а ты не промах

«Пусть не понял ничего ещё, но ты В себе хоронишь чудо света для чудовищ темноты.»

Pyrokinesis — «Ад пуст, все бесы здесь». — Кагеяма, — неуверенно зовёт Хината, косясь на рядом стоящего парня. Каждое слово отдаётся болью в челюсти, напоминая об очередной драке. Ещё губу печёт, да и голова болит — Тобио хорошенько по ней треснул. Король в свою очередь получил лишь укус, который кажется совершенно безобидным, по сравнению с травмами Шоё. — Чё? Опять за своё? Нет, ты не пойдешь в магазин без меня, и нет, ты не купишь ту стрёмную футболку. — Да я не об этом… — парень вновь мнётся, но, прокручивая происходящее последних лет в голове, он набирается решимости. В прошлый раз Шоё чуть не погиб от этих слов, но он всё равно добьётся чего хочет. — Я больше не могу тебя терпеть. Мы расстаёмся. Прости. Рыжий стоит пару секунд на месте, а затем, опомнившись, срывается с места, несясь куда глаза глядят. Главное — туда, где побольше народу, где если что ему вызовят скорую. А её точно придётся вызывать. О чём он вообще думал, когда заводил диалог о расставании в таком месте? Хотя, в прошлый раз он сказал это в торговом центре, и всё равно зализывал раны ещё два месяца. — Чё?! — раздаётся ему вслед, а затем слышатся приближающиеся шаги. У Кагеямы явные преимущества: он спортсмен, да и у Хинаты болят ноги после недавнего спора. — Стоять, придурок! Хината рвётся, как может, потому что после таких слов его могут не только избить, но и изнасиловать. Хотя Тобио ещё до такого не доходил, потому что Хинате удавалось либо вырваться, либо переубедить. Но сейчас ни то, ни другое не поможет. Прямо, лево, прямо… Вот тут и появляется облом: светофор. Машины. Выбегать на дорогу — самоубийство, а бежать назад — тем более. Лёгкие совсем сдали, каждый вдох сопровождается жгучей болью. И если светофор загорится зелёным, и удастся бежать — далеко не уйдёт. Руки обхватывает его шею, вызывая удушение, а над ухом раздаётся рык: — У тебя есть три секунды, чтобы сказать, что ты пошутил. Шоё вцепляется в чужие пальцы, пытается их разомкнуть, но горло лишь сильнее сжимают. — Один. Два… — его встряхивают, а Хината лихорадочным взглядом смотрит на прохожих. — Два, чёрт побери! — Тобио орёт прямо в ухо, так что голова начинает болеть сильнее. — Два, идиот! Кагеяма резко отпускает его, хватает за руку стальной, яростной хваткой, огромными шагами куда-то стремительно направляется, таща Шоё за собой. И рыжий знает, что это значит. — П-помогите! — хрипло вскрикивает он, а Тобио перемещает руку на его пальцы, выгибая их под неестественным углом. Хината невольно вскрикивает, но приходится прикусить язык. Если он будет кричать — ему вывернут пальцы. Если попытается ударить, его вырубят так, чтобы это не видели люди, и унесут на руках. А если подчинится — как минимум проведёт ближайшие месяцы в больнице. Но он просто не успевает выбрать. Пока что Киёка только приняла решение и не сделала ничего, чтобы воплотить слова в жизнь, хоть с того разговора и прошло больше двух недель. Шоё каждый день спрашивает у сестры, не говорила ли Киёка чего нового, но та пожимает плечами. Сначала парень этому радовался, но теперь стал волноваться. Что, если она сейчас ездит по городу? Подбирает приют? Оформляет документы? А что, если это всё будет проходить через суд? Что, если их с сестрой разделят? Он даже попробовал поговорить с матерью об этом. Женщина чувствовала себя не особо ужасно, поэтому он пришёл к ней и рассказал о получившейся ситуации. Наивно было предполагать, что она поможет, ведь она лишь накричала: «Сам виноват, придурок! О чём ты вообще думал?! Где свои мозги пропил, а?! Выметайся, видеть тебя не хочу! Ты разрушил нашу семью!». От волнения и безысходности скручивает живот, так что большую часть времени Шоё проводит в туалете пиццерии. В голове есть, конечно, одна мыслишка… — Хината-кун, у тебя там всё в порядке? — к нему стучится Сугавара, поэтому рыжий поспешно выходит. — Волнуюсь просто. — вздыхает он, поглаживая разболевшийся живот. — Где можно по-быстрому заработать много-много денег? — Боюсь, нигде. Может, я могу тебе одолжить? Тебе очень плохо? Может, тогда домой пойдёшь? — Нет-нет! — Шоё мотает головой с кислой миной. — С деньгами сейчас и у Вас напряжённо, и всё из-за меня… Дома я просто помру от волнения! Лучше уж я заказы буду развозить. Да и у нас стало так мало заказов из-за этих статей, если я буду халтурить, пиццерия просто обанкротится! — А ты в таком состоянии точно сможешь работать? — Угу. Рыжий вразвалочку подходит к кассе, проверяя, какие заказы и куда нужно доставить. — Твои постоянные клиенты продолжают что-то заказывать! — Танака вертит перед рыжим бумажкой, а потом резко приближается нос к носу. — Там есть девочки, да?! Красивые, элегантны… — Танака-сенпай, там ничего такого… — отнекивается Шоё, пятясь назад. — Можно я посмотрю адреса? С недоверчивым перекошенным лицом ему протягивают листок, и парень облегчённо вздыхает, пробегаясь глазами по тексту. После он развозит пиццу по адресам, которые находятся ближе всего к пиццерии, с вынужденными перерывами. И принимает решение и правда уйти домой. Но вдруг Танака произносит знакомый адрес, и Хината тут же подбегает к нему. — Это же Ойкава-сан?! — Чего? Не знаю кто это, но он у нас уже две недели пиццу заказывает. — пожимает плечами лысый, делая записи на листочке и передавая их на кухню. — Я доставлю ему! — Ну ладно, мне то что? Заказанная пицца оказывается в наличии, поэтому готовить её не нужно. Шоё ждёт ещё пару заказов и отправляется в путь. Волейболиста он оставляет напоследок, да и вообще уже жалеет, что вызвался отвозить пиццу именно ему. Он же такой странный и непонятный… Зато богатый, это может помочь. Шоё уверенно встаёт перед дверью, показывает пиццу для охраны-камеры, спустя пару минут получает разрешение войти, и встаёт у крыльца. — Чиби-чан, ты ли это? — Из-за двери показывается шатен со странной ухмылкой. — Ну… Я это… Того… Вот. — Рыжий достаёт коробку с едой и чеками, отдаёт заказчику. Тот передаёт деньги. — Пока, Чи… — Стойте! — Шоё ловит дверь, не давая ей закрыться. В ответ получает удивлённый взгляд. — Я… Я могу занять немного денег? Ну… Или много… Я верну, правда-правда! Ойкава становится заинтересованным, опирается плечом на дверной косяк, приподнимая бровь. — С чего ты взял, что я буду тебе помогать? — Ну… — Шоё мнётся, но, вспомнив, ради чего это всё, тут же выпрямляется, уверенно смотря в глаза волейболистую — Я знаю, что Вы не откажитесь помочь! Вы же Ойкава! Да и вроде говорили, что я Вам, грубо говоря, нравлюсь, тогда почему бы Вам не помочь мне? — Чиби, Чиби… Не хочешь зайти на чай? — Тоору открывает дверь, указывая внутрь, приглашая войти. — А можно? — Ну конечно. — Тогда с радостью! Боль в животе утихает, Хината чуть успокаивается, становится уверенней, делая шаг вперёд, пересекая порог дома. — Извините за вторжение! — Расслабься, я живу один. — Тоору запирает за гостем дверь, относит пиццу куда-то в одну из многочисленных комнат. Шоё складывает свои вещи у входа, проходит вглубь помещения, заворожённо осматриваясь. — Ва-ау, какой красивый дом! Всё выполнено в светлых оттенках, на стенах и потолке золотые узоры, двери деревянные, что придаёт уюта, вдоль плинтусов тянутся гирлянды… Хината так засматривается, что забывает о том, что ему вообще нужно идти о чём-то договариваться. Из раздумий его всё же выводит Ойкава, который успел зайти к нему за спину и взять за маленькие, по сравнению с ним, плечи. — Пошли, Чиби, нам туда. — воркует он, аккуратно направляя гостя в нужную сторону. Рыжий не сопротивляется, идёт куда сказано, вертя головой во все стороны, так что она, кажется, сейчас оторвётся. Парни приходят в такую же светлую кухню, где Шоё садится на мягкий матрас перед низким, что неудивительно для японца, столом. Волейболист приносит приятно пахнущий чай, садится напротив доставщика, открывает пиццу. — Ну, рассказывай, Солнце-Чиби, зачем тебе деньги? — Чтобы меня с сестрой не отдали в приют. — выкладывает правду Шоё. — Мне нужно доказать администратору садика, что я могу её обеспечить. — Но ты же не можешь её обеспечить. — Но я могу! — И что, будешь каждый раз занимать деньги? — Ойкава всё говорит со смешком, оперевшись головой о руку, явно чувствуя своё превосходство. — Но нам хватает на жизнь! Это психолог чего-то напридумывала, но мы же хорошо живём… — По тебе не скажешь, Чиби. Знаешь, если бы ты не был таким солнечным и миловидным, я бы тебя в жизни не пустил к себе домой. — Почему? — Ты выглядишь как бомж. Бомж, коротышка, ещё и попрошайка. Шоё обиженно надувается, скрещивая руки на груди. — Я не попрошайка. — бубнит он, нахмурившись. — Я хотел просто взять денег на время, потому что у Вас их, вроде, немало. Я даже не собирался их тратить, просто показать психологу, что они есть! — И что, каждый месяц будешь туда-сюда бегать, показывать? Шоё раздражённо фыркает и встаёт, сжимая руки в кулаки. — Если не хотите помогать, могли сказать сразу! — выдаёт он, собираясь уйти. — Но я этого не говорил, — голос звучит наигранно удивлённым. — Меня просто забавляет твоя ситуация. Ты такой добрый и великодушный, ради того, чтобы быть с сестрой, готов прийти к незнакомому богачу в дом. А что, если я окажусь плохим? — Ну, терять мне нечего. — нервно пожимает плечами Хината. — Да и что Вы мне сделаете? Ограбите? У Вас денег больше, чем у меня. Или убьёте? Но в пиццерии знают, что я пошёл к Вам, Вас легко вычислят. — Наивно. — подмечает Ойкава, а потом тоже встаёт и приближается к Шоё. Тот отходит назад, но волейболист продолжает наступать, в конце концов оттеснив рыжего к стене. — Я могу сделать кое что другое… — он проводит носом по тонкой шейке Хинаты, заставляя гостя напрячься, а после отстраняется. — И ты не сможешь мне ничего сделать. Я могу в два счёта закрыть вашу пиццерию, или отобрать у тебя сестру, или выставить вас на улицу… Шоё весь сжимается, а в голове лихорадочно носятся вопросы, шутит шатен или нет. — Но я не буду этого делать. — на лице расплывается довольная улыбка, шатен отталкивается руками от стены, отходя, давая Хинате свободу. — не настолько жесток. Без твоего согласия я к тебе не притронусь. Но ты только подумай, какие деньги я могу тебе за это дать… — Ойкава снова оказывается рядом, проводит тонким изящным пальцем по щеке Хинаты, спускаясь к подбородку. Шоё стоит красный как помидор, при этом его всего трясёт от страха, живот снова даёт о себе знать. Ойкава вновь отстраняется, когда слышит звон Хинатиного телефона. Рыжий на дрожащих ногах хочет подойти к куртке с мобильником, но Тоору делает это быстрее. На экране светится «Мамочка-Сугаварочка». — Твоя мама? — Н-нет, это владелец пиццерии… Ойкава отвечает на звонок, ставит его на громкую связь. Шоё боится, что снова ошибся адресом, поэтому замирает, насторожившись. — «Хината, у тебя всё хорошо? Ты доехал?» — Д-да. — «Что с голосом? Тебе снова плохо?» — Всё нормально. — Шоё забирает телефон в свои руки. — «Может, мне заказать тебе такси? Чтобы тебе было удобнее везти Нацу?» — Но это же Ваши деньги, я не могу их брать. — вздыхает Шоё. — Я себе этого не прощу. — «Если нужна будет помощь, звони». — Но Вы то ведь не поэтому звоните? — «Да. Я хотел спросить, сможешь ли ты подменить Тадаши. Он болеет. Нишинойя уезжает, а…» — Хорошо, я подменю его. — Но учти, заказчиков из-за статей очень мало, как и выручки. Тем более, не многие знают, что мы теперь работаем круглосуточно. Не факт, что я смогу доплатить, если только вычитать из зарплаты Тадаши… — Не надо, я понимаю. — Тогда приходи сегодня к одиннадцати. Утром завезёшь сестру в садик, а там, если будут силы, можешь выйти и в свою смену. Я тоже буду помогать. — Хорошо, до свидания. Звонок отключается, а Хината возвращается к разговору с Ойкавой. — Работаешь по ночам? — Приходится. Репутация пиццерии очень пострадала. — От чего? — Кто-то пишет про нас ложные негативные статьи. Но это уже не Ваше дело, что насчёт денег? — А какая сумма тебе нужна? — Сколько дадите. Ойкава ухмыляется и шепчет на ухо подростку сумму. Тихо, будто кто-то может услышать. — Как много! — удивлённо вздыхает Хината, а его глаза загораются. Так он точно сможет убедить Киёку… — Но не просто так. — А как?! — парень с готовностью сжимает ручки в кулачки, светясь от радости. — Вспомни, за что я предлагал деньги. Хината прокручивает все диалоги в голове, но ничего умного на ум не приходит. — Пицца… — Чиби, не убивай мою веру в твои мозги. Или у тебя на них денег нет? — Эй! Мои мозги поумнее Ваших! Но я не помню. — А так вспомнишь? — Ойкава неожиданно приближается к нему, незаметно быстро ловит запястья, касается языком шеи, где касался носом до этого, ведёт мокрую дорожку вверх. — А-а! — Шоё вертит головой и туловищем, пытаясь улизнуть и стереть чужие слюни со своей кожи. — Вы намекаете на то, что… — Ага. Рад, что до тебя дошло. — Тоору отстраняется, отпускает руки коротышки. — Вы что! Не можете себе проститутку заказать?! Ну или проститута! С Вашими деньгами можно найти такого же как я, только он будет гораздо опытнее, сможет доставить удовольствие! Извините, но от меня толку не будет! А ещё, я очень шумный в обычной жизни, а там Вы вообще оглохните! — Так и есть. Но ты мне нужен не просто для обычного удовлетворения. Ты знаешь, откуда у меня столько денег в мои девятнадцать? — Я думал, волейбол этому как-то… — Нет, дурашка-Чиби. Волейбол здесь не причём. А вот секс-индустрия очень даже. Хинату словно током прошибает, он тут же отскакивает на метр подальше от парня. — Вы снимаетесь в порно?! — Шоё весь краснеет от этих слов, страх потихоньку овладевает им. Как же так? Ойкава Тоору, и занимается таким… — Я там режиссёр и актёр. Удивлён, что ты не знаешь об этом. Так вот, в последнее время просмотры падают, людям нужно что-то новое. А что может быть лучше, чем солнечный невинный парень? — Это было бы неплохо, если разово. Но если ввязаться в проституцию или что-то подобное, шанса на нормальную жизнь не будет. Вы будете меня шантажировать… — Солнце, ты ввязался в это, как только попался мне на глаза. И для шантажа мне достаточно знания о том, что ты дорожишь пиццерией и сестрой.