белый свет, который способен рассеять весь мой туман сомнений и страхов. Я хочу быть рядом с ним, как прежде. — А ребёнок? Что о нём ты думаешь? Что испытываешь помимо страха за будущее? — Пак плечами жмёт, размышляя об этом вновь. — С одной стороны не хочу менять свою жизнь ради другого ещё нерождённого человека, но с другой, в противовес этому стоит возможное бесплодие, разрушение наших с Чоном отношений и мои собственные страхи о том, что я поступил не так, как стоило бы. Я устал, запутался, потерялся. Не знаю, что делать сейчас, как поступать дальше, чтобы не упустить свои жизнь, любовь, счастье и спокойствие. Я запутался, дедушка, не знаю что делать, помоги, — тихо просит рыжеволосый, отчего Ван смотрит на своего внука и вместо взрослого человека видит перед собой маленького потерявшегося в своих страхах и желаниях омегу. Таким он нередко представал перед ним в своём детстве, когда гостил у Вана, часто колеблясь в выборе чего-то и постоянно с помощью обращаясь именно к дедушке. Сам Чимин ощущает себя растерянным, а рядом с родным человеком вспоминает как было приятно, когда ему помогали принять какое-то сложное решение. Раньше казалось, что взрослые знают ответы на все вопросы, они уверены в своих поступках и сильны духом. Но сам омега в этот момент так о себе сказать не смел, ощущая себя ребёнком, что не мог справиться с трудным выбором.       Видя всё это, Ван решает напрямую спросить внука о волнующем его вопросе, понимая, что тот поставил под сомнение каждую возможность в сложившейся ситуации. Это могло помочь самому пожилому омеге подтолкнуть внука к одному из решений, которое он желал воплотить в лице своего правнука. — Моти, я помогу тебе, но для начала я хочу спросить тебя о кое-чем. — И что же это? — Сможешь ли ты довериться мне и своему альфе, принимая сейчас это дитя? Я обещаю тебе, что после этого страх начнёт медленно сменяться тёплыми чувствами, которые через время перерастут в любовь и заботу об этом малыше. Если бы ты не сомневался в своём решении прервать эту беременность, то ты бы не сидел сейчас здесь передо мной. Значит, что-то да и держит тебя, не даёт плохому свершиться. Позволь помочь тебе разобраться в своих чувствах. Не нужно делать чего-то тогда, когда не уверен в своих действиях. Дай себе и нам всем время помочь разобраться в этом и тогда ты… — Но если я приму ребёнка, то не смогу жить так, как прежде, — слёз на глазах сдержать Чимин не может, боится, подобно ребёнку, но и уехать так просто в больницу не представляет возможным, не понимая себя до конца. — Я не смогу… — …стать хорошим родителем, не смогу его искренне полюбить… — подхватывает знакомые себе слова Ван, а после затихает, когда за него продолжают. — …и уж точно не дам ему такие необходимые ласку и заботу, в которых тот будет нуждаться, — мягко улыбается тихо вошедший в гостиную Сау, смотря на то, как губы сидящего сына рядом с его родителем начинают дрожать, а слёзы капать из глаз крупными каплями. — Ты сможешь, Минни, всё обязательно получится, а мы все тебе в этом поможем, — за спиной рыжеволосого останавливаются Сан и МинХо. Второй на омежье плечо ладонь укладывает, помня эти самые слова из уст мужа, которые он произнёс ему больше двадцати лет назад. СауЧан своей ладонью руку супруга накрывает и вспоминает, как тот помогал, поддерживая в трудный момент. Чимин на родителей смотрит и глаз от них отвести не может, понимая, что из-за образа своей семьи начал иметь страх о своей собственной. Только вот наладив общение с отцом и поняв, как сильно родители любили друг друга и через что им пришлось пройти, младший Пак под сомнение ставит свои прошлые убеждения, не зная, как из руин вознести новые. Но с этим омеге помогают родные, каждый из которых дал слово помогать и поддерживать его, чтобы Чимин не ощущал страха перед будущим. Омеге потребовалось много времени и слов, после чего он принял своё решение, поняв чего именно хочет. Откинув страхи и найдя ответы на все волнующие вопросы, рыжеволосый собирает все свои силы, чтобы всё же отправится туда, куда хотел изначально. Единственное, о чём дополнительно он просит своих родных, так это чтобы они помогли в больницу привести человека, в котором так сильно нуждался сейчас Чимин.

***

      Спешно нажимая кнопку первого этажа на лифте, Чон не знает куда деть потеющие ладони. Голова кружится, сознание путается, а сердце в груди бешено бьётся. Отец его истинной пары позвонил ему несколько минут назад, сообщая, чтобы он срочно подъехал по нужному адресу за Чимином, что его об этом попросил. Больше МинХо ничего не сказал, оставляя брюнета в неведении о состоянии младшего Пака. Поэтому единственное, что хорошо понимал Чонгук в этот момент, так это желание омеги видеть его рядом с собой. Только его и никого больше. Из-за всех этих мыслей альфа с беспокойством тихо произносил номер каждого этажа, желая поскорее увидеть заветную цифру. Затем, едва не срываясь на бег, он проследовал на выход, а там до парковки, всё это время не переставая думать о своей предназначенной паре. Из-за позднего послеобеденного звонка МинХо, Чон был уверен, что его истинный уже прервал беременность, а потому мог чувствовать себя плохо, нуждаясь в присутствии своего альфы. Чонгук полагал, что звонок отца Чимина был вынужденной мерой, из-за физической или эмоциональной невозможности омеги сделать звонок самостоятельно. Поэтому, накручивая себя всё больше и больше, Чон забывает обо всём, видя перед собой лишь дорогу, которая должна была привести его в нужное место.       Всё время, что Чонгук провёл по пути до больницы, альфа только и делал, что опускал глаза к наручным часам, отсчитывая минуты до встречи, а после секунды, когда оставил автомобиль снаружи и поспешил внутрь. Задержавшись немного у стойки регистрации и уточнив этаж и номер кабинета, уже через пару минут брюнет остановился подле ждущего своих двух омег МинХо. Тот при виде знакомого альфы поднялся на ноги, обмениваясь с ним коротким приветствием, а на все вопросы со стороны молодого человека отвечая коротким кивком в сторону конца коридора, подальше от дверей, за которыми был Чимин с его родителем. Беспокойство своё унять Чонгук едва смог, желая поскорее увидеть отлученную от него пару. — Не стану долго распинаться, так как скоро Минни и Сау вернуться, поэтому скажу всё кратко и по делу, — мужчина с халатом, накинутым на плечи, поправляет его, оглядывается на двери, от которых он с Чоном отошли, а после и на самого брюнета взгляд полный серьёзности переводит. Чонгук боится услышать, что с Чимином что-то плохое произошло, отчего заметно бледнеет, молясь, чтобы его самые страшные опасения не сбылись. — Я люблю своего единственного сына, он и супруг — мои самые большие драгоценности в этой жизни, которые я никому не позволю обидеть, — МинХо выглядит серьёзным в этот момент, не позволяя своим видом Чонгуку хотя бы мысль до себя допустить, что сказанное им — пустота. — Мой сын имеет к тебе тёплые чувства и хочет быть с тобой, а так как его выбор мне по нраву, я согласен, чтобы вы были вместе. Но как бы я не был «за» ваши отношения, помни и никогда не забывай, что если ты огорчишь моего мальчика, обидишь или сделаешь ему больно — я не посмотрю, что ты сын моих старых знакомых и мой деловой партнёр. Поступлю с тобой так, как отец Чимина, а не кто-то посторонний, — откручу голову и не только её, разрушая всё, что ты создал, до руин. Помни это, и не делай того, что могло бы огорчить моего сына, потому что я, опираясь на желание Минни, с сегодняшнего дня передаю его под твою опеку и ответственность. И не только его, но и вашего с ним ребёнка. Сын всё же согласился сохранить свою беременность, а потому, начиная с этого момента, ты в ответе за них обоих. Люби моих сына и внука, оберегай и заботься о них, хоть наизнанку вывернись, но сделай всё возможное, чтобы они оба были счастливы. Я пообещал сыну, что сделаю всё, чтобы он никогда не пожалел о своём выборе, поэтому относись к этому с большим уважением. Запомни, что грубости и невежества в сторону своего единственного сына от тебя я не потерплю, головой теперь за него и моего внука отвечаешь. И если что-то с ними обоими случится, то спрашивать я буду с тебя, — Чонгук удивления от услышанного скрыть не может. Он с трудом примиряется с мыслью о том, что его пара сохранила беременность. Пытается сделать это, но ощущает лишь заметное снижение вокруг его кислорода, отчего дышать кажется намного труднее. Голова кружится от переизбытка эмоций, а внутри всё теплеет странно, отчего брюнет едва в состоянии сделать несколько шагов до окна, чтобы в подоконник обеими руками упереться из-за плохо держащих его в этот момент ног. От МинХо он отворачивается без слов, смотрит на улицу мгновение, а после глаза прикрывает, выдыхая резко. Мужчина старается совладать со своим дыханием, дышит глубоко и размеренно, собирается с мыслями, а стоящий позади его Пак даёт молодому отцу время. Знает, как сейчас кружило голову Чону от всего сказанного, а потому не спешит продолжать разговор. Сам помнил, как безмерно радовался, когда СауЧан всё же решился вынашивать их дитя, поэтому Чонгука не трогает, даёт ему необходимое время всё обдумать.       Слабость от облегчения быстро сменяется разрастающимся по всему телу теплом от радости. Силы вновь наполняют тело и уже через минуту Чонгук возвращается к отцу своего омеги, понимая, что теперь они оба равны друг перед другом в своих обязанностях. — Значит, Чимин сейчас…? — Да, Минни проходил обследование и заполнял документы, только теперь для того, чтобы встать на учёт. Они скоро с Сау должны вернуться из кабинета врача. Мой супруг помогает ему, так как Минни стало у родителей Сау не очень хорошо, всё из-за упадка сил и сильного токсикоза. Единственное, о чём сын попросил нас, так это чтобы, когда он выйдет из этого кабинета, ты уже был здесь, — МинХо смотрит на Чона таким взглядом, отчего брюнет быстро понимает, что всё, что должен был сделать альфа перед ним, он сделал. Теперь же дело оставалось за самим Чонгуком. — Я понимаю, как это сейчас прозвучит, но не сказать этого не могу. — Чонгуку много времени, чтобы принять важное решение не требуется, понимает, что обстоятельства были для этого весомыми, поэтому отгоняет от себя какие-либо сомнения. — Если Чимин согласен на ребёнка и хочет быть со мной, то я хочу спросить вас о том, будете ли вы согласны, если я предложу вашему сыну брак? Я не собираюсь делать это в ближайшее время, так как уверен, что Чимину ещё потребуется немало времени для примирения со своим новым положением. Я говорю о браке, который будет комфортен нам обоим, когда мы оба будем готовы к этому. — Хочешь знать, согласен ли я на это? Благословения просишь? — МинХо усмехается, поправляя чуть съехавший с плеч белый халат. — Только одна моя воля дать тебе разрешение на отношения с моим сыном показывает, что ты мне, как его истинный альфа, немало симпатизируешь. Если бы я не хотел, чтобы между моим сыном и тобой хоть что-то было, не говоря уже об отношениях, то я бы даже не стал пытаться устроить его к тебе на работу, не препятствовал бы его желанию сбежать от тебя в то первое время, после вашего знакомства. Я приложил достаточно усилий и времени, чтобы свести и примирить вас, отчего мне даже один только твой вопрос о благословении кажется смешным. Можешь считать, что тот момент, когда я отдал Чимина в твои руки под прикрытием личного секретаря, и был моим благословением. Поэтому всё, что касаемо вашего будущего брака, я полностью поддерживаю. Но ты прав, пока ещё рано. Вот когда мой мальчик полностью примириться с беременностью и почувствует себя намного лучше как физически, так и эмоционально, тогда и вернёмся к этому разговору. И до этого ещё поговори с самим Минни, узнай его мнение заранее, а не огорошивай кольцом, когда он будет не готов. Но это позже, а пока нам с тобой лучше вернуться обратно, всё же я дал сыну обещание, что первым, кого он увидит, когда выйдет из кабинета, будешь ты, — МинХо кивает в сторону места, где его застал подошедший Чонгук, предлагая ему вернуться обратно. Чон без раздумий соглашается, и сам едва проводит пару минут в ожидании своей Вишенки, которую сильно хотел увидеть. В последнюю встречу прошедшего дня, омега выглядел чертовски слабым и беспомощным, отчего его хотелось забрать с собой. Теперь же, когда Чимин согласился на ребёнка и хотел продолжить отношения, Чонгук и вовсе сходил с ума от желания забрать свою пару прямо из кабинета, не дожидаясь, когда тот закончит. Но, как бы не хотелось, ждать пришлось сидя и снаружи, пока дверь не открылась и из неё не показался СауЧан, держа в руках все папки. Следом за своим родителем вышел бледный от охватившей тошноты Чимин, что, даже не смотря на общую слабость, выглядел слегка нервным и нетерпеливым. Парень был уверен, что отец сдержит своё слово, поэтому не сомневался, что его снаружи уже поджидал нужный альфа. Желание видеть его превышало всё остальное, но лишь понимание, что от омеги требовалось уладить все формальности на фоне своего положения, не давало Чимину бросить всё и сбежать в долгожданные объятия. В них он утонул сразу после медицинского осмотра и долгого прослушивания рекомендаций от ведущего его врача. Пак закрыл глаза от охватившего его наслаждения, когда руки истинного крепко обвили сильно похудевшее за несколько дней тело с чётко ощутимыми сквозь одежду рёбрами и ещё долго не отпускали. Казалось, что слова были лишними. Так же думали и сами МинХо с СауЧаном, боясь потревожить наладившуюся идиллию молодых родителей. — Я домой хочу, — произносит негромко Чимин с прикрытыми от удовольствия глазами, но слышит его каждый из присутствующих. МинХо чуть брови хмурит, смотря на супруга и сталкиваясь с тем же непониманием в его глазах. — Минни, ты устал и хочешь отдохнуть? Мы можем с отцом отвезти тебя обратно к нам… — СауЧан старается тут же своего ребёнка вновь заботой окутать, думая, что тому что-то мешает и он не хочет оставаться с Чонгуком. Вот только сам молодой папа лишь головой на его слова качает, чуть отстраняясь от Чона, но рук с его тела полностью не спуская, продолжая обнимать. — Гуки, я домой хочу, — в глаза напротив младший Пак смотрит, давая понять, чей дом своим считает. Родители омеги с этим быстро примиряются, не желая лишнего слова вставлять, чтобы только не разрушить спокойствие, к которому их сын пришёл после всех тех слёз и отрицания ребёнка. Чонгук и вовсе в улыбке расплывается, получая удовольствие от услышанного. Альфа желает того же: оказаться вновь один на один с Чимином в загородном домике, где они будут только вдвоём… почти. Там было тихо, спокойно и никто не мешал, давая молодым родителям побыть друг с другом наедине, поговорить и обсудить будущее. Выяснять что-то при Сау и МинХо не хотелось, пара нуждалась в отдыхе и уединении вдали от всех. Сами же родные Чимина этому не противились, были рады решению сына, а поэтому с лёгкостью отпустили его под ответственность Чона, зная, что с ним младший Пак будет в безопасности.       Забрав документы и рецепты на выписанные врачом препараты с собой, Сау обещает всё купить и позже привести Чимину, того передавая в руки Чонгука. МинХо ещё раз пересекается с молодым альфой взглядом и молча старается сделать так, чтобы брюнет не забыл о их недавнем разговоре, напоминая, что не потерпит даже малейшего пренебрежения в сторону своих единственных сына и внука. Чонгук читает родительский взгляд и отвечает едва заметным кивком, больше не позволяя себе и Чимину задерживаться в больнице, уводя свою пару на первый этаж, а после на улицу.       Усадив и пристегнув на переднем сиденье омегу, а после после сев за руль, Чон выезжает с территории больницы, мысленно уже находясь с Чимином далеко от покинутого места. Сам же омега продолжает думать над словами Хосока, понимая их по своему, а после решая применить совет альфы, чтобы разогнать оставшиеся страхи перед своим будущем. — Как себя чувствуешь? Выглядишь бледным и… — брюнет губы поджимает, первым разговор начиная. Он следит за дорогой, но моментами на пару свою поглядывает, переживая из-за резкого скачка веса омеги. — Ты голоден? Ел что-нибудь сегодня? Если хочешь, то можем куда-нибудь заехать, или я приготовлю для тебя дома.       Чимин только усмехается, смотря вперёд и улавливая нотки волнения в голосе. Омега знал, что Чон за него сильно переживал и переживает, боиться коснуться темы ребёнка, всё ещё помня ту сильную истерику в палате, но всё это кажется в этот момент таким неважным, как суть их дальнейшего разговора. Рыжеволосый делает глубокий вдох и медленный выдох, глаза прикрывая на миг, а после к альфе обращается, игнорируя все его ранние вопросы. — Гук, пообещай мне сейчас, что когда мы распишемся, будем официальными мужьями, а после будем жить вместе, то я не буду обременён чем-то по типу готовки, уборки и прочего, спокойным голосом выдаёт омега. — Я не хочу делать это исходя из каких-то обязанностей, разве что редко и исключительно по желанию. Будет идеально, если это будут делать специально обученные люди, потому что для такого я точно не подхожу. Пусть кто-то другой, но не я, — пальчик поднимает рыжеволосый, этот вопрос очень остро принимая к сердцу. Брать на себя ответственность больше, чем за одного ребёнка, он считал непомерным для своих сил. — Что-то не устраивает? — вскидывает резковато голову Чимин, готовясь отстаивать свои слова и желания при виде удивлённого лица. Но брюнета поражает далеко не спланированное заранее домашнее хозяйство, а кое-что другое. — Ты… хочешь, чтобы мы расписались? — Чон не был готов услышать нечто подобное из уст своего истинного. — Не сейчас, конечно же, немного позже, но! Предупреждаю сразу, это не просто какая-то тупая хотелка, чтобы тебя под свой каблук взять или что-то в этом роде, а только по тому, что так придётся сделать. Мои родители и ещё не весть кто насядут на нас и будут этим доставать, поэтому проще поберечь нервы и сделать это самим. К тому же сразу предупреждаю, что какой-то штамп в паспорте… в моём ещё безбрачном и бездетном паспорте… — Чимин едва сдерживает пробивающуюся слезинку, больше всего переживая за изменения в этом документе с безупречно получившейся фотографией, — в общем никакие поправки в нём не сделают меня примерным и безмерно любящим супругом. — Я так понимаю, хочешь заранее обозначить границы дозволенного? Дать понять, как будешь вести себя по ходу нашего совместного пути? — подобное Чонгук воспринимает спокойно, считая правильным сразу «на берегу» обозначить свои позиции. — Именно, хочу диктовать свои условия, не подстраиваясь под чужие. Не скажу, что это какая-то избалованность или месть с моей стороны из-за сохранения беременности… о ней чуть позже поговорим… сколько простое понимание своих сил. Пойми и прими, что я не привык что-то делать и за кем-то ухаживать. К тому же я прекрасно понимаю, что просто эмоционально и физически не смогу вывезти ребёнка и что-то ещё параллельно. Поэтому, если хочешь, чтобы я успел настроиться на эту беременность, свыкнуться и подготовить себя и своё тело к рождению ребёнка, а это будет чертовски сложно, то я хочу, чтобы все заботы по дому взял на себя кто-то другой. Не собираюсь сваливать всё на тебя и изнашивать все твои силы, просто хочу кого-то в виде помощника. Ты ещё будешь нужен мне полный сил, чтобы не только выслушивать мои жалобы, которых я уверен будет много, но и чтобы просто быть рядом со мной и поддерживать. К тому же, после рождения ребёнка, я хотел бы, чтобы ты продолжал любить и заботится обо мне так же, как и сейчас, а может и ещё больше. Помимо этого я обязательно буду требовать от тебя внимания, но не только для себя, но и будущего ребёнка. А ещё хочу, чтобы ты был рядом с ним, играл в его жизни значимую роль и самого главное — был и был всегда. Мне не хватало в детстве моего отца и поэтому мне не хочется, чтобы у моего ребёнка была такая же ситуация. Хочу, чтобы ты находился рядом в каждый значимый для меня и его день, не прикрывался постоянной работой и старался находить достаточно времени для нас двоих. Потому что если я почувствую холод или одиночество в этом браке, то мой паспорт вновь станет безбрачным, — выразительного взгляда на бледном лице достаточно альфе, чтобы понять всю ту твёрдость, с которой подходил омега к вопросу брака. — Ты ещё хотел обсудить своё положение. Поэтому выскажись и на этот счёт, а после я вставлю своё слово. Просто хочу понимать, что ты действительно принимаешь этого ребёнка, и не хочу, чтобы это решение имело временный характер. — Переживаешь, что я ещё на том сроке, когда можно прервать беременность? — Чимин одну из бровей поднимает, едва сдерживая тянущиеся к верху уголки губ. Чонгук же не выглядит в этот момент столь спокойным, как Пак, действительно боясь, что омега может поменять своё решение. — Не могу оставить это без внимания. — Понимаю и принимаю. Я, как ты уже мог заметить, не отличаюсь стойкой позицией и твёрдостью характера, потому что склонен менять свои решения и мнение. И только благодаря этому сейчас мы вместе, прошу заметить. Но вот что касаемо этого ребёнка, — «маленького рыжего омежки», — про себя произносит Чимин, помня сказанное дедушкой, и дальше в слух продолжает: — то я настроен решительно — он будет. И это больше не обсуждается. К тому же о том, что чуть раньше уже успел затронуть… я не в восторге от беременности, не испытываю той любви и заботы к ребёнку, которая уже есть у многих пап на этом этапе. У меня просто есть понимание того, что теперь я в ответе за плод внутри меня, примирился с этим и постараюсь полюбить и принять его. А так же понимаю, что в случившемся мы с тобой равны, может даже в большей степени причастен к той сцепке именно я, но не суть. Суть в том, что мне хотелось бы сразу прояснить, что никакой мести за эти девять месяцев ада для моего тела и нескольких десятков лет для моей души не последует. Я не собираюсь как-то делать твою жизнь хуже только потому, что ты отец ребёнка. Всё таки решение о сохранности беременности было в моих руках так или иначе, и я рад, что ты насильно не склонял меня ни к одному из решений. Знаешь, даже сейчас мне тяжело понимать, что моя жизнь прежней не будет, и до сих пор сомневаюсь в верности своего поступка, но если уж судьба распорядилась так, что я понёс, и больше подобного со мной не случится, то предпочту послушать своего дедушку и оставить ребёнка. Страх, неуверенность в собственных силах и сомнения одолевают меня. С этим сложно бороться. И раз уж мы оказались в такой ситуации, из которой выход только один, то давай сделаем всё без лишней нервотрёпки. Раз брака и ребёнка мне не избежать, то и быть мне супругом, только на более приятных и мягких условиях, — про ранее сказанное напоминает Чимин. — И к этому я хотел бы ещё кое-что добавить. — И что же это? — список требований своей пары к браку составляет у себя в голове брюнет, представляя, что рыжеволосый ещё придумает. — В таком уязвимом состоянии, как беременность, я хочу, чтобы меня окружали только положительные эмоции. Не хочу видеть и слышать ссоры и истерики. Я предпочёл бы лицезреть вокруг себя приятную и добрую атмосферу в этой семье. Причём мне хотелось бы, чтобы под словом семья в этом контексте подразумевались не только ты, я и ребёнок, но и мои родители, дедушки, твои родные и мой Тэ, — намёка до конца не понимает Чонгук, но что-то его настораживает. — Ты хочешь сказать, чтобы я всё же наладил контакт со своими родителями? — Да. Я хотел бы, чтобы все наши родные собирались в одном месте, раз в месяц, хотя бы, и общались, не ощущая дискомфорта. Просто я так устал, что между нашими близкими так часто возникает разлад… в общем хочу наконец-то что-то поменять и больше не сталкиваться с чем-то подобным. Мне уже хватило ссор с моим отцом за всю жизнь, потом и с твоими родителями мы не мало получили от их контроля. Я так устал от обид, разногласий и слёз, что хочется наконец-то свободы от всего этого и поддержки от близких. А в особенности этого я жду от тебя, — на альфу своего смотрит Чимин, хочет поскорее в тишине на мягкой постели в его объятиях оказаться и больше ни о чём не думать. Омегу так и подмывает забыть обо всём хотя бы на миг и вновь насладиться тёплом сидящего рядом тела, чтобы скрыться от всего неприятно тянущего в груди. Чонгук улавливает момент и оборачивается в сторону Пака, понимая, что каждое слово для омеги имело большое значение, и никакой из указанных чуть ранее пунктов не подлежал изменениям. — Не могу гарантировать мир между мной и моими родителями на все сто процентов, но насчёт всего остального я согласен. Понимаю, что этот ребёнок для тебя — большой и значимый поступок, на который ты всё же пошёл, поэтому я готов воплотить в реальность всё то, что ты хотел бы видеть вокруг себя в будущем. Я не стал бы тебя заставлять брать на себя всю ответственность за дом так или иначе, скорее всего сам бы предложил воспользоваться помощью других людей. Да и твоё предложение о сборе всей семьи в одном месте мне по душе. Думаю, это всё осуществимо, к тому же для этого всего стоило бы подыскать дом побольше, вдруг что-то успеет поменяться, — Пак будоражущее волнение в словах своей пары замечает, и почему-то ему начинает казаться, что альфа в мыслях думал о их семье, только уже в более расширенном варианте. Будто бы Чимин родит не одного, а нескольких детей, отчего понадобится куда больше места. Но тут в груди начинает болезненно ныть сердце, отзываясь необъяснимой грустью. Сначала рыжеволосый хотел это чувство списать на своё нежелание иметь многодетную семью, но чуть прислушавшись к своим чувствам, понимание того, что он сможет родить не больше одного омеги, всё же оказывается ближе к правде. Почему-то именно в этот момент Пак вспоминает грусть в глазах своего дедушки, который рассказывал ему о своём бесплодии после первых родов. Тоска быстро пленяет грудную клетку омеги, поэтому тот спешит поправить своего истинного, боясь, что Чонгук уже успеет построить образ большой семьи у себя в голове. — Не стоит. Мне нравится этот, к тому же кто тебе сказал, что я когда-нибудь соглашусь на второго или третьего ребёнка? Ничего не поменяется, я согласен исключительно на одного и о бо́льшем даже не думай, — в своей чуть язвительной манере отвечает Пак, хотя сам внутри ощущает пустоту, которую казалось невозможно заполнить. Страх оказаться не способным родить пугала, но омега старался успокоить себя тем, что его первая беременность сохранена, и пока ближайшее месяцы ему нужно думать не о том, что этот ребёнок будет единственным в их семье, а о том, что он всё же будет. К тому же омега не раз возвращал себя к мысли о своей прошлой многолетней позиции не иметь детей, надеясь ею потом перед Гуком прикрыть этот внезапно открывшийся страх, и в случае чего напоминать из раза в раз, как тяжело пришлось ему в принятии решении о сохранении ребёнка. — Тогда поговорим о том, что касается брака. Думаю, не стоит сильно затягивать с этим, хотелось бы успеть до твоих родов, — брюнет подмечает как омега тяжело вздыхает, отводя взгляд. — Мог ли я подумать ещё месяц назад о том, что выйду замуж вот так по залету? Нет, определённо, и скажи бы мне это кто-нибудь другой, то покрутил бы перед ним пальцем у виска, ни за что не представляя для себя подобный исход событий после встречи с тобой, — сам над собой издевается Чимин, не понимая, где свернул не туда. — Не мы первые, не мы последние. К тому же не скажу, что наш брак будет уж таким плохим и плачевным, каким бы он мог быть, — более позитивно мыслит брюнет, на что Пак только хмыкает. — И то правда. И раз я уже высказался о том, что хотел бы первым увидеть в рамках нашей дальнейшей совместной жизни, то теперь хочу услышать твоё мнение и требования. О браке пока ни слова, хочу ещё свободным побыть, пусть и беременным, погулять. — Раз так, то ладно, я сам не хотел торопить события, так как мы уже и без всего этого перепрыгнули несколько ступеней в стандартном развитии отношений. Поэтому, что касаемо наших условий «на берегу», то я хотел бы в первую очередь видеть и чувствовать тебя и твою заботу. Ребёнок безусловно уже является для меня одним из самых больших поступков с твоей стороны, поэтому на многое я рассчитывать не намерен. Разве что хочу хорошего отношения от тебя ко мне. Я больше о том, чтобы ты старался понимать меня, не боялся проявлять чувства и эмоции, даже те, которые ты боишься принять сейчас, и проявлял заботу любым удобным тебе языком, будь то слова или действия. Я не стану никогда о тебя требовать какого-то полного послушания, но я хотел бы, чтобы ты ко мне прислушивался, доверял моим словам и не ревновал. Я обещаю тебе, что не стану давать поводы для того, чтобы ты проверял мой телефон, следил за мной или устраивал сцены ревности. Я склонен придерживаться своего выбора, поэтому буду верен тому, кого выбрал и не стану смотреть на сторону. Не говорю, что перестану полностью общаться с противоположным полом, но хочу сразу предупредить о том, что каким бы не было моё общение или взаимодействие с другими омегами, я никогда не стану воспринимать их в лице возможного партнёра или любовника. У меня есть ты и другого мне не нужно. Поэтому доверие в этом плане для меня очень важно, и поэтому я хочу, чтобы этих же поводов не давал мне и сам ты, — выразительного взгляда тёмных глаз хватает, чтобы Чимин припомнил все те моменты, когда омега старался вызвать у Чонгука приступы ревности. — Я понял тебя, что-то ещё? — Ещё я хотел бы, чтобы между нами не было разлада, который бы затрагивал непричастных к этому. Наши проблемы, только наши и решаем мы их сами, если это возможно. Если есть какое-то недопонимание, то мы его устраняем, не утаивая чего-то друг от друга, не сохраняя обиды и не накапливая негативных эмоций, которые могут вылиться позже в жуткий скандал. Решаем вопросы не откладывая, не перекидываем ответственности друг на друга и не боимся признавать свои ошибки. Я хочу с тобой говорить о волнуещем меня открыто, того же я жду и от тебя. Прошу, не бойся, что я как-то не так пойму или отвергну тебя. Я постараюсь понять и разобраться в чём причина и помогу тебе, поддержу, сделаю всё возможное для нашего блага. — Хочешь принести открытости и правды в эти отношения? — Да, судьба не раз преподносила нам уроки жизни, когда мы с тобой не могли о чём-то договориться, спокойно поговорить, когда это было необходимо, выяснить и решить проблему прямо здесь и сейчас. Множество вопросов можно было решить подобным образом, но к этому методу мы прибегали крайне редко, отчего столько бед не раз сваливалось на нас.       Чимин кивает согласно и не может из головы выкинуть альфу, что домогался его. Глаза опускает на руку и вновь осознаёт, что Чон был прав, ведь не было бы того же гипса на пальцах, будь бы в их взаимоотношениях больше таких нужных разговоров. Правды и искренности часто не хватало, как в отношениях с истинным, так и с родными, отчего рыжеволосый устало выдохнул, осозная, что сил бороться с постоянными ссорами и недопониманиями не осталось совсем. Хотелось отдохнуть, не думать о плохом и под крыло любимого человека от всех спрятаться, чтобы больше ничего плохого омеги не коснулось. Хотелось раз и навсегда забыть насильно тронувшие тело руки с похотливыми мыслями, физическую и эмоциональную боль, осуждения и упрёки, что постоянно витали за спиной из уст чужих.       Чимин ощущает себя выжатым лимоном, не только скидывая всё на на симптомы беременности, но и от своих поступков и их результатов страдая. Решая с приходом истинного и ребёнка свою жизнь постепенно менять, рыжеволосый вновь на Чона взгляд бросает, желая узнать, о чём ещё думал он. — Я согласен со всем сказанным, с моей же стороны на данный момент пока больше нет ничего, поэтому, если есть что-то добавить, то добавляй, всё равно до дома доедем не скоро и времени у нас много. — Как я и сказал раньше, многого мне не нужно, что важно я уже перечислил, а бо́льшего мне добавить пока тоже нечего. Постараемся выстроить хорошие отношения, а потом посмотрим, какими они будут через время. — Думаю, немало людей сделают свои ставки на нас, поэтому давай опередим всех их. Как думаешь, сможем ли мы нормально ужиться, выстраивая отношения на чём-то бо́льшем, помимо одного секса и прочего распутства? — Если постараемся, то из нас может получится хорошая пара, после супругов, родителей и дедушек. Если же нет, то об этом и думать не буду. — Я ставлю на то, что год точно протянем. Если протянем год, то я опять сделаю свою ставку. — И так каждый год, если всё хорошо идти будет? — брови удивлённо поднимает брюнет, усмехаясь с такого высказывания. — Именно, поэтому запомни этот день, будем обязательно отмечать его, — Чимину от всего смешно становится, отчего он смехом заливается при виде выражения лица своего альфы. Омега с ситуации забавляется, но общего страха унять не может. Кардинальные изменения в жизни внушали в него опасения перед будущим, но всё казалось не таким ужасным, когда рядом был Чон. Ладонь свою загипсованную Пак к Чонгуку тянет, когда они выезжают на прямую дорогу с малым количеством машин, а после ждёт ответного жеста. Брюнет над этим даже не раздумывает, одну руку на руле оставляет, а вторую отдаёт в плен коротковатых холодных пальчиков, согревая их своим теплом. — Я помню своё обещание, — намекает Чонгук на их с омегой разговор, в котором они пришли к соглашению стать парой, особенно акцентируя внимание на соприкосновении их рук. — И я его не забываю, — Чимин крепче обхватывает здоровыми пальцами ладонь альфы, ощущая себя намного спокойнее. Страх постепенно отходит на второй план, всё плохое остаётся позади, а впереди их поджидает много всего волнующего. Рыжеволосый вторую руку на свой ещё подтянутый плоский животик укладывает и старается спокойно принять в голове мысль себя с более округлым животом. С оставшимися редкими слезинками он борется и понимает, что идеи об укреплении семейных отношений для него чертовски важны на весь период беременности. Впереди предстаяло много работы, но её нужно было успеть сделать до появления ребёнка, ведь не только самому Чимину хотелось спокойной и мирной без ссор жизни, но и такого хотелось для другого рыжеволосого маленького омежки. О данном перед самым уходом от дедушки слове Пак помнил, больше всего желая воплотить его в реальности. Угасать после рождения ребёнка он не был намерен. Желал дать сыну хорошее будущее, не забывая и о себе, после рождения ребёнка начав сиять ещё ярче, давая своей маленькой копии ориентир, подобно самой заметной звезде на ночном небосводе. Таким он уже был для своего истинного, осветив ему путь ещё в том самом клубе, где они познакомились. Пусть татуировка розы на запястье и скрывала их общую метку, но сама звезда никогда не покидала руку омеги, оставаясь с ним на протяжении всей его жизни и напоминаяя о своей сути для всех окружающих и значимых его людей.