а ты не промах

Пятница. Хината устало заваливается в пиццерию после тяжёлого дня в школе. Самостоятельная по английскому написана весьма неуспешно. Вновь ругался учитель, а Шоё еле сдерживал слёзы. Не потому что корил себя в тупости, не из-за плохой оценки, а просто потому что снова крики. Снова ничего непонятно. Везде всё сумбурно. Хочется поддержки. Хочется спрятаться. Хочется залезть под парту и пустить слезу. Но Шоё ещё не настолько свихнулся. Наверное. — Сегодня заказов много, конец недели. — как обычно бодро оповещает Нишинойя, а Хината лишь устало кивает, плюхаясь на диванчик у входа, чтобы перевести дух. Ю несомненно заметил изменения в Шоё. Как и все работники пиццерии, как и некоторые заказчики. Кто-то свалил всё на переходный возраст, кто-то просто тактично не стал копаться в душе подростка, а кто-то чуть ли не на стену лез от желания помочь. В конце концов, все знают, что такое проблемы, все знают, что такое старшая школа. Кто-то предположил, что что-то случилось с сестрой, кто-то, что с мамой, но Хината уверял их, что дело не в родственниках, а в его личных загонах. Отчасти так и есть, вот только это не загоны в душе засели, а просто психика свернулась. Страшно. Постоянно страшно, и это чувство уже начинает раздражать. Хината встряхивает головой и берёт в руки сумку. — Я готов. Ему дают чеки, подарочки для клиентов, ну и коробки пиццы. Шоё закидывает сумку на плечо и, не дожидаясь Нишинойи, выходит на улицу. Он вообще старается как можно меньше времени задерживаться на одном месте, чтобы, если что, успеть убежать до прихода Кагеямы. И иногда эти меры приняты не впустую. Хината садится на велосипед, отталкивается от земли, трогаясь с места. Крутит педали и, несложно догадаться, снова плачет. Для него это всё уже обыденное явление. Голова ещё постоянно болит, и кружится, и вообще его шатает. Недавно он даже потерял сознание. Но, благо, его подстраховал какой-то мимо проходивший мужчина. В тот момент Хинате померещился Кагеяма, поэтому он разрыдался. Первый заказ. Второй. Пиццу Шоё обычно отдаёт находясь в медицинской маске и солнечных очках, чтобы никто не видел его заплаканного лица. В конце концов обычно пиццу заказывают при хорошем настроении, так что портить его своими слезами желания нет. Этот заказ он отдаёт Кенме. Тот аккуратно пытается узнать, что случилось, но Хината даже не придумывает отговорок. Просто советует не париться по этому поводу и уходит. Кенма его не останавливает. Третий. Четвёртый. Где-то неподалёку мелькает макушка головы Кагеямы, так что Хината резко сворачивает и прячется в спуске у входа в подвал чьего-то дома. Он прижимает к себе велосипед, трясясь всем телом, и только спустя минут десять вылезает из укрытия. Прямо перед его носом возникает брюнет, так что Хината падает и сжимается, закрывая голову руками. Ничего не происходит. Шоё поднимает голову и обнаруживает перед собой незнакомого удивлённого паренька. Не Кагеяма. Слёзы облегчения. Пятый. Шестой. Седьмой. Восьмой. Вечер. Заваливается в дом, садится на пол у входа, опираясь на дверь спиной. — Братик, братик! Нацу выбегает к нему и садится на колени напротив, улыбаясь, рассматривая светящимися глазами. — Та-чан меня на ночёвку позвал! Можно? Можно?! — Маленькая ещё по ночёвкам ходить. — бурчит Шоё, лениво стягивая с себя верхнюю одежду и обувь. — Ты хоть знаешь, зачем на них ходят? — Конечно! Чтобы рассказывать страшилки и пить чай! А ещё смотреть мультики и разговаривать! — девочка активно жестикулирует руками, прямо-таки светясь. — Ну-ну. — фыркает Шоё, а затем, наконец, поднимается, топает в ванную, переваливаясь с ноги на ногу как старый дед. — Значит можно? — Нет. Подожди годиков пять, там разрешу. Только к девочкам. — Эй! — Нацу с недовольством следует за ним, топая ножками, надувая щёчки. — Это слишком долго! И почему только к девочкам?! Почему к Та-чану нельзя?! — Мальчики полны сюрпризов. — Шоё невесело усмехается и включает воду, начинает мыть руки, а Нацу вьётся вокруг него, дёргает за одежду, так что голова старшего начинает болеть в два раза сильнее. — Ну пожалуйста, Шоё! За нами будет присматривать его папа! Он хороший, он нас мяч подавать учил! — Нацу, отстань от меня. Нет и всё. — Ну Шоё! Ты тоже можешь пойти! — Очень надо. Парень под недовольные вопли идёт на кухню, где достаёт аптечку и берёт сильнодействующие таблетки от головы и нервов. Заглатывает их и запивает стаканом воды. — Братик, тебе снова плохо? — Нацу, кажется, выглядит виноватой, потому что тупит взгляд и в целом перестаёт носиться и кричать как бешеная тарашка. — Да. Шоё проходит в спальню и заваливается на футон, не включая света и не снимая одежды. — Шоё, разденься! Тебе же неудобно! — Нацу хвостиком идёт за ним, а потом садится рядышком. Но тот лишь отмахивается, заворачивается в одеяло, превращаясь в беззащитный калачик. Нацу укладывает на него голову, поглаживает по волосам ручкой, пытаясь хоть чем-то помочь болезненному брату. Эти прикосновения и напоминают о страхе, испытываемом при тактильном контакте с Кагеямой, и успокаивают одновременно. В любом случае Шоё сестру не отталкивает. Всё равно её можно прогнать только если обидеть. А если обидишь то потом фиг помиришься. Сон потихоньку начинает обволакивать его сознание, поэтому Шоё игнорирует ещё несколько вопросов о Та-чане. Нацу с разочарованным вздохом встаёт и уходит на кухню. На периферии Шоё ей благодарен. За то что как только видит, что ему плохо, сразу отбрасывает свои крики на второй план. Не только сегодня, но и до этого. Есть у неё совесть, и это хорошо. Также благодарен за какое никакое, но послушание. Если бы они продолжили диалог о её друге, и если бы всё закончилось на отказе, она не пыталась бы выскочить через окно на поиски приключений со своим дружком, а осталась бы дуться в каком-нибудь углу квартиры. Да и сейчас наверное дуется, кто ж её знает. Хината проваливается в тревожную тьму, стараясь не обращать внимания на Нацу, которая стала болтать со своим дружком по телефону. Пусть. Это будет лучше, чем если она будет тухнуть в одиночестве. Неожиданно Шоё просыпается из-за настойчивого стука в дверь. Он резко садится, что отдаётся болью где-то в макушке, от чего-то начинает тошнить. — Братик, кто это? — заспанная Нацу выходит из своей комнаты, непонимающе озираясь по сторонам. — Может твой этот дружок? — бормочет сонно, так же выходя из комнаты. — Нет, Та-чан сейчас с папой что-то делает. Девочка подходит к двери и бесстрашно дёргает ручку, за что Шоё готов её придушить. Ну кто открывает двери незнакомцам, пришедшим посреди ночи? А сколько сейчас времени то хоть? На пороге показывается никто иной как хмурый Кагеяма, так что Шоё начинает казаться, что это лишь страшный сон. Просто кошмар. Он пытается себя ущипнуть, чтобы окончательно убедиться, но с ужасом осознаёт, что находится в реальности. — Тебя тут не ждут. — хриплым от сна отрезает рыжий, а сам пока что подталкивает Нацу к её комнате. Та слишком сонная, чтобы спорить, поэтому послушно топает к себе. — С ума сошёл посреди ночи заявляться? — Я скучал. Хината слышит, как захлопывается дверь, неожиданно чувствует, как его обвивают чужие руки, как губы касаются шеи, плавными поцелуями переходя к уху. Ничего не понимающего парня разворачивают, всё так же держа в кольце рук, мягко касаются губ. Шоё пытается отстраниться, но вскоре понимает, что он в обычном то состоянии не может противостоять Кагеяме, а тут он ослабший после сна, так что даже рука в кулак не сжимается. — Я хочу спать. — неуверенно говорит Шоё, и тут же чувствует, как его подхватывают под ноги, снова затыкая рот поцелуем. Приходится схватиться за чужие плечи, чтобы не упасть. Его относят обратно в комнату, закрывают дверь и валят на кровать, нависая сверху. — П-правда. — в горле ком, а в глазах слёзы. Его самый страшный кошмар на яву, и вообще-то осознание не до конца дошло до рыжей головы. — Мне завтра в школу. И на работу потом. Пожалуйста, уйди… — Не уйду. Сухие губы снова усыпают лицо Хинаты поцелуями, попадая куда придётся — в темноте неудобно ориентироваться. — Я буду приходить к тебе каждую пятницу, солнце. — Ч-что? З-зачем? Хината чувствует, как руки начинают блуждать по его телу, как заползают под футболку, но никакого возбуждения или приятной дрожи после этого не следует. У Шоё конечно есть догадки того, что происходит, но он просто не решается спрашивать. Откидывает голову на подушку и делает вид, что засыпает. Хотя сон как рукой сняло. Спать он спокойно не сможет пока по квартире ходит Тобио. И, видимо, не только из-за страха.